– Зачем вы обворовываете эту женщину?
Старушка так и замерла со шматом сала в руке.
– Да что ты, девочка! Подруга ж это моя, юности. И пуховик я ей свой оставляю. Новёхонький, и трёх сезонов не относила. Галочке только за счастье родной душе подсобить.
Затянув рюкзак и обмотав голову узорчатым платком, бабушка осторожно отодвинула занавеску и мельком глянула в окно.
– Девочка, а девочка, поди-ка посмотри – есть там кто-нибудь на улице? Только сильно не высовывайся.
У дома взад-вперёд расхаживала крупная женщина в кожаной куртке. Она держала в руках какую-то папку и разговаривала по телефону.
– Худо дело, – констатировала бабушка.
– Кто это? – спросила Женя.
– Кто-кто? Она самая, соцзащита. Слушай, девочка, подсоби мне, пожалуйста, ещё раз!
– Сначала объясните, что тут вообще происходит! А иначе сами разбирайтесь со своими проблемами! – Женя нахлобучила шапку, влезла в родную куртку и направилась к выходу.
– Стой, девочка, погоди! Объясню, всё объясню. Только, пожалуйста, давай выберемся из этого дома. Ты шагай вперёд и держи входную дверь со стороны улицы, надави хорошенько, если кто сунется. Мне очень, очень надо успеть спрятаться! По рукам?
И странная старушка снова включила турбоускорение, выпроваживая Женю из квартиры.
Глава IV
Дом
налетящемвпространствешарике
деньзаднёмизагодомгод
задыхаютсявмрачноммареве
миллиардытакихжесирот.
Не успели они спуститься, как бабушка бросилась под металлическую лестницу. Здесь хранилась куча всякого хлама, даже стояло видавшее виды кресло. «Чудная бабка, – подумала Женя, когда кто-то начал открывать входную дверь. Женя навалилась на неё всем телом, и дверь в замешательстве захлопнулась. – И зачем я только помогаю этой сумасшедшей?»
Дверь снова заскрипела, но Женя сдержала её и в этот раз. На улице послышались удивлённые голоса. Оправившись от возмущения, дверь настойчивее запросилась в подъезд. «Вроде спряталась». – Женя бросила взгляд под лестницу и отпрянула. В тёмный коридор ввалились женщина из соцзащиты и усатый мужчина средних лет.
– Девочка, – буркнула соцзащита, – это ты не давала нам войти?
– Я? Да что вы, тут дверь клинит, – включила весь свой актёрский талант Женя. Слава богу, в темноте её нельзя было как следует разглядеть.
– Ладно, ты старушку в малиновом пуховике не видела?
– Неа.
– Пойдёмте, Алексей Николаевич, – обратилась соцзащита к усатому мужчине. – Проверим вашу маму.
Как только они ушли, бабушка вылезла из-под лестницы, с трудом разогнулась, держась за перила, и… рванула на улицу.
– Подождите! Эй, подождите! – закричала Женя.
– Девочка, ну сколько раз тебе повторять: не привлекай к себе внимания!
Они дошли до остановки и сели на первый попавшийся автобус. Двери с лязгом захлопнулись и задребезжали.
– Я пенсионерка, не видно, что ли? – отчеканила бабушка контролёру, прежде чем тот успел открыть рот.
– А у меня проездной, – достала Женя помятый билет.
Когда они наконец уселись на заднее сиденье, Женя спросила:
– Почему вас преследует соцзащита?
– Потому что я сбежала.
– Откуда?
– Из дома престарелых.
Женя невольно поморщилась.
– Как это сбежали?
– О, девочка, в доме престарелых до кого-то есть дело, только если этот кто-то нарушает распорядок. Одному мужчине плохо стало на прогулке, для скорой ворота открыли. И я под шумок в рощу шмыгнула, меня никто и не заметил.
– А к подруге своей вы как проникли?
– А… – Глаза-лупы заблестели. – Мои родители тоже в этом доме когда-то жили. И был у нас с Галчонком в детстве один секретик – прятать ключ в специальный кармашек с обратной стороны коврика у двери. Сын Галочкин до сих пор так делает, а то у них сиделка часто ключ забывала…
– Сын – это такой, с усами? Алексей…
– Да, он. Хороший парень вырос, – печально вздохнула бабушка. – Два года, как инсульт разбил Галчонка, почти уже не двигается, только лежит. А сын не бросил. Сиделка к ней каждый день ходит, утром и вечером. Он сам тоже навещает.
– Откуда соцзащита знала, что вы будете у Галочки?
– Вот настырная! У этих супостатов же вся моя подноготная – кто, откуда, какие близкие остались… Да и потом, сама я сдуру много с соседкой по комнате болтала…
Автобус резко затормозил, и старушка чуть не вывалилась в пролёт.
– И где вас только учат, дармоедов? – сердито закричала она на весь салон. – Ну что, девочка, ты узнала всё, что хотела? – Судя по тону, настроение у неё изменилось.
– Нет, не всё.
– Мне выходить надо.
– Я с вами.
Та ничего не ответила, но окинула Женю оценивающим взглядом.
– Как тебя звать-то?
– Женя. А вас?
– Тамара Михайловна.
Автобус остановился у железнодорожного вокзала. Тамара Михайловна засуетилась, споткнулась и чуть было не упала. Женя успела схватить её за локоть.
– Зачем-то бог тебя мне послал, – странно прокомментировала этот эпизод Тамара Михайловна.
– Куда вы направляетесь? – спросила Женя.
– Надо мне до города соседнего добраться, дело недовершённое там у меня есть. – Тамара Михайловна поправила сбившийся платок и мечтательно протянула:
– А потом – на юг, к Семёну Юрьевичу.
– Это кто?
– Какая ты любопытная, девочка! Подскажи, сколько времени?
– Без двадцати семь.
– Скоро электричка отправляется, – пробормотала Тамара Михайловна. – Так вот, девочка. Семён Юрьевич – это юрист. Ему, правда, уже должно быть сильно за семьдесят. Но очень уж он мужу моему обязан. Незадолго до смерти (как чувствовал!) Витенька так мне и сказал: «Тома, будет худо – звони Семёну. Он поможет». И бумажку-то мне сунул. А я, дура старая, её потеряла.
– А вы с ним что, не общались?
– С кем? С мужем?
– Да не с мужем, а с этим Семёном Юрьевичем.
– Общались, но давно. Лет тридцать уж прошло.
– Ого! – Женя переминалась с ноги на ногу, не зная, как подступиться к делу. Но набралась духа и выпалила:
– Тамара Михайловна, возьмите меня с собой!
– Куда? – опешила бабушка.
– На юг.
– Да ты что, под суд меня хочешь? Что скажут твои родители?
– А нет у меня родителей, – соврала Женя. – Я тоже сбежала.
– Откуда?
– Из детского дома.
– Пахнешь по-домашнему. – Тамара Михайловна как будто действительно принюхалась. – И куртка у тебя хорошая.
– Нам волонтёры привозили, – снова соврала Женя.
– Даже если ты из детского дома, я всё равно не могу тебя взять с собой.
– Почему?
– Нас ведь будут искать! Я-то списанный товар, а ты несовершеннолетняя. Поймают, скажут – я украла. И заберут в тюрьму. Тебе лет-то сколько?
– Пятнадцать. – Женя, которой на самом деле летом исполнилось четырнадцать, врала виртуозно и уверенно, чего с ней никогда не бывало.
– В техникуме учишься?
– Нет. Мне два года ещё в школе. Я поздно пошла.
– Нда… Всё равно не могу. Не могу, девочка! Ну прощевай, надо ещё билет купить. – И Тамара Михайловна налегла на огромную железную дверь вокзала.
– Ну пожалуйста, возьмите меня с собой! – остановила её Женя. – Я в детский дом больше не вернусь. Вы же сами знаете, каково там. Идти мне некуда. А у вас – целый план! Мы будем осторожны, нас не поймают! Я вам помогу найти Семёна Юрьевича – у меня хоть интернет есть! Заживём вместе, я работать пойду!
– Ну-ну. – Тамара Михайловна протёрла краешком платка свои толстенные очки. – Тебе не работать, а учиться надо. А чтобы учиться, документы нужны.
– А у меня паспорт с собой!
– Так вот по паспорту твоему и увидят, что ты в розыске.
– А вы меня удочерите! – не унималась Женя. – Будьте моей бабушкой!
– Девочка, ну какая же я тебе бабушка? Мне ведь самой семьдесят годочков, и у меня ни кола ни двора!
– Ну неужели, неужели ничего нельзя сделать? – У Жени на глаза навернулись слёзы. – Я сегодня буду ночевать на улице, если вы меня не заберёте.
Тамара Михайловна водрузила на нос очки и тяжело вздохнула:
– Ну ладно. Как тебя там? Женя? Поможешь мне найти Семёна Юрьевича, а там решим. Он юрист, подскажет. У тебя деньги-то есть?
– Немного.
– Пойдём посмотрим, сколько стоят билеты.
– А куда мы поедем?
– В Клин.
