Заветная дверь на пятом этаже не вписывалась в общую архитектуру, находясь ровно по центру стены. Душин струхнул и, остановившись, любезно пропустил Колю вперёд. Тот, подрагивая от напряжения, не отступил.
Балкон представлял собой небольшую прямоугольную комнату: на стенах – желтоватая вагонка, а пол и потолок – сплошной бетон.
Напротив входа светились три закрашенных окна: одно, посередине, – с ручкой. В углу, рядом с разбросанными кисточками пирамидкой стояли помятые жестяные банки с краской.
– Надо поправить, – прошептал Коля, словно боясь кого-то потревожить. Он на цыпочках прошёл по комнате и довёл до упора пластиковую ручку: – Не сильно она и поднялась…
Петя тяжело дышал:
– Коль, давай загадывать, а? Мне тут как-то…
– Сначала закрашу, – перебил его тот.
Он взял баночку с засохшими белыми подтёками и раскрыл её, измазав дрожащие пальцы. Поднял одну из кисточек, обмакнул её и принялся небрежными широкими мазками проходиться по каждому стеклу. Покончив с закраской, Коля присел на корточки под окном, наклонился к маленькой решётке, походящей на миниатюрную вентиляционную отдушину, с тревогой зыркнул на Петю и, выдохнув, громко отчеканил: «Хочу сто тысяч рублей одной пачкой».
Из отверстий подул лёгкий ветерок, Коля в ужасе отпрыгнул и вцепился в руку Душина, тот остолбенел от испуга.
С полминуты они стояли молча.
– Ну вот… – дрожащим голосом заключил Коля, отпустив Петю. – Видимо, исполнилось. Будешь загадывать?
– Давай ты! – отмахнулся Петя.
– Нельзя же! По одному желанию нужно…
Душин поёжился, нагнулся к решёточке и сказал: «Хочу миллион рублей».
Потянуло сыростью и гнилью, Петя закашлялся.
– У тебя тоже так воняло? – спросил он, выпрямившись.
– Не знаю, я отпрыгнул, – улыбнулся Коля.
Его паника отступила. На душе отчего-то сделалось легче.
Парни вышли в подъезд. Вдруг Коля остановился и предложил:
– Давай наверх сбегаем, а?
Душин с недоверием покосился на пыльные бетонные ступени, но страх в его груди уже ослабел, поэтому, недолго думая, Петя согласился.
Добравшись до девятого этажа, они остановились, обнаружив продолжение лестницы.
– Должно же девять быть… – насторожился Душин.
– А ну-ка, – заинтересованно протянул Коля, поднимаясь. – Да ладно! Иди сюда, смотри!
Душин подошёл к другу и увидел решётку с толстыми прутьями, а за ней – знакомую вереницу почтовых ящиков и раскрытые двери лифта. Пол был усыпан пятитысячными купюрами. Петя лишь сдавленно ахнул.
– Хорошо, что я в пачке загадал, – хихикнул Коля, кивнув на деньги.
– Подожди, подожди, это всё как? Бесконечный подъезд? Зацикленный?
– Давай проверим, – совсем весело заявил Колька, двинувшись в сторону лестницы. – Постой тут.
– С ума сошёл?! Нет! – Душин схватил его за плечо. – Самому не кажется, что разделяться сейчас нельзя?
– Я тебе ещё пятьдесят тысяч сверху накину, Петька! – умолял Коля. – Я не прощу, если не попробуем!
Душин ослабил хватку и отпрянул от друга, тот поспешил вниз.
– Лучше бы банку с краской здесь оставили, а потом на первом посмотрели, стоит или нет… – бубнил Петя себе под нос.
Почти минуту он простоял у решётки в тревожном ожидании, пока, наконец, друг не выскочил из-за угла.
– Правда… – изумился Коля, не в силах отдышаться после быстрого спуска. – Зацикленный…
– Куда по баблу-то ногами! – воскликнул Петя.
– Да хорош! – поморщился Коля. – Со второго захода ещё добудем…
Он вдруг замер и резко обернулся. Душин тоже испугался и прошептал:
– Ты чего, Колян?!
– Слышал? – дрожащим голосом спросил тот. – Давай спускайся! Кажется…
Но не успел Петя сдвинуться с места, как его оглушил истошный крик. Коля вопил и дрожащими руками хватался за решётку. За его спиной из тёмного коридора выходила человекоподобная фигура, укутанная в чёрную простыню. Создание, похожее на сгорбленного старика, дёрнулось и с диким визгом напрыгнуло на перепуганного Колю.
Над существом взмыл жуткий отросток, покрытый бледной кожей и по форме напоминающий рыболовный крючок. Острым концом он впился в Колино плечо, а затем вылетел с кровавыми брызгами и тут же вонзился в шею.
Когда Коля упал на пол, тварь спрыгнула с него и уставилась на Петю.
Душин окоченел от ужаса, он прижался к стене и неотрывно смотрел на чудовище.
Мелкие, точно монетки, глаза рассыпались по всей продолговатой голове: парень смог насчитать восемь штук. А подобие рта, расположенное в области подбородка, скоро зловеще раскрылось; показался чёрный беззубый зёв.
– Один заход – одно желание! – прохрипел монстр дребезжащим голосом, выставил жуткие лапы и запрыгнул на решётку.
Душин отскочил влево и схватился за перила.
Не дотянувшись до второй жертвы, существо противно заскулило и, развернувшись, побежало вверх по лестнице.
Душин выругался, положив ладонь на грудь. Ноги его подкосились. Он слышал, как тварь поднимается к нему, минуя этаж за этажом.
Медлить было нельзя. Петя двинулся вниз, на девятый, толкнул плечом ближайшую дверь, но та оказалась заперта. Чудовищные звуки снизу походили на будоражащую кровь помесь старческих хрипов и частых звериных вздохов, вроде собачьих.
Петя рванул через площадку к квартире напротив, та, к его великому счастью, была открыта. Душин заскочил внутрь, но споткнулся и упал прямо на пороге. Крик ужаса вырвался из его глотки. Петя быстро встал на ноги, захлопнул дверь и огляделся вокруг в поисках чего-нибудь тяжёлого. Ему на глаза попался старый лакированный трельяж с разбитым зеркалом. Парень рывком сдвинул его с места и забаррикадировал вход.
Он не стал слушать, что происходит на площадке, и в темпе прошёл через всю квартиру. Наткнулся на ещё одну дверь. За ней скрывалась пожарная лестница – железная и узкая.
Душин опрометью понёсся вниз.
Первый этаж встретил его длинным тёмным коридором, на другом конце виднелась знакомая решётка. Переборов себя, Петя ринулся вперёд.
Трупа Коли около прутьев не было, и лишь заляпанные свежей кровью купюры напоминали о произошедшем. Сверху затопали. В нос ударил гнилостный смрад. Стены и перила задрожали.
Душин бросился к выходу и спустя мгновение выпрыгнул из башни, повалившись на землю. Не отходя от испуга, он тут же поднялся и, задыхаясь, побежал к дыре в заборе.
Со щемящей болью в сердце, беспокойно оглядываясь, изо всех сил подавляя в себе желание остановиться, упасть на колени и закричать, Петя Душин мчался по дороге к дому Геннадия Ивановича. Он знал, что сотворил нечто ужасное и неправильное; чувствовал, как в знакомый ему мир тихой поступью проникают иные, неизвестные доселе существа.
Старик всё сидел в инвалидном кресле на покосившемся крыльце. Парень кинулся к нему и, рассказав всё, взмолился: «Только вы можете помочь!»
– Слишком рано всё началось, я не успел подготовиться! – ответил Геннадий. – Уже ничего не поделаешь… Одно желание, чёрт подери, но никак не по одному! Своей жадностью и глупостью вы, сукины дети, указали стражу путь. Из-за вас он теперь не исчезнет из башни и более того… – Раскат грома перебил старика. Тяжело выдохнув сквозь зубы, Геннадий мрачно заключил: – Выброс. Душехлёб скоро будет здесь.
Как стучит Душехлёб
Истоки I
Скан рукописного текста. Тетрадь школьная в клетку, 12 листов.
Я был уверен, что он всего лишь неописанный монстр из страшилки о детях, ночующих в подвале; чья-то затянувшаяся несмешная шутка; миф, очередное мракобесие. Но всё оказалось серьёзнее. Они нашептали…
Садясь за написание данного рассказа, я не ставлю себе цель напугать вас, однако желаю открыть хоть малую часть страшной правды. Не могу утверждать на все сто процентов, но причина собственного безумия и паранойи мне, кажется, известна.
Последнее время я страдаю от панических атак. Они случаются неожиданно. В одно мгновение я становлюсь тревожным, дыхание моё учащается, а нутро изнывает от странного чувства надвигающейся беды. Неизвестно, откуда придёт опасность. Я не знаю, куда смотреть и от чего защищаться. Но больше пугает неопределённость: это очередной приступ или я действительно заметил краем глаза нечто, способное причинить вред, оттого и испугался?
Я стал раздражительным, перестал выходить на улицу, запустил жилище и, видимо, начал сходить с ума. Постоянно мерещится, что со мной в квартире кто-то есть; он быстр, ловок, отлично прячется и умело использует мои страхи; доводит меня шорохами и тихими смешками.
Мне тяжело засыпать. В маленькой спальне с балконом я лежу при свете и молю Всевышнего, чтобы спасительное электричество не иссякло.
Сегодня ночью опять случился треклятый сонный паралич. По моей комнате бегал чёрный карлик, а около кровати стоял обнажённый тучный мужчина и противно улыбался. Но даже эти ужасы не так страшны, как мои кошмары, в которых мне приходится убегать от изуродованных гниющих старух. Каждый раз я падаю на землю, жду смерти, а чудовищное тело приближается с жуткой ухмылкой.
Повсюду стало темно. То есть какое бы ни было освещение, всё вокруг видится мрачным и тусклым. Возможно, из-за недостатка витаминов развилась куриная слепота, но что-то подсказывает мне, что виной всему именно незримый оккупант.
Началось это относительно недавно. Мы спали в гостиной. Посреди ночи я проснулся от небольшой тряски. Любимая Катя в слезах умоляла подняться. Мой рассудок был затуманен от резкого пробуждения, а обессиленные конечности никак не желали подчиняться; тряпичной куклой я болтыхался у неё в руках, пока она отчаянно пыталась привести своего единственного защитника в чувства. Наконец смысл её слов дошёл до меня, я подскочил на диване, будто от сильного электрического разряда, и уставился на окно. За стеклом темнели два мужских силуэта в фуфайках или полушубках. Они вглядывались в нашу тёмную комнату. На седьмом этаже.
Девушка тряслась, точно в припадке, и с силой сжимала мне запястье. Мы оба сидели молча, боясь пошевелиться. Сделалось неестественно холодно: нас словно поместили в огромный морозильник. У меня заболела спина и скрутило живот.
Тогда я понял, что медлить нельзя, освободился от захвата, спрыгнул с дивана, кинулся к выключателю и ледяными пальцами нажал на кнопку. Как только комната наполнилась бледно-жёлтым светом, Катя, поджав губы, прошептала:
– Что ты наделал?..
Чёртов глупец, я выдал нас.
Сдавленно ахнув, девушка повернула голову к окну.
Повисшая тишина сводила с ума.
Наконец, набравшись решимости, я погасил свет. Силуэтов за окном уже не было. И вдруг в дверь за моей спиной прилетел сильный удар, и я готов поклясться, что своими глазами видел, как неописуемо ужасное подобие человеческой ладони прислонилось к узорчатой стеклянной вставке. Катя взвизгнула, а я, чуть не лишившись сознания, хлопнул по выключателю.
Проклятый холод вмиг отступил. Катя сидела, укрывшись одеялом, а я тем временем занавесил окно, подпёр двери компьютерным стулом и для фона включил телевизор.
Ни о каком сне не шло и речи, остаток ночи прошёл в тревожном ожидании нового вторжения, но незваные гости больше не проявлялись.
Утром из окна полился белый свет. Немного успокоившись, я открыл дверь, обошёл всю квартиру и, ничего не обнаружив, вернулся к Кате.
– Давай в церковь сходим, – предложила она, подняв на меня испуганные глаза. – Я не усну, это же чертовщина какая-то.
– Надо сходить, – кивал я, потирая взопревший лоб.
Но до церкви так и не дошли. Поход не задался уже в подъезде, когда мы едва не свалились в шахту лифта. Двери открылись, но кабина по какой-то причине остановилась на этаж выше. Отдать мне должное: я не утратил самообладания и тут же успокоил Катю. Спускались по лестнице.
Затем в подземном переходе навстречу вышла противная низкая старуха. Она встала поперёк дороги, осмотрела нас с головы до ног, ехидно усмехнулась, обнажив гнилые зубы, и мерзко пропела:
– Дай-ка я тебя за локоток подержу, девочка…
Катя в ужасе отпрыгнула от старухи и спряталась за моей спиной. А бабка почесала густой пушок чёрных волосков над верхней губой и громко рассмеялась.
– Вы знаете, что вам самим лучше закончить? – она сплюнула кровь на кафельную плитку перехода и начала медленно приближаться.
От неё кисло разило потом; она шла, будто хромая на обе ноги, и еле слышно шипела.
Не раздумывая ни секунды, я схватил Катю за руку, развернулся и увёл её прочь от старой сумасшедшей.
Любимая плакала, отказывалась идти в церковь другим путём и тянула меня обратно к дому. У подъезда ей стало плохо. Катю лихорадило, посиневшие губки тряслись от страха. Справиться со всем этим кошмаром помогли таблетки.
Днём мы дремали посменно. Пока Катя спала, я размышлял. Бежать нам было некуда. Оба детдомовские, с раннего детства стоявшие друг за друга горой, мы не нашли себе ни друзей, ни хороших знакомых среди коллег. Да и на жилище я не грешил. В выданной государством квартире спокойно пролетели пять лет совместной жизни. Никаких страшных баек про дом и землю под ним никогда не ходило. В тот день я уже начал соображать: дело не в помещении, а именно в нас. Вечером поделился своими мыслями с Катей, но она не оценила моего пессимизма и заявила, что завтра же соберёт вещи и – со мной или без меня – уедет в отель.
Как стукнуло одиннадцать, мы ушли в маленькую спальню с балконом и просидели в ней до глубокой ночи.
– Давай не так категорично, прошу тебя, – говорил я, растирая Кате дрожащие руки. – Завтра дойдём до церкви…
– Не пойду никуда, – хныкала она. – Сил нет! Я умираю, наверное… Да почему же на нас такая напасть! Всё равно уеду!
– А ну-ка брось, – оборвал я. – Почудилось нам… Знаешь, из-за утечки газа, ну, галлюцинации.
