Однако нельзя сказать, что люди полностью беззащитны. Среди смертных есть те, кто представляет серьезную опасность.
Предвосхищая вопрос, спешу сказать, что это не поехавшие священники и прихожане местных церквей, которые во всем новом видят проявление воли дьявола. Нет… Те, кто на нас охотятся, пострашнее.
Состоя на службе тайных рыцарских орденов или организаций, в чьи цели входит избавление мира от «скверны», они проходят усиленную физическую и психологическую подготовку. Являются мастерами дальнего и ближнего боя. Хорошо владеют холодным и огнестрельным оружием. Знают опасные уловки и техники, позволяющие без потерь победить практически в любой схватке.
Немалую опасность представляют и «собратья». Прожив слишком долго, иной окончательно теряет человечность. Дружба, любовь, сопереживание и привязанность. Со временем все меркнет. Остается лишь тяга к насилию и крови.
Для таких «темных», как их называют, не существует границ. Они – настоящие садисты. Выходя на охоту, до последнего играют с жертвой, истязают ее. Наслаждаются страданиями.
Однако есть те, кто хуже даже их. И здесь, собственно, пора вернуться к опасениям Авеля и рассказать о генералах.
Темные иные, что отличаются от других поистине неконтролируемой жаждой насилия. Лишенные морали и сострадания. Ведомые лишь гневом и безумием. Им абсолютно неважно, кто жертва. Возлюбленный или товарищ, смертный или иной, союзник или враг.
Они сильнее и безжалостнее других. Порой даже несколько охотников не способны справится с одним генералом.
Немалая доля этого «успеха» заключается в их сверхъестественных способностях. Кроме наличия фамильяра, живущего в материальном мире за счет жизненных сил хозяина и представляющего смертельную опасность, они могут лишить врага свободы воли, превратить в послушную марионетку.
Большинство из вышеперечисленного, можно было отнести и к нашему противнику. Гнев и ярость, с которой нападал, была запредельной. Изнывая от ран, мы едва стояли на ногах. Рассчитывать в таком состоянии на победу или малейший шанс остаться в живых не приходилось.
Сделав стремительный выпад, офицер одним сильным ударом отбросил нас в стену. Повернувшись, кинул взгляд в сторону остальных.
Сосредоточившись на раненном товарище, Вальтер не заметил, как оказался на острие ножа. Превозмогая слабость, Фридрих стремительно поднялся на ноги. Пытаясь защитить, оттолкнул капитана, но лишь отсрочил неизбежное.
Схватив за ворот кителя, офицер импульсивно отшвырнул его в сторону. Избавившись от последней преграды перед желанной целью, подошел вплотную к Вальтеру. Осознавая близость смерти, тот пытался выпутаться из стальных объятий, сопротивлялся, но тщетно.
– Нет.… – задыхаясь, едва слышно прохрипел. – Отпусти…
Страх охватил разум. В голове одна за другой мелькали молитвы. Он всей душой просил святых и бога спасти его. И, о чудо! Это сработало! Вот только вместо ангела с огненным карающим мечом на помощь вновь пришел Фридрих.
Придя в себя, он с трудом поднялся на ноги. Опершись спиной на стену, потянулся к поясу. Выхватив из ножен кортик, быстрым движением полосонул по запястью.
Воздух наполнил пленительный аромат свежей крови. Ощутив опьяняющий запах, офицер отвлекся от Вальтера. Бросив на пол, повернулся, но едва сделав шаг, буквально застыл на месте. Скованный едва заметной красной нитью, не мог двинуться с места.
Ошеломленные происходящим, мы не могли найти объяснение увиденному, но секрет фокуса был прост. Все дело в крови. Стекая тонким ручейком на пол, она чудесным образом двигалась прямо в сторону офицера. Обвивая тело, словно стальная нить, не давала ступить шага.
– Быстрее! – окликнул нас Фридрих. – Я долго не продержусь!
Поборов оцепенение, мы кинулись на обездвиженного врага. Пока Авель держал руки и торс, я вцепилась в шею. Испытав резкую боль, офицер, мгновенно избавился от оков. Отбросив в сторону, импульсивно повернулся. Оскалившись, вознамерился взять реванш, но исход боя был предрешен.
Поднявшись на ноги, я быстро поднесла запястье ко рту. Обнажив клыки, прокусила вену. Зажмурившись на миг от пронзительной боли, отстранилась.
– Цепь смерти!
Тело пронзила невыносимая боль. Истошно закричав, офицер упал на колени. Обхватив тело, задёргался в конвульсиях. Из рта алым потоком хлынула багровая кровь. Примерно через полминуты крики стихли. Не подавая признаков жизни, он неподвижно лежал на холодном бетонном полу.
Убедившись, что опасность миновала, Авель поспешил к Фридриху, но надежды было мало. Стараясь помочь, он потерял слишком много крови. Губы посинели, кожа лица приобрела пугающую бледность. Не ровен час, как отправился бы вслед за мертвецом.
Понимая, что выбора нет, Авель решил рискнуть. Поднеся правую руку ко рту, прокусил вену. Зажмурившись от резкой боли, отстранился.
– Пей, – поднес к губам товарища. – это спасет тебе жизнь.
Подобно смертным, кровь иного уникальна. В исключительных случаях, она даст тяжелораненому шанс выжить. При благоприятном исходе, у Фридриха будет в запасе еще несколько драгоценных часов, чтобы добраться до лагеря. Там врачи смогут окончательно оградить его жизнь от опасности.
Оставив спасение на Авеля, который подобно мне имел большой врачебный опыт, я направилась к убитому офицеру. Не считая крови на перекошенном лице, облик был вполне человеческий. Ни рогов, как у дьявола, или лишних пар глаз, ни других странностей. Встретив на улице, даже не отличила его от смертного, если, конечно, не учитывать неестественно длинные клыки и безумие во взгляде. В остальном он был совершенно нормален.
В карманах, кроме клочка бумаги с рисунком, издали напоминающем древнеримское копье, не было ни ценностей, ни документов. Даже одежда не смогла ровным счетом ничего объяснить. Обычная темно-синяя форма охраны.
Немалый интерес вызывала его сущность. Он с лёгкостью победил Авеля, едва не убил меня, но при всех совпадениях, я сомневалась, что он генерал.
Его стиль боя был слишком опрометчив. Невзирая на силу, подчиняясь безумию, генерал теряет способность здраво мыслить и объективно оценивать ситуацию. Высокомерие и отсутствие страха полностью заслоняет взор, делая уязвимыми в ближнем бою. Чаще всего они предпочитают убивать врагов молниеносно и незаметно, посредством фамильяра или что лучше, цепи – проклятия, основанного на кровной связи.
Основываясь на вышесказанном, возникал другой закономерный вопрос: если офицер и вправду был тем, за кого ошибочно принял Авель, почему он не использовал способности? Неоднократно в процессе схватки, была возможность убить нас с помощью одной только мысли, но вместо этого, он продолжал агрессивно атаковать в лоб, что, повторюсь, совсем нехарактерно для генералов.
Напоследок, его кровь отличалась от всего, что мне доводилось пробовать ранее. Поднеся руку к губам, я отчетливо помнила ее приторный и горький вкус. Такой не свойственен ни человеку, ни иному.
Вопросы остались без ответа. Офицер не являлся ни человеком, ни иным, ни, раз уж на то пошло, генералом. Однако у него были признаки всех троих, что попросту невозможно. Ни один смертный на моей памяти не мог влиять на разум иных. С другой стороны, его сила, несомненно, превосходила возможности обычного иного.
– «О Господи.… Неужели его создали искусственно? Выходит, пациенты, чьи тела мы видели в лазарете, просто неудачные экземпляры?!»
От собственных мыслей стало дурно. Понимая опасность подобных игр «в бога», я не верила собственным догадкам. Было сложно принять, что наше правительство опустилось до кощунственных экспериментов, противоречащих самой природе. Однако…
Несмотря на факт существования, генералы тоже считаются «ошибками». Зачастую лишенные выбора, они проходят тот же процесс обращения, что и иные, но невозможно предсказать, станет смертный им или ему «повезет».
Однако это не самое пугающее… Учитывая время смерти жертв и заключение экспертов, один убийца не мог навести столько шума.
Опасаясь, что убийства не прекратятся и возвращаться нам будет некуда, я поспешила к товарищам, но едва приблизившись, на пару с Авелем оказалась на прицеле пистолета.
– Чудовища! – испуганно крикнул Вальтер. – Вы такие же чудовища, как и офицер! – опасаясь за себя и сослуживца, перевел пистолет на Авеля – Назад! Немедленно отойдите! Я не позволю убить его!
– Убить? – медленно встав, растерялся Авель. – Ты что несешь? Я ему жизнь спасаю!
– Я сказал отойти! – Вальтер взвел затвор. – Прочь демон!
Став свидетелем необъяснимого. Заметив клыки и кровь, он пребывал в ужасе. Был готов совершить роковую ошибку. Шансы, конечно, на победу были невелики, но успей выстрелить, последствия будут печальны.
В очередной раз ситуацию спас Фридрих. Придя в себя, он поспешил образумить товарища.
– Тише, Вальтер, все хорошо, опусти пистолет, – с трудом встав на ноги, загородил Авеля спиной. – Они не опасны.
– Что вы такое говорите? – он перевел ошеломленный взгляд. – Вы же сами видели, что они сделали!
Шокированный, Вальтер не мог поверить, что после случившегося кто-то будет добровольно защищать таких, как мы. Смертный разум не мог принять то, что видели глаза, но если бы только это было главной проблемой…
Воспользовавшись замешательством, Авель, мгновенно оказался рядом. Выбив оружие из рук, схватил за ворот кителя.
– Жалкое ничтожество! – сделав шаг, прижал с силой к стене. – Вздумал мне угрожать? – злобно оскалился. – Да кем ты себя возомнил?!
Напуганный, Вальтер даже не успел понять, как оказался на шаг ближе к смерти. Задержав на миг дыхание, боялся даже пошевелиться.
– Авель, – понимая, чем обернется гнев, я медленно подошла ближе. Намереваясь оградить от опрометчивого поступка, положила руку на плечо. – Отпусти. Он и без того напуган.
– Нет! Я проучу этого наглого смертного! Покажу, чего стоит бездумно угрожать мне!
Взывать к голосу разума, было бессмысленно. Авель не хотел нас слушать. Опасность усугубляли усталость и раны. Потеряв весомое для иного количество крови, с трудом сдерживался, а тут такая «возможность». Вальтер был легкой беззащитной жертвой, которую не жаль убить.
Исчерпав альтернативные варианты, пришлось прибегнуть к силе. Дав незаметно Фридриху сигнал, я довольно быстро нейтрализовала угрозу в лице разъяренного иного. Ругался он, конечно, знатно, даже обещал убить, если не отпустим, но кто его в тот момент слушал…
– Отведи Вальтера в лагерь, – сдерживая импульсивные попытки высвободится, обратилась я к Фридриху. – Я позабочусь об этом идиоте…
– Я не идиот! – услышав издевку, вспылил Авель. – Отпустите меня!
– Уверены? – игнорируя агрессию, переспросил Фридрих. – Вам точно не нужна помощь?
– Поверь, я справлюсь. Единственный, кому она сейчас нужна, – мельком указала на Вальтера, – капитан.
Как и полагается, у ворот лагеря нас встретил командир охраны, во главе с вооруженным патрулем. Внутри находились солдаты, присланные из резервов Кракова. Под их надежной охраной заключенные заметно успокоились. Они больше не озирались по сторонам, не пугались посторонних шорохов.
Находясь в лазарете, под присмотром врачей, Фридрих выглядел заметно лучше. Сидя напротив Вальтера, и отвлекая разговором, немного его успокоил.
Окончательно убедившись, что все в порядке, мы направились к коменданту.
– Ради всего святого, что с вами произошло?! – увидев в проходе, ошеломленно воскликнул он. – Вы что, пытались остановить ураган?
– Ну… – Авель усмехнулся и подошел к столу, – в каком-то смысле можно сказать и так.
Не став вдаваться в подробности ночного приключения, мы поспешили расспросить, не было ли новых убийств и не слышал ли Хёсс, о произошедшем на границе. Отрицательно мотнув головой, он повторил, что за все время ни в пределах лагеря, или городе преступлений не случалось.
– Понятно, – выслушав, заключил Авель. – Вы хорошо выполнили приказ, – привстал, – но не расслабляйтесь. Неизвестно, когда враги нападут новь.
В ответ, Хёсс утвердительно кивнул. Желая избежать последствий за некомпетентность, был готов на все, только бы о халатности не узнали в Берлине.
– Если позволите, – окликнув перед уходом, настоял, – в северной части лагеря есть баня. Не знаю, что произошло, но вам необходимо привести себя в порядок.
Совет был как нельзя кстати. Наш вид был очень далек от идеала «великой» арийской нации. В тот момент не только солдаты, но и узники с трудом узнавали в нас офицеров…
Лицо, руки и шея в ссадинах, под левым глазом обширный кровоподтек. Длинные светлые волосы, собранные ранее в аккуратный хвост, растрепались и походили на стог соломы. Форма в крови. От грязного плаща остались лоскуты… Молча идя на шаг впереди, и продолжая злиться, Авель напоминал побитого жизнью арлекина.
– Ты похож на грустного клоуна, достигшего последней стадии алкоголизма, – не удержавшись от соблазна, пошутила я.
– На себя посмотри! – резко повернувшись, он окинул гневным взглядом. – Ты и вовсе на ведьму похожа!
– Даже не сомневаюсь! – благополучно проигнорировав растерянность и косые взгляды проходившего мимо патруля, я громко рассмеялась. – Мы друг друга стоим!
Я действительно выглядела не лучше. Грязная форма изорвана в местах, где стыдно признаться. От пуговиц на кителе остались одни нитки. Плащ и рукава выглядели еще ужаснее. Все тело в ссадинах и кровоподтеках. Волосы спутались и напоминали паклю.
Явись в таком виде к начальству в Берлине, сразу оказались бы в полиции нравов или хуже. Однако несмотря на неблагопристойный вид, радовало, что остались живы, хоть и с проблемами по самые уши.
Благодаря своевременному переливанию крови тяжелых последствий для здоровья удалось избежать. Уже на следующий день Фридрих крепко стоял на ногах. Наложив повязки и обработав раны, ему разрешили вернуться к службе.
С Вальтером оказалось сложнее. Все случившееся сильно повлияло. После пережитого требовался длительный отдых. Последующие дни, проведенные в лагере, никто, кроме, разве что Фридриха, не искал с ним встречи.
Подводя некую черту, стоит сказать, что жестоких убийств и похищений на границе и в городе больше не происходило, не считая геноцида в самом лагере, функционирующем вплоть до конца войны.
Хёссу в тот раз тоже избежал трибунала. Вернувшись в Берлин, никто из нас не стал упоминать о его ошибках, но судьба была не столь снисходительна…
В конце войны правосудие настигнет. По решению польского верховного трибунала он будет приговорен к повешению. По иронии судьбы, его земной путь оборвется там, где лично забрал жизни сотен узников, и о котором с такой любовью говорила его жена, считая жизнь в Аушвице: раем на земле.
ЭХО ПРОШЛОГО
Невзирая на найденные улики, доказывающие причастность Аненербе к расследуемым убийствам, мы не могли обвинить их, не опасаясь разделить участь жертв.
Главной причиной для подобных опасений, был Генрих Гиммлер. Второй человек в государстве, он был создателем и главным руководителем исследовательского института. И тут, собственно, напрашивался закономерный вопрос: «как обвинить тех, кто сам же и играл роль судей? Кто заведомо знал и скрывал правду?»
Истинных виновников тех чудовищных преступлений изначально невозможно было арестовать. Нам попросту никто бы не поверил, списав доводы на игру воображения.
Наряду с рейхсфюрером, беспокоил Вальтер. Из-за продолжительных ночных кошмаров, что стали сниться после возвращения, он стал подозрительным и замкнутым. Находясь рядом, держался на расстоянии и лишний раз не вступал в разговор.
Не желая наблюдать за отчаянными метаниями между страхом и долгом, я попросила освободить его от обязанностей по охране моей жизни. По счастью, зная неприступный характер, Гиммлер быстро согласился, но то ли дело Авель…
Руководствуясь принципом: «если подчиненному, что-то не нравиться, но это не нарушает субординацию…», он просто игнорировал происходящее. В свою очередь, не имея возможности избежать контакта с прямым начальством, Вальтер просто помалкивал, лишний раз стараясь не вставать у него на пути.
Намереваясь раскрыть преступную деятельность Аненербе и докопаться до истины, я засиживалась в архивах департаментов, искала любой компромат на рейхсфюрера и его прихвостней.
Часы, проведенные среди множества стеллажей, оказались практически напрасны. Гиммлер был мастером сокрытия информации. Даже приближенные не знали, чем он на самом деле занимается. Единственное, что подозрительного удалось найти среди огромного множества документов – несколько коротких записей о восьмом исследовательском отделе, входящего в структуру института.
Судя по крупицам информации, он занимался исследованием всего сверхъестественного и необъяснимого. Путешествуя по миру, сотрудники изучали древние артефакты, проводили масштабные раскопки таинственных некрополей и легендарных памятников. Исследовали проклятые места и легенды, но ни имен, или конкретного описания деятельность, ни находок. Отдел был призраком.
– Ищете информацию о восьмом отделе? – прозвучал за спиной знакомый мужской голос.
Отвлекшись от чтения и повернувшись, я увидела Фридриха. Стоя возле окна и держа в руках книгу в черно-красном переплете, он с нескрываемым любопытством следил за мной.
– Вам что-то известно?
– Возможно, – он мимолетно улыбнулся.
– Что ж, – я отложила папку и подошла ближе, – я вас с радостью выслушаю.
– Прежде, мне любопытно, – он положил книгу на подоконник. – Каково это?
– Что?
– Быть иным, способным контролировать других.
– О чем вы? – я изобразила наигранное удивление. – Я такая же, как Авель.
