Глава V
Баня
а ещё никогда не забуду,
каклетеланастолпосуда.
звёзды падали из ниоткуда
иискрилисьвмоейголове.
янадеяласьвтайненачудо,
ямолилаИисусаиБудду,
ялежалавпостелиспростудой
иневерилачёрноймолве.
– Почему-то мы тут ни разу не были, хотя это совсем рядом. – Женя осеклась, чтобы не наговорить лишнего.
– Возьми меня под руку, дружок.
– Может быть, подождём автобуса?
– Тут километра три, прогуляемся.
Солнце уже давно село. С каждым новым шагом в этой неизведанной темноте Женя всё больше расплывалась в улыбке. Она смогла! Смогла убежать от сестры, найти ночлег и отправиться навстречу приключениям. Женя даже слегка подпрыгивала от эйфории.
– Похоже на Тверь, только… ну… более по-деревенски.
«Надеюсь, не обидится», – подумала Женя и искоса взглянула на Тамару Михайловну. Но та лишь хихикнула.
– Тут очень много домов, есть совсем старые, деревянные. А есть такие крепкие, новенькие, из кирпича. Мы сейчас свернём на Самодеятельную и пойдём в сторону Овражной, сама увидишь. Правда, темно…
– А ваш дом где?
– Мой дом? – удивлённо переспросила Тамара Михайловна.
– Ну да, вы же говорили, что с мужем тут почти всю жизнь прожили…
– А дома, Женечка, у меня больше нет.
– Как так?
– Подарила я нашу с Витенькой квартиру сыну. Видела же, что дармоед вырос, а всё равно отписала. – Тамара Михайловна смахнула краешком платка непрошеную слезу. – Он теперь её полноправный владелец и распорядитель.
– А это он вас… в дом престарелых?
– Жена его. Нинка.
Повисло грустное молчание. Тамара Михайловна сникла, а Женю так и подмывало спросить, где же они будут ночевать и какие такие дела у них в Клину. Но она не решалась.
Миновав «Пятёрочку», пятиэтажку и гимназию («а вот сюда этот дармоед учиться ходил; как только открылась в восемьдесят втором, так и пошёл»), Женя с Тамарой Михайловной свернули в сторону частного сектора.
– У вас тут ещё одна подруга в каком-то доме? – осмелела Женя.
– О нет. Какие были – уже поумирали. Так, пара знакомых осталась.
– Куда же мы идём?
– Посмотри, впереди должен стоять такой дом из белого кирпича.
– Вот тот, что ли? – Женя указала рукой.
– Там ещё дерево огромное у забора.
– Ну, вроде…
– Вот за домом тропинка. У тебя фонарик есть посветить?
Женя достала из кармана джинсов телефон и включила нужный режим.
– Только такой.
Тамара Михайловна вздохнула:
– Ладно, иди первая, а я за капюшон твой держаться буду. Там осторожно, грязно бывает, по досочкам надо. Как начнутся сараи – поворачивай направо.
Женя послушно свернула на тропинку и практически на ощупь начала прокладывать путь. Уличных фонарей здесь не было, а в ближайших домах, как назло, не горел свет.
– Ах ты ж! По досочкам, по досочкам говорю. Вот уже сапог изгамзила, – заворчала Тамара Михайловна на Женю, когда та завела их в какую-то грязную лужу.
– Ну вы так капюшон не натягивайте, – недовольно пробурчала в ответ Женя. – Иду как могу.
«Ну и глухомань», – подумала про себя она. Когда беглянки нашли импровизированный мостик из досок и перебрались на другой «берег», Тамара Михайловна оживилась:
– Посмотри-ка, Женечка, тут сразу направо сарай, там внизу сбоку такая большая дырка.
– И что?
– Нащупай дырку и аккуратно вытащи из неё полешки.
– Мы что, собираемся жечь костёр? – удивилась Женя. Она-то надеялась, что избежала участи ночевать на улице.
– Боже упаси! Но дрова нам понадобятся.
Женя чувствовала себя ночным вором. Эйфории у неё поубавилось, просто хотелось оказаться в тёплом и безопасном месте. Пока Женя таскала дрова, бабушка бормотала себе под нос что-то невнятное.
– Что вы там бубните? – обозлилась Женя. – Может быть, поможете?
– Да-да, конечно, – встрепенулась Тамара Михайловна. – Давай мне то, что достала, а сама набери ещё охапку.
Женя вывалила дрова в руки бабушке и продолжила вытаскивать поленья через дырку.
– Это, вообще, чей сарай? Как я понимаю, не ваш?
– Соседа.
– Ну и куда нам с этим добром? – Женя подпирала охапку дров подбородком.
– А, – приободрилась Тамара Михайловна, – сейчас вот так вдоль сарая…
– Ай! Прям по ноге.
– Прости, прости, девочка. Я не могу в обеих руках держать. Мне дорогу нащупать надо.
– Дайте сюда.
Тамара Михайловна переложила несколько поленьев в охапку Жене.
– Идти сможешь?
– Если только недалеко.
– Сюда, сюда… – Тамара Михайловна вела рукой по шершавым стенам сараев и скоро остановилась у бревенчатой постройки. Женя практически ничего не видела из-за высокой охапки дров.
– Ну… долго… ещё?
– Потерпи, девочка, ключ ищу. Не могли же эти дармоеды его выкинуть… они в баню и носа не казали…
– В баню?! – Верхние поленья, подпрыгнув, скатились на землю.
– Ох ты, матерь божья, нашла! – Ключ щёлкнул в замке. – Заходи, заходи, девочка. Сейчас баньку стопим и отогреемся.
Женя освободила руки, как только переступила порог.
– Вот тут свет у нас. – Предбанник осветила лампочка Ильича. – Горит, слава богу. – Тамара Михайловна воодушевилась. – Воды сейчас накачаем…
Женя устало приземлилась на лавку.
– А долго нам… топить?
– Вместе за пару часов управимся. Давно тут никто не бывал, но мы раскочегарим. Вставай давай! Вот тут насос у нас. Витенька к скважине подключил, чтобы воду из квартиры не таскать. Вставай, быстрее управимся.
Тамара Михайловна сняла рюкзак, приспустила на плечи павловопосадский платок и расстегнула пальто.
– Неси тазы и вёдра, а я начну качать.
Насос стоял тут же, в предбаннике, и управлять им было нелегко. Тамара Михайловна взмокла, опуская и поднимая рукоятку насоса. Седые волосы, забранные в пучок, растрепались, на лбу выступил пот. Вылив очередное ведро воды в бак, Женя предложила подменить Тамару Михайловну.
– Нет-нет, девочка, носи вёдра. Я потихоньку-помаленьку… – Она надавила на рукоятку насоса, и из крана брызнул очередной фонтан.
– Это у вас прямо под баней скважина, что ли?
– Да. Там… дырка в полу…
– Вижу. И вы каждый раз так… качаете?
– Да. Ну, когда молодая… этого вообще не замечаешь. Раньше вёдрами… из квартиры носили, вот это… тяжело было.
– В этой квартире сейчас ваш сын? Он сюда не придёт?
– Что ты, девочка, они со своей кралей… такие дармоеды, палец о палец… не ударят. Как меня в Тверь сдали, так банька и стояла… нетопленая. – Тамара Михайловна с силой опустила рукоятку.
– И давно вас тут не было?
– Почти четыре месяца. Я с самого первого дня… знала… что убегу…
Тамара Михайловна присела на лавочку, вытерла лицо платком.
– Вот теперь я всё. Покачай ещё пару ведёрок, дружок.
Женя сняла куртку и принялась за работу.
– Гляди не замёрзни, не топлено ж ещё.
– Этот… насос… хорошо разогревает, – стиснув зубы, ответила Женя.
– Пойду печку разжигать. – И Тамара Михайловна скрылась в бане.
***
Распаренные и разморённые, Женя с Тамарой Михайловной сидели в тёплом предбаннике (сюда одной стороной выходила печка, стоявшая в парилке). Бабушка откуда-то достала железные кружки и налила остывший, но вкусный чай из термоса. Женя нарезала сыр и сало, открыла рыбные консервы. В рюкзаке Тамары Михайловны нашлась даже половина буханки хлеба, а у Жени – только одна недоеденная слива.
– Ну, за Галчонка, – Тамара Михайловна легонько ударила своей кружкой Женину. – У меня с утра во рту маковой росинки не было.
– Я тоже проголодалась.
– Всё-таки в своей баньке мыться – совсем другое дело. Я как будто с себя всю эту казённую грязь смыла. – Тамара Михайловна, причмокивая, с наслаждением отхлебнула чай.
– Налко, биля нет чидово.
