Галина Гончарова "Устинья. Возвращение"

Кончена жизнь у государыни Устиньи Алексеевны. Сначала муж с ней развелся да в монастырь отправил, чтобы на иноземной девке жениться, а потом и вовсе в измене обвинил да к костру приговорил. Кончена жизнь у юной волхвицы Вереи. По всей Россе стон идет – искореняют старую веру, вырубают священные рощи, уничтожают волхвов и волхвиц. Казалось бы, что могут вместе сделать две женщины? Может, и ничего, но ежели одна из них все отдаст: жизнь и смерть, силу сестер своих и посмертие, – то вдруг сумеет другая колесо судьбы повернуть? Вдруг сумеет исправить что-то в прошлом, чтобы век стояла Росса Великая? Сумеет ли? Причины купить книгу: 1. Побывать в древнем городе, великой Ладоге. По ярмарке осенней погулять с героями да варенья рябинового отведать. 2. Познакомиться с героями, их истории послушать, на дела полюбоваться, пусть каждый сам о себе поведает, правды не утаит! 3. Узнать, кто плетет интриги за спиной государя, кто на Россу когти точит да зубы вострит. 4. Послушать о том, какая любовь бывает, вроде и своя у каждого, а получается одна на всех. 5. Окунуться в атмосферу старой Россы, той, которая могла бы случиться, не пойди мода на все иноземное. 6. Узнать, на что способны волхвы с волхвицами, в священной роще побывать, древнему Дереву поклониться. 7. Узнать о том, чем за колдовство платить приходится, что могут попросить и что отдать надо будет. 8. Проверить, что сильнее: связи, деньги, колдовство – или сердце, которое осыпалось черным пеплом.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Эксмо

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-04-218097-2

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 11.02.2025

Я!

Как же я тебя ненавижу!!!

Но это было внутри. А вовне Устинья смотрела ровно и разговаривала любезно. Оно понятно, боярышне смущаться положено, краснеть и молчать, да только поздно уже овцу из себя изображать. Не поверит никто.

Овцы по ярмаркам не бегают, за няньку в бой не кидаются, так не командуют. Поздно.

Надо быть разумной и спокойной. И такое ведь бывает.

– Не бывал я в вашем доме, боярышня. Но приду обязательно.

И так это было сказано…

С обещанием. Мрачным, тяжелым. Словно камень на могилку положили.

Данила Захарьин тут же рядом оказался, братец царицын, зажурчал, как в нужнике:

– Что ж ты, Феденька, честную девушку пугаешь? Смотри, стоит ни жива ни мертва. Успокой, скажи, что не гневаешься ты на нее…

И взгляд на Устинью. Скажи хоть что-то, не молчи!

– Не виноватая я перед тобой, царевич, – подтвердила Устя. И это было чистой правдой. – Прости, коли в чем обидела, только скажи, в чем моя вина.

Фёдор выдохнул.

Красная пелена, которая застилала глаза, рассеивалась. А и правда, в чем виновата девушка? В своем сходстве? В том, что НЕ ТА?!

Ничего, найдет он свою жар-птицу. А эта… пусть ее, чего гневаться?

Данила Захарьин дух перевел.

Хорошо хоть, девка разумной оказалась. Вздумай она сейчас отнекиваться или глупости какие говорить, не закончилось бы это хорошим. Вон у племяша уже глаза выкатываться начали, а сейчас вроде как и ровненько все.

– Все хорошо, боярышня. Прости, обознался я, за другую тебя принял.

Устя улыбнулась. Совсем чуть-чуть, робко, неуверенно.

– Чему и удивляться, царевич. Таких, как я, много. Вот смотри, сестрица моя, Аксинья, еще краше меня. Хотя и схожи мы внешне.

Аксинья только глазами захлопала.

Фёдор посмотрел на нее, подумал пару минут. Не краше, конечно, это уж Устинья сказала, чтобы сестру не обидеть. Но и правда – похожи две девицы. Устинья как книга, Аксинья как список с нее. Может, и еще такие есть…

– Теодор! – С приходом Рудольфуса Истермана в домике стало намного хуже пахнуть. И это еще остальные лембергцы сюда не вошли. – Мне сказали, что ты поспешил сюда…

Истерман бросил взгляд вокруг, оценил обстановку – и воззрился на Фёдора с немым вопросом. Она?!

Фёдор качнул головой.

Не она.

Истерман поднял брови, но дальше вмешиваться не стал, решил, что пока без него разберутся. И Данила Захарьин, который ревниво поглядывал на Истермана, не подвел.

– Сейчас я прикажу, боярышня, доставят вас домой честь по чести.

Устя поклонилась в пол.

– Благодарствую, боярин. Благодарствую, царевич.

Данила вышел, Фёдор отступил к Истерману, Устя вернулась к Дарёне, которая чуть заново не обеспамятела от таких дел.

– Устя, да как же это…

– Ты лежи, нянюшка. Я выросла уже, я справлюсь.

– Так царевич же…

– Не Рогатый же. Чего его бояться, небось человек тоже.

– Царевич! – Аксинью распирало до восторженного писка, Устя прищурилась – и крепко наступила сестре на ногу.

– Молчи! Хоть слово скажешь – за косу оттаскаю!

Аксинья поняла, что угроза нешуточная, и даже сникла.

– Злая ты, Устька!

– Молчи пока! Молчи, коли сама не видишь, я тебе потом все объясню. Слово даю!

Аксинья послушно замолчала. Но губы надула – пусть сестра видит, что Аксинья обиделась.

Но царевич же!

А что Мышкины скажут? А Лопашины?! А…

И Устя все же хорошая. Она честно сказала, что Аксинья красивее, хотя они и похожи! Вот!

Дарёна, которая тоже навидалась всякого и которой тоже царевич не нравился, выдохнула. Пусть девочки поближе к ней будут. И хорошо, что Устя это понимает.

Что она могла бы сделать? Больная, почти беспомощная, против царевича и всей его свиты? А, не важно! Любая мать своих детей закрывает, а Дарёна давно уже считала боярышень своими дочками.

Понадобится – так и кинулась бы. На один удар ее сил еще хватило бы, а там и дух вон.

Кажется, Устя поняла, о чем нянюшка думает, потому что погладила ее по руке.

– Ты лежи, няня, до дома доберемся, я лекаря позову.

Сказано вроде и тихо было, а услышали все.

* * *

– Не та?

– Говорит, не та.

– Теодор, друг мой, ты меня поражаешь. Неужто ваша приличная барышня сможет сознаться, что ночью уходила из дома?

Сомнения опять атаковали Фёдора.

Она? Не она? А как тут спросишь? Ты, боярышня, из дома по ночам не бегаешь? А коли бегаешь, то куда? Или – к кому?!

Горло словно чья-то рука стиснула.

Она?! К кому-то?!

НЕ ПОЗВОЛЮ!!!

Рудольфус, который чутко отслеживал все эмоции на лице царевича, кивнул. Что ж. Может, это и не та самая. Но кажется, царевич ею достаточно заинтересовался. Надо будет потом поговорить с девушкой… если получится! О пропасть!

В этой варварской Россе совершенно не дают разговаривать с женщинами! Только попробуй, подойди! Сразу же налетают родственники, начинается крик… можно подумать, кому-то нужно их сокровище! Хотя местные женщины очень даже…

Несправедливость! Вот что это такое.

– Мы с ней потом поговорим, друг мой. Главное, сейчас ты стал для нее спасителем. Женщинам так нравится, когда их выручают из беды!

Фёдор посмотрел на Устинью и расправил плечи. Конечно, девушка на него внимания не обращала, хлопотала вокруг няньки. Да, наверное, это не та. Та девушка на улице его от раны вылечила, а эта с нянькой ничего толком сделать не может. Лоб ей протирает да какие-то глупости причитает.

– Хорошо. Я тебе верю, Руди.

– Я не подведу тебя, Теодор.

* * *

Вернулся Данила Захарьин:

– Боярышня Устинья Алексеевна, готова колымага. Сейчас слуги мои помогут твою няньку уложить да и проводят вас до дома.

– Благодарствую, боярин.

Фёдор тоже подошел поближе, так что поклон достался и ему.

– Благодарствую, царевич. Я молиться за вас буду ежедневно и ежечасно.

Слуги суетились, осторожно перекладывали Дарёну на носилки – и откуда только взяли? А боярин улыбнулся Устинье.

– Скажи батюшке, пусть гостей ждет.

Устинья снова поклонилась в пол.

Фёдор наблюдал за этим. И как она кланяется, и как выпрямляется, как бежит по простому сукну сарафана толстенная темно-рыжая коса. Красиво…

Раньше ему это не нравилось. А вот посмотрел, как ткань натягивается на девичьих формах, как легко движется боярышня, и передумал. Оказывается, и так можно? А не только как у лембергских девок, когда вырез чуть не до пупа и все наружу?

Странно. Но привлекательно.

На Аксинью, которая тоже поклонилась земно, он и не поглядел.

– Не прогневайся, боярин, а только нет сейчас батюшки дома. В имение они с братом отъехали по осени, должны вскорости вернуться. Не смогу я волю твою выполнить.

Данила кивнул.

А, ну понятно.

Боярышень воспитывают и держат в строгости, а тут батюшка из дома, а девушке захотелось немного вольности. Выдерут ее, конечно, за такое. А и ничего, жену бить и надобно. Послушнее будет. Чай, жена не горшок, не расшибешь [15 - Увы, и на Руси было много поговорок на эту тему. И жен били. Хотя это было нормой повсеместно.].

– Тогда мы иначе поступим, боярышня. Я заеду да письмецо для батюшки твоего передам, а матушка твоя ему и отдаст, как он домой вернется.

– Благодарствую, боярин.

На Данилу Устинья могла глядеть спокойно. И руки в кулаки не сжимались, и гнева такого не было. А чего на него злиться? Он не злой, не плохой, просто никакой. Сестрин братик, который все просто так получил. Потому что сестра замуж за царя вышла.

А так, сам по себе вреда он Устинье не причинял. Даже Фёдора иногда сдерживал.

Фёдор его и убьет в приступе гнева. Потом будет долго плакать, горевать, но человека уже не вернешь. И будет это за год до монастыря.

Есть еще время.

Можно подумать, исправлять что-то или нет. Зла Устинья ему не желала, но и добра тоже. У него добра и так хватает.

– Разреши, боярышня, мы вас до дома проводим, чтобы не обидел никто?

Устя представила, как идут они все такие по улице…

Ой, сплетен-то будет! Отец ее точно выдерет… хотя он ее и так выдерет. Но все равно…

– Не гневайся, боярин, а только много вас. И сплетен много будет. А девичья честь – все, что у девки есть.

Это понял и боярин, и Фёдор. А и правда, явятся они сейчас всей компанией…

Данила задумался:

– Боярышня, и ты пойми. Вы, двое, беззащитные, и холоп твой ни с кем не сладит, потому как дурак бессмысленный.

– Ой! – Устинья за голову схватилась. – Аксинья, сестричка милая, поезжай с нянюшкой? Ведь не поймут дома ничего, суматоха поднимется… мы уж с Петрушкой бегом добежим, а ты поезжай, хорошо?

Аксинья головой замотала:

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом