Сидит старец тот на троне, борода его вся инеем покрыта, волосы косматые на глаза спускаются, и вижу, что грудь его сковали цепи изо льдов сибирских выкованные.
Так вот почему не ушёл он вовремя из земель берендеевых. Не пускают его путы крепкие. Одолел сон его глубокий, полуобморочный, вижу я теперь, что не в себе он.
Разбежалась я и со всей прыти своей на поляну запрыгнула: раскололся лёд тонкий, который куполом её невидимым укрывал. Подхожу я к старцу могучему, провожу по его мощной груди ладонью своей тёплой, да вдруг как услышу голос страшный и сиплый, словно метель дикая завывать стала:
– Ты почто явилась сюда, волочайка божевольная? Убирайся обратно к себе в терем небесный, никому ты тут не сдалась, плёха-свербигузка!
Смотрю, выползает из-под елей лапластых змея не змея, а баба страшная, с лицом вытянутым, снулым, бледным, что у мертвяка. Шипит на меня, материться своим поганым ртом, ползёт по снегу, как сколопендра бледная, а ног у неё и рук – несметное количество!
Подползает она к ногам могучего старца, обвивается вокруг него клубком крепким, пробирается к сердцу его, как змея кольцом тугим сворачивается. Жалит его в грудь горячую, пьёт его кровь отравленную.
Вспыхнула я вся от оскорблений таких похабных, руки в боги, и на неё сама ругаться начинаю:
– Я пришла своё забрать, ведьма кривомордая да страшная! Весной меня кличут, и от гниды такой как ты не потерплю оскорблений и брани. Убирайся, тварь псоватая, подобру-поздорову! Вышло твоё время поганое! Теперь я пришла! Всё здесь моё до самого лета!
– Это мы ещё посмотрим, – шипит на меня горгона ужасная, ядом своим из пасти капает. – Любит меня Мороз крепко, не променяет меня на девку вертлявую.
– Ах так, это мы сейчас и узнаем! – уже разозлилась я не на шутку.
Скидываю с плеч кафтан свой тяжёлый бархатный, остаюсь в одной рубахе маковым цветом расшитой. Вижу, сосули на деревьях таять стали от моего гнева и задора, зазвенели капелью мартовской. Тряхнула я головой – расплелась коса моя золотая. Разметалась дождём шёлковым по плечам моим покатым и круглым.
Тут Мороз голову свою поднимает, да вижу, как взор его загорается пламенем. Смотрит на меня, улыбается, будто свет дневной наконец-то увидал.
– Ну посмотрим, кто кого, – зашипела тут Зима-сколопендра, оземь ударилась и обернулась девицей тонкой да звонкой.
Кожа белая, что снег, губки алые да пухлые, как клюковки в сугробах, волосы как вата снежная на голове развеваются.
Подходит к Морозу, льнёт к нему всем своим телом белым, шепчет ему устами ядовитыми:
– Уж не тебя ли я, Мороз мой ненаглядный, любила-любибла, ласкала-ласкала, – говорит так, а сама в уста его замороженные целует, ручками своими под рубаху пробирается, языком своим лижет грудь его молодецкую.
В портки ему лезет, развязывает, только вижу я, что не хуй у него горячий, а кол ледяной в штанах! Околдовала его ведьма стылая, заморозила! Снова от её ласк ненасытных инеем он покрывается, синеют губки его сладкие.
Подбегаю я тут к нему, беру лицо его в ладони свои горячие, солнцем нагретые, розовеет кожа его от моих прикосновений, вырывается вздох из груди его богатырской.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71573887&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
