Жаклин Сильвестр "Вундеркидз. Вилдвудская академия"

На первом слайде было написано: «Что такое физика?»

– Физика, – начал мистер Говардс, – это основа всего…

Пока профессор излагал тысячу и один довод в пользу того, что физика – царица всех наук и объясняет все на свете, Ника смотрела на огромные настенные часы и, отсчитав десять минут, решила, что уже можно попросить разрешения выйти. Она сунула телефон в рукав и прошла мимо мистера Говардса, шепнув извиняющимся тоном: «В туалет». В коридоре девушка огляделась в поисках укромного местечка и выбрала кладовку. Ника пробралась мимо швабр и полок с бытовой химией и уселась рядом с пылесосом. Нетерпеливо вытащила мобильник, набрала номер и почти сразу услышала долгожданные гудки.

– Дарья Мейсон слушает!

– Мама! – От радости, что слышит мамин голос, Ника даже всхлипнула. – Мама, извини, здесь нигде нет сети, я нашла телефон-автомат, но он не работает, и в общежитии телефон тоже… – Ника спешила оправдаться, пока мама не набросилась на нее с обвинениями.

– Солнышко! – Далекий мамин голос, эхом отдававшийся в трубке, перебил ее на полуслове. – Как тебе новая школа? Рассказывай скорее!

Ника замерла – мама щебетала весело и беззаботно, и это было очень странно, потому что в последние месяцы ничего радостного в их жизни не происходило.

– Мама, у тебя все нормально? – медленно спросила она.

– Конечно, все просто волшебно, солнышко! – деловым тоном ответила Дарья, после чего, судя по шороху, прикрыла трубку рукой. – Три ложки сахара, обезжиренное молоко, – донеслось до Ники.

– Мама! – нервно зашептала девушка в трубку. – Кто там у тебя?

– У меня собеседование, – ответила Дарья, как будто говорила о чем-то само собой разумеющемся.

– Какое собеседование? Куда? – Ника ушам своим не верила.

Дарья понизила голос:

– Ты же знаешь, я умею ходить на собеседования. У меня сегодня еще одно назначено! – сердито зашептала она.

Ника молчала. Она свято верила в мамины таланты, но еще совсем недавно имя ее мамы мелькало в прессе в связи с украденной коллекцией и банкротством, и вдруг на нее посыпались предложения о работе!

– Круто, мам, – выдавила она наконец. – Надеюсь, тебя возьмут.

– Ладно, солнышко, меня зовут. Но я должна знать все, что с тобой происходит! Позвони, как сможешь.

– Конечно, – ответила Ника.

– Солнышко, я так рада, что ты там! – шепнула Дарья. На этом связь оборвалась. Ника еще немного посидела и послушала короткие гудки. Потом положила мобильник на колени и уставилась в темноту кладовки: у мамы все прекрасно.

Вдруг распахнулась дверь, и Нике в глаза хлынул яркий свет из коридора, а потом на пороге возник чей-то силуэт.

«Парень с мобильником» закрыл за собой дверь и включил верхний свет. Лампочка под потолком качалась из стороны в сторону, тени плясали по стенам. Пронзительные зеленые глаза оглядели Нику, которая, поджав ноги, сидела на полу. Парень протянул ей руку. Уцепившись за нее, Ника поднялась и, оказавшись так близко от него в тесном пространстве, насколько смогла, попятилась.

– Ну и места ты себе выбираешь, – фыркнул парень. Четко обрисованные губы искривились в ехидной усмешке. – То деревья, то кладовки…

– Не хотела, чтобы меня поймали за разговором во время урока, – объяснила Ника. Незнакомец все так же глядел на нее, и Ника вдруг почувствовала себя до ужаса глупо, совсем как прошлой ночью. – В общем, возвращаю телефон, – она сунула мобильник парню в руки. – Большое спасибо, я очень ценю твою… э-э-э… щедрость.

Ника сама понимала, что ее слова прозвучали слишком официально, но она очень нервничала. Парень кивнул. Набрав номер, он прижал телефон к уху. Когда в трубке послышались гудки, парень прикрыл телефон рукой.

– Еще хочешь послушать? – ухмыльнулся он.

– Нет, конечно… я пойду. Извини. – Еще больше смутившись, Ника выскользнула из кладовки.

Вытирая о форму вспотевшие ладони, она пыталась понять, что все это означает.

Размышляя о поведении зеленоглазого красавчика, девушка вернулась в класс, стараясь не встречаться взглядом с недовольным преподавателем.

Когда прозвенел звонок, Ника вышла из корпуса практически последней. И сразу поймала на себе взгляд «парня с мобильником». Он стоял, слегка ссутулившись, отчего кожаная куртка туго натянулась на его широких плечах. Рядом маячила уже знакомая девица.

«Это и есть Вайолет», – вспомнила Ника: так назвал ее мистер Говардс на перекличке. Черные туфли на шпильках у Вайолет были явным нарушением здешних правил. Как сказал ее новый знакомый прошлой ночью: «Мертвые зоны не для всех мертвые».

Вокруг парочки толпилось еще человек шесть. «Парень с мобильником» был выше других почти на голову. Рядом с ним хрупкая Вайолет казалась совсем крошечной. Она была невероятно хорошенькой: белокожая, с огромными голубыми глазами, черные роскошные волосы ниспадали до пояса. Окружавшие ее парни открыто восхищались ею. Как и девчонки – ее приятелем.

Возможно, стоило бы подойти к нему, еще раз сказать спасибо и представиться, но парень уже повернулся к Нике спиной. Обвив рукой талию брюнетки, он повел свою девушку в сторону общежитий.

Кто-то подергал Нику за рукав блейзера. Девушка обернулась. Интеграл. А она о нем совсем забыла. Саймон глядел на нее с робкой надеждой.

– Ну как, увидимся вечером на собрании для поступивших? Занять тебе местечко? – заискивающе спросил он.

Ника улыбнулась:

– Конечно!

*?*?*

Ника уже с нетерпением ждала собрания – на кампусе только о нем и говорили. Занятия в «творческих мастерских» в первый день не планировались, поэтому время тянулось медленно. После алгебры и физики были еще уроки истории, географии и английского. До самого обеда Ника больше ни с кем не познакомилась и была рада обнаружить, что на английский с ней будет ходить Стелла. После лекции, на которой они получили список литературы на осенний семестр, девочки направились в «Роузленд» переодеться к ужину.

Ужин они проглотили мгновенно, хотя соседка подробнейшим образом описывала всех «симпатичных мальчиков», которых успела увидеть за день.

Ника не стала рассказывать Стелле о встрече с новым знакомым: не могла же она признаться, что взяла ее телефон да еще уронила… И вообще в пересказе вся эта история выглядела очень странной. Пусть это останется тайной.

Наконец по громкой связи объявили, что собрание начнется через пятнадцать минут. Найти актовый зал оказалось несложно: туда со всех сторон стекались шумные толпы студентов. Ника вспомнила прежние школы – там общие собрания устраивались обычно для того, чтобы выяснить, кто разрисовал граффити дверь кабинета завуча или швырялся с крыши туалетной бумагой. В Вилдвуде все иначе. Конечно, сегодняшние уроки оказались самыми обычными, скучноватыми, по стандартной школьной программе, однако и студенты, и здания кампуса, и природа – все было особенным, ни на что не похожим.

«Какое удивительное место», – подумала Ника, когда они со Стеллой вошли в актовый зал: амфитеатр был накрыт огромным стеклянным куполом, сиявшим, как магический кристалл, озаренный изнутри мягким светом.

В холле Ника увидела Интеграла – тот радостно устремился к ей.

– Привет! – завопил он еще издалека.

Ника заторопилась к нему навстречу, потащив за собой Стеллу.

– Привет, Интеграл. Это Стелла. Стелла, это Интеграл, – представила их Ника.

Стелла с Интегралом уставились друг на друга в полном изумлении – словно недоумевая, зачем им вообще знакомиться.

– Рада познакомиться, – сухо проронила Стелла.

– И я, – отозвался Интеграл безо всякого энтузиазма.

Между тем студентов уже пригласили в зал. Им удалось найти места прямо у сцены. Огни медленно потухли, шум в зале затих. Кое-где послышались хлопки, а затем аплодисменты распространились по всему залу, словно треск лесного пожара, все громче и громче. Ника тоже захлопала – и только тут увидела, чему или, точнее, кому аплодируют: на сцену вышел директор. Поприветствовав студентов, он остановился у микрофона и поднял обе руки, призывая к тишине. Аплодисменты мгновенно стихли.

У Ники возникло чувство, будто она попала в какое-то закрытое общество, а директор его возглавляет; там, где она училась раньше, ученики не относились к администрации школы с таким уважением. «Это потому, что все ему благодарны, – сообразила она. – Это же он принимает окончательное решение, кому учиться в Вилдвуде, а кому нет».

– Добро пожаловать в Вилдвудскую академию. Одних я рад приветствовать снова, а другим еще предстоит понять, что наша Академия совсем не похожа на другие школы… – Голос директора звучал громко и торжественно. Ника почувствовала, как по рукам побежали мурашки.

– Вилдвудская академия – место особое, – продолжал директор. – Учиться здесь – не право, а честь. И это подразумевает, что ваша жизнь с этого момента будет подчиняться определенным правилам, и прежде чем начнется наш вечер, посвященный искусству, вспомним основные.

Ника покосилась на Интеграла, тот только состроил гримасу и улыбнулся. Парень слушал речь директора уже третий раз.

– В Вилдвудской академии действует пять главных правил. Первое: в нашей школе запрещены любые нелегальные вещества. По отношению к алкоголю и наркотикам мы проводим политику абсолютной нетерпимости. Всякий, кто нарушит это правило, будет наказан – исключен из школы либо временно, либо навсегда. Полагаю, дальнейших объяснений не требуется. Второе правило – никакого воровства, и это тоже очевидно. В Вилдвудской академии воровство считается серьезнейшим правонарушением, за которым следует наказание, – до исключения. Должен уточнить, что плагиат – это тоже разновидность воровства.

Директор украдкой глянул на пюпитр, который стоял перед ним, словно сверялся с заметками. Казалось бы, что в этом такого, однако Нике это показалось очень странным.

– Серьезное наказание следует и за другое нарушение – насилие, – жестким тоном перечислял между тем директор. – Политика абсолютной нетерпимости действует и в этом случае. Всякого рода травля, и психологическая, и физическая, тоже разновидность насилия, и отношение к ней соответственное.

Он снова заглянул в заметки и улыбнулся – разом вернув себе все свое обаяние.

– Секс… – начал он. В зале послышались смешки. Ника почувствовала, как Интеграл рядом нервно заерзал, а Стелла захихикала вместе со всеми.

– Так вот, секс, – повторил директор, когда зал успокоился. – В отличие от воровства и насилия, в нем, по сути дела, нет ничего дурного. Мы, разумеется, понимаем, что все вы молоды, гормоны у вас играют, но вы еще и несовершеннолетние, и мы за вас отвечаем, поэтому ради вашей же безопасности наказание ждет любого учащегося, которого уличат… – директор прищурился. – …в этом. – Зал снова взорвался хохотом.

Ника поняла, что восхищается директором еще больше: он здорово разговаривает со студентами, держится открыто и при этом внушает уважение.

– И последнее, – продолжил директор. – Наши правила запрещают общаться с местными жителями из города Вилдвуд. – В зале мгновенно стало тихо. – В прошлом у нас часто возникали трудности из-за столкновений между нашими учащимися и вилдвудской молодежью. Печальная правда состоит в том, что студентам есть что терять, а местным жителям в большинстве случаев – нечего.

Нику от этих слов покоробило. Такое сравнение прозвучало очень грубо. Девушка повернулась к Интегралу.

– А почему запрещают общаться с местными? – шепнула она ему на ухо.

– А потому что это бесперебойный источник нелегальных веществ, насилия и секса, – ухмыльнулся тот.

Ника кивнула. А директор завершал выступление:

– Мы очень серьезно относимся к любым сообщениям о панибратских отношениях между нашими учащимися и местными жителями, – сурово объявил он. И тут же на его лицо снова вернулась обаятельная улыбка. – Вселенная наградила вас большим талантом, и я убежден, что вашим ответом станут творения, достойные такого дара. Искренне надеюсь, что основа вашего великого наследия будет заложена в аудиториях Вилдвудской академии. Поэтому, если вам что-то понадобится, мои двери всегда открыты. – Директор умолк и неожиданно подмигнул. – Конечно, в приемные часы – с трех до половины четвертого по средам, – добавил он, и по залу снова прокатилась волна смеха. – Ну, не стану больше вас мучить: ведущий сегодняшнего вечера – любимец всех наших студентов, художественный руководитель Вилдвудской академии и координатор массовых мероприятий Стамос Ледерман! – объявил директор, и зал опять взорвался аплодисментами.

На сцену вышел Стамос в блестящем красно-коричневом костюме. Овации продолжались, пока мужчина не подошел к микрофону.

– Добрый вечер, дамы и господа, – негромко произнес он. – Вряд ли моя речь будет такой же яркой… – польстил он директору. – Как художественный руководитель Вилдвудской академии время от времени я что-нибудь организую, – с лукавым видом добавил он.

– Стамос, царь и бог вечеринок! – крикнул кто-то из задних рядов.

Стамос улыбнулся.

– Да, так меня иногда называют. Однако по порядку. Я хочу поприветствовать наших новичков и добавить, что среди тех, с кем мы уже познакомились и кого приняли в этом году, есть выдающиеся, весьма перспективные таланты, подобных которым мы еще не встречали. Наши студенты и раньше считались одними из лучших в Америке, а в этом году у нас стало еще больше поводов для гордости.

Стелла просияла, словно Стамос обращался лично к ней. Интеграл скривился.

– Он так каждый год говорит, – шепнул парень Нике.

– Какой красавчик! – игриво шепнула Стелла.

Ника сообразила, что та видит Стамоса впервые.

– Я с ним вчера познакомилась. Он сам меня сюда привез, – ответила Ника и сразу же смутилась.

Стелла ревниво покосилась на нее – кажется, Ника и вправду зря разоткровенничалась.

– А теперь, раз уж мы заговорили о талантах, – продолжал Стамос, – думаю, самое время объявить первый номер. Эта юная леди дважды подряд выигрывала Национальный конкурс исполнителей классической музыки, а кроме того, престижнейший Международный конкурс имени Чайковского. Встречайте – Аика Танака, скрипка!

Зал зааплодировал. Глубоко вздохнув, Аика подняла смычок, и Ника почувствовала, как музыка заполняет ее изнутри. Акустика в зале была поистине уникальной, каждая нота звенела словно хрустальная – Ника ощущала каждый звук всем телом. Аика играла просто потрясающе. С каждым движением смычка мелодия то взлетала ввысь, то затихала, и Нику от восторга бросало то в жар, то в холод. Ее переполняла гордость – гордость за то, что ее приняли в школу, где учится девушка, что стоит сейчас на сцене.

Когда пьеса завершилась несколькими мощными аккордами, Ника покосилась на Стеллу – как ей выступление? Но соседка с рассеянным видом скользила глазами по залу – похоже, она чувствовала себя не совсем в своей тарелке.

Следом выступал русский юноша-пианист. Он выбрал современное произведение, его пальцы летали по клавиатуре, поражая необычными гармониями. Ника не очень любила подобную музыку, но все равно было ясно, что юноша не менее талантлив, чем скрипачка Аика.

Следующим номером начинающий поэт прочел отрывок из пьесы собственного сочинения – это был рыжий бородач, довольно взрослый для того, чтобы учиться в Академии. Потом выступили два саксофониста, флейтистка и еще писательница, на сей раз с коротким рассказом. Концерт продолжался, и вскоре Ника уже перестала запоминать, кто с чем выступал. Ясно было одно: каждый был невероятно талантлив! От такого всплеска эмоций Ника почувствовала, что ужасно устала. Стелла рядом успела задремать. Интеграл, положив на колени блокнот, заполнял его какими-то формулами. Но вот объявили следующий номер, и Ника радостно встрепенулась.

– Элоиза Мендель исполнит It's a Hard Knock Life из мюзикла «Энни»! – провозгласил Стамос.

Из-за кулис стремительно вылетела Элоиза. Одета она была так же странно, как и в первый день, когда они познакомились. Девушка сделала для песни собственную аранжировку, ничуть не хуже оригинальной. И звучание ее чудесного голоса было безупречным.

– Я ее знаю! – взволнованно шепнула Ника проснувшейся Стелле. – Она вела ознакомительную экскурсию!

Стелла улыбнулась, но улыбка вышла усталой и завистливой. Когда песня закончилась, Ника громко закричала: «Браво!» Элоиза театрально поклонилась и, довольная, ушла со сцены. У микрофона снова оказался Стамос.

– Спасибо, Элоиза! – Он сделал небольшую паузу. – Нельзя не отметить выдающееся достижение еще одной нашей соученицы. Этим летом у нее была персональная выставка фотографий в нью-йоркской галерее современного искусства «Сохо». Поприветствуем Вайолет Хендрикс!

Со всех сторон послышались громкие возгласы «Вайолет!» и аплодисменты. Ника поискала глазами, где кричат громче всего, – и не обманулась в своих ожиданиях. «Парень с мобильником» сидел в первых рядах, лениво положив руку на спинку кресла Вайолет, которая встала и раскланялась. Ника задержала взгляд на иссиня-черном затылке, но тут заметила, что на нее смотрит Интеграл, и поспешно уставилась на сцену.

– В заключение этого великолепного вечера вы увидите слайд-шоу работ с выставки Вайолет, – сказал Стамос.

Зал погрузился во тьму. Сначала появилась фотография кольца с бриллиантом. «Помолвочное», – подумала Ника. Кольцо лежало на столике у бассейна. Фотография была черно-белая, и Ника сразу поняла, что хотел сказать фотограф: это была история о богатстве и одиночестве, о беспечности и отверженности. Последовало еще несколько крупных планов – шелковое бальное платье, мертвый жук, сумка на растрескавшемся асфальте. Ника с досадой была вынуждена признать, что фотографии оказались превосходными, полными символического смысла.

Сюжет снова сменился, и на экране появилось лицо «парня с мобильником» крупным планом. Потом фотографии его рук, потом он в профиль – его лицо злое, но красивое, потом он что-то пишет, видимо, в дневнике… Опять крупные планы его лица: заостренные черты, ехидная ухмылка.

На последней фотографии парень выходил из бассейна, демонстрируя идеальную фигуру. А на лице читались презрение и уверенность в собственном превосходстве, прекрасно переданные на черно-белом снимке.

«Какое же это искусство?» – сердито подумала Ника. От фотографий веяло тщеславием и самолюбованием, а еще Ника поймала себя на том, что они ей нравятся, и разозлилась. Стелла не сводила с экрана восхищенных глаз, а Интеграл окончательно уткнулся в свои расчеты.

Ника раздраженно отвела взгляд, всмотрелась в полутьму зала и нашла его. Парень смотрел на нее. Смотрел гораздо дольше, чем было бы прилично и уместно, – будто интересовался ее реакцией на эти снимки. Решив ответить вызовом на вызов, Ника уставилась на него в ответ. Но тут проектор погас, вспыхнули лампы под потолком, и оказалось, что «парень с мобильником» больше на нее не смотрит, а шепчет что-то на ухо Вайолет, которая продолжала принимать поздравления.

Вечер завершился, и студенты поспешили на улицу, чтобы успеть использовать остававшиеся до отбоя тридцать минут. Ника вышла в сопровождении Стеллы и Интеграла. Толпа уже почти рассеялась. Ника снова невольно нашла глазами «парня с мобильником» – он вел Вайолет куда-то в лес. За ними потянулись несколько членов их фан-клуба.

– Куда это они, а? – спросила Стелла, проследив за ее взглядом.

– Хочешь, угадаю? – хихикнул Интеграл. – За нелегальными веществами, насилием и сексом.