Принеся сумку и маленький рюкзачок Яны, я начала доставать всё, что там лежало.
– Вот это гореть плохо, конечно, будет, – нахмурилась травница, вертя в руках старенький кнопочный телефон. – Ладно, это мы закопаем.
Нехитрый скраб, который я успела захватить из прошлого дома, летел в печь. Только сейчас, глядя на то, как огонь пожирает очередную память, я осознала, что свободна.
– Мама, а Кузя?
Я обернулась на расстроенный шёпот дочери. Яна прижимала к груди мягкого зайца, единственную игрушку, с которой дочь не расставалась целый год.
– Маленькая, твой зайчик слишком не похож на игрушки, с которыми играют здесь, – я присела перед дочерью и заглянула в глаза. – Мы не можем его оставить.
Яна всхлипнула и крепко прижала зайца. Прикрыла глаза, постояла так пару минут, а потом, отвернувшись, швырнула игрушку в огонь. Не дожидаясь, пока та сгорит, Яна бросилась в комнату.
– Ничего, – вздохнула травница. – Переживёт. Маленькая ещё, не понимает, что значит серьёзная опасность.
Я не ответила. Просто стояла и смотрела на фотографии, которые держала в руках. Ярослав и я, наша свадьба. Такие счастливые. На второй фотографии с нами уже была дочь. Янке годик. Я держу малышку на руках, а Ярослав обнимает нас.
– Не жалей ни о чём. Не могла ты его исправить, – тихо сказала женщина, положив мне руку на плечо, поддерживая.
– Я не жалею. Даже фотографии эти взяла, чтобы помнить, чем может обернуться счастье и любовь.
– А вот это ты зря, – травница нахмурилась. – Нельзя ставить на себе крест и бегать всю жизнь от мужиков. Не все такие, как твой муж.
– Ты была счастлива замужем? – спросила я, кидая фотографии в огонь.
– Была, – усмехнулась женщина. – И обряд был по любви, и жили мы в уважении. Потом, конечно, любовь растерялась со временем, но вот уважение осталось. И тебе того же желаю. Не иди в храм ради защиты или просто чтобы было. Иди с тем, кого любишь. Но и мозги не теряй, себя уважай.
– Не хочу я больше замуж, – отмахнулась я. – Дочь есть, и ладно.
– А вот хоронить себя не надо. Ты – девка молодая. Да и пожалей Валенсию, она желает тебе счастья, а не чтобы ты всю жизнь прожила здесь со старой бабкой, в окружении вечно болеющих людей.
Я промолчала. Спорить и настаивать не хотелось, всё же не дура, понимаю, что она желает лучшего. Только мнения я своего не поменяю.
Когда догорели остатки, мама закрыла печь и села за стол.
– Ну что же, добро пожаловать к нам, – усмехнулась она. – Садись и слушай. Ты – Арника, двадцать пять лет. Жила в Лафе, южный городок Рента. Влюбилась, собиралась замуж, но жених погиб. А ты потом поняла, что беременна. Ходить слухи всё равно будут, но всё же так проще, чем сказать, что ты не знаешь, от кого дочь. К матери приехала помогать по хозяйству, потому что я попросила. Стара стала, подмога нужна. Что ещё надо?
Травница задумалась, а затем встала из-за стола и направилась к себе. Спустя минуту вышла, неся книгу.
– Ну-ка, прочти, что здесь написано.
Я заглянула в книгу и обомлела. Ни одной знакомой буквы…
– Не можешь, верно? – хмыкнула мама. – Что же, будешь учиться. Язык ты понимаешь, что уже хорошо, буквы и цифры выучишь. Считать умеешь. Кстати, учиться будешь с дочерью. Писать придётся на коре, нет монет, чтобы бумагу покупать. Но это вечером. Сейчас надо кур накормить да за травами сходить. Зима скоро, запасы делать надо. Так что я пока покормлю, а ты иди, Яне скажи, что гулять пойдём. Выйдем через заднюю калитку, там как раз лес начинается. Не надо тебе пока в деревню, потом сходим.
Травница ушла, а я встала из-за стола и замерла. Как мы пойдём, если обуви нет никакой? Кроссовки свои надевать нельзя, тогда как? Решив отложить этот вопрос до возвращения мамы, я пошла к дочери.
Я присела перед малышкой и ласково потрепала по голове. Яночка сидела на кровати, поджав ноги под себя, и хлюпала носом.
– Милая, всё скоро наладится, обещаю, – шепнула я.
Только вот детям же всё равно. Малышам сложно понять причинно-следственные связи, а собственное Я намного важнее каких-то правил. И это не плохо, нет. Так задумала сама природа.
– Идём. Бабушка покажет нам лес и будет учить собирать травы.
– Какие травы? – Яна с интересом посмотрела на меня, утирая слёзы рукавом.
– Которые лечат людей.
– А как же таблеточки и сироп? – нахмурилась дочь.
– Здесь нет такого, милая, – я вздохнула и присела рядом. – Здесь много нет, что нам так привычно было.
– Мы в другом мире? – тихо спросил ребёнок. – Я такое видела в мультике.
– Ты угадала. Но те, кто живёт здесь, не знают о таких, как мы, – серьёзно сказала я. – А когда человек чего-то не знает, то он этого начинает пугаться.
– Нам опять надо прятаться? – грустно спросила Яна. – И у меня не будет друзей?
– Нет, прятаться нам больше не надо, но и говорить, кто мы и откуда, никому нельзя, хорошо? Помнишь, мы уже с тобой так делали?
– Помню, – Яна кивнула. – Чтобы нас папа не нашёл.
– Вот и прекрасно. Тогда идём, бабушка Веся нам всё расскажет.
– В туфельках? Они теперь останутся у меня? – спросила дочь, а я перевела взгляд на пол, где стояла наша обувь, и нахмурилась.
– Маленькая, там уже печка затухать начала, так что давай мы пока спрячем, а потом тоже в печку, хорошо?
Я убрала улику под кровать, так, чтобы видно не было, и взяла Яну за руку.
Травница уже вернулась и терпеливо ожидала нас, сидя за столом.
– Готовы? – женщина окинула нас взглядом и остановилась на голых ступнях. – Сейчас принесу.
Спустя минуту она вернулась, неся две пары мягких туфелек. Скорее тапочек, но с задником. Подошва у них настолько тонкая, что мне стало страшно. В лесу ведь и змеи могут быть, и сучки, которые с лёгкостью могут проколоть ногу.
Этот вопрос я и задала маме, которая доставала корзины из сундука.
– А под ноги смотреть не учили? – буркнула она. – Ещё и на камень острый наступить можно. Поэтому смотрим в оба и ворон не считаем!
Мне стало страшно. Я-то ещё ладно, а вот Янка? Тем более мне ещё надо будет запоминать всё, что показывает мама.
Но и спорить я не стала, не в нашем положении права качать.
Лес и правда оказался едва ли не за калиткой. Я глубоко вздохнула и на секунду прикрыла глаза. Всё же воздух очень отличается.
– Идите осторожно, – буркнула травница. – И смотрите по сторонам. Кстати, Арника, грибы знаешь?
– Подосиновики, подберёзовики, белые. Лисички плохо, – я растерялась.
– Это хорошо. Сама смотри и дочке показывай. Ещё мухоморы нужны.
– Зачем? – удивилась я. – Они же ядовитые?
– Если пожарить и съесть, то умрёшь, – кивнула травница. – А если настойку сделать, да по капельке давать больному, то никакого вреда не будет, наоборот.
– Мама! Вот! – воскликнула Яна, показывая пальцем на красную шляпку, усеянную белыми точками.
– Молодец, – похвалила мама Яну. – Внимательная девочка. Значит, и лес с добром отнесётся. Пока гриб не трогаем, заберём на обратном пути.
– Лес живой какой-то? – не поняла я. – Что значит “отнесётся с добром”?
– А то, что дары будет давать, – усмехнулась женщина. – Нет в этом никакого волшебства, хотя многие верят в лесных чудовищ. Звери только, да и те близко к человеку не подойдут. Боятся.
Я брела по лесу, периодически поглядывая себе под ноги. Больше, конечно, Янке, потому как дочка просто шагала вперёд, не задумываясь, что её может ожидать в траве.
– Арника, иди сюда, – окликнула меня травница. – Смотри, тёзка твоя.
Я проследила за взглядом женщины и увидела небольшие жёлтые цветочки.
– Ты назвала дочь в честь травки? – я хихикнула, понимая, насколько это нелепо.
– Зря смеёшься, – чуть грустно улыбнулась женщина. – Я же хотела назвать её Диной. Беременная ходила, всё мечтала, что будут у меня дочь как королеву звать. А потом беда случилась. Рожать начала, а дочка на попе сидит, переворачиваться не хочет. Повитуха развернула, конечно, но началось кровотечение. Вот этой травкой меня и спасли. Настойкой поили.
Я подошла ближе и сорвала цветок. Покрутила в руках, внимательно рассматривая и запоминая.
– А ещё для чего она? – поинтересовалась я.
– Да много от чего, – махнула рукой женщина. – Кашель лечит, простуду. Хорошее растение при…
Договорить она не успела, потому что раздался радостный голос Янки:
– Мам, смотри! Виноград!
Я только обернуться успела, как моя Янка засунула в рот маленькие тёмно-синие ягоды.
– Стой, дурёха! – рявкнула травница и кинулась к Яне.
Дочка растерянно замерла, только вот несколько штучек всё же проглотила.
– Что это такое? – испуганно спросила я у мамы, подбегая к дочери.
– Девичий виноград, – женщина нахмурилась. – Идёмте домой, нагулялись. И стоит поторопиться, непонятно, как яд подействует на девочку.
Яна захныкала и прижалась ко мне. Она не понимала опасности, но общий настрой пугал.
– Тише, моя хорошая, – я подняла дочь на руки. – Всё хорошо будет.
– Тошнить будет, – буркнула травница. – А ещё уроком станет не тащить в рот то, что незнакомо.
– Но это же виноград, – хныкнула малышка обиженно. – Он вкусный!
– Вкусный, – насмешливо повторила мама. – А то я не знаю!
Я торопливо шагала за женщиной, поглядывая под ноги и желая лишь одного, чтобы этот яд не причинил вреда малышке.
Глава 3
– Отведи пока в комнату, – фыркнула мама, как только мы вошли в дом.
– С ней всё будет в порядке? – взволнованно спросила я, как только вышла из комнаты, оставив там дочь.
– Будет, не переживай, – отмахнулась женщина. – Но кое-чему ты должна научиться, прежде чем вести ребёнка в лес. Стара я стала, не подумала сразу, что дитё всё на вкус пробует.
– Этот виноград сильно опасен?
– От того количества, что Яна съела, не будет ничего. Максимум – на горшке посидит с непривычки.
– Но почему мы тогда так поспешно вернулись? – удивилась я. – Я думала, нам нужно собрать травы, грибы.
Мама села напротив меня и улыбнулась:
– Потому что этот страх, что испытывает сейчас Яночка, будет хорошим уроком. И для тебя, кстати, тоже. Янка в следующий раз может съесть не безобидную ягоду, а вороний глаз или ещё что похуже. А ты следить за дочерью будешь.
– Я следила, – буркнула я, насупившись.
– Ты думаешь, я не знаю, каково это – с детьми ходить? – грубовато буркнула мама. – Знаю, и ещё как. На собственном опыте тебя учу. А вот тебе ещё кое-что для размышлений. Знаешь, сколько детей от отравлений умирает? Здесь не лютое средневековье, где детей двадцать штук нарожали, лишь бы хоть один выжил. Нет, детей берегут и любят. Только не всегда получается соломку подстелить. Поэтому и учат с младых ногтей всему. Чтобы дети крепко-накрепко помнили, что для них опасно, а что можно.
– Высокая смертность? – спросила я, понимая, что травница целиком и полностью права.
– Невысокая, но есть. Опасных заболеваний и эпидемий здесь не бывает, а с простудой и переломами я справляюсь. Больше в родах гибнут, как младенцы, так и матеря. Ну и дети, конечно же. Кто в речке утоп, кого в лесу потрепал медведь. Травятся многие. Или в поле, вон, бегают. Они же как – под ноги не смотрят, а там ведь гадюки.
Я похолодела. Как мне вырастить дочь в этом страшном, опасном месте? Казалось бы, просто деревня, коих в России тьма. Но отсутствие телефонной связи и хорошей, качественной медицины сильно отличает два таких похожих мира. Не будь того странного перемещения, я бы была уверена, что мы на Земле. Всё абсолютно такое же. И лес наполнен рядами стройных берёзок, и небо такого же пронзительно-голубого цвета.
– Что, испугалась? – усмехнулась мама. – Ничего, привыкнешь. И страх отпустит. А теперь вот.
Женщина встала и подошла к сундуку. Немного покопавшись, выудила оттуда бутылёк с коричневой жидкостью.
– Что это? – заинтересовалась я.
– Настой чистотела, – пробормотала мама, наливая лекарство в напёрсток. – Невкусное, но действенное. Всё ненужное из организма выводит.
– Я думала, им только бородавки прижигать, – удивилась я.
