– Этот врач тоже очень сильно помог!
– Что? – Ян Кэ не ожидал, что я втяну его.
Не успел я что-то объяснить, а Ян Кэ среагировать, как отец Хуан Фэйхун уже заталкивал нас в свою «Ауди». Семья Хуан жила на улице Таоюаньлу, дом у них был большой, оснащенный разнообразной техникой, в зале стояло фортепиано, и, судя по всему, недешевое. Хуан Фэйхун как раз сидела за ним и играла какую-то мелодию.
– Пианино наверняка стоит несколько сотен юаней? – тихо спросил я Ян Кэ, когда все ушли накрывать стол.
Тот был недоволен, что я помешал его планам, и всю дорогу игнорировал меня. А сейчас он и вовсе посмотрел на меня как на идиота.
– Это «Стейнвей», одна из пяти лучших фирм фортепиано в мире, модель K132; цена в Китае начинается от восьмисот тысяч юаней.
После его слов мне стало неловко, но я продолжал донимать его:
– И ты знаешь все эти пять фирм?
– «Бёзендорфер», «Петроф», «Стейнвей», «Бехштейн», «Фациоли», – с ходу ответил Ян Кэ.
Я был восхищен и не смог подобрать слов, но про себя подумал: «Зараза, да ты явно хорошо живешь… Неужели от семей пациентов взятки берешь? Ведь как иначе с нашей зарплатой можно иметь такой уровень жизни?»
Хуан Фэйхун, увидев нас, начала играть другую мелодию. Мы с Ян Кэ в один голос произнесли:
– «Музыкальное приношение»!
Когда-то я ходил на дополнительные курсы по философии, так как считал, что изучение психологии и психиатрии тесно связано с философией. Один мой профессор на лекциях затронул тему парадокса в логике. Он привел в пример «бесконечный канон» Баха, который как раз можно услышать в произведении «Музыкальное приношение».
«Музыкальное приношение» – это позднее произведение Баха, написанное в 1747 году и представляющее собой собрание инструментальных композиций. Оно состоит из шестнадцати частей; первые две исполняются клавишными инструментами в жанре многоголосого ричеркара, а еще две – это десять канонов, первый из которых является сонатой. Хуан Фэйхун как раз исполняла канон «Краб»[11 - Английское название: Crab Canon on a M?bius Strip. – Прим. авт.].
Бах является одним из величайших представителей музыкального искусства эпохи барокко, им было написано множество канонов. Один из них, вышеупомянутый канон «Краб», или ретроградный канон, можно написать на петле Мёбиуса. Это значит, что хотя две партии канона полностью одинаковы, одну из них нужно воспроизводить задом наперед. После окончания воспроизведения двух партий они снова повторяются, и так до бесконечности. Считается, что краб передвигается задним ходом (хотя на самом деле он двигается поперечно), поэтому канон Баха так и называется.
Хуан Фэйхун выразила свою историю в музыке, а эта мелодия таит в себе ее душевные переживания. Ее родственники сделали генетический тест, и, к сожалению, у многих членов ее семьи нашли смертельную фатальную бессонницу. Болезнь нельзя вылечить, и она будет существовать вечно, как ноты на петле Мёбиуса.
Я не удивился, что «Музыкальное приношение» известно Ян Кэ, – он, видимо, все на свете знает, и было бы скорее странно, если б не знал. Тот, в свою очередь, изумленно посмотрел на меня, так как наверняка считал меня ограниченным и не способным разбираться в высоком искусстве. Конечно, мне не понравился его взгляд.
– И что же значит твое выражение лица? – спросил я.
– Оно значит, что ты можешь переехать.
У Сюн все же оказал мне услугу, а я как раз переживал, что так и не смогу найти соседа для аренды жилья…
– Не хочешь, так и не надо, – холодно добавил Ян Кэ.
Его слова были неожиданностью для меня. Недолго думая, я выпалил:
– Я перееду!
– И не боишься жить в проклятой квартире? – Ян Кэ нарочно задирал меня.
– Чего нам, врачам, бояться? Я и не говорил, что боюсь, – сказал я, в душе радуясь, что смогу сэкономить денег на жилье.
Ян Кэ собрался было продолжить пререкаться, но Хуан Фэйхун заиграла другую мелодию, классическое произведение Баха «Менуэт соль мажор». Она повернулась и с улыбкой посмотрела на нас. Ян Кэ больше не стал со мной спорить, а ушел смотреть спортивную программу с отцом Хуан Фэйхун.
Тогда я еще не знал, что моя спокойная жизнь скоро прекратится; что начнется череда неожиданных событий, и начнется мой кошмарный сон…
Глава II
Случай заболевания Ся Пило
Магия, как одна из форм первобытных верований, была распространена среди народов мира на всех исторических этапах развития. Обычно она проявляется в различных ритуалах, способна использовать и контролировать сверхъестественные силы, чтобы влиять и манипулировать объектами материального мира для достижения определенных целей. И хотя магию относят к суевериям, но этот феномен человеческой культуры все же до сих пор существует в народе.
1. Дьявол сыграет нам на флейте
Среди населения горных деревушек научные знания до сих пор не распространены повсеместно. Если какая-нибудь семья сталкивается с житейскими проблемами, то люди обычно обращаются к местным колдунам с просьбой погадать. Гадатели зачастую рассказывают о различных способах, которые якобы помогут избежать несчастья. Помимо гадания, такие колдуны кое-что понимают в лечебных травах, и в народе их считают знатоками.
Магия также является объектом изучения в области психологии и психиатрии, заслуживающим внимания; ее не стоит так просто отвергать. Точно так же дело обстоит с изучением философии: изначально мы осваиваем определенный пласт знаний в области религии. Во время учебы в университете я поверхностно ознакомился с парапсихологией, объектом исследования которой является колдовство, опыт выхода из тела, душа, ясновидение, телепатия, феномен полтергейста, предвидение, телекинез, гипноз и так далее. Конечно, некоторые ученые считают парапсихологию псевдонаукой, что является уже давней дискуссией.
Раньше я думал, что подобные прения можно встретить только на страницах учебников. Но однажды к нам в первое отделение больницы Циншань пришла пожилая женщина, представившаяся «небожительницей», и кругозор моих знаний расширился.
Тогда я только переехал к Ян Кэ; его квартира располагалась на улице Дасюэдунлу, это недалеко от больницы Циншань, на машине до работы можно добраться за полчаса. Но, как мне сказали, в этой квартире безжалостно убили и расчленили трех сестер; это ужасное дело когда-то потрясло Наньнин.
Перед переездом я думал, что квартира Ян Кэ и является местом совершения этого преступления, но оказалось, что нет. Убийство произошло в его жилом комплексе. Я спросил Ян Кэ, зачем он меня обманул. Тот ответил, что сам никогда не говорил, будто его квартира является местом убийства сестер, этот слух пустили в больнице. Ему было неохота что-либо опровергать и объяснять, все равно он жил один. Мол, раз уж это оказалось неправдой, тем лучше.
Я только так говорил, что, поскольку изучаю медицину, не верю во всякие предрассудки. Но когда я работал в одной больнице в Шэньяне, дела там обстояли не очень хорошо и постоянно происходили странные события, что вызывало во мне некоторое чувство волнения.
Квартира Ян Кэ находится на одиннадцатом этаже, окна выходят и на юг, и на север. Мебели у него немного, все выглядит довольно просто, но уютно. Для людей, работающих в области психиатрии, такое пространство даже не выглядело удручающе. В квартире всего три комнаты, и спальня Ян Кэ, конечно же, была самой большой. Вторая комната – моя спальня, и еще одна комната закрыта на замок. На мой вопрос, что находится внутри, Ян Кэ ответил, что комната пустует. Ключ сломался и застрял в замочной скважине, дверь было не открыть, а Ян Кэ так и не починил ее. Он сказал мне не обращать на это внимания.
Я заглянул в замочную скважину и действительно увидел внутри застрявший ключ. Не то чтобы я был мнительным, просто Ян Кэ показался мне небрежным – ведь жалко оставлять комнату пустовать, из нее можно сделать кабинет. Ян Кэ был немногословен; он сказал мне не трогать его вещи и велел стирать нижнее белье и носки руками, а не в стиральной машинке.
За аренду Ян Кэ взял с меня символическую сумму в несколько сотен юаней, то есть практически ничто. К тому же у него есть машина, а значит, мы сможем вместе ездить на работу. Жить я буду почти задарма, еще и сэкономлю на транспорте, поэтому как он скажет, так и будет. Мне больше не нужно беспокоиться о деньгах – главное, чтобы ничто не мешало мне спать ночью.
Так как я совсем недавно прибыл в Гуанси, вещей у меня было немного – я переехал налегке. Мои родители живут далеко в небольшом городке Усюй, и я никак не мог вернуться к ним жить. К тому же вдруг у меня появится девушка… тогда было бы совсем неудобно жить в доме родителей. Едва ли можно сказать, что моя семья зажиточная, лишних денег у нас нет. А я, живя столько лет в Шэньяне, так и не смог скопить сколько-нибудь приличную сумму, поэтому не могу себе позволить, как Ян Кэ, купить квартиру в городе. Вернувшись с севера Китая, я стал жить вместе со своим одноклассником из старшей школы, но, помимо нас, квартиру снимали и другие люди. Я прожил там всего один месяц, и мое терпение достигло своего предела. Хорошо еще, что меня приютил Ян Кэ…
В вечер переезда я хотел отблагодарить его за помощь и угостить ужином. Постучался в дверь его комнаты и тихо спросил:
– Сяо Ян, ты не хочешь выйти поесть? Я угощаю.
– Я не голоден, не донимай меня, – донесся из комнаты грубый ответ Ян Кэ.
Я ушел ни с чем, но про себя подумал: «Не голоден ты, ну и ладно, зачем же грубить? Неужели я настолько сильно тебя потревожил?» Я уже было хотел сам пойти поесть, но тут Ян Кэ попросил меня подождать. Я решил, что он передумал, но, открыв дверь, Ян Кэ кинул мне пять больших пакетов с одеждой и передал купюру в сто юаней.
– Пожалуйста, отнеси по дороге эти пять костюмов в химчистку. Один костюм выйдет примерно в двадцать юаней, сотни тебе как раз хватит.
От удивления я на минуту застыл. Затем взял деньги, пакеты с костюмами и нарочно поинтересовался:
– А ботинки захватить не нужно?
Услышав мой серьезный тон, Ян Кэ ответил:
– Не нужно, я их сам чищу. Кстати, вещи необходимо отнести именно в химчистку «Е-сидай», а не в какую-то другую.
Я мысленно закатил глаза, но, видимо, забылся в моменте и действительно это сделал. Заметив это, Ян Кэ хотел забрать вещи обратно:
– Не хочешь, и ладно, я сам попозже занесу.
Придумав глупый предлог, я тут же попытался исправить положение:
– Мне просто в глаз что-то попало… Мне не составит никакого труда сходить в химчистку.
– Какой ты нудный, – с издевкой бросил Ян Кэ и тут же закрыл дверь, даже не удосужившись сказать «спасибо».
Он все же владелец квартиры и берет с меня символическую плату за съем, поэтому я сдержал свои эмоции, молча взял мешки с одеждой и вышел из квартиры. Прачечная, про которую говорил Ян Кэ, уже закрылась; вывеска на двери гласила, что сотрудник ушел по делам, и забрать или принести вещи на чистку можно будет завтра. Мне не хотелось тащить вещи обратно, поэтому я нашел поблизости другую прачечную.
Поужинав, я пошел в магазин за фруктами, заодно прошелся по району и только потом вернулся домой. Дверь Ян Кэ по-прежнему была заперта; я так и не понял, ужинал он или нет, но не осмелился стучаться ему в комнату. Помыл фрукты и оставил их в гостиной, а квитанцию об оплате химчистки положил на журнальный столик.
На следующий день я встал довольно рано, так как не знал, во сколько обычно Ян Кэ выезжает на работу. Путь от дома до больницы был довольно коротким, но так как коллега подбросит меня до работы, было предусмотрительнее встать пораньше. В шесть часов я уже проснулся, а Ян Кэ, видимо, встал еще раньше. Пока я чистил зубы, он вернулся мокрый с пробежки.
В квартире всего одна ванная комната; я еще не успел умыться, как Ян Кэ постучал в дверь, собираясь принять душ. Я наспех вытер лицо и вышел. В телефоне увидел сообщение от своей бывшей девушки; она написала, что я оставил у нее тетрадь с рукописями и она может отправить ее почтой. Видимо, она была взволнована – не успел я ей ответить, как от нее поступил звонок. Она спросила, что ей делать с находкой.
Записи в тетради – это мой роман, точнее, наброски текстов, которые я составлял еще во время учебы. Тогда у меня не было денег на покупку компьютера, поэтому оставалось только писать от руки. Моя бывшая девушка знала, что мне приходилось непросто и в свободное время я писал, поэтому она не выбросила их, а тут же сообщила мне о своей находке. Возможно, она не хотела, чтобы я переживал из-за пропажи.
Я назвал этот роман «Детектив-психиатр»; он написан в остросюжетном жанре. После публикации роман не вызвал особого ажиотажа, я получил около десяти тысяч юаней гонорара, а все вырученные деньги перевел в одну благотворительную организацию помощи студентам. Это очень восхищало мою бывшую девушку, но ей никогда не нравилось, что я работаю психиатром, и она много раз пыталась заставить меня уволиться. Лицензию на осуществление медицинской деятельности я получил в Шанхае, затем зарегистрировал ее в Шэньяне. Процедура оформления документов довольно сложная, к тому же я еще учился в ординатуре. Как можно было все бросить? Получается, столько лет усердной работы будут потрачены впустую… Тогда я заключил договор с больницей в Шэньяне об обучении в ординатуре, и меня направили в целевую больницу. Зарплата была очень маленькой, даже меньше, чем у медсестер. Правилами также устанавливалось, что если я нарушу положения договора, то буду обязан выплатить внушительную денежную сумму штрафа, включая уже выплаченную мне зарплату, выплаты материальной помощи, а также пенсионное страхование, выплачиваемое работодателем. Именно поэтому, вернувшись в Гуанси, я был нищ как церковная мышь, даже приличную квартиру не мог себе позволить снять.
В общем, в тот день моя бывшая девушка попросила сказать ей адрес, чтобы отправить мои рукописи. Мы с ней ни о чем лишнем не болтали, она даже не спросила, где я сейчас работаю. Возможно, она знает, что я совершенно не изменился и продолжаю работать психиатром.
Положив трубку, я торопливо переоделся и позавтракал фруктами, ожидая, пока Ян Кэ выйдет из ванной. Я думал, он быстро примет душ, но у него это заняло полчаса. Я уже устал его ждать; если б не звук льющейся воды, доносящийся из ванной комнаты, я уже подумал бы, что он уехал на работу, решив не дожидаться меня.
Прождав еще десять минут, я решил, что так долго мыться – это уж слишком. Вдруг что-то случилось и он упал в обморок? Когда я учился в Шанхае, мой сосед по комнате как-то вернулся после игры в баскетбол, а когда пошел купаться, потерял сознание. Вызвав «скорую», мы узнали, что у него случился инсульт. Вспомнив этот случай, я заволновался. Прождав еще пару минут, постучал в дверь, чтобы узнать, всё ли в порядке.
Именно когда я подошел к двери ванной комнаты, Ян Кэ открыл дверь и натолкнулся на меня. Он был явно недоволен и спросил, в чем дело. Я неловко объяснил:
– Теперь я знаю, что и мужчины могут так долго принимать душ…
– Мне так нравится, – огрызнулся он.
– Ладно, ладно, сколько хочешь, столько и мойся, я не тороплюсь.
Ян Кэ не стал наседать – наоборот, смягчился:
– На будущее запомни: я выхожу из дома в семь часов десять минут. Сам рассчитывай свое время.
– Угу. – Я пошел в гостиную и, сев на диван, начал есть яблоко.
Ян Кэ вернулся в спальню. Дверь он не закрыл, и я услышал, что, надевая рубашку, он зашипел от боли. Вчера, во время выезда, один пациент обезумел и ушиб правую руку Ян Кэ до синяка. Возможно, сегодня во время пробежки тот задел ушиб, и рука стала болеть сильнее.
Прошло порядочно времени, а Ян Кэ все еще застегивал пуговицы; я заметил это, но решил не лезть в его дела. Вдруг он сам позвал меня, попросил о помощи и добавил, что, поскольку у него плохо двигается правая рука, вести машину придется мне.
Почему бы и нет; я согласился.
Ян Кэ раздраженно произнес:
– В десять минут восьмого мы должны выехать!
– Тогда и тебе нужно мыться быстрее, – практически шепотом ответил я.
– Что ты сказал?
Я сменил тон:
– Говорю, если рука болит, нужно взять больничный.
– У меня сегодня совещание, не могу, – сказал Ян Кэ. – К тому же во второй половине дня нужно поехать на консилиум в больницу на улице Цисинлу.
– А что, если на тебя опять кто-то нападет? – каркнул я.
Ян Кэ недовольно глянул на меня; его взгляд будто говорил: «Я по доброте душевной пустил тебя жить в свой дом, а ты еще неприятности предвещаешь…» Я понял, что сболтнул лишнее, и решил помолчать.
Я помог коллеге застегнуть рубашку и продеть запонки, а в конце накинул на него черный пиджак, так как правую руку он точно не смог бы засунуть в рукав. Но затем Ян Кэ нужно было обуться, и я помог ему достать из шкафа коричневые туфли без шнуровки, иначе пришлось бы на корточках завязывать ему шнурки. Но и тут он начал придираться, говоря, что эти туфли не подходят к черному ремню, ведь цвет ремня должен совпадать с цветом ботинок. Что я мог поделать с такими требованиями Ян Кэ к одежде? Убирая туфли, я сказал, что можно было бы надеть любые ботинки, и дело с концом, зачем столько помпезности?
Я тут же пожалел о своих словах, поскольку Ян Кэ начал меня поучать. В психологии есть такое понятие, как эффект первичности, или эффект первого впечатления. Оно означает, что внешний вид человека и конкретно его одежды оказывает более сильное впечатление, чем манера речи или выражение лица. Исследования показали, что судить человека по внешности – это психологическое явление, свойственное всем людям. Небрежно одетый человек оставляет не самое лучшее мнение о себе, а человек, одетый в костюм, наоборот, произведет благоприятное впечатление. В момент знакомства люди взаимодействуют с нами очень короткий промежуток времени, а первое положительное впечатление может сыграть ключевое значение в последующем общении. Другими словами, если у тебя неприглядная внешность, дело можно исправить одеждой. Неважно, в работе или в повседневной жизни, красивый наряд может стать твоим бонусом.
Дослушав пространную речь Ян Кэ, я вспомнил фрагмент из эссе «Рассуждения о европейском костюме» Линь Юйтана[12 - Линь Юйтан (1895–1976) – китайский писатель, прозаик и философ.]: «Мужчины, которым нравится носить европейский костюм, в большинстве своем либо подкаблучники, либо заискивают перед противоположным полом». И хотя пациенты и медсестры постоянно донимают Ян Кэ своим вниманием, он все же сохраняет с ними деловые отношения. Низкопоклонства за ним замечено не было.
Спустившись вниз, я сел за руль. После получения прав я совсем немного водил машину и очень нервничал на дорогах, так как боялся случайно поцарапать кузов. В этот день на дорогах были большие пробки, и, хотя до больницы Циншань ехать недалеко, добирались мы почти час. У Ян Кэ начиналось совещание. По прибытии в больницу он попросил меня взять ключи от машины, а в восемь часов вечера ждать его у первого отделения. Если к этому времени он не появится, то я могу уезжать.
– Хорошо.
Сегодня я снова должен был вести прием пациентов. Забрав ключи, я направился в кабинет амбулаторного отделения. Но не успел дойти, как услышал звук флейты, доносящийся из шумной толпы. Мелодия напомнила мне музыку из фильма «Дьявол сыграет нам на флейте» 1979 года про детектива Косукэ Киндаити. Я подумал, что у меня возникли слуховые галлюцинации, ибо, проработав столько времени психиатром, я впервые слышал, чтобы кто-то играл на флейте в больнице. Пока я шел к амбулаторному отделению, звук становился все громче и громче. Возле кабинета столпились ординаторы, они что-то живо обсуждали.
– В чем дело? У вас работы нет? – Так как я лечащий врач, мне нужно проявлять строгость перед ординаторами.
Сун Цян, увидев меня, с воодушевлением сказал:
– К нам на прием пришла Небожительница.
– Нельзя давать людям прозвища, – строго сказал я.
Сяо Цяо тоже была в толпе:
– Она сама себя так назвала, мы ей не давали прозвища.
– Серьезно? – Я был в замешательстве.
