Александр, будто бы нечаянно проходя мимо, между опером и Глафирой, не дал состояться рукопожатию.
Глафира взглянула на Анфису, Анфиса пожала плечами.
– Имеем! – провозгласил Александр. – Глафира, психолог. Вчера развелась, возможно, имеет кучу врагов в качестве недовольных клиентов. Возможно, нет… Не знаем. Позавчера на крыше спасла девушку от суицида. Вчера познакомилась с мужчиной, которому днем стало плохо, увезли на скорой. Скорая по пути встретилась с аварией, ноль погибших или раненых. Поведение водителя показалось Глафире странным, он вроде бы ее узнал, но от помощи отказался.
Глафира считает, что девушка на крыше была подставой, чтобы жестко скомпрометировать ее как психолога, который не смог спасти человека. Девушку спасти удалось.
Сегодняшнюю аварию Глафира считает подстроенной – мотивы неизвестны.
Мне приходится верить всему этому бреду на слово, потому что за него ручается моя девушка – Анфиса.
Просьба помочь нам разобраться!
Тихон посмотрел на всех как на обкуренных умалишенных, отвлекающих его от важных дел, но не сказал ни слова. Александру он был обязан многим и часто прибегал к его помощи и поэтому отказать не мог.
– Давайте, так. Три, окей, четыре дня я вам подарю. Но если за это время ничего подозрительного не удастся найти, я умываю руки. Договорились?
Глафира согласно кивнула. Александр, согласившись, пожал руку.
– Скиньте все данные на вотсап. Займусь прямо сейчас. Все, что знаете, все, что может помочь.
Опер ушел.
– Саш! – проводив взглядом Тихона и остановив взгляд в точке исчезновения опера, обратилась Глафира к Александру.
– Да?
– А ты можешь приклеить ко мне другую личность? – смотря в никуда, спросила Глафира. – И я пойду… Зачем я буду просто сидеть и штаны просиживать?
– Фира! – воскликнул Александр.
– Да? – как ни в чем ни бывало отозвалась Глафира, повернув к нему голову, но не взгляд.
– Об этой разработке еще никто не знает, кроме меня! Я ее закончил всего неделю назад. Фира, как?
– Вот и протестируешь на мне, – перевела взгляд на собеседника Глафира (глаза отдохнули). – Только выйду я одна. Во-первых, Анфиса тебе слишком дорога, чтобы тестить на ней такой продукт, во-вторых, ей не надо работать, а мне надо и срочно!
Александр понял, что можно было не выпендриваться и не скрываться от рукопожатия, эта мадам знала о нем все и без рукопожатия. Анфиса обманула? Она говорила, что рукопожатие – это возможность подключиться к инфополю человека, а получается, что этот жест предназначен для чего-то другого! «Гадские бабы, врут на каждом шагу!» – промелькнуло в голове Александра.
Но протестить прогу на живом человеке, который в курсе всего, было шикарной возможностью, о которой он даже не мог мечтать!
– Только при имени Глафира программа будет сбоить. Ты не можешь взять для своей работы имя, которое предложит система? – поинтересовался Александр. – А потом, имя Глафира в эфире сейчас – это все равно, что маячок! Тебя вычислят быстро…
– А можно сделать это опционально? Я не буду ходить под своим именем, но если понадобится, чтобы я могла представиться Глафирой…
– Ок, договорились, сейчас, – Александр «спрятался» в свою прогу.
Анфиса была в шоке. Она поняла, что Глафира на голову выше ее в своих возможностях. И нотки ревности проскочили в прекрасной головушке. Но она вовремя спохватилась, что ма есть ма, и ма обязательно, когда придет время, все расскажет и всему научит…
Тем более, что она тоже утаила о таком своем знакомце, значит, квиты…
– Глаш, пойди поешь на дорожку! – позвала Анфиса.
– Бутер и кофе будет достаточно! Спасибо, Анфис! Ты меня очень выручила!!! – Глафира подошла к подруге и обняла ее. Остатки холодной ревности не преминули заявить о себе, и Глафира расстроилась.
– Готово! – оповестил Александр. – Считывай. Как тебя зовут?
– Даже на выбор можно? Серафима или Прасковья?
– Лучше выбрать одно, иначе тебя застукают из-за такого плавающего профиля.
– Пусть Серафима. Прасковья даже для Глафиры – слишком! – улыбнулась Серафима. – Анфис!
– Да? – откликнулась подруга.
– Давай знакомиться? Серафима! – и Серафима протянула руку навстречу подруге.
Анфиса ответила на рукопожатие и расцвела улыбкой. Дружба восстановилась, без примеси негатива.
– Я пойду? – уточнила Серафима: готова ли программа для ее выхода в люди.
Александр кивнул.
– Куда ты?
– Надо как-то обустроиться. История может затянуться, а сидеть без дела нет смысла. Впереди путь, и его надо идти. Спасибо, Александр! Без рукопожатия, как вы любите, – улыбнулась Серафима.
– Я бы все-таки, наверное, согласился бы, – протянул руку в ответ Александр.
Серафима пожала руку и улыбнулась:
– Анфис, скажи ему правду о рукопожатии! Не мучай человека! Он нам помогает…
– Как скажешь, дорогая! – отозвалась Анфиса.
Серафима вышла из коттеджа. Электронная сим-карта сменилась и перепрошила телефон под нового абонента.
Двадцать лет разницы в возрасте не проходят бесследно. Конечно, умела скрывать эмоции, конечно, умела врать даже близким, конечно, Анфиса не почувствовала подозрительности Глафиры в ее объятиях.
А Глафира еще не решила, что думать об этих двоих. Он ее выпустил из дома. Но выпустил под полным контролем всех координат. Да, ни свои, ни чужие не найдут Глафиру, но он-то знает, кто она и где, и кому Александр может слить инфу – Глафира не знала…
Энергетическая оболочка начала подстраиваться под новое имя. Серафима ходила быстрее, думала плавнее и принимала решения как-то более ровно. Глафире нравились такие изменения.
Она вызвала такси за два километра от точки своего пребывания и решилась на пробежку. Олег был против такой активности, теперь хотелось понять, помнит ли тело, и попробовать восстановиться.
Бежалось легко и радостно! Свежий воздух бодрил.
«Стоп. Ёлки! Бомж. Только не сейчас, – мысленно простонала Серафима. – Ну зачем прям сразу бомж-то! Не хочу в новой одежде и прям сразу на мусорку!»
«Не хочу!» – отчеканила каждый слог Серафима.
Но бомж стоял красавцем прямо у обочины дороги и копался в мусорке элитного коттеджа.
Серафима остановилась. Бомж откопал что-то в мусорном баке и уселся на деревянный ящик, застеленный чем-то теплым, разглядывать находку. По всей видимости, это было обычным его местом.
«Как эту Серафиму угораздило побежать за пределами МКАДа?» – вопила про себя Серафима.
– Серафима! – Серафима протянула руку бомжу и присела рядом на корточки, подперев подбородок левой рукой.
Бомж вытер руку об одежду и пожал, улыбнувшись, в ответ:
– Акакий!
– Акакий? – вскрикнула Серафима и вскочила! – Из наших, что ли?
– Из наших, из наших, – подтвердил Акакий, блаженно тряся руку Серафимы и кивая.
– Реально? А из каких из наших? – заподозрила неладное Серафима.
– Из Скорой…
– Неужто? Подвинься-ка! – подтолкнула Серафима пятую точку бомжа и уселась рядом.
Бомж выглядел плачевно: замотанный в тысячу одежек, но от него не пахло. Не пахло вообще ничем отвратительным или запущенным человеческим, будто только что вымылся и сменил лохмотья на новые лохмотья, хотя лицо и руки были чумазыми или загорелыми (не понять), как у трубочиста. Большая часть образа пряталась за нестриженными волосами и растрепанной бородой.
– И что с тобой случилось? Сам расскажешь или мне копаться? – участливо спросила Серафима.
– Я потерял доступ к имени… – растерянно признался Акакий.
– … и, следовательно, потерял работу, цель и желание жить… – закончила вместо него Серафима.
– Да, – вздохнул мужчина и развел руками, выкинув то, что держал.
– Почему тебя не идентифицировали до сих пор? – нахмурившись, поинтересовалась Глафира.
– Имя заблокировано, старая личность стерта.
– И теперь тебя нет ни в каких базах. Так?
– Да, – подтвердил Акакий.
– Слушай, меня ждет такси, потом все расскажешь! У меня есть дело. Надо разобраться! Поможешь?
– Спрашиваешь!
Надежда на работу дала Акакию стимул к жизни, и нежелание жить почти улетучилось. Это был самый легкий кейс в опыте Глафиры.
– Какой процент отказов в работе? – поинтересовалась Серафима.
– Пять, – гордо отрапортовал Акакий.
– Ты был хорош! – оценила Глафира мастерство встреченного коллеги. – Бегать еще умеешь?
– А то…
– Тогда погнали до такси?
06. Скорая. "Мазерати"
***
С трудом, но Серафиме удалось втиснуть Акакия в такси, пообещав водителю две, три, потом пять такс. На пяти сошлись.
В машине молчали. Говорить о прекрасном – не было общих тем, а говорить о профессиональном при посторонних было запрещено и небезопасно.
– Серафима, которая, кажется, не совсем Серафима, – улыбнувшись начал Акакий при подъезде к городу, – у тебя есть денег на хороший отель?
– Есть, – ответила Серафима, не понимая, почему человек, который двадцать пять минут назад рылся в помойке, об этом спрашивает.
– И ты в него едешь?
– И мы в него едем, – обозначила свое намерение Глафира, не сомневаясь ни на йоту.
– Я не хочу. Обычный, простой хостел меня устроит, – заявил вдруг бомж.
– Почему?
– Так надо. Не спорь. Я лучше знаю, – отрывисто проговорил Акакий.
– Хорошо, как скажешь… – не стала спорить Серафима, понимая, что уговаривать коллегу не было никакого смысла.
– Ты не спросишь, почему ты кажешься не совсем Серафимой? – спросил Акакий, когда они вышли из такси.
– У каждого свои представления об именах, – спокойно ответила Серафима.
– Тебе надо сменить имидж. Ты выглядишь не как Серафима…
– Знаток женских имиджей? – ухмыльнулась Серафима.
– А то! Я знаешь, сколько всего возле мусорки насмотрелся? – оскалился Акакий.
– Я могу тебя оставить одного? Никаких подвохов от коллеги? – уточнила Серафима, направляясь к банкомату.
– После рукопожатия-то? Ты ж меня теперь не бросишь, – ухмыльнулся Акакий. – А сам я от тебя не сбегу, не враг я себе.
