На душе стало как-то неспокойно, вся моя уверенность в себе куда-то исчезла. Сейчас я почувствовала себя маленькой девочкой, которой надо прочитать стихотворение, стоя на высоком стуле в окружении любимых и нелюбимых родственников.
С другой стороны, ну чего я боюсь? Авиатренажер – это не самолет, он не разобьется, не разгерметизируется, не загорится, в конце концов! А, может, выкинуть этот сертификат и пойти прогуляться по центру города. А отцу скажу, что посещаю этот пыточный тренажер. В конце концов, откуда он узнает, была я там или нет. Эту мысль пришлось быстро откинуть, потому что я слишком хорошо знаю своего отца. Уж он-то точно узнает, была я тут или нет.
Выйдя из машины, я направилась в сторону близлежащего кафе. От волнения я жутко проголодалась, а начинать новую жизнь на пустой желудок я не готова.
В кафе было немноголюдно – разгар рабочего дня – завтрак уже закончился, а до обеда ещё оставалось пару часов. Доброжелательные официанты сразу же предложили мне свободный столик у окна, из которого открывался потрясающий вид на город. Этот город – город моего сердца. Впервые я оказалась в Мюнхене, когда моего отца отправили в командировку. Мне тогда было 16 лет, и я очень не хотела ни в Мюнхен, ни куда бы то ни было – меня забирали от друзей, от привычного жизненного уклада. Но как только я сошла с самолета, меня посетило странное чувство, как будто я вернулась в то место, где уже бывала ранее. И лишь за пару недель, пока мой отец занимался работой, а я бродила по улочкам Мюнхена, я влюбилась. Влюбилась окончательно и бесповоротно в этот город. Город, где современная немецкая архитектура так уютно сочеталась со старыми постройками. Город, где педантичные немцы никуда не спешат, а после окончания рабочего дня собираются на ступеньках у кафе, ресторанов, площадей – пьют пиво, обсуждают бытовые проблемы. Город, где в воскресенье не работают магазины, и у тебя есть этот день для того, чтобы отдохнуть, погулять и ни о чём не думать.
Официант принес мне кофе и знаменитые вайссвурсты (Вайссвурсты – белые мюнхенские колбаски, в переводе с немецкого weiss – белый, wurst – колбаса. (прим.автора) – в животе приятно заурчало, а запах пряностей! Он был невероятен. Я не ела их больше трех лет!
– Кейт? – внезапно раздался низкий мягкий голос у меня за спиной.
Я обернулась и обомлела.
– Том? Не может быть!
– Может, – рассмеялся он, раскрывая объятия, – иди сюда, дорогая, я не видел тебя сотни лет!
– Всего навсего три года, – улыбнулась я, осторожно принимая его объятия. За сегодня я настолько окунулась в прошлую жизнь, что испугалась захлебнуться воспоминаниями или утонуть в них. – Ты здесь какими судьбами?
– Меня пригласили на должность руководителя авиакомпании, – он внимательно посмотрел на меня, ожидая моей реакции, но я упорно молчала, не зная, как правильно отреагировать на эту новость, – и мы с женой переехали сюда.
– С женой? Ты женился?– удивленно спросила я.
– Да, год назад, – он как будто виновато потупил взгляд. Хотя к чему эта реакция? Жизнь продолжается, и я была рада тому, что хотя бы кто-то не зациклился на прошлом, а смог двигаться дальше.
– А дети…? – Я тут же прикусила язык, коря себя за бестактность.
– Пока нет, – он покачал головой, – но мы над этим работаем. После того, как твоя…
– Давай не сегодня? – слишком резко перебила я его, – На сегодня достаточно воспоминаний, я не хочу пока об этом говорить. Ты присядешь?
– К моему большому сожалению, не могу, у меня сегодня много работы, и, судя по всему, намечается конфликт с лучшим пилотом нашей авиакомпании, которому явно не нравлюсь я в роли руководителя.
– Уверена, что он изменит своё мнение, как только узнает тебя поближе, – усмехнулась я, – ты не можешь не влюблять в себя людей.
– Но ты же не влюбилась, – он подмигнул мне, – или у тебя иммунитет?
– На таких красавчиков? Да нет, скорее всего, я просто не разбираюсь в мужчинах. Беги уже по своим делам, влюбляй в себя в пилота. Буду рада пообщаться, когда станешь свободнее, расскажешь про свою жизнь.
– Познакомлю тебе с Марией, моей супругой, думаю, вы найдете общий язык, – он протянул мне визитку, – там мой номер телефона, позвони, как будешь готова окунуться в прошлое и вписать его в настоящее. – Том послал мне воздушный поцелуй, и вышел из кафе.
Я посмотрела на визитку. Такая типичная немецкая визитка – имя, фамилия, номер телефона, название авиакомпании и маленький самолётик в левом углу. Ничего лишнего, ничего яркого. Я снова посмотрела в окно. Прекрасный город, вызывающие восторг краски и какой-то особенный аромат, которым пронизан весь воздух. Мучительные воспоминания о прошлом, которые не покидали меня с момента возвращения домой, немного затухли под тем впечатлением, которое на меня оказывал он. Мюнхен. Мой Мюнхен.
Доедая свой незапланированный обед, я дала себе твердое обещание, что снова полюблю этот город, не дав негативным воспоминаниям заполнить меня всю.
Глава 4. Марк
Раздраженно бросив сумку рядом с имитированной кабиной Боинга 747, я протянул свою «корочку» инструктору, который активно жестикулировал передо мной, явно предлагая мне какие-то услуги.
– Мне не нужна консультация, – лениво вынув наушники, заметил я, – я из «German airlines», Том Нойманн должен был вас предупредить о моем приходе.
– Благодарю за информацию, – активный жестикулятор поставил отметку в своём журнале, – можете проходить в кабину, там вас проинструктируют.
Я закатил глаза. Складывалось ощущение, что мне 18 лет, и я впервые вижу авиатренажер. Безусловно, я был всеми руками и ногами за то, чтобы узнавать новые самолёты, покорять новые высоты, но было бы здорово, если бы те, кто меня сюда направил, не считали меня за новичка, который не знает, где у самолёта штурвал. Радовало одно – имя руководителя авиакомпании было на слуху, и от меня быстро отстали со своими советами. Нойманн – фамилия нарицательная в немецком авиамире. Их семья – целое поколение авиаработников. Отец Тома – Генри – был пилотом, его мать – стюардессой. Сестра работала в таможенной службе аэропорта, а дядя был авиадиспетчером. Настоящая династия любителей неба. Поэтому, когда я узнал, что руководить нашей компанией будет один из семьи Нойманн, я был впечатлен. Кто же мог подумать, что Том, как новая метла, начнет мести по-новому, и что от папы ему досталась только фамилия.
Войдя в кабину Боинга-747, а точнее в её имитацию, я присвистнул. Несмотря на то, что за спиной у меня было более четырех тысяч часов налета* в качестве командира воздушного судна, опыта полетов на боинге у меня не было. До того, как в «German Airlines» начались перестановки, центральный офис компании располагался в Гамбурге, и для того, чтобы пересесть на новый самолёт нужно было пройти обучение либо здесь, в Мюнхене, либо в Берлине. Времени мотаться между городами у меня не было, а получив звание лучшего пилота в авиакомпании, и, изучив каждый миллиметр аэробуса как внутри, так и снаружи, не было смысла что-то менять. Боинг – это любовь Алекса. Он даже в качестве пассажира предпочитал выбирать именно его. И, несмотря на свою любовь к аэробусу, я, кажется, стал понимать, почему Алекс остановил свой выбор именно на боинге. Не зря 747 называют королем небес. Кабина, конечно, была маловата по сравнению с габаритами самого самолета, но в ней был определенный шарм. Шарм! О Господи, я стал романтичным пилотом.
– Вы на тренировку? – раздался голос справа от меня.
– Нет, хочу слетать на Мальдивы. Вы второй пилот? – внимательно изучая вошедшего, съязвил я.
– Я бы тоже не отказался, – усмехнулся он, совсем не обидевшись, – Макс, инструктор боинга-747, – он протянул мне руку.
– Марк, – я пожал руку в ответ, – пилот из «German Airlines».
– Пилот! Ну, Слава Богу! – Макс искренне улыбнулся, – Наконец-то я буду работать с человеком, который реально управляет самолетом, а не с вот этими всеми…– он обвел пустоту руками вокруг, не закончив фразу.
– С вот этими всеми…кем? – я на всякий случай посмотрел вокруг себя, но кроме нас двоих в кабине никого не было. Летать, пусть и виртуально, с человеком, который кого-то видит, было слегка боязно.
– Да со всеми, – раздраженно продолжил инструктор, С тех пор как авиатренажер превратили в коммерческую игрушку и стали продавать сертификаты всем, кому ни попадя, здесь стало невозможно работать. Приходят дети, которые вообще не понимают, что такое самолет и зачем он нужен. Приходят люди с аэрофобией, и, как только закрывается кабина и мы приступаем к имитированному взлету, они теряют сознание, впадают в истерики…ну и прочие радости.
Живо представив картину с падениями в обморок, я улыбнулся Максу.
– Обещаю, в обморок падать не буду, кричать тоже. Максимум, могу начать ругаться, если «горбатый»* окажется не таким ловким, как аэробус.
– Тогда, поехали! Точнее, полетели.
Макс вкратце рассказал мне об основных отличиях боинга от аэробуса. Кроме визуальных особенностей, которые заметны даже пассажирам, узкой кабины и узкого остекления, к которым было нетрудно привыкнуть, боинг, как и предупреждал Том, отличался более низким уровнем автоматики – двигатели запускались парами, но занимало это около десяти минут, вместо аэробусовских двух-трех. Макс предупредил меня, что в кабине боинга довольно шумно, а потому говорить придется громче, чем в аэробусе.
Но всё это меркло по сравнению с тем, каким самолетным … каким настоящим был этот боинг! Если в аэробусе ты чувствуешь себя компьютерным оператором – основную работу выполняет автомат, автопилот – то в боинге ты ощущаешь мощь самолета, его грубость и чувствуешь себя настоящим пилотом. Штурвал, трос, гидроусилитель – огромные рычаги торчат со всех сторон. Управление максимально ручное, и в этом был определенный кайф. Тем, кто выбрал профессию пилота, управлять самолетом было намного интереснее, чем просто нажимать кнопочки и ждать, когда самолёт сам сделает остальное.
Приступив к первому имитированному взлету, я вспомнил все те навыки, которые слегка поугасли, пока я летал на аэробусе. Вручную управлять самолетом мне приходилось нечасто в своей практике – благо, с происшествиями я практически не сталкивался, а на всё остальное хватало автопилота и максимальной концентрации на словах диспетчера и погодных условиях. Реалистичность авиатренажера меня тоже поразила. Конечно, сравнить полёт на нём с полётом на настоящем судне было нельзя, но турбулентность, качку, тяжесть подъёма этого гиганта в воздух – вполне.
Спустя час тренировки, трех успешных взлетов и посадок, осознания, что летая на боинге, моим пассажирам не о чем беспокоиться – Макс пожал мне руку и отпустил до завтрашнего дня. Он протянул мне стаканчик кофе, отсалютовал своей фуражкой (реалистичность тренажера была не только в управлении, но и в антураже – инструктор играл роль второго пилота, был одет в спец. форму и носил фуражку для максимальной реалистичности), и я, поблагодарив его за тренировку и кофе, попрощался.
Открыв так называемую дверь воображаемого самолета, я вышел из боинга. Ощущения давно забытые – ты вроде как и взлетел, и самолет успешно посадил, но место дислокации не изменилось. Отпив кофе, я посмотрел на часы – в учебе был большой плюс – впереди ещё полдня, а я уже свободен. Внезапно я почувствовал, как моя рубашка намокает, стакан с кофе приземляется на пол, обрызгав ботинки, а я рефлекторно хватаю того, кто влетел в меня и стал виновником пролитого кофе и мокрой рубашки. Опуская взгляд, понимаю, что с полом я ошибся. Виновник оказался виновницей, и вполне себе симпатичной.
Глава 5. Кейт
Черт возьми! Я настолько увлеклась изучением брошюры, которую мне всучил какой-то молодой человек на входе, что с размаху врезалась во что-то. Или в кого-то. С опасением поднимая взгляд, я убедилась в том, что препятствием оказался кто-то. И этим кем-то оказался красивый молодой мужчина – высокого роста брюнет с ярко-синими глазами. И сейчас эти глаза убьют меня, потому что их цвет ну никак не сочетался с тем пятном, что расползалось у него на рубашке. Кажется, это было кофейное пятно. Опустив взгляд вниз, я увидела ещё и испачканные ботинки, и стаканчик из Starbucks. Точно, кофе…
– Я…вы…мы…– от неожиданности столкновения я позабыла все слова вежливости.
– Вы…я…мы…– передразнил меня синеглазый мужчина, – ещё местоимения знаете?
– Местои…что? – я немного опешила от того, что тот, на кого я только что вылила целый стакан с кофе, испортив его внешний вид, не начал орать на меня, проклиная на чем свет стоит. Хотя намокшая рубашка на нем смотрелась весьма привлекательно. Через мокрую ткань было видно, что мужчина подтянут и…Интересно, он знает, насколько он красив?…Господи, о чем я только думаю!
– Местоимения, – продолжал издеваться он, заставив меня оторвать взгляд от его рубашки… или тела. Точнее пятна! – Я подумал, мы пытаемся вспомнить их все, – глаза его улыбались, и он, судя по всему, не злился. А я, кажется, начала терять нить разговора.
– Прошу прощения, – его доброжелательность вернула мне дар речи, – я не хотела, чтобы так вышло. Я просто зачиталась и…
Бросив взгляд на брошюру, я осознала, что зачиталась рекламой мужского клуба «для тех, кто любит погорячее». Кажется, я была не в себе, когда взяла эту брошюру. И ещё больше я была не в себе, когда стала её рассматривать.
– Да ничего страшного, – усмехнулся он, – интересные у вас предпочтения, – он хмыкнул, взяв брошюру из моих рук и, выгнув бровь, начал изучать мужчин, комментируя каждую написанную фразу и внимательно изучая мою реакцию.
Я почувствовала, как начинаю краснеть. Ладно бы он просто смотрел на эти картинки! Так он бросал многозначительные взгляды на меня, читая каждую строчку, делая акцент на самых интересных фразах. Ну как теперь оправдаться, что брошюру я взяла из вежливости, а её содержание я даже не замечала, потому что снова думала о прошлом?
– Ещё раз прошу прощения, если хотите, я могу постирать вашу рубашку и вернуть её в первозданном виде…
– У нас с вами ещё даже первого свидания не было, а вы уже предлагаете мне раздеться, – он подмигнул мне, – давайте сначала, хотя бы для приличия, познакомимся? Я Марк, – он протянул мне руку.
– Кейт, – я расслабилась, принимая его рукопожатие, – приятно познакомиться, и ещё раз прошу прощения за то, что испортила вам рубашку.
Марк махнул рукой, и ничего не сказав, слегка нагнув голову, внимательно стал изучать меня. Тут же в голове закружились мысли о том, как я выгляжу, не испорчен ли макияж, не помялась ли одежда, сочетается ли цвет кроссовок с цветом ремня на джинсах. Джинсы! Ну почему я не выбрала что-то посимпатичнее, что-то, что больше открывает достоинства, а не прячет их. Я мотнула головой. О чём я только думаю? Какие достоинства? Будто я красивых мужчин не видела. Да у нас в офисе половина мужчин выглядели как фотомодели. Но Марк притягивал к себе взглядом, цвет его глаз… он был не просто синим, он был каким-то глубоким, у него были глаза цвета…
– Согласен, я потрясающе красив, – ухмыльнулся он, заметив, что я, как и он меня, внимательно его изучаю.
– Не льсти себе, – *и давно ли мы перешли на ты?* – я задумалась о том, какое средство лучше всего отстирает пятно на рубашке.
– Ты снова строишь планы как поскорее меня раздеть? Боюсь, что таким горячим, как парни с твоей брошюры, мне пока не стать, – он засмеялся, потому что я опять начала краснеть, – Забудь ты про эту рубашку, у меня в машине есть запасная. Лучше расскажи, что такая симпатичная девушка делает в этом специфическом месте?
К моему удивлению рядом с этим человеком я почувствовала себя расслабленно, и мне очень не хотелось, чтобы этот разговор заканчивался, а уж тем более не хотелось идти туда, куда бы нога моя не ступала. Говорить о том, зачем я тут, я не горела желанием. Показывать свой страх перед Марком – тем более. Решит, что я сумасшедшая. А я никак не могла выкинуть из головы его слова о том, что у нас пока не было первого свидания. Пока…Ключевое слово «пока». Несмотря на то, что своим партнером я давно считала свою работу, сходить на свидание с таким красавцем я бы не отказалась. А уж, если без рубашки…Стоп! Я молча протянула ему сертификат, который подарил мне отец.
– Ух ты, – Марк удивленно взглянул на меня, – на работника авиакомпании ты не похожа, на студентку тоже, значит, ты пришла сюда, чтобы справиться с аэрофобией? Ты раньше летала на самолетах, но после того, как что-то случилось, перестала, и теперь пытаешься избавиться от давнего страха?
Черт возьми! Он ясновидящий? Мы знакомы буквально десять минут, а он смог прочитать во мне то, что я так старательно зарывала в себе, и точно не готова делиться этим с ним. Ну, по крайней мере не сейчас, не здесь…не сегодня.
– Расслабься, – продолжил Марк, улыбаясь, – я только что вышел из этого железного монстра, и инструктор рассказал мне о том, какие категории людей посещают авиатренажеры.
Я улыбнулась, судорожно соображая как выйти из этой ситуации достойно – если признаюсь, что у меня аэрофобия, он может начать выяснять причины, а если соврать о чём-то, то придется врать долго и много…
– Да, ты отчасти прав. Я боюсь летать, потому что в полете я ничего не контролирую, а доверяю свою жизнь пилотам, которые закрыты в своей этой железной кабине, и от них зависит жизнь сотни пассажиров…они своими руками вершат судьбы других людей, их ошибка может убить сразу двести, триста человек…
– А ещё они могут спасти эти триста человек так, что они даже об этом не узнают, – тихо добавил Марк, – потому что о плохом трубят все новости, а о том, как пилоты ежедневно по всему миру сажают самолеты то на одном двигателе, то с отказом какой-то электроники, они тактично умалчивают. А потому люди, которые заходят в самолёт в качестве пассажира, панически молятся Богу, пьют алкогольные напитки, вжимаются в кресла, но никто из них даже не задумывается о том, насколько безопасно летать на самолетах. Гораздо безопаснее, чем ходить пешком. Ты, например, знала, что пару недель назад в центре Мюнхена убили двоих прохожих? И такую статистику я могу собрать по всему миру, и, поверь мне, она неутешительна.
Я с удивлением смотрела на него. Он говорил так, что у меня даже отступил страх. Хотя делал он это не так, как обычно делают люди, которые пытаются избавить тебя от страхов. Он так смотрел, как будто сквозь меня, как будто за мной была некая бесконечность, которая затягивала его с головой. Я даже обернулась, но за моей спиной был только боинг. Точнее его кабина в обличии авиатренажера.
– Ты….как-то связан с авиацией? – попробовала я догадаться.
– Напрямую, – кивнул Марк, я пилот авиакомпании «Deutsch airlines», и вся моя жизнь проходит в небе, я редко чувствую опору под ногами, – он подмигнул меня, – а теперь позволь мне извиниться и пойти переодеться, если интересно – пришлю потом селфи. Мой номер телефона есть на визитке. А она – в твоей брошюре. Если ты посчитаешь, что я всё таки горячее тех, кто изображен на ней, то, я уверен, ты не пожалеешь, – он наклонился и оставил лёгкий поцелуй у меня на руке.
Визитку я сразу убрала в сумочку, а брошюру выкинула в мусорное ведро.
Не знаю, как редко он чувствовал опору под ногами, но, кажется, я, её только что потеряла насовсем.
