Французский журналист Жан-Кристоф Бризар и российско-американская журналистка Лана Паршина на основе материалов Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного военного архива и Центрального архива ФСБ России провели свое документальное исследование-расследование смерти Гитлера, результатом которого стала эта книга. Авторы изучили десятки архивных дел, мемуары, научные труды.
Самим фактом работы иностранных исследователей в государственных и ведомственных архивах России по одной из ранее «секретных» и «закрытых» тем опровергаются представления о тотальной «закрытости» и недоступности актуальной архивной информации в нашей стране. Более того, для экспертизы зубных протезов Гитлера был приглашен французский судмедэксперт доктор Филипп Шарлье, доказавший их подлинность.
Исследование-расследование не оставляет сомнений: Гитлер совершил самоубийство 30 апреля 1945 года. Слухи о его «спасении» и «второй послевоенной жизни» лишены оснований. Главный нацистский преступник погиб под обломками своего «тысячелетнего рейха». Но, по словам Сталина, «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское – остается»[5 - Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М.: Издательство политической литературы, 1947. С. 46.]. По воспоминаниям дочери советского вождя Светланы Аллилуевой, Сталин, даже когда война с Гитлером уже закончилась, любил повторять: «Эх, вместе с немцами мы были бы непобедимы»[6 - Цит. по: Безыменский Л. А. Операция «Миф», или Сколько раз хоронили Гитлера. С. 37; Зенькович Н. А. ХХ век. Высший генералитет в годы потрясений. М.: Олма-пресс, 2005. С. 255.]…
Чтобы этого не повторилось
Мария Меркина, координатор
издательства «БОС» по работе с архивами
при переводе книги
«Смерть Гитлера»
на русский язык,
студентка факультета
журналистики МГУ
имени М. В. Ломоносова
М
ое поколение родилось и выросло в мирное время. Мы хорошо знаем, что такое жить, творить, мечтать, строить планы на будущее и воплощать свои мечты. Но это не означает, что мы ничего не знаем о Великой Отечественной войне. Мирным жителям многих стран она принесла горе, боль, потерю близких, крушение всех надежд. А для нашей страны Великая Отечественная война никогда не будет только частью истории. Ведь это судьбы, прежде всего, наших родных и близких.
К сожалению, с каждым годом все меньше и меньше остается непосредственных свидетелей этой войны, и все тяжелее донести до молодежи подлинные факты, и проще переписать мировую историю заново. Именно поэтому очень важно сохранить память о тех событиях. Это имеет большое значение именно для нас – внуков, правнуков тех, кто прошел войну, и кто не вернулся домой. Потому что все должны понять, как хрупок мир. И нужно сейчас опираться на объективные, истинные факты, на достоверные материалы, архивные документы, которые являются немыми свидетелями Великой Отечественной. Важно восстановить историческую память для будущих поколений.
Книга «Смерть Гитлера» является как раз таким документом. Она содержит много фотографий, материалов и достоверных фактов. Когда я начала помогать издательству «БОС» с выпуском этой книги, я была поражена тем, как еще много «белых пятен» в хронике этой ужасной войны. Думаю, что моим современникам необходимо ознакомиться с ее содержанием. Чтобы знать, чтобы помнить, чтобы рассказать детям. Это важно для того, чтобы этого не повторилось.
Символично, что книга «Смерть Гитлера» выходит на рус-ском языке в год 75-летия победы в Великой Отечественной войне.
От редакции
Оксана Бурлука,
издатель, член Cоюза журналистов Москвы, генеральный директор
издательства «БОС»
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Лане Паршиной, французским журналисту Жан-Кристофу Бризару и судмедэксперту доктору Филиппу Шарлье (исследовал останки Жанны д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) изучить и провести экспертизу останков Гитлера, чтобы, наконец, поставить точку в досужих домыслах о том, где и когда он умер.
В результате этих изысканий в 2018 году во Франции была выпущена книга «Смерть Гитлера». В ней доступным языком в мельчайших деталях описано то, что происходило в фюрер-бункере весной 1945 года, и то, как потом расследовали обстоятельства смерти и возможного исчезновения Гитлера.
Авторы, при поддержке со стороны российских государственных структур, впервые провели полноценное расследование, объединив документы нескольких архивов, воспоминания свидетелей и проведя официальную экспертизу зубов Гитлера во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом.
Благодаря тому, что авторы описали каждый шаг своего расследования, объединив его с восстановлением событий в исторической части, книга читается как документальный детектив, хотя всё основано на реальных событиях. Каждое слово подтверждено фактом и показаниями свидетелей, и читатель может проверить информацию по ссылкам на архивы, которые указаны в книге.
Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира, и сейчас, в юбилейный год 75-летия нашей великой победы в Великой Отечественной войне, наше издательство выпускает ее на русском языке.
Издательство «БОС» поздравляет всех с 75-летием Победы
в Великой Отечественной войне
и благодарит тех, кто помогал нам в работе
и в выпуске этой книги.
Москва, 6 апреля 2016 года
Часть I
Расследование (I)
Москва, 6 апреля 2016 года
Лана озадачена.
Ее высокопоставленные знакомые из российской администрации не скрывают того, что наши шансы на успех невелики. Нам подтвердили встречу, назначенную на 11 часов, но это еще ничего не значит. Колючий ветер бьет в лицо и усиливается по мере того, как мы приближаемся к комплексу зданий Государственного архива Российской Федерации. В России его называют сокращенно ГА РФ. Это госучреждение, расположенное в одном из центральных районов Москвы. Тут хранится одно из крупнейших архивных собраний страны, насчитывающее около 7 млн единиц хранения, с XIX века до нынешнего дня. В основном это бумажные документы, но есть также фотографии и секретные досье.
Именно из-за одного из таких секретных досье мы бросаем вызов суровому московскому климату и не менее суровой российской бюрократии. Лана Паршина достаточно известна в России. Журналист, режиссер документальных фильмов, эта российско-американская молодая женщина регулярно выступает в телепередачах, чтобы рассказать о том, что является ее главным коньком: последнее интервью с Ланой Питерс.
Это была пожилая дама без гроша за душой, забытая всеми в хосписе для бедняков, расположенном в одном из глухих уголков Соединенных Штатов. Там она скрывалась ото всех и отказывалась общаться с журналистами. Не говоря уже о том, чтобы делиться воспоминаниями о своем отце, некоем Иосифе Виссарионовиче Джугашвили, известном под именем Сталин. На самом деле Лану Питерс звали Светлана Сталин, и она была любимой дочерью диктатора. В разгар холодной войны, в 1960-х годах, она сбежала из страны и попросила политического убежища у «американского врага». Так она стала символом тех советских людей, которые были готовы на все, чтобы сбежать от тиранического режима.
Лане Паршиной удалось убедить своенравного потомка дать ей серию киноинтервью. Это было в 2008 году. Документальный фильм имел успех в России. Тогда в Москву стала возвращаться мода на Сталина. Лана хорошо знакома со всеми винтиками российской административно-бюрократической машины. Она считает, что ей вполне по силам получить доступ к секретным документам, довольно неоднозначным и сложным.
Тем не менее в то апрельское утро 2016 года я чувствовал, что она беспокоится.
У нас намечена встреча с директором ГА РФ Ларисой Александровной Роговой. Только от нее мы можем получить доступ к досье Н. «Н» – это обозначение досье на Гитлера. Все начинается сразу же, у главного входа в ГА РФ. Охранник с усами в стиле 1970-х, как у Фредди Меркьюри, требует наши паспорта. «Пропск!», – гаркает он так, словно мы пришли грабить. У Ланы с ее российским паспортом не возникает никаких проблем. Мой французский паспорт осложняет положение дел. Судя по всему, охранника смущает написание моего имени, и он никак не может прочитать его. Brisard становится БРИЗАР на кириллице. Именно так я был записан в список посетителей в этот день. После длительной сверки и благодаря стараниям Ланы нас, наконец, пропускают.
Как попасть в Генеральную дирекцию архивов? Наш вопрос раздражает дежурного охранника. Он занят, с той же любезностью, следующим посетителем. «В самой глубине двора, после третьего корпуса справа». Молодая женщина, ответившая на наш вопрос, не ожидая нашей благодарности, поворачивается к нам спиной и поднимается по слабо освещенной лестнице. Сам ГА РФ похож на рабочий поселок советских времен. Он разместился в нескольких зданиях в типично советском стиле, сочетающих в своем облике элементы конструктивизма и рационализма.
Мы пробираемся от одного корпуса к другому, стараясь обходить огромные лужи из темной жижи и грязного снега. «Генеральная дирекция» – указано крупными буквами на табличке над двустворчатой дверью вдали… Темный седан припаркован у входа. Нам остается пройти каких-нибудь двадцать метров, но тут мы видим, как некая женщина поспешно выходит из здания и исчезает в салоне машины. «Это директриса…», – шепчет Лана с нотками отчаяния в голосе при виде отъезжающего авто.
Время 10 часов 55 минут, наша 11-часовая встреча только что ускользнула от нас.
Две секретарши дирекции ГА РФ так распределили между собой роли: одна доброжелательная, другая откровенно зловредная. «А это зачем?» Когда не понимаешь ни слова (а это мой случай с русским языком), нетрудно ощутить всю их резкость. Значит, та, что помоложе (некуртуазно выражаясь, менее пожилая), не на нашей стороне. Лана представляет нас, мы оба журналисты, она русская, а я француз. А пришли мы потому, что нам назначена встреча с директором, госпожой директрисой, а затем, чтобы заняться одним объектом, конкретным объектом…
«Вы ее не увидите!» – отрезает секретарша. «Она ушла. Ее нет на месте». Лана объясняет, что мы в курсе, темная машина у входа, директриса, которая забыла о нас и испарилась прямо у нас на глазах. Она говорит все это темпераментно, не скрывая своих чувств. А что если подождать, можно? «Если уж вы так хотите», – заключает секретарша, покидая комнату со стопкой папок под мышкой, как бы подчеркивая этим, что мы отнимаем у нее столь ценное время. Швейцарские часы с боем над ее столом отсчитывают время. Они показывают 11 часов 10 минут. Другая помощница слушает коллегу, не произнося ни слова. От нас не ускользает ее огорченный вид. И Лана направляется к ней.
Встреча в Кремле, Администрация Президента. Не предусмотренное в рабочем графике. Конечно, когда Путин, а, скорей всего, кто-то из его Администрации звонит, следует поспешить. Так объясняет нам ситуацию секретарша, та, которая любезная, понизив голос до шепота, отрывистыми фразами. Она говорит ласковым голосом, ободряющим, несмотря на то, что информация, которую она нам сообщает, скорей, негативна. Что же касается времени ее возвращения, то кто знает?! Не она во всяком случае. Это не из-за нас ли этот вызов в последнюю минуту? «Нет, ну почему же из-за вас?»
Время перевалило за 17 часов. Наше терпение в конце концов вознаграждено. На наших глазах открывается коробка плотного картона. Внутри – совсем маленький, бережно упакованный, футляр.
– Так это он? Это точно он?
– Да!
– Не стоит переводить, Лана.
Если присмотреться, то коробка очень напоминает контейнер для хранения компьютерных дисков. Вообще-то, так оно и есть.
Череп Гитлера хранится в контейнере от дисков! Следует уточнить, что речь идет о фрагменте черепа, который российские власти представляют как часть черепа Гитлера. Сталинский трофей! Один из наиболее тщательно хранимых секретов Советского Союза, а затем посткоммунистической России.
А для нас – кульминация года ожидания и расследования. Чтобы лучше понять охватившие нас чувства, следует подробнее сказать о месте, где происходит действие.
Довольно большой прямоугольный зал, где может поместиться с десяток человек. Стол, тоже прямоугольный, из темного лакированного дерева. На стене серия рисунков под стеклом в красных рамах. «Это оригиналы плакатов», – объясняют нам. Они датируются эпохой революции. Великой русской революции, революции Ленина октября или ноября 1917 года, если указывать по юлианскому или по григорианскому календарю. На плакатах изображены изможденные, но гордые рабочие. Их могучие руки, сжимающие древка с алыми знаменами, протянуты навстречу всему миру. Им преграждает путь капиталист, угнетатель народа. Как понять, что он капиталист? Он одет в шикарный костюм, на голове цилиндр, свисает огромное жирное брюхо. Он дышит самодовольством, тем, что испытывают сильные перед слабыми. На последнем плакате человек в цилиндре растерян. Он лежит на земле навзничь, а его голова размозжена огромным молотом, молотом рабочего.
Символ, снова символ. Каким бы ты ни был всемогущим, как бы высоко ни поднимал голову, ты будешь раздавлен, повержен сопротивлением русского народа. А Гитлер видел эти плакаты? Конечно, нет. А вот это зря. Потому что русские, в конце концов, сняли с него шкуру. Точнее, его череп.
Но вернемся к описанию сцены.
Эта небольшая комната, зал заседаний, пропитанный революционным духом, расположен на первом этаже ГА РФ, рядом с директорской приемной, где мы терпеливо ждали возвращения директрисы, Ларисы Александровны Роговой. Эта женщина, лет за пятьдесят, производит незабываемое впечатление на собеседников не только своим внушительным видом. Ее спокойствие и природная харизма отличают ее от обычных московских чиновников.
Вернувшись из Кремля, она прошла через комнату секретариата и вошла в свой кабинет, не глянув нас. Лана и я сидели в единственных двух креслах, стоящих в комнате. Между нами было огромное зеленое растение типа фикуса, стесняющее наше и без того скудное жизненное пространство. Даже будучи очень сосредоточенным, даже при спешном шаге, было невозможно не заметить присутствия двух человеческих существ по обе стороны гигантского фикуса. Было тогда 16 часов. Мы порывисто вскочили с места, надежда возвращалась. Зазвонил телефон. «В соседней комнате? В зале заседаний? Через полчаса…» Любезная секретарша повторяла указания, которые получала из телефонной трубки. Лана с улыбкой наклонилась ко мне. Речь шла о нас.
Директриса молча села в конце длинного прямоугольного стола. По обе стороны от нее встали два сотрудника. Справа – женщина довольно преклонного возраста, такого, что уже многие годы могла бы претендовать на заслуженную пенсию. Слева – человек призрачного телосложения, словно только что сошедший со страниц романа Брэма Стокера[7 - Брэм Стокер (1847–1912 гг.) – ирландский романист и автор коротких рассказов. Самый известный роман – «Дракула» (1897).]. Женщину зовут Дина Николаевна Нохотович, она ответственная за специальные фонды. Мужчину зовут Николай Игоревич Владимирцев (он просит называть его просто Николай), и он возглавляет Департамент хранения документов ГА РФ. Николай аккуратно протягивает большую коробку. Дина помогает ему приподнять крышку. Затем они отступают, заложив руки за спину, и устремляют взгляд на нас. Поза, как бы свидетельствующая о бдительности двух стражей и об их готовности вмешаться в любой момент. Лариса, продолжая сидеть, кладет руки по обеим сторонам коробки, будто защищая ее, и предлагает нам заглянуть внутрь.
В эту минуту нам кажется, что этого момента мы не переживем. Этот кусок черепа еще утром казался недостижимым. После месяцев и месяцев бесконечных переговоров, повторных запросов, сделанных по электронной, по бумажной почте, по телефону, по факсу (ну да, он еще используется в России), после долгих переговоров вживую с упертыми чиновниками, – вот мы, наконец, перед этим фрагментом человеческого тела.
Кусок черепной коробки, больше четверти, если определять на глаз, от левой задней части (два теменных и один затылочный кусок, если быть точным). Предмет столь страстных вожделений для историков и журналистов всего мира. И это принадлежало Гитлеру, как утверждают российские власти?
…Или женщине лет сорока, как это утверждал недавно американский ученый? Задать подобный вопрос в стенах ГА РФ означает заговорить о политике, поставить под сомнение официальное слово Кремля. Ситуация совершенно невообразимая для директора архива. Абсолютно невообразимая.
Лариса Роговая всего несколько дней руководит ГА РФ. Она пришла на смену бывшему директору Сергею Мироненко. На должность ох какую политическую и важную в России путинской эпохи. В нашем присутствии Лариса Роговая взвешивает каждое сказанное слово. Только она отвечает на наши вопросы, оба сотрудника не произносят ни единого слова. С постоянно напряженным лицом она говорит кратко: два, иногда три слова. Кажется, что высокопоставленный чиновник уже сожалеет, что согласилась на нашу просьбу. Если быть точным, сама она ни на что не давала согласия. Приказ показать нам этот фрагмент черепа поступил сверху.
С какого верху? Трудно сказать. Из Кремля? Конечно, но от кого из Кремля? Лана убеждена, что все исходит из Администрации Президента. Как и во времена Советского Союза, государственные архивы снова стали почти засекреченным местом. 4 апреля 2016 года Владимир Путин подписал указ о том, что управление архивами, их публикация, доступ к ним и снятие секретности непосредственно подчиняются власти Президента Российской Федерации, то есть самому Путину.
Так закончился период доступности исторических документов, начатый при Борисе Ельцине. Закончился с уходом директора ГА РФ Сергея Мироненко, друга стольких зарубежных историков и сторонника почти свободного доступа к сотням тысяч исторических документов подведомственного ему учреждения. «Меньше комментариев, больше документов. Документы должны говорить сами за себя», – любил повторять он, словно заклинание, своим коллегам, пораженным подобной политикой открытости.
Все, закончилось! Мироненко задвинули. Двадцать четыре года верной и лояльной службы в руководстве ГА РФ не сыграли никакой роли. Одним росчерком пера Кремль понизил его. Он не уволен, не отправлен на пенсию (в шестьдесят пять лет он мог бы претендовать на это), его не перевели на другую должность, а просто понизили. К позору добавилось унижение, потому что, конечно, новый директор – не кто иной, как его бывший подчиненный, наша дорогая Лариса Роговая. Сталин поступил бы так же.
Указ Путина вышел 4 апреля 2016 года. А мы сами сейчас стоим перед коробкой с куском черепа 6 апреля 2016 года. Мысль о том, что Лариса Роговая дорого бы отдала, чтобы посмотреть, как мы удираем отсюда, показалась мне не такой уж безумной. Может быть потому, что, когда мы просим вытащить дискетную коробку из картонки, в небольшом зале чувствуется, как нарастает напряжение. Лариса поворачивается к двум своим часовым. Краткие переговоры вполголоса. Николай неодобрительно качает головой. Дина хватает листок со дна картонки и подходит к Лане.
В тот же момент директриса делает знак Николаю, что она не передумала. Он все еще сомневается, колеблется в нерешительности. Затем, нехотя, опускает свои тонкие руки в ящик и бережно извлекает из него коробочку от дискет.
«Вы должны расписаться в списке посетителей. Поставьте разборчиво дату, время и напишите свои имена». Дина показывает нам, как заполнить формуляр. Лана послушно подчиняется. Пока она заполняет графы и расписывается, я начинаю осматривать череп. Но тут вмешивается Николай. Он подходит ко мне ближе и чуть-чуть, как говорят по-русски, раздраженно указывает мне на мою ошибку. «Сначала заполните лист присутствия», – настаивает директриса. Лана извиняется за мою оплошность. Ну ведь француз, иностранец. Не понимает, пытается она объяснить мою неловкость со смущенной улыбкой, извиняясь, как за непослушного ребенка. Почему так много предосторожностей, почему это напряжение?
Мироненко проходит мимо открытой двери нашей небольшой комнаты. Я узнаю его, так как видел его несколько раз в репортажах, когда знакомился с материалами по делу Гитлера. В коридоре он один. Грузный, согбенный, он несет свое тяжелое тело, даже не взглянув на нас. Конечно, он в курсе того, что мы делаем. Раньше он встречался с журналистами. И он прекрасно знает о черепе. Время 17 часов 30 минут, он уже забрал свое теплое пальто, из-под кепки выбиваются седые волосы, его рабочий день закончился.
Ларисин – нет. «Все следует делать по существующим правилам. Времена меняются, мы должны быть осторожны», – произносит директриса в тот момент, когда Мироненко выходит из помещения. «Мы получили зеленый свет от главной администрации на то, чтобы показать вам череп, но нам надо отчитаться». Мы, конечно, понимаем, это все в порядке вещей, никаких проблем, – Лариса не ждет от нас ничего иного.
Этот череп, или что там от него осталось, вновь становится источником раздора, полемики между Россией и… большей частью остального мира. Это действительно череп Гитлера? Или Россия лжет?
Лариса ждет главный вопрос: подлинны ли эти останки? Ее ответ заключен в двух словах: «Я знаю!» Дина и Николай, ее заместители, тоже знают. Мы не знаем. «Как вы можете быть так уверены в этом?» Подготовленные загодя, заученные фразы, повторяемые автоматически, Лариса выдает нам их четко и без запинки. Годы расследования, анализы, перепроверки, проведенные КГБ и советскими учеными, самыми лучшими… Этот череп – это, конечно, его, Гитлера. «Во всяком случае, официально это его». Впервые директриса ГА РФ слегка меняет тон. Ее уверенность слегка колеблется. «Официально» – это не безобидный термин. Это не научно, но «официально» череп Гитлера.
