– Концентрированная? – задумчиво протянула я. – А что насчёт маны в артефактах?
– Она тоже чистая. Но зачем вам… – на симпатичном лице акацукийца проступило понимание. – Вы хотите…
Я же уже возилась с саквояжем Максимилиана. Хитрый замочек всё никак не желал поддаваться.
– Навряд ли у вас получится его открыть, – подала голос Аоки. – Нужно пустить силу хозяина вот по этим выемкам, но Максимилиан-сама спит, – уверенно показала она на углубления по бокам затвора.
– Хмм, – нахмурилась я, размышляя, как быть и что делать?
– Есть вариант, – Кэнсин подошёл ближе, задумчиво прищурился, – когда один маг делится своей энергией с истощённым другим, то может направить часть силы наружу, например, как в нашем случае, через руку Максимилиана-самы.
– Отлично! Это вполне рабочий вариант! Кэнсин-сан, будьте любезны, найдите помощника капитана. Если он сам не маг, то наверняка знает такого человека. План следующий: донор поделится своей маной с моим пациентом, и мы-таки откроем саквояж.
– Хорошо, Биелла-сама, – Кэнсин вежливо поклонился и отправился на поиски Танаки Юкио.
Я же вернулась к лорду Грею. Протянула руку к его осунувшемуся лицу. Осторожно убрав тёмную прядку, упавшую ему на лоб, тихо сказала:
– Мы поможем вам, Макс. Обещаю.
Юкио оказался одарённым, впрочем, неудивительно, чем больше магов на таком корабле, тем больше шансов справиться с непогодой или с пиратами. Увы, разбойников хватало и на море.
Кэнсин уже успел всё ему рассказать, и мы, не теряя ни секунды, приступили к делу. Поставив сумку на кровать, взяла руку Грея и прижала его пальцы, куда следует. Затем Танаки-сан положил обе ладони ему на грудь. Свет озарил небольшую каюту. Пальцы Грея едва заметно дрогнули, и я услышала щелчок. Замочек поддался.
– Готово! – громко дала команду я. Кэнсин-сан мигом среагировал и с некоторым трудом оттащил Танаки Юкио в сторону. Тот едва стоял на ногах, пот градом тёк по его лицу, губы посинели.
– Успели? Всё в порядке? – спросила я помощника капитана.
– Да, – выдохнул тот, устало сев на стул, прибитый к полу. С силой потерев средоточие, добавил: – Ничего себе Максимилиан-сама тянет силу! Я уж думал всё, конец мне пришёл, как колдуну.
– Я вас предупреждал, – откликнулся Кэнсин смущённо и даже виновато.
Танаки лишь махнул рукой, будто говоря: не бери в голову.
– Хорошо, – убедившись, что "донору" ничего не угрожает, я шире распахнула сумку Грея. И так и замерла: челюсть сама собой приоткрылась. Тьма, там клубился настоящий густой туман. Ничего не видно! Аоки, ведомая любопытством, заглянула тоже. И тихо икнула.
– Сигэаки-сама рассказывал об этой сумке, – подал голос Кэнсин-сан, – будто она сама по себе редчайший артефакт, он носит простое название "бездна".
– Не сказала бы, что простое, – покачала головой я и, набравшись смелости, в глубине души надеясь, что меня никто не цапнет, засунула в саквояж руку. По локоть. Пальцы нащупали какой-то предмет, который я медленно вынула наружу. Бархатный алого цвета мешочек. А внутри него кольцо с крупным рубином.
– Кэсин-сан, сможете передать энергию из перстня лорду Грею?
И так один за другим мы опустошили два десятка разных магических предметов. Камни тускнели, становясь серыми и безжизненными, когда Кэнсин выкачивал из них ману и направлял в Макса. На двадцать седьмом артефакте лицо больного порозовело, губы утратили неприятный голубоватый оттенок, дыхание выровнялось.
– Достаточно, – решил молодой Цурукава, – источник Максимилиана-самы наполнился на треть, его жизнь в безопасности.
Большую часть дня я проводила рядом с Греем, и Аоки, следуя принятым в обществе правилам приличия, сопровождала меня. Впрочем, время у постели больного не пропадало даром. Для начала я провела что-то наподобие экзамена, чтобы проверить уровень знаний и умений Кэнсина. У него было неплохо с анатомией; он умел накладывать повязки и шины, останавливать кровотечение. Определял по симптомам некоторые самые распространённые болезни. Вполне мог приготовить простые лекарственные снадобья. Разбирался в целебных растениях. Умел вправлять вывихи, удалять аппендикс, накладывать швы, если в средоточии почти закончилась мана или под рукой не было нужного артефакта, вырывать зубы.
Понимал в артефактах и их видах, мог определить причины магического истощения.
Всё это было хорошо. Но как же мало!
– Что, по-вашему, вызывает нагноение в ране? – спросила я.
Цурукава уверенно ответил про "дурную кровь" и "нарушение течения жизненных сил".
– Нет, Кэнсин-сан. Это бактериальное воспаление.
Но как объяснить природу инфекции человеку, который никогда не слышал о микроорганизмах? Без возможности продемонстрировать их через специальные приборы.
Когда я попыталась рассказать о стерилизации инструментов, он с недоумением покачал головой: "Зачем это нужно, если есть очищающие печати?" В их мире магия компенсировала отсутствие базовых гигиенических знаний. Я часто ловила себя на мысли, что местные целители напоминают средневековых хирургов, но вооружённых волшебной палочкой: умелые руки и магия творили чудеса.
Кэнсин не подозревал о существовании групп крови и их несовместимости. Когда я заикнулась об анализах, он с искренним интересом спросил: "А зачем смотреть на кровь, если можно просто увидеть больные места магическим зрением?"…
Наш спаситель и работодатель очнулся через двое суток.
Боже, редко когда я в своей прошлой жизни выдыхала с таким облегчением!
– Белла, – негромко позвали меня со стороны кровати. Я, с гулко забившимся сердцем, резко отвернулась от импровизированной доски, где были изображены простейшие, и, не скрывая радости, воскликнула:
– Вы проснулись!
– А как же. Мне нельзя оставлять вас в этом мире одну.
И столько всего я прочитала в его синих глазах, что невольно смутилась, почувствовав, как заалели щёки.
А потом на нас попытались напасть пираты. И не раз – дважды. Но артефакты, встроенные в галеон и напитанные под завязку маной, не оставили морским разбойникам и шанса – те неизменно оставались далеко позади.
Никто из пассажиров не заболел ничем опасным: ни цингой, ни тифом, даже дизентерия обошла стороной. И за это стоило сказать спасибо Кэнсин-сану – мужчина делал обход раз в два дня, и, если обнаруживал у кого-то что-то подозрительное, мигом лечил своей магией. Ему помогал Максимилиан и его артефакты. Некоторых мучила морская болезнь, но и только…
– Леди Белла, – голос лорда Грея вывел меня из глубокой задумчивости. Корабль отдал якорь. Волны шумно бились о борт. Кричали чайки, – пора покинуть судно. Наконец-то мы дома.
Глава 3. Столица
Тяжёлые дубовые сходни с глухим стуком опустились на каменный пирс. Мы первыми ступили на мостик, следуя за уверенно шагающим впереди Максимилианом.
– Позвольте вашу руку, леди Изабелла, – Грей помог нам обеим сойти на берег, где царила невообразимая суета. Грузчики сновали между тюками и ящиками, купцы громко торговались, а в воздухе висела плотная завеса из запахов моря, рыбы и специй.
Пробираться через портовую толчею оказалось непростым занятием. Приходилось то и дело уворачиваться от носильщиков с поклажей, обходить наваленные штабелями товары и лужи непонятного происхождения. Макс прокладывал нам путь, я следовала за ним, Аоки держалась рядом, крепко вцепившись в мой локоть. Нашу небольшую группу замыкал Кэнсин-сан.
Минут через пятнадцать шумный порт остался позади. Мы вышли на площадь, где выстроился ряд наёмных экипажей. Извозчики, заметив нас, тут же принялись наперебой расхваливать свои услуги:
– Недорого до любой части города!
– У меня самые резвые лошади!
– У меня чисто, никаких посторонних запахов!
Грей выбрал просторную крытую карету с чистым салоном и опрятно одетым кучером. Сторговавшись по цене, лорд помог нам забраться внутрь.
Экипаж, качнувшись, тронулся.
Я, ведомая любопытством, во все глаза смотрела в окно.
Покинув шумный порт, мы выехали в торговый квартал. Здесь располагались лавки, склады и конторы купцов. Вдоль улицы, по который нас везли, тянулись двух- и трёхэтажные здания с магазинами на первых этажах. Вывески пестрели названиями товаров со всех концов света. Воздух был наполнен запахами специй, свежей выпечки, жареного мяса и кислого пива.
За торговым кварталом шли жилые районы.
Улочки Нижнего города: тесные, с небольшими приземистыми домиками, в которых селились портовые рабочие, моряки и простые горожане. Дома стояли плотно друг к другу, бельё сушилось на верёвках между окнами, а по мостовой сновали торговцы с тележками.
Постепенно улицы становились шире и чище. В итоге мы въехали в район, где в небольших особняках жили зажиточные купцы и мастера гильдий.
А затем открылся фешенебельный Верхний город. Элегантные особняки из алого кирпича, с мраморными колоннами и изящными балконами выстроились вдоль широких проспектов. В этой части города обитала знать и богатейшие семьи Краунхейвена.
Вдали на возвышении стоял королевский дворец. Белоснежный и величественный.
– Это собор Святого Этельера, – заговорил Грей, видя наше любопытство. Мужчина показал на здание по левой стороне дороги, готические шпили собора будто пронзали синие небеса.
– Это Королевская площадь… Это аллея влюблённых…
Он говорил, а мы глазели. Наше внимание привлекли даже многочисленные повозки всех мастей, двигавшихся нам навстречу, они были разные по форме и цвету: от простых двуколок до роскошных карет с позолоченными гербами на дверцах.
– Это Мост Короны, – кивнул Максимилиан на каменное сооружение, перекинутое через широкую реку. Под арками моста скользили речные трамвайчики, движимые не паром, а потоками таинственной энергии.
Дорога пролегала вдоль Королевского парка, раскинувшегося по берегам реки с романтичным названием Эвонвейл. Его (парка) ухоженные лужайки и извилистые тропы напоминали знаменитый Гайд-парк. По аллеям прогуливались нарядно одетые леди и джентльмены, ведя беседы на незатейливые темы.
Столица дышала древней историей и волшебством. А когда я увидела Часовую башню Краунхейвена, то в памяти тут же всплыл Биг Бен, возле которого мы фотографировались с коллегами после закрытия Симпозиума по экстренной хирургии и травматологии. "Emergency Surgery: Modern Solutions" проходил в Королевском медицинском колледже, и я тогда, помню, была впечатлена величественностью архитектуры британской столицы. Теперь же, глядя на улицы Краунхейвена, я находила множество похожих черт, только здесь классические линии георгианского стиля причудливо переплетались с магическими элементами.
Парк остался позади, вымощенная булыжником дорога пошла полого вверх, в сторону королевского дворца.
– Вы живёте в этой части города? – уточнила я, покосившись на Грея.
– Живу, – едва заметно улыбнулся он.
Стоило ли удивляться? Одни его артефакты, созданные из драгоценных металлов и камней, представляли собой целое состояние.
А после побега из Рюсейто я поняла, почему Максимилиан не боится путешествовать в одиночку с эдакими сокровищами в своём удивительном саквояже: как воин он одним мизинцем мог уделать кого угодно. Хотелось верить, что кого угодно.
Карета плавно повернула и въехала на вымощенную гладким камнем подъездную аллею, ведущую к высокой ограде. Кованые ворота распахнулись, пропуская транспорт внутрь частной территории.
Экипаж, не спеша, покатился мимо широких клумб и тщательно подстриженных фигурных кустов. Фонтан в виде странного существа с волшебной сферой в лапах привлёк особое внимание. Трёхэтажный особняк из красного кирпича, с мраморными колоннами, черепичной крышей, резными карнизами, лепниной на фасаде и отражающими солнечный свет высокими окнами, казался бриллиантом в обрамлении густой зелени.
Карета остановилась у просторного крыльца. Грей первым вышел наружу, а затем галантно помог спуститься и нам, женщинам.
Нас встречали: слуги выстроились на ступенях лестницы и, дождавшись, когда все мы покинем транспорт, вежливо нас поприветствовали: мужчины поклонились, женщины присели в книксенах. Как давно я не видела все эти па…
Сердце кольнула тоска: не только по родным, оставшимся на Земле, но и по Джульетте, ставшей мне матерью. Всё ли с ними благополучно? Как бы узнать? Наверное, это невозможно.
– Добро пожаловать домой, лорд Грей! – вперёд вышел высокий мужчина в синем сюртуке без единой складочки, под ним виднелась белая рубашка с накрахмаленным воротником. Узкий чёрный галстук завязан идеальным узлом. Белые перчатки добавляли важности всему его строгому образу. – Как прошло ваше путешествие, милорд? – лицо незнакомца оставалось бесстрастным, но глаза выдавали радость от встречи с господином.
– Друзья, позвольте представить вам моего преданного дворецкого, мистера Хартвелла. Питер, прошу любить и жаловать: леди Изабелла Элисон, леди Аоки Кайсэй, лорд Кэнсин Цурукава.
Приставки лорд и леди к акацукийцам звучали нелепо, но теперь мы в другой стране, и здесь приняты иные правила. Кэнсин по местным меркам, являясь племянником именитого Сигэаки Цурукавы, мог вполне сойти за мелкого дворянина, потому Максимилиан представил его как аристократа, а не просто мистера.
– Добро пожаловать в Грейвуд-Холл! – поклонился в ответ дворецкий.
Нас провели в просторный холл, стены которого были обиты шёлковой тканью приятного нежно-зелёного цвета. Мраморный пол в виде затейливой мозаики сверкал в лучах солнца, проникавших в окна. Зеркала в богато украшенных рамах отражали высокие потолки с лепниной, а в глубине зала виднелась широкая парадная лестница из тёмного дуба.
– Дорогие гости, – обратился к нам Макс, при этом он смотрел только на меня, – тут я вас оставлю. Дороти покажет вам ваши покои. Увидимся теперь уже только вечером.
– Вы в лечебницу? – вскинулась я, поскольку всей душой хотела посмотреть на место работы Грея.
– Завтра утром. Сегодня мне нужно успеть кое-что доделать до встречи с важной пациенткой, ждущей лекарство, привезённое мной из Акацуки. Я вам о ней говорил – она матушка моего хорошего друга, миссис Мэри Браун. И у меня к вам просьба, леди Белла, если вас не затруднит, не могли бы вы, пожалуйста, её осмотреть?
– Конечно! Я её осмотрю, – тут же ответила согласием я.
– Спасибо, – мужчина протянул ко мне раскрытую ладонь, я без колебаний вложила в неё свою. Грей галантно склонился к моей руке и поцеловал. Едва-едва коснувшись тёплыми губами моей кожи. Я с трудом сдержала судорожный вздох – до того взволновал меня этот простой поцелуй вежливости.
Максимилиан поднял на меня глаза и я увидела в них что-то такое, отчего в душе поднялась жаркая волна предвкушения.
– До вечера, леди Белла, – негромко сказал он, отпуская мою кисть.
– До встречи, – эхом откликнулась я.
Хозяин Грейвуд-Холла, попрощавшись с Аоки и Кэнсином, делавшим вид, что рассматривают картины, висевшие на стене, широкими шагами двинулся в левое крыло дома.
Симпатичная служанка в забавном белоснежном чепчике по имени Дороти, повела нас на второй этаж. Там мы свернули направо и пошли по коридору, устланному мягкой ковровой дорожкой.
– Это гостевое крыло, – заговорила Дороти. – Комнаты леди располагаются рядом друг с другом. Ваша же, лорд Цурукава, – правильно произнесла она фамилию Кэнсина, – несколько дальше, в самом конце коридора.
Мебель, в выделенном мне помещении, порадовала светлыми оттенками. Кровать с высоким изголовьем шокировала размерами – куда больше двуспалки! Резной шкаф для одежды, письменный стол у окна, мраморный камин с позолоченной решеткой, на его полке стояли изящные часы в бронзовом корпусе. Обивка стульев и кресел в тон обоям: нежно-персиковые, с едва заметными золотистыми узорами. В воздухе витал слабый аромат роз, доносившийся в приоткрытую балконную дверь.
В ванной комнате меня ждал приятный сюрприз. Вместо ожидаемых тазов, кувшинов и деревянной лохани, я обнаружила медную ванну с кранами, украшенными магическими кристаллами. Как мне позже объяснили, эти артефакты не только подавали воду, но и мгновенно нагревали её до нужной температуры. Рядом располагалась фарфоровая раковина. Самым удивительным оказался туалет, вполне мне привычный на вид.
Вся канализационная система, как я узнала позже, была гордостью столичных инженеров и магов, совместными усилиями создавших подземную сеть труб. Доступна она была пока только в богатых районах, но постепенно распространялась по всему городу.
Моё знакомство с комнатой прервал стук в дверь. На пороге стояла юная служанка с моим тощим заплечным мешком. Вещей в нём было немного. Но они были!
В бездонном саквояже Макса отыскалось несколько комплектов одежды, женской в том числе, которые мы нашли в тот же день, когда лечили Грея его же артефактами. В тот момент я восхитилась и одновременно напряглась от подобной его предусмотрительности: это же надо быть таким прозорливым и продумать всё буквально до мелочей!
Кто же вы такой, Максимилиан Грей?
