Пашка В. "Дело серенького козлика"

– А чего? – сказала она. – Он явно хочет что-то передать следствию, почему бы ему не явиться лично?

– Боюсь, это так не работает, – ответил Ильин. – измененное состояние сознание, оно ведь не зря так называется. Это вам надо шаманов спрашивать, как свое сознание изменить так, чтоб с черным человеком встретиться.

– Или наркоманов, – добавила Рыбкина.

Ильин кивнул.

– Только, боюсь, меня снимут с дела, – сказала Рыбкина.

– Дело ваше, – Ильин стал совершенно серьезен. – Я его боюсь, Черного Человека. Но он прав – мне надо менять дорожку. Может, он и вам дельный совет дал? Вам виднее.

Рыбкина поняла, что допрос закончился. Что больше она ничего толкового от Ильина не добьется. Нет, он не станет запираться, просто вся эта потусторонняя ерунда – она в той зоне понимания, куда с допросами не пролезешь.

***

Машина летела по дороге. Рыбкина обожала ездить быстро, очень быстро. Ей казалось, что так и мысли движутся быстрее, спешат, наперегонки с колесами.

Сейчас она выбрала далекую окольную дорогу, пусть дальше, зато без пробок. И думала. Крепко, глубоко думала.

Ильин, конечно, не врал. Проверить его слова нечем, но она чувствовала, знала.

Мысли летели, вперед, вперед.

Черный Человек, допросы, допросы. Тайны, мистика, потусторонние силы.

– Нужен кто-то, кто знает всю эту дребедень, – сказала Рыбкина вслух. – И кому можно верить.

Внутренний дар тут же подсказал – Коростень или Черепанов.

Духи, таинственные видения и даже измененное состояние сознания – все это по их части. Еще подошла бы Белкина, но та постоянно в измененном состоянии, ее не понять.

Соблазнительно было бы полагаться только на собственный дар, себе-то всегда можно верить, но уж очень тяжело. Рыбкина уже проверял, знала – только кажется, что ясно видеть легко и просто – глянул и увидел. На самом деле после сосредоточения усталость накатывает, голова болит и видения становятся путаными, а порой и пугающими. Значит, нужен консультант, и выбирать из этих двоих.

Черепанов, решила следователь. Приехал издалека, долгое время здесь его не было, значит, скорее всего, непричастен ни к чему неблаговидному.

Коростень – тот мутный тип. Не злодей, но ясно, что у него свои какие-то дела. Браконьер? Торговля травкой? К счастью, Рыбкиной не надо расследовать все это, но и ждать откровенности от него не стоит.

Значит, Черепанов.

Решив главное, она позволила разуму поплыть в туман предчувствий.

Черный Человек… Является в бреду и дает хорошие советы.

Жулик, не жульничай – чем не хороший совет? Как полицейский, Рыбкина всецело одобряла такое. Действия Ильина, конечно, не попадали под уголовный кодекс. Они даже и мошенничеством-то были с натяжкой, и все же, нехорошо.

И все же, стоит ли верить ли черному человеку? Кто он такой?

Ответа не было.

Раздался звонок телефона, Рыбкина включила гарнитуру.

– Привет, Рыба, – сказал Динозавр. – Эксперты прислали результаты.

– Что-нибудь интересное? – спросила Рыбкина. Когда она при осмотре настояла на полной экспертизе, ей казалось, что вот-вот она поймает что-то важное. Но после нескольких допросов стало понятно, что тут странное, и легко не будет.

– Хрен знает, – подтвердил Динозавр из телефона. – Ноут раздавлен чем-то тяжёлым и плоским. И грязным, будто обувь, но по форме не ботинок, не сапог.

– Лошадь, – ляпнула Рыбкина. – Лошадь хотела поработать на ноуте, но у нее копыта.

– Ага, – ответил Динозавр и засмеялся. – На копыто как раз похоже. Только откуда там такое?

– Ладно, – сказала Рыбкина, – приеду, почитаю подробности.

– Еще Кириллыч спрашивал, как у тебя дела, – добавил Динозавр.

– Так дело-то еще только начали! – возмутилась Рыбкина.

– Хорошее начало – половина беды, – сказал Динозавр. – Ладно, ты сюда скоро?

– Не очень. Сейчас еще с одним типом поговорю, и приеду.

– Это ты уже под конец рабочего дня только доберешься, – сказал Динозавр и в его голосе отчетливо слышалось осуждение. К чему, мол, пахать до поздна? День, конечно, не нормированный, но разве это значит, что надо поймать преступника прямо сегодня?

– Я постараюсь пораньше, Пал Палыч, – сказала Рыбкина.

– Давай, – ответил Динозавр, – если мне надо задержаться, позвони.

***

Рыбкина отключилась, попыталась вернуться к своим рассуждениям и поняла, что уже все решила. Пожала плечами и быстро набрала номер.

– Мирослав Кириллович? – сказала она, едва дирижер отозвался. – Это Рыбкина, следователь. Мы можем сейчас с вами встретиться и поговорить немного?

– Поговорить? – переспросил дирижер. Он помялся, потом засмеялся.

– А я думал, с такими пустяковыми кражами полиция и не чешется. Извините.

– Иногда, как видите, чешется, – Рыбкина отлично понимала дирижера. Она и сама не очень понимала, почему ее так тянет это дело разобрать. Все вокруг уверены были, что молодая девчонка хочет выслужиться, но сама Рыбкина чуяла за всей этой ерундой какую-то мутную и темную дрянь.

– Тогда давайте встретимся, – сказал дирижер. – Я сейчас дома, но могу подъехать, куда скажете. Минут через пятнадцать могу быть в отделении.

– Я бы хотела, чтоб это был не допрос, – сказала Рыбкина, – так что давайте, может, в кафе?

– Первый раз меня на свидание приглашает полиция, – засмеялся дирижер.

– Мне нужна небольшая консультация, – сказала Рыбкина.

– Вы задумались о карьере музыканта? – слышно было, что дирижер продолжает веселиться.

– Скорее, о карьере колдуна, – сказала Рыбкина и с удовольствием услышала внезапную тишину. Она почти видела, как дирижер замолкает, становится серьезным и даже немного мрачным. Как он думает, шутит ли она. Как он вспоминает все странности собственного ограбления и задумывается о своем бубне.

Рыбкина и сама хотела бы знать, кому нужны личные предметы колдунов, их инструменты.

– Колдуна… – медленно протянул он наконец. – Что ж, можем и об этом поговорить.

– Значит, давайте я сейчас подъеду и поговорим, – Рыбкина закончила разговор и попробовала сосредоточиться на дороге. К сожалению, дорога уже кончалась. И даже то, что ехать надо было не в отделение, а к дому дирижера, не сильно удлиняло путь.

– Значит, надо быстро подумать о чем-то важном, – сказала Рыбкина вслух и перестроилась в другой ряд.

Что-то важное было еще, о чем она не подумала…

Глава 4

Ритм.

Далеко-далеко в жарких джунглях бьют барабаны бьют, в такт качаются звезды на небе, в такт бьются сердца танцоров. Босые ноги бьют и бьют в землю, черные руки бьют по черному дереву, черные змеи качаются среди лиан, черная луна смотрит с неба…

Черепанов тряхнул головой, посмотрел по сторонам.

Современный сибирский город. Лето. Зеленые пыльные деревья, грязный асфальт. Следователь, странная девушка, сидела рядом за рулем. Машина стояла на обочине, он сел, и они увлеклись разговором. Собирались поехать куда-то, но так и не поехали.

Джунгли не здесь, они внутри, в сердце. Ритм барабанов где-то на самом краю сознания. Наваждение, мираж.

Чары.

– Вы знаете, Марта, – серьезно сказал Черепанов невпопад, – мне Оньи Нкузи не стал делать барабан. Там все делают на барабанах, но он сказал, что я уйду, и там… в смысле, тут, будет лучше бубен.

– Они… кто? – переспросила Рыбкина.

– Оньи Нкузи, – поправил Черепанов. – Учитель. Вы правы, он учил меня колдовству. И бубен, это рабочий инструмент. Как молоток или скрипка.

Рыбкина промолчала.

Черепанов собрался с мыслями.

– Я не знаю, зачем такие штуки могут красть. По идее, можно через личную вещь как-то управлять человеком. Или хотя бы наслать на него чары… но не на мага. Мой бубен, например, пропитан чарами, защищен духами, и постороннее колдовство попросту отвергнет. Да и вообще – если уж они меня в бессознательное состояние ввергли, то не проще ли было взять пару капель крови?

Он замолчал, задумался. Рыбкина подождала немного, потом спросила:

– А с кровью можно… хотя, не надо, не отвечайте.

Черепанов засмеялся.

– Вы правы. Сказки все знают, а там колдовство отображено не точно, но вполне похоже.

– Я поняла, – сказала Рыбкина. – Мотив преступника не ясен. Остается работать со следами.

– Тут тоже я вам ничем не помогу, – ответил Черепанов. – Жаль, но даже если я начну спрашивать духов, то их показания вы же в протокол не внесете.

– А вы можете спросить духов? – уточнила Рыбкина.

– Могу. Это не очень сложно. Но…

– Хотя бы чтобы уточнить направление поисков, – сказала Рыбкина. – Это ведь и в ваших интересах.

Черепанов кивнул. Потом потер лоб, лицо.

– Может, в самом деле, в кафе какое-нибудь? – сказал он. – Я, признаться, еще не завтракал.

– Да, конечно, – вспомнила Рыбкина.

Мотор заурчал, его звук словно усилил барабаны в джунглях. Змеи подняли головы и улыбнулись своими равнодушными, холодными пастями. Черепанов насторожился. Воображение, конечно, разыгралось, и все же, без своего бубна он все время чувствовал себя неловко. Словно голым на улицу вышел.

– Скажите, вам что нибудь говорят слова “Черный Человек”? – спросила Рыбкина, когда они остановились около кафе.

Мотор заглох. Черепанов хотел было усмехнуться и пошутить про негров, там, мол, в Конго, была куча черных людей…

Но вместе с мотором замолчали барабаны внутри. Затихли джунгли. Замерли змеи. Остановились танцоры. И все они смотрели на него, на колдуна.

Черепанову захотелось всплеснуть руками и крикнуть им всем, что он не мастер-колдун! Что он лишь новичок, совсем недавно копнувший эти глубины…

Но…

Но.

Глаза-глаза-глаза. Барабаны. Змеи и лианы, ноги танцоров, ритм.

Оньи-Нкузи потому и взял его учеником, что Мирослав слышал этот ритм.

Из этого танца нельзя выскочить.

– Есть пословица… – пробормотал он невпопад, – не африканская… взялся за гуж, мол…

– Что, простите? – Рыбкина как раз обошла машину и подошла к тротуару.

– Сейчас, – ответил Черепанов, и молчал до тех пор, пока они не сели за стол, не заказали чего-то, чего сам Черепанов не запомнил.

– Давайте на ты, – сказал он Рыбкиной. – Такие разговоры надо вести с тем, кому доверяешь, а мне сложно доверять гражданке следователю Рыбкиной.

– Давайте на ты, – ответила Рыбкина. – Тогда и по имени. Я Марта.

– Слава, – ответил Мирослав.