Затем Хьюитт отдал им приказ, и я прочла по его губам: «Выиграйте для нас время».
Охранники угрюмо кивнули и убежали к нашему автобусу. Берни сидел за рулем, не заглушая двигателя, и, как только они поднялись в салон, закрыл за ними дверь. Со смешанным выражением тревоги и сожаления он без особого энтузиазма помахал нам и уехал по хрустящим под колесами раковинам.
Зачем Хьюитту отправлять куда-то трех профессиональных охранников? И Берни вместе с автобусом?
Им некуда возвращаться. А «выиграйте для нас время» звучит пугающе, как последний приказ смертникам.
Вся эта ситуация была ненормальной. Мне совсем не нравится, что Хьюитт остался нашим единственным взрослым куратором. Из головы у меня не выходили слова Вирджила: «Вы знали, что он раньше преподавал в Лэнд Инститьют?» А уж о его далекой от накачанной комплекции и говорить нечего. Его лицо почти сливалось с выцветшей опадающей шевелюрой. Сколько ему лет? Шестьдесят? Семьдесят? Трудно сказать.
Когда он работал в Лэнд Инститьют? Как оказался в академии? Мне мало что известно о наших конкурентах. У них приблизительно такое же расписание, как в ГП, они тоже делают упор на науках, связанных с океаном, и на военно-морском ремесле, разве что в ЛИ больше концентрировались на последнем, а в ГП делали акцент на научных исследованиях, но наши выпускники постоянно оказывались бок о бок в лучших флотах и военно-морских учебных заведениях мира. Послушав старшекурсников, можно было подумать, что все ученики ЛИ социопаты, а их учителя – с рогами и хвостами как у чертей. Я всегда думала, что они преувеличивают, но это утро кардинально изменило мое мнение.
Хьюитт с тоской взглянул на свой планшет и, не меняясь в лице, оглядел нас, будто не мог решить, что его больше расстраивает.
– Первокурсники, запомните: это больше не поездка на выходные. Это бессрочная миссия, и вы все в опасности, не только Ана Даккар.
Все покосились на меня, и мне стало неуютно.
– Да-да, – сказал Хьиютт, правильно поняв наше беспокойство. – Я все объясню, как только мы отойдем на достаточное расстояние.
От чего – он не уточнил.
Я посмотрела ему за спину, на тридцатипятиметровую тренировочную яхту, ожидающую нас у конца шестого пирса. «Варуна» была самым крупным судном в гавани. Мне нравилось, что ее назвали в честь индусского бога мировых вод. Обычно при взгляде на ее блестящий белый корпус я проникаюсь чувством гордости и восторгом. На ее носу изображена эмблема ГП: акула, дельфин, осьминог и косатка, каждый в своей четверти внутри старинного судового руля, с надписью «АКАДЕМИЯ ГАРДИНГ-ПЕНКРОФ» внизу. Но сегодня при виде ее глаза у меня снова заволокло слезами. Эта яхта – последнее, что осталось у нас от академии.
– Я знаю, у вас много вопросов… – продолжил Хьюитт.
– У меня есть вопрос, – перебила Рис Морроу, косатка, смелее многих. – Сэр, наши родные подумают, что мы тоже погибли. Нужно с ними связаться…
– Нет! – отрубил Хьюитт. – Мисс Морроу, я понимаю, слышать это тяжело. Но для ваших же родных, для вас самих будет безопаснее, если весь мир будет считать вас погибшими. Нельзя, чтобы в Лэнд Инститьют узнали, что ваш курс спасся. Если нам удастся скрыться, прежде чем… – Он опустил глаза на свой планшет, и его и без того бледное лицо помертвело. Джему пришлось подхватить его под локоть, потому что он опасно покачнулся.
Джем, нахмурившись, взглянул на экран и тихо что-то спросил, но я все разобрала и без необходимости читать по губам:
– Сэр, что это?
В глазах Хьюитта чувствовалось больше жизни, чем во всем его теле. Они излучали страх.
– Все на борт, – сказал он. – Отчаливаем НЕМЕДЛЕННО.
Глава 7
Легче сказать, чем сделать.
Тридцатипятиметровую яхту нельзя просто завести и погнать прочь. Сначала нужно запастись едой и прочими необходимыми вещами, проверить системы, поднять якоря. За последние два года мы ходили на «Варуне» полдюжины раз и хорошо знали как судно, так и свои обязанности. Но все равно на подготовку к отплытию требовалось время.
К тому же мы без конца натыкались на стоящие на палубе непонятные металлические ящики размером со стиральную машину, прикрытые брезентом, а вдоль внутренних коридоров тянулись ряды ящиков поменьше, как шкафчики для обуви, которые были оборудованы биометрическим замком со сканером отпечатка пальца и помечены надписью: «ТОЛЬКО С ЗОЛОТЫМ ДОСТУПОМ».
Я видела такие в академии, но лишь издалека. Обычно их вывозили или привозили в корпус Верна под охраной. Что бы ни находилось внутри, это было строго засекречено и работать с этим разрешалось лишь учителям и старшекурсникам.
И внезапно мы оказались окружены этими контейнерами. Как если бы нам два года твердили не дотрагиваться до картин, а теперь мы буквально спотыкались о лежащие под ногами творения Пикассо. Странно, что Хьюитту удалось перевезти из ГП на «Варуну» столько ценностей, да еще прямо перед тем, как академию стерли с лица земли…
Может, мне проще было бы понять, что у него на уме, если бы я знала о содержимом этих ящиков, но даже Дев ничего мне не рассказывал, а когда я наседала с расспросами, говорил только: «Узнаешь со временем».
«Не думай о Деве», – приказала я себе.
Но это было невозможно. Весь день с его, казалось бы, рутинными делами теперь походил на заплыв по подводному минному полю. И завтра будет не лучше. И послезавтра тоже. Если вы думаете, что ужас от потери родителей научил меня каким-то методам, как справляться с такого рода трагедией, то вы ошиблись. Скорее наоборот – боль в груди стала еще острее.
Я старалась запихнуть все эти чувства в свой собственный золотой ящик, потому что мне нужно работать. Я проверила аккумуляторы рации, тарелку спутниковой связи, антенну VHF и 3D-преобразователь гидролокатора. Джеминай везде следовал за мной по пятам, защищая меня от нападения морских ниндзя-львов и иногда отвлекаясь на раздачу указаний другим акулам.
Едва мы отчалили от пирса, как из громкоговорителя зазвучал голос Хьюитта:
– Старосты, все на мостик.
Когда мы с Джемом пришли, Франклин и Тиа были уже там.
Тиа рулила, а Франклин раздраженно уговаривал доктора Хьюитта, который, развалившись в капитанском кресле, пыхтел так, будто пробежал десять километров:
– Сэр, позвольте хотя бы измерить вам давление.
«Что это с ним?» – подумала я. Было не похоже на обычную реакцию на стресс…
– Я в порядке, – отмахнулся Хьюитт и, с трудом поднявшись, на нетвердых ногах подошел к штурманскому столу. – Подойдите все сюда.
Как вахтенный офицер, Тиа Ромеро была явно не в восторге. Проверив еще раз автопилот и ЭКНИС[1 - Электронно-картографическая навигационно-информационная система. Здесь и далее прим. редактора.], она присоединилась к нам у стола. Я бы предпочла, чтобы она оставалась у руля, врубив полную скорость, и мы как можно скорее удрали от того, что доктор Хьюитт увидел на своем планшете. Незнание, от чего мы бежим, сводило меня с ума.
На ламинированной поверхности стола стоял один из ящиков. Если Джеминай Твен не перестанет дышать мне в затылок, думаю, я смогу запихнуть его внутрь, сложив в несколько раз.
– Обычно та информация, которую я собираюсь вам открыть, дается порционно, – заговорил доктор Хьюитт. – Испытания на этих выходных должны были стать вашей первой ступенью к посвящению в истинную миссию Гардинг-Пенкроф.
– Истинную миссию? – Франклин заткнул за левое ухо голубую прядь. Он всегда казался мне скорее ведомым, чем ведущим, но мне импонировало это его попрание нашего дресс-кода. – Разве миссия академии заключается не в том, чтобы подготовить нас к работе, связанной с морем?
– Только частично, – ответил Хьюитт. – Без сомнения, это очень удобно, что наши выпускники занимают значимые места в разных кругах, но наша цель – подготовить вас к чему-то намного большему. – Хмурясь, он взглянул в мою сторону. – Вам предстоит стать хранителями тайн Гардинг-Пенкроф, исполнителями ее великого замысла. Это огромная ответственность. Не всякий ученик выдерживает.
От всех этих разговоров про тайны и замыслы у меня волосы на голове зашевелились. Я не знала, о чем он говорит, но что-то мне подсказывало, что под его «не всякий ученик выдерживает» на самом деле подразумевалось «не всякий выживает». Интересно, что Дев думал насчет этого «великого замысла»?
Я переглянулась с другими старостами и увидела на их лицах отражение моей собственной растерянности.
Хьюитт вздохнул, как всегда делал, раздавая проверенные сочинения.
– И теперь вам предстоит ускоренный курс. Даккар, открой ящик.
У меня похолодела спина. Два года меня предупреждали: пока ты учишься на младших курсах, не думай и пытаться открыть ящик золотого уровня допуска, иначе тебя исключат – если тебя не убьет сама попытка. Но вряд ли Хьюитт стал бы приказывать Джему защищать меня любой ценой, чтобы вскоре после этого убить ловушкой. И все же…
Я прижала ладонь к биометрическому сканеру, и крышка ящика тут же откинулась, будто только этого и ждала.
Внутри в гнездах из черного пенопласта лежали пистолеты, подобных которым я еще никогда не видела.
– Ого! – воскликнул Джем, чего на моей памяти с ним никогда не случалось. Глаза у него засияли, как у ребенка при виде рождественской елки. Он посмотрел на доктора Хьюитта: – Можно?..
Тот кивнул.
Джем осторожно достал пистолет – слишком крупный для револьвера и недотягивающий до дробовика. Какой-то мини-гранатомет? Ракетница-переросток? Что бы это ни было, над ним поработали настоящие мастера. Обтянутая кожей рукоять была украшена рисунком волны. Золотое дуло было покрыто чем-то вроде медного сплава и перевито, как лозами, проводами. Меня смущал заряженный магазин – довольно короткий и толстый для известных мне типов патронов и тоже покрытый тем же сплавом, на котором кто-то не поленился выгравировать эмблему ГП.
Эти пистолеты – сильно разукрашенные, как офицерские сабли девятнадцатого века или пистолеты для дуэли, – просто не могли быть рабочими. Это скорее произведения искусства, не предназначающиеся для использования по прямому назначению. Не думала, что когда-нибудь скажу это об огнестрельном оружии, – но они притягивали взгляд какой-то необъяснимой красотой.
– Это лейденский пистолет, – восхищенно выдохнул Джем.
Мне это название ничего не говорило. Я взглянула на Франклина, нашего косатку. Ученики с его факультета были ходячими энциклопедиями. Сражаться с ними в викторинах – занятие бесперспективное. Они хороши и в других областях, но за ними уже давно закрепилось шутливое прозвище «Факультет «Википедия».
Франклин кивнул.
– Жюль Верн.
Хьюитт скорчил гримасу, будто ему было противно даже имя этого автора, но приходилось терпеть.
– Да. Что ж. Поразительно, но кое-что он все же описал верно.
Я начала припоминать. Летом перед подготовительным годом нам задали прочитать «Двадцать тысяч лье под водой» и «Таинственный остров» Жюля Верна, первые научно-фантастические романы о морских технологиях. Я думала, что наши учителя надеялись таким образом раздвинуть наши горизонты с помощью «увлекательных» произведений о море, но, признаться, я едва их одолела. Сюжеты обеих книг показались мне затянутыми, язык – жутко старомодным, и я совершенно не прониклась приключениями их героев – этих вечно хмыкающих викторианских джентльменов.
В «Таинственном острове» у двух главных персонажей были такие же фамилии, как у основателей академии, – Гардинг и Пенкроф. Тогда я еще подумала, что это довольно странно. А когда я прочла в другой книге, что Капитана Немо, командира супернавороченной подводной лодки, зовут принц Даккар, признаться, у меня по спине побежали мурашки. Но ведь эти книги – просто выдумка. Узнав, что одно из самых главных зданий ГП называется «корпус Верна», я решила, что основатели академии, должно быть, заядлые фанаты Жюля Верна. Может, они и моего предка много поколений назад приняли в свои стены ради шутки, чисто из-за фамилии.
Не считая этого, я вынесла из этих произведений две вещи. Во-первых, что название «Двадцать тысяч лье под водой» означает вовсе не то, что я думала. Старина Немо не погружался на глубину двадцать тысяч лье. В морских милях это шестьдесят тысяч, иными словами, его подводная лодка пробила бы Землю насквозь и вдобавок преодолела бы четверть расстояния до Луны. На самом деле он преодолел расстояние в шестьдесят тысяч морских миль под водой, что для девятнадцатого века все равно было уму непостижимо. Получалось, он в своей ржавой посудине «Наутилус» семь с половиной раз обогнул Землю.
Во-вторых, что Верн был кладезем очень крутых, но совершенно нереализуемых идей. Как эти самые лейденские пистолеты. Вроде бы название он взял от датского города Лейден, в котором в восемнадцатом веке проводились какие-то опыты с электричеством. И я была практически уверена, что неправильно ответила на этот вопрос в промежуточном тесте доктора Хьюитта.
– Не может быть, что они настоящие. – Тиа Ромеро взяла другой пистолет и вытащила магазин.
– Осторожно, староста, – предупредил Хьюитт.
У меня заканчивалось терпение.
По неизвестной мне причине нашу академию уничтожили. Мой брат, возможно, погиб. Мы бежим от Лэнд Инститьют непонятно куда. А теперь выяснилось, что под величайшим секретом скрывалась любовь доктора Хьюитта к ролевым играм.
Он притащил на борт ящики с лазерными пистолетами в стиле Жюля Верна, чтобы мы все выходные носились с ними по лодке и «стреляли» друг в друга с криками «пиф-паф»?! Он вообще в своем уме?! А я, подчиняющаяся его приказам?
– Сэр, – сказала я, стараясь не подпустить в свой тон гнева. – Давайте вы расскажете нам, что происходит, а потом мы поиграем в ваши игрушки?
Я думала, он разорется, и была к этому готова. Но вместо этого он посмотрел на меня с выражением глубокой скорби – совсем как другие учителя ГП, когда говорили о моих родителях.
– Староста Твен, вы позволите? – Хьюитт протянул руку, и Джем неохотно отдал лейденский пистолет. Хьюитт покрутил его, может проверяя настройки, и с сожалением улыбнулся Джему. – Надеюсь, вы меня простите, староста. Так будет нагляднее, чем объяснять.
– Сэр? – не понял Джем.
И тут Хьюитт в него выстрелил. Но вместо грохота я услышала лишь громкое шипение, и на долю секунды Джема окутала белая мерцающая паутина из электрических разрядов.
Затем у него закатились глаза и он повалился на пол.
Глава 8
– Вы его убили! – бросился к Джему Франклин.
Хьюитт повернул колесико регулятора на рукояти пистолета и небрежно бросил:
– Неужели?
Тиа в ужасе переглянулась со мной, не зная, что нам теперь делать.
Я не могла пошевелиться, раздираемая двумя противоположными стремлениями: помочь Джему и броситься на нашего учителя.
Франклин прижал пальцы к шее Джема:
– Н-нет. Пульс ровный. – Он сердито посмотрел на доктора Хьюитта. – Нельзя просто так бить людей током!
– Он не вызывает необратимых повреждений, – заверил Хьюитт.
– Не в этом дело, – возразила я, рискуя разделить участь Джема.
Услышав, что он будет жить, Тиа переключила свое внимание на лейденский пистолет в ее руках. Как классический головоногий, она опустила его на стол и начала разбирать. Облако бронзовых кудряшек подпрыгивало и покачивалось вокруг ее лица как пружины сложного механизма. Она вынула из магазина пулю и поднесла к глазам, внимательно рассматривая белую блестящую капсулу, по размеру и форме похожую на… Ну, если честно, первое, что пришло мне в голову, был тампон.
– Это какое-то стекло? – спросила Тиа.
– Не совсем, – ответил Хьюитт. – Каждая пуля создана по принципу лейденской банки: она хранит электрический заряд, высвобождающийся при ударе. А гильза состоит из особым образом выделенного карбоната кальция.
– Как в раковинах морских ушек, – вставила я.
Хьюитт довольно кивнул:
– Совершенно верно, староста Даккар.
Я постаралась подавить чувство гордости за правильный ответ: в конце концов, мы не на уроке. И он только что выстрелил в моего телохранителя.
– А из чего именно его выделяют? – спросила я.
