Она внешне – покрупнее.
–А то тебя тут обчистят запросто. Примеряй спокойно, я в стороне похожу.
Девчонки походили, приценялись к покупкам. Повыбирали вещи.
–Сколь стоит?
–Двести восемьдесят.
–Дорого, – поддерживают девчонки.
–А ты иди в магазине покупай, – говорят осмелевшие продавцы-перекупщики.
Так и есть. Не все привозилось из-за границы. Поставки были и в магазины. Но. Предприимчивые продавцы и работники складов, знающие, что подвезут товар, набирали сами, сговариваясь между собой, и не выбрасывали товар в продажу. Или же оповещали знакомых, что утром выбросят импорт. У кого не было блата – иди на рынок. А кто закупал в магазине через знакомых или по себестоимости с фабрик, тот – продавал в три дорого.
Да, был такой товар не импортный. Пошитый на наших фабриках, ещё чаще в домашних условиях частными лицами. Потом пришивались «импортные этикетки», знак «фирмы». Поддельные или перешитые со старых вещей. Покупали всё. Знали, что товар может быть поддельным. Не хочешь – не бери. Другой возьмёт. Раскупали весь выставленный товар предприимчивыми советскими фарцовщиками. Про рынок, под носом у самого Свердловского обкома КПСС, знали все в округе. Милиция ходила для приличия. Чтоб никого не подавили, не убили, не ограбили. Эти случаи – не редки были. А вот – проверять товар, цены – это как бы так, и не их дело. Проверок на этот счет не было, надо понимать, совсем. Чёрный рынок – тайно разрешался. Но эта тайна – известна была всем.
Светлана с девчонками всё же выторговали вещи по дешевле на двадцать-тридцать рублей. Шуба обошлась в двести сорок рублей. Но красивая. Искусственная, естественно. Но новая! Современная. Пятнистая. Белая с коричневыми пятнами. С модным воротником и красивыми пуговками. Подружка из комнаты купила шапку. Каракулевую, с песцом – за сто восемьдесят рублей. Девчонки были довольны и веселы. Деньги не украли, вещи приобрели и прогулялись в выходной. А насмотрелись-то! Всё не купишь, но посмотреть-то никто не запрещает. Даже мерили кое-что, хоть и денег не было.
Примерка. Это особый дар нужно иметь. Мерить на холоде шапку и шубу ещё ничего. Ну, холодновато раздеваться. Но приемлемо. Примерочных никто и не предусматривал. Либо схватишь товар из рук другого покупателя не примеряя, а то уведут. А больше такого и нет на сегодня. Или примеряй стоя на одной ноге, например, джинсы. Снимаешь при всех брюки или задираешь юбку и одеваешь вещь, то есть примеряешь. Одну штанину натянул – снимаешь другой сапог и натягиваешь другую. Тут и не понятно: большой размер, как сидит. Лишь бы застегнулись, значит не малые. Размеры-то не советские, еще неизвестно какие фирмы и какой размер подойдёт. Далеко отойти не даст продавец, чтобы примерить. Бывали случаи, так и уходили в брюках. А продавцы оставались без навара.
А модные в то время платье-сарафан «сафари»? У Светланы уже был куплен летом, светло-жёлтый в крапинку. С модными железными пуговицами с иностранными буквами. Явно самошвеевский, но с пришитой «фирмой», у девчонок белый «сафари» из плотного фирменного белого полотна, вроде импортные. Но как, их-то мерить? А никак. Покупали на глаз. Если не подойдёт, накинут ещё двадцать рублей и продадут знакомым. Желающих – море. Не всем хочется мучиться в электричках полдня. Так модные тонкие блузки с рукавами «Монтана» с угловым вырезом и с полосками по углам горловины, такие же водолазки чёрного цвета, сапоги чехословацкие кожаные привозились с рынка. Разного цвета водолазки перекрашивались в чёрный – продавались по другой цене. Только до первой стирки. Линяли безбожно. Первые модные ветровки пошли: стального и золотистого цвета, совсем непрактичные. Рвались в местах сшивания рукавов, клеёнчатые. Затем варёнки и брюки, и курточки синего цвета под джинсовую ткань, с разводами. Мохеровые шарфы тоже достать можно было только на туче. Стоили дорого – двести рублей, это если модного цвета в клетку, с зелёными и красными полосами. Были коричневого цвета, с оранжевыми клетками – можно за сто шестьдесят рублей купить. Мохер начёсывали массажкой для волос, чтобы был попушистее. Женское бельё – плавки «неделька» продавались. Это первое появившееся белье с рисунком-наклейкой, комплект из семи штук, на каждом белье – разный рисунок. Да что одежда, там ведь и пластинки были, кассеты с записями, которые крутились всей молодёжью. Переписывали в общежитиях бесплатно по сто раз. И какие-то запчасти, аппаратура, но это первокурсников не интересовало пока. Вот это и заинтересовало органы почему-то больше.
В отдалении от самой толкучки видно было дымок. Там шашлыки. Нигде в городе не было. А вот здесь – готовили на улице. Все голодные, приехали рано. Покупают, хоть и дорого-дорого. Один рубль – чтобы поесть одному человеку. Мясо острое, один уксус. Недожаренное, откровенно говоря, сырое, даже розоватое кое-где. Но пахнет! Запах-то разносится вокруг. Кусочек хлеба и порция шашлыка – на металлической гофрированной по краям тарелочке. Это такие одноразовые блюдечки были под блюда в то время. Шашлыки только-только начали готовить и среди русского населения. В основном – готовили и продавали кавказцы. И тоже – пожалуйста, готовят, продают у всех на виду. Глаза у всех закрыты. Это восьмидесятый, восемьдесят первый, восемьдесят второй, восемьдесят третий, восемьдесят четвёртый года.
Таким же макаром, говоря общенародным языком, как приехали, девчонки, так и уехали к себе в общежитие. В такой же давке.
Глава IV
Так что у девчонок тоже были кое-какие шмотки. Не один Виталий такой модный. Одевались недолго. Вырядились во всё новое, модное. Всё ж мальчишки пригласили прогуляться. Первый курс, всем хотелось и понравиться, и позаабщиваться для дальнейшей учёбы. Так оно и было со стороны парней.
Поводив по аттракционам девушек-сокурсниц, побродив по парку, поболтав о всём на свете, посмешив девчонок, рассказывая новые анекдоты, показав все свои существующие и несуществующие способности в ухаживании, галантности и умственный способности, ребята на обратном пути выдали:
–Девчонки, у нас с английским проблемы. Мы хоть и ходим на занятия, а ни черта не понимаем. Да и времени нет уже, учиться заново. У нас в школе-то трояки с четвёрками по-иностранному, а у кого-то вообще не было английского в школе.
По английскому языку девочки из комнаты точно все отличницы. Что говорить – старательные девочки. Переводов уйму задали по газете «Нью Таймс». В библиотеке брать нужно, переводить там же, на дом не давали. Это же газета. Без обложки. Если даже с обложками учебную литературу всю перервали. На экзамены студенты целыми страницами вырывают. А тут. Тоненькие экземпляры. А учительница по английскому попалась – очень понятливая. Так и сказала:
–Понимаю, вы учитесь в техническом ВУЗе, многим и не пригодится английский. Но программа есть программа. Строго спрашивать не буду. Многие студенты с раб. фака – совсем подзабыли иностранный язык, кто после армии. Но домашнюю работу – количество заданных символов будьте добры, приносите, я всё сдаю на кафедре, отчитываюсь. И чтобы все записи по темам были в тетрадях. Буду проверять. На третьем курсе экзамены – без записей лекций по темам и семинарам не допущу. Сверять почерк буду. Чтобы свои были записи. Если пропустили по уважительной причине – переписывайте у однокурсников. Приходите ко мне на факультативы, всегда помогу, подскажу.
Да разве есть время у студентов. Они если видят, что с ними нестрого, наглеют и не учат. Думают и так прокатит.
Вот тебе и общение. Девочки, понимая, что их просто выгуливали для пользы дела, поникли.
–Ладно, сейчас придём пообедаем, и приходите, – сказала Галя. – Только в комнату не дадим, а то потеряете. Переписывайте у нас.
Но в комнате и так тесно, пять человек. Да ещё ребята пришли. Вернее, пришёл один Виталий. Немного посидев, устал и всё же выпросил лекции и переводы в комнату. Ну и ладно, деловые отношения. Не шуры-муры. Первый курс, не до этого, сессию бы сдать первую и не вылететь.
Так и повелось. Ребята из группы заходили только если нужно курсовую переписать, по инженерной графике чертежи перечертить. Студенты они хитры на выдумку. Как только не приспособятся. Чертить самому – время терять. На памяти у Светланы нет, чтобы кто-то покупал, как сейчас курсовые и чертежи. Тем более диплом. Половина добросовестно делали сами, корпя ночами и все выходные в рабочей комнате общежития, к коим Светлана тоже относилась. Другая половина крутилась. Говоря языком студентов. У знакомых, одногруппников, однокурсников заимствовала. Все же друзья-знакомые, по-дружески и делились, помогали иногда, если попросят. У кого-то и на кафедрах были знакомые, там им выдавались тайно работы старшекурсников.
Перечерчивали на окне общежитской комнаты. Располагали ватман с чертежом на свет (окно), сверху накладывали чистый лист. Чертёж просвечивал, можно было обводить карандашом. Педагоги разузнали этот приём и смотрели на чертежах с окружностями, разрезами изометрий и аксонометрий, след от продавливания иглы циркуля. Поэтому счертив подобным образом чертёж, студенты «дорабатывали», ставили проколы от циркуля.
–Девчонки, в кино пойдёте сегодня вечером в ДК Горького?
Всё понятно. Помощь нужна, что-то опять попросят. Да ладно, девчонкам не трудно. И общение заодно и повторение пройденного. Да и на фильмы можно только вечером сходить. Пары целый день. Последний сеанс поздно, в девять вечера. А тут хоть провожатые, не так страшно. Группа так и сдружалась.
–А какой фильм крутят? – девушки ещё и выбирать начали. Благо кинотеатров рядом очень много. Сеансы в разное время и фильмы разные.
–Давайте лучше сходим в «Космос», недавно открыли новый кинотеатр, – предлагает Эля.
Ну эта девушка уже и замужем побывала и со старшекурсником общается, огонь и воду прошла. Что там какой-то ДК Горького. Вот «Космос» – там и буфет, и кафе, и ресторан есть.
–Да там сейчас ажиотаж, билеты заранее нужно покупать, только на выходные попасть можно. «Смерть среди айсбергов» американский триллер идёт. Узнаем и закажем на выходные. Ну сегодня-то идёте? Хороший фильм «Белые росы».
–Света, ты идёшь? – выделил среди всех в комнате девчонок Виктор.
–Да я как все, если девчонки пойдут. Холодно.
–Согреем.
–Галя, вы идёте? – спросила Света.
–Ой да всё равно куда идти. Пойдёмте. В «Совкино» ещё заодно посмотрим, что идёт.
Быстро поужинав молочный суп, девочки засобирались. Разносолы варить некогда, одна учёба. Вот девчонки варили в общежитии каши, молочный суп, пюре картофельное, покупая к нему рыбу или полуфабрикаты котлеты. Рожки с вермишелью и картошку жареную. Не дорого и быстро готовится. В выходные только варили настоящие супы с курицей. Это Эля, побывав замужем, готовила вкусно. В первый свой день дежурства в комнате купила целую курицу за три рубля. В пятилитровой кастрюле сварила суп с лапшой, поджарку с луком и морковкой сделала. Вкусно. Но денег извела, ещё и сковороду с тёркой купила. Девчонки складывались по три рубля на неделю. Все долго ворчали, хотя и вкусно было. Ели и на следующий день, ребят угощали.
–Дуры глупые, Вас никто замуж не возьмёт, варите одни каши невкусные, – говорила Эля. Но всё же ела со всеми, по деньгам же складывалась тоже.
Иногда она ходила в рестораны, её друг новый, старшекурсник, водил.
Фигурка у Эли была отличная, волосы русые и длинные. Сама она была самодостаточная, в смысле знала всё о жизни. У неё за спиной – техникум и замужество. Даже машинку швейную привезла на каникулах. И шила модные брючки желающим. Сначала себе сшила – из ткани модного цвета хаки. Прорекламировала, одев на лекции. И заказы не заставили себя ждать. Шустрая, бойкая и в общем-то уживчивая. С девочками прекрасно общалась, договаривалась, хоть и ухахатывалась над ними, за их деревенские, скромные взгляды на жизнь. А над их неосведомлённостью в плане мужчин, так и каталась по кровати, зайдясь от смеха.
–Эля, вы что спите с Сергеем?
–Вы думаете мне только мужики нужны, если я разведённая? Сергей скромный, в любви признался, мы гуляем с ним. Ну конечно чувствуется, что эрекция поднимается рядом со мной.
–Что? – переспрашивает Света.
–Ну у мужчин же увеличивается их мужской орган, когда они с женщинами общаются.
–Как у собак что ли? Не может быть, я видела, у нас собака у родителей живёт. У мужчин тоже что ли?
Эля зашлась в смехе, катаясь на кровати.
–Идиотки деревенские.
Другие девочки притихли, не вмешиваясь в разговор. У них были младшие братья. Мальчиков они видели. Интернета не было, только скульптуры здоровых крепких мужчин Аполлонов рисовали в книгах. Чего уж там разглядишь за фиговым листиком. Девчонки все после школы, семнадцать лет. Родители не посвятили, ещё же несовершеннолетние.
Света начала шептаться с Мариной, кровати их были рядом. Они тоже начали смеяться.
–Хватит ржать уже дурочки с переулочка. Спите, – приказала Эля.
Но Света с Мариной долго не могли остановиться. Полночи смеялись.
Ребята спустились к вахте, ожидая девчонок из комнаты. Девушки, надев сапожки на каблуках, нарядные платья вышли к ним.
–Обратно пешком. Автобусы до одиннадцати, не успеем, – посмотрев на высокие каблуки, предупредили ребята.
–Ну и что, прогуляемся. А то надело уже сидеть на занятиях.
Они поторопились на автобусную остановку. Салон автобуса был полным. Ребята, растолкав стоящих студентов, подсадили девчонок. У ребят проездные билеты по студенческой льготной цене. Девочки купили себе билеты. Шесть копеек абонемент. Прокомпостировали. Сложились на билеты в кинотеатр, по тридцать пять копеек, передали Виталию. Он первым выскочил из автобуса. Рванул, чтобы купить на лучшие недорогие ряды. Остальные не торопясь, разговаривая о занятиях, пошли за ним. Народу уже было достаточно, в зал пока не запускали. Постояли на улице. Вышел Виталий с билетами. Все облегчённо вздохнули. Успели. После фильма, делясь впечатлениями, пешком добрались до общежития. На такси студенты редко ездили. Если только с вокзала утром, на семинары или важные коллоквиумы, опаздывали.
Глава V
Жили и учились на первых курсах дружно. Вроде и время восьмидесятых – спокойное. Но стали поговаривать о войне в Афганистане. На раб. факе (рабочий факультет) появились студенты-афганцы. Рабочий факультет – это факультет очный, но по минимально сжатой программе, трёхгодичный. После школы, с одним аттестатом, туда не попасть, принимались туда только по направлению из леспромхозов и с трудовой книжкой. Прошедшие армию, отработавшие несколько лет на предприятии, имели льготу при поступлении именно на этот факультет, институт им стипендию не платил, платили поступившим – предприятия, направившие на учёбу. И не стипендию, а среднюю заработную плату все три года. Большой стимул для обучения и очень хорошая поддержка для взрослых студентов, которые имели уже семьи. Про прошедших Афган, поговаривали между собой, в средствах массой информации ничего ещё не просачивалось. Но принимались они в первых рядах, надо отдать должное ректорату института. Светлана мало что знала и понимала про армию и войну в Афганистане. Знакомых не было служивших. Сами пришедшие не распространялись, дав присягу. Ребята, служившие в армии, мало что рассказывали девчонкам в компании, считая это не для девичьих нежных ушей информацией. Им хватило этой информации на всю оставшуюся жизнь. Хотелось отвлечься мирной студенческой жизнью. Одноклассники Светланы только начали призываться к восемнадцати годам. Двух одноклассников уже два раза призывали, браковали и возвращали по новой, домой. Что-то здесь не так. Но подозрений не возникло. В стране всё стабильно.
Приехав на каникулы, от одноклассницы услышала:
–Сергей, Борис и Иван в Германию попали служить, трое в институте учатся с тобой на курсе. А вот Стаса и Станислава вернули по второму разу. Наверно не будут служить.
–Владика с Гришей не возьмут по болезни.
Света легко прослушала информацию. Своих братьев, ни родных, не двоюродных у Светы не было, никого в Армию отправлять не нужно, чего и переживать напрасно.
На третий год Стаса и Станислава забрали в Афганистан. Готовили видно. Для Светланы их служба прошла безболезненно. У неё была любовь, замужество, учёба и рождение детей. Только потом, через тридцать лет, начала осторожно интересоваться у Станислава про Афган, не женатого, не создавшего семью. Стаса уже не спросишь. Светлана сейчас чувствует, что молодость была у неё, как у лёгкокрылой бабочки беззаботной на фоне неявных, сокрытых от неё и многих советских граждан, событий. Учёба, трудности с детьми, голодные девяностые, закрытие леспромхоза, безработица – всё это на фоне двухлетней службы в Афганистане – пшик, какая-то суета сует. А ребята служили и воевали.
Во всех крупных и средних городах, в том числе и в Свердловске, зафиксированы молодёжные территориальные группировки, такие как «визовские», «уралмашевские», что в будущем (в девяностые) перерастут в крупные криминальные, стали докучать неформалы со свастикой. Окружение Светланы – вполне адекватные советские молодые люди, стремящиеся получить образование. Первые манифестации неонацистов на Урале прошли в восемьдесят первом году.
Студенты ВУЗа, где училась Светлана, да и наверно других ВУЗов, были привлечены к патрулированию. Создан график дежурства групп. Выдавались повязки дружинников. Сама Светлана и её друзья не сталкивались вживую с такими группировками. Дежурства проходили спокойно, не считая привлечения к порядку изрядно выпивших мужчин. Как бы повела себя Светлана, если бы произошло столкновение? Сотовых не было. По инструкции нужно было оповестить органы о нахождении группировок, о их готовящихся выступлениях, движениях. Надежда была на более взрослых ребят из группы. Один состоял в партии, многие после армии поступили, после техникума. Старосте группы, комсоргу, и профоргу наказали и проинструктировали как себя вести, дали контактные телефоны, сказали откуда можно позвонить, то есть ближайшие точки с телефонами по конролируемому району. Скорее всего это были магазины, организации, телефонные автоматы. А девчонки были для массовости, хотя, как на комсомолок, возлагались обязанности. В душе девочки были патриотками, советскими-советскими комсомолками. Но уж очень молодые и хрупкие. Неужели и другие ВУЗы, как педагогические, где одни девушки учатся, тоже привлекались к патрулированию?
В выходной собрались на дежурство, район патрулирования – район студ. городка и за его территорией, дальше парка и до Карьера, почти до Агафуровских дач (здания псих. больницы). И вот десять пигалиц семнадцатилетних с повязками дежурных на рукавах и пятнадцать ребят. Девчонкам было интересно и весело. Они были в компании своих одногруппников, ходили важными и серьёзными. Пройдясь по всей территории, ничего не заметив, ребята предложили зайти в магазин и купить вина.
–Да вы что, я не буду, – сказала Света. – Мы же на задании. И вообще так нельзя.
Девчонок и слушать не стали. Ребята и некоторые девушки скинулись и купили недорого вина. За вином послали двух постарше, чтоб наверняка продали. Это было точно вино, может и креплёное, портвейн «Агдам» восемнадцать градусов, но не водка и не перцовка того времени. Уже направляясь в сторону общежития, по окончании дежурства, по пути ребята заметили пьяного мужчину. Девочки были против, сказали, чтоб к нему не привязывались. Но ребята себя чувствовали органами общественного порядка. Трое из студентов увели этого пьяного мужчину в отделение.
–Света, пойдём к нам в комнату, портвейн попьём, а то замёрзли же на дежурстве, – позвал Виктор.
–Нет, – отозвалась Света. Света и не различала, если честно, портвейн, вино, водка, шампанское – всё равно водка. А её пить нельзя.
Несколько девочек сходили в комнату к парням после дежурства. Пришли розовощёкие, согревшиеся и весёлые. Одна или две бутылки на десять человек. Хотя какая там закуска у ребят? Наверно по конфетке.
А однажды собрали вообще всех студентов. Сказали каждому факультету с утра собраться у своих общежитий. Просочилась информация, что будут собираться неформалы в этот день. Почему-то нужно было не только милиции и определённым службам участвовать и разгонять. А ещё и студентам. На случай больших массовых беспорядков, для отпора или для запугивания массовостью. Студенты – это молодая сила. Так и девочки в том числе. Всех собрали. Все бесстрашно вышли с утра.
Оделись студенты по-праздничному, ну как ходили на занятия. Девушки все на каблуках, подкрасили глаза, губы, завили волосы. Всё-таки выходной. Как будто на обыкновенную демонстрацию вышли. Не пуганые. Сказали прийти – пришли. Вон сколько защитников – на факультете одни ребята. Постояли, у общежития, все курсы пришли. Примерно полтора часа ждали команду куда дальше идти. Предполагалось в центр, на Плотинку или площадь Пятого года. Так поговаривали среди стоящих в колонне. Ещё немного постояли и дали отбой расходиться. В районе предполагаемых выступлений группировок, было спокойно.
Студенты ещё долго не расходились, разговаривали на тему неформалов. Говорили о том, что в других районах города, как Эльмаш, Уралмаш, Химмаш, ВТУЗ, ВИЗ, Уктус, Сортировка контролируют студенты близлежащих ВУЗов. Действительно внутригородские районы имеют другое название. Но так исторически сложилось у местного населения, а впоследствии и у приезжих, что районы называются между городскими не по административному делению, а по крупным заводам в них. Так и группировки молодёжные назывались не Верх-Исетскими, а визовскими, не Орджоникидзевскими, а уралмашевскими. Света долго путалась. Она выучила добросовестно названия жилых районов по административному делению. И всё спрашивала:
–А где это Химмаш?
–В Чкаловском районе.
А Вторчермет?
–Да тоже там.
Позже, со студентом, который обратил на неё внимание, Светлана посещала эти районы. Он местный, с пригорода. И хорошо ориентировался в Свердловске с детства.
В то время среди студентов ВУЗа, где училась Светлана, да и других ВУЗов, точно не было такой молодёжи, настроенной против власти, выходцев со свастикой. Молодые люди, получающие высшее образование, были озабочены насущными проблемами студентов: как прожить на стипендию, как сдать сессию, да и любовь в этом возрасте занимает большую часть времени. Все были комсомольцами. В каждой группе был комсорг, староста и профорг. Проводились занятия по полит. информации. Была и партийная организация в институте. Студенты, особенно, прошедшие армию, поступали в ряды КПСС. Большая работа проводилась с молодёжью.
Откуда вылезли эти недочеловеки, эти группы неофашистов? Скорее это были отморозки из другой среды, из рабочих кварталов. Времени у них было больше свободного, да и среда «синих», особенно на ВИЗе, сильно повлияла.
Глава VI
Закончилась зимняя сессия. Все волнения позади. Девочки из Светланиной комнаты все сдали на стипендию. Одна девушка из группы не могла сдать математику. Пересдавала несколько раз. Педагог пригласил сдавать на дому. Она съездила и сдала на трояк. Девочки ей сочувствуют и верят. Во-первых, она получила тройку, а не пятёрку. Во-вторых, она очень крупная, и справилась бы со стареньким, седеньким и замухрышечным педагогом. Из-за этих пересдач она не уехала домой, а каникулы провела в общежитии. Виктор тоже пересдавал три раза, но ездил домой, так как с пригорода.
Перед отъездом на каникулы, Свету позвали отдохнуть в кафе. Сдали – не сдали, а отметить надо.
–Света, идёшь с нами, там Виктор тоже будет, – зовёт Марина, – Оля домой едет. Я с Федей иду. Он с Элькиным Сергеем договорились. Федя меня пригласил, а Сергей Элю. Они за нас оплатят. Ходить по ресторанам компанией надо, а то там свои завсегдатаи придерутся к парням. Твоего Виктора позвали и Галю.
–Да чего он мой-то? Ко всем в комнату приходит, со всеми в кино ходит.
–Ага, мы что не видим, из-за тебя ходит.
–А мне ничего не говорил. Вон Оля говорила, что перед началом учёбы, когда поступили, он к ней подкатывал. Всё спрашивал, в какую группу записали, где будет жить.
–Ну и что. Спросить нельзя? Он хотел узнать, пойдёшь ты или нет.
–Я же ещё на недели в транс. агентстве купила билеты домой на сегодня. Даже если сдам, других на завтра не будет. Сейчас же студенты едут, мест нет. Поезд один раз в сутки ходит. Ночью отходит в двенадцать почти.
–Так успеешь, до одиннадцати посидим.
–Посадка за сорок минут. На перроне уже нужно быть. Бежать на последние пути и с чемоданом что ли в кафешку?
Подошла Галя:
–Свет, мне очень хочется с девчонками сходить. Ничего, что там твой Виктор будет?
–Да утомили, он не говорил, что мой. Иди.
–А у меня утром завтра поезд. Я успеваю.
–Не так важно этот ресторан. Но с вами, конечно, хотелось посидеть. Деньги у меня есть. Но дома ждут и будут волноваться.
Света правда очень соскучилась по дому. Она ездила только на ноябрьские праздники домой, отпускали за зимней одеждой. Выходной один день, разрешали пропустить лекции на следующий. Поезд приходил утром, пока доедешь с вокзала на автобусе, вещи в комнату отнесёшь, не успеваешь на пары. Девчонкам лучше. Могут на воскресение съездить. Кроме Гали, той ещё дальше ехать. Но к ней родители несколько раз сами приезжали. Вот недавно перед сессией на день рождения приехали. Устроили в комнате праздник, всего накупили. Не у всех так с деньгами.
Сергей с Фёдором заказали места в кафе в другом районе. Добираться точно на такси. Девочки начали готовиться. Часов в восемь, их уже не было в общежитии. Света собрала чемодан и вышла к десяти часам вечера на остановку. Последний рейс автобуса, обратно с вокзала ещё раз пойдёт до парка, но уже порожний поедет в депо, не возьмёт. Свету пока не задевало то, что все в ресторан поехали парами, в том числе Виктор. Он же ко всем ходил в комнату. Света ехала домой, там была часть её трепетной девичьей души, где ещё не отболела её школьная влюблённость.
Света ехала до вокзала в вечернем полупустом автобусе. Прокомпостировала билет, купленный на остановке и села на передние сидения. В городе наступала темнота и включились все городские огоньки: вывески магазинов, кафе, огни фонарей и мотыльки окон. Поворачивая с Восточной на Ленина, Света увидела вывеску «Серебряное копытце». «Побывать бы там и не далеко от института», – подумалось, вспомнив, что друзья уехали повеселиться. Поехали они в другое кафе, может в «Киев», Света спрашивала, но не особенно старалась запомнить. Или другое, столько вывесок мелькает. Но все вывески набраны сверкающими печатными буквами. А вот «Серебряное копытце» выделялось необычным наклонным курсивом и письменными переливающимися буквами над всей длиной стеклянного помещения первого этажа кафе. С летящей ленточкой сверху прописной буквой «б» и «т».
