Катя продолжала что-то говорить, но Вася перестала ее слышать, не в силах оторвать взгляда от кумачовых всполохов. Уши заложило, все звуки растаяли, на лицо словно набросили мягкое душное покрывало. «Началось!» – успела подумать Вася, а потом окружающий мир покачнулся и поплыл куда-то, и девушка перестала ощущать себя его частью, проваливаясь во что-то, что она сама называла «воронкой».
Очутившись в этой «воронке», Вася обычно видела разные вещи. Одни были безопасными и даже полезными, другие пугали. Выбравшись из «воронки», Вася помнила не все, но и того, что удавалось вытащить оттуда, было достаточно для понимания: она бывает где-то, куда остальным людям путь заказан.
Сегодня Катя увидела странную процессию. Мужчины и женщины в черных одеждах медленно шли куда-то в полном молчании. На головах у женщин были черные платки. Народу оказалось много, и никто не обращал внимания на Васю. Люди шли и шли, и она поняла, что ей тоже нужно с ними – узнать, куда они идут. Вася пристроилась в хвост колонны и пошла вслед за остальными, но не сделала и нескольких шагов, как идущая впереди женщина обернулась к ней и прошептала:
– Быть беде, большой беде… Видишь: покойника через мост переносят! Боятся, что он может вернуться! Только это не поможет. Ничто уж не поможет.
Лишь в этот миг Вася сообразила, что попала на похороны, и хотела спросить, кого хоронят, но не успела.
Обычно все заканчивалось так же резко и быстро, как начиналось. Вот и на этот раз Вася обнаружила, что и женщина в черном, и вся процессия сгинули без следа. Она все так же стоит рядом с Катей, а та смотрит на нее с нескрываемым любопытством, как на забавную зверушку.
– Эй, ты еще здесь? – Катя пощелкала пальцами перед носом Васи.
– Покойника через мост переносят. Боятся, что он может вернуться! Только это не поможет. Ничто уж не поможет, – как попугай, повторила Вася услышанную только что фразу.
И вот тогда Катя спросила, не чокнутая ли она.
Вася решила не рассказывать маме про очередное видение: та всегда переживала, когда подобное случалось. К тому же та женщина возникала в Васиных видениях уже не в первый раз, и девушка не могла понять, что должно означать ее появление.
Катина мать стояла рядом с мамой Васи. Похоже, у них с дочкой были совсем иные отношения. Броско и дорого одетая, слишком молодая, чтобы быть матерью семнадцатилетней дочери, эта ухоженная женщина, как и сама Катя, не смотрела на окна автобуса, а вместо этого улыбалась рассеянной улыбкой, уткнувшись в смартфон.
Да, у нее же роман, вспомнила Вася, и на ум почему-то пришел Дима.
Двигатель заурчал, автобус дернулся, двери с сухим шипением захлопнулись.
– Ребята, мы поехали! Всем пристегнуться! – громко сказала Нина Алексеевна.
Мамы – Васина и Катина – замахали руками, заулыбались: Катина – радостно, Васина – едва сдерживая подступившие слезы.
Когда автобус отъехал от станции и провожающие пропали из виду, Катя повернулась к Васе и потребовала:
– А теперь давай, рассказывай, что с тобой не так!
Глава третья
Главный врач Бадальской Бани, в отличие от ее директора, понравился Илье сразу. Бывает такое: видишь человека впервые в жизни и чувствуешь к нему мгновенную, ничем, в общем-то, не мотивированную симпатию. Главврача звали Дарко, и было ему за пятьдесят. Высоченный, как и большинство сербов, которые считаются одной из самых высокорослых наций, с горбатым носом, большими руками и громким голосом, Дарко напоминал сказочного великана.
– Привет, дружище, – протрубил он, завидев Илью. – Рад, очень рад! Заходи в любое время и…
– Боюсь, времени у него будет немного, – отрывисто бросила директриса. – Удачного дня, доктор. Простите за беспокойство. Я просто показываю Илье территорию.
Она развернулась на каблуках и направилась к выходу из кабинета. Дарко за ее спиной скорчил зловещую рожу и полоснул себя рукой по горлу, что, видимо, должно было означать – директриса замучила его до смерти.
Илья ухмыльнулся и пошел за своей провожатой. Он прибыл в Бадальску Баню два часа назад и все это время, бросив вещи возле стойки администратора, ходил за директрисой, заглядывая во все уголки.
Добраться сюда было непросто: Баня находилась высоко в горах. Автобус привез Илью в Ужице – славный, прелестный городок, где он взял такси, чтобы добраться до места назначения.
Примерно через час пути, свернув с главной трассы, автомобиль стал карабкаться все выше и выше в горы, и дорога была отличная – в Сербии вообще мало плохих дорог, – но настолько узкая и извилистая, что у Ильи то и дело замирало сердце. Несколько раз они ныряли в тоннели – темные, длинные, как кротовые ходы, и при мысли о том, что над их головами нависают огромные горы, делалось дурно.
Последним испытанием стал переезд через мост – деревянный, ненадежный на вид.
– Не бойся, брат, – смеялся водитель, – тут автобусы проезжают, и мы проскочим! Это он только на вид хлипкий, а сваи там знаешь какие!
Въехав на территорию Бадальской Бани, таксист высадил пассажира на пятачке перед длинным трехэтажным желтым зданием с белыми балконами, но сам уезжать не спешил: пошел набрать целебной воды из местного источника. А в Илью тут же вцепилась директриса, назвавшаяся Мариной.
Рыжая, худая, с раскосыми светло-карими глазами и ртом-щелью, она казалась нервной и взвинченной. Ладонь, которую Марина протянула Илье для рукопожатия, была холодной и узкой.
– Вас рекомендовал Йован. Надеюсь, мы сработаемся, – проговорила она, и Илья неуверенно улыбнулся.
Он понятия не имел, кто такой Йован. Этот человек был замыкающим звеном в длинной цепи, приведшей Илью в Бадальску Баню. Процесс запустил Ацо, который видел, что Илья после смерти Славицы все глубже погружается в болото, откуда у него нет ни сил, ни желания выбираться.
– Я рада, что вы с нами. Здания старые, вечно что-то выходит из строя. Йован сказал, что у вас золотые руки.
«Спасибо, Йован!» – мысленно поблагодарил Илья того, кто его рекомендовал. Устроиться на работу по чьей-то протекции – очень по-сербски. Илье казалось, что в Сербии все друг с другом знакомы, если не лично, то через вторые-третьи руки.
– Постараюсь не подвести вас, – вежливо ответил он.
– Уж постарайтесь, – бросила она, и Илье пришло в голову, что она не очень похожа на сербку: и голос уж больно тонок, и в характере – никакого впитанного с молоком матери уважения к мужчине.
Как позже выяснилось, Марина была сербкой только на четверть. Мать ее оказалась немкой, отец – наполовину серб, наполовину – румын.
Встретив Илью, она первым делом показала ему главный корпус для гостей – то самое трехэтажное желтое здание. У него было два крыла: Марина назвала их восточным и западным.
Внутри было ухожено и чисто, много зелени, обстановка красивая и явно недешевая: лестница из мрамора, лепнина на потолке, но в то же время все казалось устаревшим, каким-то нафталиновым.
На первом этаже восточного крыла располагались столовая, библиотека, бильярдный зал, комната отдыха с телевизором и небольшой магазинчик с самыми необходимыми товарами, а первый этаж западного был отведен под бассейн и сауны. Комнаты гостей находились на втором и третьем этажах.
– Сейчас функционирует только один корпус, мы называем его главным. – В голосе директрисы прозвучала затаенная грусть. – Прежде их было два, но второй пришлось закрыть лет двенадцать назад. Здание ветшает с каждым годом, поэтому сразу предупреждаю: ходить туда небезопасно.
– Где этот корпус?
– Нужно пройти через парк, отсюда его не увидеть. То здание намного меньше и изящнее. По первоначальной задумке там должны были селиться гости, которые любят уединение и особый комфорт и готовы за это хорошо платить. Но… таких находилось слишком мало, и выгоднее оказалось закрыть корпус, чем обслуживать один-два номера, пока остальные пустуют.
Спустя некоторое время Илья и Марина вышли из главного здания. Такси уже уехало, и на площадке никого не было. В отдалении виднелась стоянка, на которой было припарковано примерно три десятка автомобилей.
– А там лечебный корпус, – Марина указала на двухэтажную стеклянную коробку. – Пойдемте.
В лечебном корпусе они пробыли недолго.
– А где живет персонал? Или все местные? – поинтересовался Илья, потому что больше никаких зданий видно не было.
– Большая часть сотрудников живет в окрестных поселках и приезжает сюда на работу. Но несколько человек живут здесь, в Бане. На третьем этаже западного крыла есть комнаты для служащих. Поверьте, вам будет удобно: не нужно заниматься уборкой, стиркой, а в нашей столовой всегда вкусная еда. Можете также питаться в кафе, оно в парке.
Илья был с ней согласен: отсутствие бытовых проблем облегчает жизнь. Некоторые весьма обеспеченные и знаменитые люди предпочитают не иметь собственного жилья, жить в отелях и гостиницах. Самому Илье всегда хотелось иметь собственный дом, и он у них со Славицей был, вот только без жены стал ему в тягость.
Огромную часть Бадальской Бани занимал живописный, но слегка запущенный парк с фонтаном посередине, лавками, расставленными вдоль длинных аллей, летним кафе и странными, немного нелепыми скульптурами.
– Здесь много редких реликтовых растений, – с оттенком гордости проговорила Марина, ведя Илью по парку. – Есть двухсотлетние платаны, например. Кафе работает каждый день с восьми утра до полуночи. В выходные на открытой террасе выступают музыканты – приглашаем один симпатичный коллектив из Ужице. Талантливые ребята.
Людей на территории курорта было мало. А может, гости сейчас отдыхали в своих номерах: шел второй час, самое время вздремнуть.
– Бадальска Баня не очень-то популярное место, – словно прочитав мысли Ильи, проговорила Марина. – Как сейчас говорят, не слишком раскрученное. Вы, конечно, в курсе, что в Сербии больше пятидесяти курортов с термальными источниками, которые излечивают от самых разных заболеваний. Наша специализация – болезни органов дыхания. И результаты отличные, и цены приемлемые.
– В чем же проблема?
– И сербы, и иностранцы с проблемами дыхательной системы предпочитают ехать на лечение в широко разрекламированные Соко Баню и Буковичку Баню. К тому же туда гораздо проще добраться. В эти здравницы вкладываются огромные деньги, есть господдержка, а мы… Словом, крутись, как хочешь. – Марина взглянула на Илью и умолкла, поджав губы и сердясь не то на клиентов, не то на саму себя, что так разоткровенничалась.
– Здесь прекрасно, – сказал он, просто чтобы ответить.
– Да, в целом у нас все отлично. Кстати, в прошлом году мы подписали договор с партнерами из России: теперь к нам ездят дети и подростки. Очередная группа прибывает послезавтра.
Остаток пути до возвращения в главный корпус оба молчали. Собираясь зайти в здание, Илья вспомнил об озере. Он читал, что где-то рядом есть Бадальско озеро – прекрасное и чистое, если верить информации из Интернета.
– А до озера отсюда далеко? – спросил он.
Марина махнула рукой в сторону автостоянки:
– Видите дорогу? Она как раз ведет к озеру. Прогуляйтесь, не пожалеете. И полотенце прихватите, если плавать любите.
Номер, где Илье предстояло жить ближайшие полгода, был не слишком большим, но уютным: маленькая гостиная, в которой помещались диван, журнальный столик, пара кресел и телевизор, крошечная спальня – кровать, платяной шкаф, тумбочка – и ванная комната с душевой кабиной.
Несмотря на то что это был всего лишь казенный номер, ему постарались придать милый домашний вид: на полу лежал новый ковер с толстым ворсом, занавески, салфетки, вазочки, подсвечники, абажур – все было подобрано в тон.
По соседству, поведала Марина, живет семья врачей, еще двое медиков – специалистов по легочным заболеваниям, и она сама. Остальные сотрудники, включая доктора Дарко, из местных.
– А вы откуда? Где живете? – зачем-то спросил Илья, хотя ему не было до этого дела.
– У меня квартира в Ужице, но в сезон я предпочитаю жить здесь, – сухо ответила директриса.
Устроившись и распаковав свои немудрящие пожитки, Илья последовал совету Марины – сходил к озеру. Прогулка по лесу доставила ему большое удовольствие: дорога была широкая, по одну сторону высились сосновые деревья, по другую – темнел смешанный лес. В одном месте он услышал шум воды, подошел ближе и увидел родник, похожий на небольшой водопад. Возле него стояли скамеечка и столик, чтобы желающие могли посидеть у ручья и набрать воды.
Озеро и в самом деле оказалось редкой красоты. Опоясанное лесом, оно искрилось в лучах заходящего солнца, и гладь его была густо-бирюзового цвета. На берегу сидели несколько человек, некоторые купались. Илья отошел подальше ото всех и опустился на траву.
«Славица была бы в восторге», – подумалось ему. Он не успел подавить эту мысль, хотя уже сто раз давал себе слово не впускать ничего подобного в голову. «Хватит оглядываться и жить прошлым», – это ведь только сказать легко. Когда другой человек врастает в тебя почти на генном уровне, меняя тебя, становясь твоим компасом, а потом вдруг исчезает, как с этим смириться? Как преодолеть зависимость?
Илья собирался проработать в Бадальской Бане до ноября, подкопить денег, благо что тратиться ни на еду, ни на проживание не придется. А потом уехать в Белград, снять жилье, поискать работу.
Ацо надеялся, что он придет в себя и вернется, чтобы дальше заниматься своим бизнесом, но Илья в это не особенно верил. И только сейчас, сидя на берегу лесного озера высоко в горах, вдыхая свежий, сладкий воздух, он подумал, что, быть может, здесь его раны начнут затягиваться.
Ему определенно нравилось это место – строгая, величественная красота гор, стройные сосны, малахитовая зелень листвы, чудесное озеро, похожее на блюдце с прозрачной водой. По душе был и сам курорт – его старомодность, затерянность, отсутствие современного лоска и глянцевой прилизанности.
Илья впервые почувствовал, что действительно не зря приехал в Бадальску Баню. Если где и лечить изувеченную душу, то только здесь.
Глава четвертая
Слово «саркоидоз» вошло в жизнь Василины два года назад – да так и застряло. Началось все с легкого покашливания, ломоты в мышцах и непонятной вялости по утрам. И мама, и участковый врач подумали, что это обычная простуда. В ход пошли сиропы от кашля, травяные настои и клюквенный морс – как говорила мама: природный антибиотик. Спустя пару недель, когда симптомы не прошли, девочку принялись лечить от бронхита. Потом заговорили об осложнении.
К тому моменту, когда правильный диагноз был, наконец, поставлен, болезнь перешла в запущенную стадию.
– Это не рак, не пугайтесь, болезнь не смертельная, – говорил Раисе пожилой московский профессор, к которому Вася с мамой попали на консультацию. – Лечение мы назначим. Но, помимо этого, желательна особая обстановка.
– Особая?
– Сами знаете, какая у нас экология. Девочке нужен свежий воздух. Желательно горный, хвойный. Есть у вас возможность переехать? Или хотя бы отправлять дочь в санатории время от времени?
Прошлым летом Вася с мамой полтора месяца жили в санатории «Сосновый бор», что в марийских лесах. А в этом году, по областной программе для детей с заболеваниями легких, она отправилась в Бадальску Баню – одно из лучших мест для таких больных, как Вася.
– Нам бы, может, лучше и насовсем туда переехать. Только что я там буду делать? – говорила мама Васе и крестной Вале, имея в виду Сербию. – Жить ведь на что-то надо!
Вопрос был сложный, но Валентина, судя по блеску в глазах, решила «провентилировать» его, а пока предстояло понять, в самом ли деле Васе станет лучше в Бадальской Бане.
Обо всем этом, только покороче, в двух словах, Вася поведала новой подруге, когда та велела рассказать, что с ней не так.
Катя выслушала, потом досадливо поморщилась и заявила:
– С этим все ясно. Но вообще я спрашивала про то, как ты «выпала».
Вася отвернулась к окну. Они уже выехали за пределы городка и теперь катили по трассе. Говорить на эту тему она не любила, да и не пыталась. Подруги у нее были, но никаких серьезных тем Вася с ними не обсуждала. Так, разве что всякие школьные дела.
Пару раз, правда, Васю затянуло в «воронку» на людях, в школе, но, к счастью, никто особого значения не придал. Произошло все на перемене, а «вынырнув», Вася не сказала ничего сверхъестественного, вроде тех слов про мост и покойников, чтобы все кругом испугались, запомнили, а после принялись крутить пальцем у виска.
Мама и крестная Валя, конечно, знали, что она иногда проваливается в «воронку». Мама даже водила дочь к врачу, чтобы сделать снимок мозга, и ее реакция, если честно, смущала и немного раздражала. Раиса побаивалась проявлений дочкиной необычности и старалась убедить Васю (и себя), что это вроде детской причуды. Вот вырастет – и перерастет свои «приступы». А пока надо меньше об этом говорить, чтобы оно постепенно само прошло.
Говорить ли Кате? Та ведь рассказала ей о себе и к тому же понравилась Васе своей находчивостью, общительностью, живостью. Она была похожа на птичку колибри – яркую, проворную, милую. Васе хотелось с ней дружить.
Но что, если Катя испугается или поднимет Васю на смех?
– Мне, кстати, тоже интересно, – вдруг раздалось спереди.
Девушка вскинула голову и увидела Диму, который обернулся к ним и выжидательно смотрел на нее. Глаза у него были светлые, как и у самой Васи, и насмешки в них она не заметила.
– Иногда я вижу разные вещи. И они потом сбываются, – сказала Вася. Это прозвучало неуклюже, и она покраснела.
Господи, почему она заливается румянцем по любому поводу?!
– То есть ты ясновидящая? – уточнил Дима.
– Да, наверное. То есть не совсем, конечно, но… – Вася запуталась в словах. – В общем, впервые это случилось, когда мне было шесть. У меня в то время умер папа, и я очень испугалась. Плакала все время. – Горло сжалось, но она договорила: – Он попал под машину у меня на глазах. Перебегал дорогу и… И после это случилось в первый раз.
– Ты видела, как умер отец, тебя это потрясло, и открылись способности, – быстро проговорила Катя, резюмируя сказанное.
