Своеобразный экзамен занял полчаса. Португальский язык почему-то казался Кузе смутно знакомым, поэтому давался довольно легко.
– Не «с», а «ш», – только заметил Педру. – И произноси «р» правильно. Ты говоришь с испанским акцентом.
А уж история Академии оказалась настолько увлекательной, что Кузя сам не заметил, как проглотил всю оставленную ему гору книг. И на вопросы Педру давал емкие подробные ответы. И, судя по сохранности своих ушей, не ошибся ни разу.
– Хорошо, – наконец проговорил коимбрский див, – выходи. Как ты мог заметить, я не задавал тебе грамматически сложных вопросов. Если ты не поймешь что-то из того, что я говорю, смело переспрашивай. Никакого наказания за это не будет. Идем, тебе приготовлен завтрак.
На столе в небольшой комнате с деревянными скамьями действительно ждала огромная тарелка: овощи и внушительный пласт мяса на кости. Кузя не сдержался и облизнулся – желудок сводило от голода.
– Я могу все это съесть? – на всякий случай поинтересовался он у Педру.
– Конечно, – тот не сводил с него взгляда. И Кузя сразу почуял подвох. А шагнув к столу, понял, что не ошибся.
Приборы – нож и вилка – совершенно точно были из серебра. Кузя подошел ближе, потрогал и тут же отдернул палец.
– Это что, шутка? – нахмурился он.
– Отнюдь, – Педру продолжал смотреть на него в упор, – это серебро. Видишь ли, колдунам очень часто подают к трапезе столовое серебро. И ты должен пользоваться им и при этом не вызывать подозрений. Как ты понимаешь, есть руками или в перчатках в приличном обществе не принято.
– Проректор Меньшов всегда носит перчатки!
– Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку, – Педру поднял палец вверх.
– Чего? Какому еще быку? – Кузя вздохнул. – Ладно, я понял. Что я должен делать?
– Подумай.
– А! Погоди-ка!.. – Кузя повертел в руке кусочек мыла, который прихватил с собой.
– Иди к раковине и намыль как следует руки. Очень хорошо намыль. Потом размажь мыло и дай ему высохнуть.
– Ага… – Кузя направился к раковине. Намылил руки до пены, размазал ее и затряс в воздухе, высушивая.
– Достаточно? – спросил он, когда мыло перестало быть заметно.
– Иди и ешь, – разрешил Педру.
Кузя сел за стол и осторожно взялся за вилку.
– О… – только и смог проговорить он. Серебро пекло руку, но не настолько сильно, чтобы вилку хотелось немедленно бросить. Кузя наколол на нее кусок картошки и отправил в рот. Потом схватил нож и мгновенно отрезал им кусок мяса.
– Не торопись, – велел Педру. – Люди, даже колдуны, не едят с такой скоростью.
– Угу… – пробормотал Кузя и воскликнул: – Ай! – Пальцы, в которых была зажата вилка, начало жечь так, что Кузя, кинув ее на стол, машинально сунул обожженный палец в рот. И понял, что сделал это очень зря.
– Тьфу! Проклятое мыло! – выругался он.
– Теперь повтори это по-португальски. А потом встань и нанеси еще слой мыла. Как видишь, ты сделал недостаточно.
Кузя вернулся к раковине. Палец болеть уже перестал, и он принялся намыливать руки особенно тщательно.
– Как это работает? – спросил он.
– Очень просто. Мыло создает тонкую защитную пленку на руках, невидимую человеческому взгляду. Это позволяет, пусть недолго, держать в руках серебро, не привлекая внимания. Но, повторяю, недолго. Тебе надо научиться вовремя выпускать вилку из рук и прятать руки от посторонних глаз, пока ожог не заживет. Но не в рот, разумеется. Просто держи руки так, чтобы люди видели только тыльную сторону. Болтай во время еды – это не очень красиво, зато ты можешь на время отложить столовый прибор в сторону. Ты все понял?
– Понял, – Кузя помахал руками в воздухе.
– Тогда продолжим.
В конце концов Кузя разделался с завтраком.
– Готов? – не давая ни минуты передышки, спросил Педру. – Испытание, которое тебе предстоит, не будет легким.
– Испытание? Еще одно?
– Одно? – Педру демонстративно приподнял брови. – Дитя, их будет еще очень много. Иди за мной.
Педру поднялся и неожиданно принялся раздеваться. Он аккуратно сложил рубаху, штаны и мантию на кресло. И, подойдя к окну, выпрыгнул из него, на лету меняя форму. Над главным корпусом Академии взмыл крылатый черный лев.
Кузя, обратившись галкой, последовал за ним.
Город просыпался. Во многих окнах уже горел свет, на улицах начали появляться люди: колдуны спешили на тренировки, обслуживающий персонал – на работу, чтобы подготовить учебные корпуса к рабочему дню. На пролетающих в утреннем небе дивов внимания никто не обратил.
Наконец городские огни остались позади.
– Куда мы летим? – поинтересовался Кузя.
– Скоро узнаешь.
Сначала они летели над землей, но потом в первых лучах занимающейся зари Кузя увидел воду. Не просто воду – бесконечная гладь простиралась до самого горизонта, даже Кузя своим зрением не смог увидеть ее границ, и темно-синяя вода, казалось, была живой и дышала, притягивая к себе.
Так вон он какой… океан. Кузе доводилось видеть Ладогу и Финский залив, но то, что раскинулось перед ним, вселяло настоящий ужас. Кузя даже не представлял, что может существовать столько воды. Это было похоже на Пустошь с ее бескрайними льдами. И вода… не была спокойной.
Кузя попадал в шторм на катере в Финском заливе. Это было страшновато, но тогда див беспокоился больше за хозяина, а не за себя. А то, что он увидел сейчас… даже сравнить было сложно с крохотными волнами на заливе. Над поверхностью воды вздымались огромные валы с такими белоснежными гребнями, что создавалось впечатление, будто они светятся своим собственным светом. Даже приближаться к береговой полосе не хотелось: казалось, стоит хоть немного снизиться – и эти светящиеся пенные пики взметнутся вверх, схватят и утащат в пучину.
Но Педру молча летел вперед, словно не замечая бушующей стихии. И Кузе ничего не оставалось, как следовать за ним.
Наконец они добрались до мыса, сильно выдающегося в море, на котором мигал маяк. И на этот мыс Педру и начал опускаться.
Навстречу вышел мужчина в форме, похоже смотритель маяка, и поприветствовал ранних гостей.
Кузя понадеялся, что опасность миновала, и огляделся с некоторым облегчением. Хотя океан, конечно, все еще оставался рядом и огромные волны разбивались о береговые скалы с таким грохотом, что было трудно расслышать, о чем говорит Педру со смотрителем. Говорили они быстро, поэтому Кузя почти ничего не понял из их разговора, кроме слова «одежда».
– Пойдем, – позвал Педру Кузю, закончив разговор, – сейчас ты пройдешь очень важное испытание. И научишься тому, что обязан знать и уметь любой студент Коимбры, но не умеет ни один див в мире. Почти ни один. Но для начала ответь на вопрос: готов ли ты переступить через страх? Не простой страх, нет. Через глубинный, инстинктивный, почти неконтролируемый ужас каждого дива?
Волоски на теле Кузи зашевелились. Его зрачки сузились, и он почувствовал, как от волнения невольно появляются клыки.
– Конечно, – насколько мог уверенно произнес он и для убедительности махнул рукой, надеясь, что получилось легко и беспечно.
– Тогда пойдем.
Они зашли в сарай. Кузя с удивлением рассматривал длинные и совершенно плоские лодки с петлями посередине и костюмы, которые выглядели как снятая с человека кожа. Не выдержав, он подошел и потрогал один из них – он был сделан из плотной, но довольно мягкой на ощупь резины.
– Надевай, – раздался за спиной голос Педру.
Сам он уже был облачен в один из странных костюмов.
Кузя хмыкнул, взял тот комбинезон, что был ближе всех, и натянул на себя. Педру одобрительно кивнул.
– Что это? – спросил Кузя, хотя уже начал догадываться.
– Это гидрокостюм. Он защитит твое тело от прямого соприкосновения с водой. Соленая морская вода, особенно вода океана, очень опасна для нас. Даже через костюм она все равно будет вытягивать из тебя силы, но материал не даст ей сделать это слишком быстро.
– Э… – Кузя прикусил губу, – мы что же, плавать будем? Там?.. – Он недоверчиво покосился на дверь, из-за которой доносился рев прибоя.
– Нет. Намного лучше, – Педру неожиданно улыбнулся настолько счастливой улыбкой, что Кузя невольно поежился.
– Вот эта, пожалуй, подойдет, – див взял одну из очень длинных и плоских, похожих на доску лодок и пошел к двери.
– За мной, – бросил он, не оборачиваясь.
Кузя поплелся следом.
Они вышли на самый край мыса. Волны бесновались так, что Кузю тут же окатило пеной брызг. Он фыркнул, инстинктивно отряхиваясь, отчего Педру негромко засмеялся.
– Это место называется Назаре. Здесь самые высокие волны, – пояснил он. – А теперь оставь гидрокостюм и лети за мной. И очень внимательно смотри за тем, что я делаю. Не пропусти ни единой мелочи. Я буду стараться все делать помедленнее.
– Ага… – предчувствуя недоброе, произнес Кузя и обратился галкой. А Педру, вернув себе боевой облик, подхватил лапами доску и свой резиновый комбинезон и взмыл над океаном. Кузе пришлось полететь следом.
За полосой прибоя океан выглядел спокойнее. Тяжелые валы то поднимались, то опускались, но не гремели и не тянули вверх пенные гребни. Однако птичье сердечко отчаянно билось: Кузя чувствовал, как океан очень быстро выпивает его жизнь.
Педру же приблизился вплотную к воде и, уронив на волны свою доску, встал на нее на две задние лапы. Кузя едва успел моргнуть, как лев обратился человеком и тут же облачился в резиновый костюм, после чего лег прямо на доску и погреб к берегу, плавно скатываясь с валов и взбираясь на следующие.
Но не к скалам он плыл, а к пологому песчаному пляжу, где вздымались такие громадные волны, что Кузя быстрее поднялся повыше, чтобы не попасть под брызги, летящие над валами.
Внезапно доска, на которой лежал див, начала вздыматься вверх вместе с волной. Педру принялся грести очень быстро, обогнал волну, а когда она поднялась над поверхностью метров на пятнадцать, встал на доске во весь рост и помчался вниз по ее склону как с ледяной горы. За ним, ревя и брызгаясь, поднимался здоровенный пенный гребень. А крохотная фигурка на белой доске, словно играя с бушующей стихией, убегала от нее. Доска лавировала на почти отвесной водяной стене, и Кузя в ужасе и восторге затаил дыхание, глядя на открывшееся ему зрелище. Неожиданно коимбрский див сместил равновесие, вместе с доской оттолкнулся от волны, сделал в воздухе сальто назад, снова приземлился на стену воды и продолжил скользить в том же направлении. От удивления Кузя даже приоткрыл клюв.
«Запомнить». Он ни разу не моргнул, впитывая глазами каждое движение Педру.
Наконец волна с грохотом обрушилась на песчаный берег, и в ту же секунду Кузя увидел, как взлетает из пенных брызг крылатый лев с доской, зажатой между лапами.
Кузя приземлился на песок подальше от полосы прибоя и с шумом выдохнул, а затем судорожно сглотнул. Когда Педру приблизился, сразу же спросил по ментальной связи:
– Теперь я? Но моя боевая форма… она… нелетающая…
Педру принял человеческий облик и подошел так близко, что Кузя еле сдержался, чтобы не отступить. Заговорил по-русски:
– Я хочу, чтобы ты понял. Если ты сорвешься с доски – то тебя накроет гребнем волны и ты мгновенно окажешься метрах в десяти-пятнадцати под толщей воды. Океан не река, это ты уже почувствовал. Сам ты не выберешься, даже я не гарантирую, что вытащу тебя. Ты можешь отказаться от этого испытания и вернуться домой. Поэтому я спрашиваю тебя в последний раз: ты готов?
Кузя облизал губы. Потом еще раз. Представил, как говорит колдуну Меньшову, что не смог выполнить задание, потому что испугался воды. И что тот подумает про хозяина Кузи, Гермеса Аркадьевича? А отказался бы Владимир? Испугавшись? Конечно нет!
И, наклонив голову, Кузя презрительно усмехнулся:
– Выглядело обалденно. Я готов.
– Тогда одевайся. Я отнесу тебя.
Взметнулись черные крылья. Кузя ошалело уставился на Педру: тело дива не изменилось, только крылья появились за человеческой спиной. Изо рта высунулись кончики клыков, и лицо стало больше напоминать львиную морду. Кузя всегда немного завидовал тем, у кого истинная форма – крылатая. Но уметь так необычно трансформировать свое тело… сам Кузя, как и большинство дивов, мог менять в истинной форме только клыки и когти.
Но додумать эту мысль он не успел. Педру подхватил и его, и доску и взмыл вверх. Спустя несколько мгновений Кузя увидел, как мощные валы уже несутся ему навстречу, руки и ноги его коснулись мокрой и скользкой доски, и он немедленно упал на нее ничком, вцепившись изо всех сил в края.
С десяток бесконечных секунд волны просто несли его, но потом Кузя сумел сосредоточиться. Надо грести. Чем быстрее он скатится с кошмарной волны, тем меньше энергии потеряет. Если задержаться, времени может не хватить, океан просто высосет из него остатки силы. Кузя заставил себя отлепить руки от доски. Пальцы дрожали. Прижавшись к ненадежной, выскальзывающей из-под живота поверхности, он погреб туда, где во время подъемов виднелась широкая полоса песка.
Сзади начала нарастать волна. Сперва она была широкой и пологой, но чем ближе к берегу, тем выше она вздымалась. Кузя отчаянно греб. И вскоре, обогнав волну, оказался на ее крутом склоне, а над ним начал заворачиваться огромный гребень. На мгновение Кузя подумал, что даже Императорский див не казался таким чудовищно сильным, хищным и неумолимым, как эта летящая позади вода. И он понял: надо вставать. Если он сейчас не встанет, то скорости не хватит и вал догонит его и погребет под собой. Еще можно было превратиться в галку и рвануть вверх, к чистым прозрачным небесам. Подальше от этого ужаса…
Кузя медленно поднялся на одно колено. До крови прокусив губу, заставил себя оторвать от доски одну, а потом и вторую руку. И, отчаянно балансируя, сунул ноги в петли, выпустил для надежности когти и выпрямился во весь рост. И заскользил вниз по стене воды. Казалось, у него получилось. Но тут же он понял свою ошибку. Педру ехал быстро и каким-то образом то съезжал со склона волны, то вновь на него поднимался, постоянно ускользая от обрушивающегося с высоты гребня. А Кузя потерял время, борясь с инстинктами, разогнался недостаточно и теперь скользил не вбок, а вниз, а над его головой, неотвратимо догоняя, ломалась гигантская волна, схлопывалась ревущая масса воды. Бурлящая пена вот-вот должна была обрушиться на маленькую фигурку на доске. Кузя немного вытянул руки и перенес равновесие в попытке разогнаться и повернуть, чтобы избежать столкновения с гребнем. Так делал Педру, но у Кузи ничего не получилось. Ноги затряслись, и он чуть не свалился в воду.
И в эту секунду ощутил, как дрогнула доска от легкого касания, и перед ним появился Педру. Доска выровнялась, немного изменила траекторию и легко и быстро заскользила по покоренной волне, а гигантский гребень остался позади. Страх моментально отпустил. Появился восторг, причем настолько сильный, что Кузя понял: он ощущает не только собственные эмоции, но и чувства стоящего рядом совершенно безумного дива Педру.
Педру сменил облик, львиные лапы подхватили человеческое тело, и Кузя, едва успев схватить в охапку доску, взмыл в небо.
Когда же его ноги коснулись земли, он произнес:
– Зря ты так рано вмешался. Я бы сам, наверное…
Педру отрицательно потряс мокрыми черными волосами:
– Наверняка тебе уже говорили, что ты слишком самоуверен. Это – твоя слабость. Но ты смел, и это хорошо. Большинство дивов Академии из тех, что я пытался научить искусству скольжения по волнам, улетали, если могли. Либо, скованные ужасом, падали в океан, не в силах подняться на ноги. Некоторые погибли, и мой повелитель не был этим доволен. Поэтому мне пришлось отказаться от обучения. Восьмиметровая волна опасна даже для меня.
– Восьмиметровая? А мне показалось, в ней метров пятьдесят… – Кузя вновь почувствовал, как задрожали пальцы.
Педру негромко засмеялся:
– Проректор Меньшов сказал то же самое.
– О… – удивился Кузя, – ты сумел заманить дедушку Меньшова на эту ужасную штуку? Да разве людям такое под силу?
– Этот спорт придумали люди. Самые умелые покоряют волны намного выше, чем эта мелочь. Пятнадцать, даже двадцать метров, и я уверен, это не предел.
– Ого! – воскликнул Кузя и недоверчиво посмотрел вниз с обрыва. – Среди этих громадин? Люди? Колдун Меньшов?
– Проректор Меньшов прибыл сюда с официальным визитом, когда стал профессором Академии. Ему тогда было пятьдесят два года. И он сразу заинтересовался скольжением по волнам. Я лично обучал его. Даже дон Антониу, отец дона Криштиану, приезжал посмотреть на его успехи. К сожалению, проректор Меньшов не появлялся у нас уже три года, а ведь раньше не пропускал ни одного сезона. Человеческий век слишком короток.
Кузя знал, что должность ректора в Академии Коимбры наследственная, а значит, посмотреть на подвиги профессора Меньшова приезжал предыдущий ректор. Наверное, это большая честь.
