– Эльвира Сабировна, вы прекрасно все организовали, даже официанты не успевают за вашими пожеланиями, – улыбнулась, рассматривая, как носятся ребята. Свекровь слишком многого от них требовала: то подавать десерт, то притормозить, потому что мужчины пляску начали, и нужно срочно отыгрывать назад.
Свекровь фыркнула и поджала губы.
– Как же у меня сердце болит за Давида, – приложила платочек к глазам. – Видный и зрелый мужчина, и так долго траур по жене держит. Так и вся жизнь пройдет, – повернулась ко мне.
Я только неопределенно кивнула. Что тут скажешь? Это решение Давида, и не нам его обсуждать. Он и сейчас стоял в кругу и хлопал сыну и братьям, но сам бесшабашного веселья не демонстрировал. Он часто улыбался, но его улыбка давно не доходила до глаз.
– Я ему столько невест сосватать пыталась, а он ни в какую! – жаловалась свекровь.
– Думаю, если Давид решит жениться, то сам выберет достойную женщину, – очень дипломатично ответила.
– Ха! – неприятно хохотнула. – Знаю я, каких они находят, угу-угу, – и на меня посмотрела надменно. – Адель вот приводил мне невестку до тебя, буквально за месяц.
Я стиснула ножку бокала с облепиховым морсом: неужели ее? Вроде бы свыклась с мыслью, что у моего мужа есть другая женщина, давно и прочно обосновавшаяся в его сердце, но так стыдно слышать об этом от посторонних. От свекрови точно не очень приятно.
– Такая фифа! – продолжала Эльвира Сабировна. – Наглая и дерзкая. Не из наших! Никогда бы не приняла русскую, тем более настолько деловую. Женщина должна быть женщиной! – сокрушалась она.
Я не знала, что ответить, да и не пришлось: к нам шли Адель с Амиром. Я смотрела только на мужа: ворот рубашки свободно распахнут, черные волосы взлохмачены, под губой испарина, а в глазах веселье.
– Мама, – Адель протянул руку матери, приглашая на танец, отдавая сыновий долг.
– Меня старший должен был пригласить, – недовольно ответила, высматривая в зале Давида. Адель закатил глаза и повел ее в круг.
– Майя, – Амир пригласил меня. Его жена на последней неделе беременности и сейчас лежала на сохранении в роддоме.
У нас с младшим Черкесовым всегда были теплые дружеские отношения. Он относился ко мне как к младшей сестре, поэтому я с удовольствием приняла приглашение.
Моими явными достоинствами всегда были роскошные русые волосы и умение грациозно двигаться. Сегодня я надела золотое платье со свободной струящийся юбкой, изящно и красиво, но достаточно целомудренно, чтобы у старейшин не возникало вопросов.
Сначала мы танцевали парами, менялись партнерами и поддерживали темп, но музыка ускорялась, и один за одним круг начал редеть. Я обожала танцевать, отдаваться музыке, уходить за ней, не оглядываясь. Так и сейчас: я осталась одна, подбадриваемая одобрительным свистом и аплодисментами. Я знала, что сейчас очень красива и притягательна, но…
Музыка оборвалась, и я в последний раз тряхнула густыми волосами, затем попыталась в толпе гостей взглядом найти Аделя. Он стоял далеко, хмурился и говорил по телефону. На меня не смотрел. Я тоже отвернулась и подала руку деверю, который повел меня к столу и подал стакан воды. Я выпила с жадностью.
– Готов стать папочкой? – улыбнулась Амиру. Из трех братьев он единственный балагур и весельчак. Да и внешне не так похож на старших: светлее и больше с фигурой пловца, нежели борца.
– Да ссыкотно что-то. Вроде четверо племянников, а своего как-то боюсь, – пожал плечами.
– Это не страшно, я проверяла. Главное, будь рядом с женой. Поддержка очень важна.
– У нас няня, и мать Лейсан собралась на время переехать.
– Это не то… – шепнула. – Ей нужна именно твоя поддержка.
У меня не было опоры в виде любящего мужа, который говорил бы, что я красивая, несмотря на лишний вес, мешки под глазами и отрыжку на майке. Но у меня была Зара, она очень мне помогала. Очень. Правда, у меня вся жизнь впереди: возможно, еще появится такой человек, когда-нибудь…
– Поехали домой, – минут через пятнадцать Адель сам нашел меня и, взяв за руку, повел прощаться с именинником, родителями, важными гостями.
– Мы рано ушли, – заметила уже в машине. – Что-то случилось?
– Нет, – муж влился в поток, – мне показалось, что ты устала, – повернулся ко мне. – Мама не сильно тебя прессовала?
Я вспомнила наш разговор с его матерью о его же невесте. Да, сломала я им планы на достаточно продолжительный срок. Даже не знаю, может, виноватой себя чувствовать начать? Или кто виноват? Я этого не хотела. Адель вроде бы тоже. Случай? Да, наверное так. Но скоро все закончится. Через полгода Кариму пять лет. Мне сложно определить эмоции относительно неминуемого расставания с мужем, но сын… Это угнетало.
Ни разу за пять лет замужества мы не озвучивали вслух условия, которые поставил Адель в нашу брачную ночь, но я успела изучить его: он никогда не отступал и слов на ветер не бросал. Возможно, если бы полюбил меня, а так… Нас друг с другом держал только сын и его нежный возраст, и я больше всего боялась, что его будет растить другая женщина. Зачем? Ну пусть она родит ему их ребенка! От любимой женщины дитя желаннней. Ведь так?
– Нет, все нормально, – рассеянно ответила, отворачиваясь к окну. – Твоя мама за Давида переживает сильно.
– Ясно, – бросил, глядя исключительно на дорогу. – Даву она достала повторной женитьбой. – Солнце … – повернулся ко мне, сказать что-то хотел, но его телефон завибрировал на подстанции.
Адель резко сорвал его, но я успела увидеть абонента «Каролина». Это она. Слишком часто это имя всплывало в нашей жизни. Адель неизменно отвечал на ее звонки, в любой ситуации.
– Слушаю? – отрывистое. – Хорошо. Я буду, – отбил вызов и ко мне повернулся. – Мне отъехать нужно. Буду поздно.
– Ясно, – ответила максимально равнодушно. Вопросов не задавала, сцен не устраивала. У нас же фиктивный брак: с умопомрачительным сексом, но без глубинных чувств. Вероятно, эмоции для сердца и души он добирал на стороне. Да и судя по резкой характеристике моей свекрови, эта Каролина не цветочек. Явно мой муж предпочитал самодостаточных стерв. Я не такая, да и никогда не хотела быть такой. Мне завтра двадцать шесть, вся жизнь впереди: Адель точно не последний мой мужчина. Мы просто две случайности в жизни друг друга, которые умудрились неплохо прожить целых пять лет.
– Приехали, – зарулил к нашей подъездной дорожке. Вся семья Черкесовых жила в Серебряном бору, но максимально удаленно. Ну, насколько это в принципе возможно.
– Наши не спят, – кивнула на окна детской. Карима стало совсем непросто уложить на ночь. – Пойду, – схватилась за ручку двери. Как-то неловко отпускать мужа к любовнице. Это если официально. А так даже не знаю, у кого из нас более главенствующее положение. Я жена, а она в его сердце.
– Майя, – Адель накрыл мою руку, удерживая, – поцелуй за меня сына, – и потянулся к моим губам. Это не был долгий поцелуй, но собственнический и властный. Иногда я Аделя совсем не понимала.
На улице было прохладно: вроде бы апрель пришел, а ночью воздух по-зимнему ледяной, даже почки с трудом пробивались на редких плодовых деревьях возле дома. Зато маленькие голубые ели и лиственницы радовали.
Мне нравился наш дом: уютный и нежный; летом как глоток свежего воздуха, а зимой как теплое пушистое одеяло в снеговой шапке. Построен в стиле прованского шале: в золотом багрянце осени прекрасен, новогодняя сказка изумительна, простор, зелень, сладкий запах цветов с розовых клумб, а в июне у нас цвела черешня, потом крупные абрикосы… Это место стало по-настоящему родным.
Дом строился Аделем. Без меня. Мы переехали в него через два месяца после свадьбы. Шале было полностью облагорожено и отдекорировано. Только с детской и моей спальней пришлось повозиться: видимо, Адель не планировал так быстро становиться отцом, ну и спать с женой раздельно.
Я в дом привнесла только какие-то мелочи: в столовой у нас общие снимки с сыном и родней, напольные вазы с роскошными сухоцветами и золотыми колосьями, шторы и приятные мелочи из поездок. Обычно мы путешествовали втроем: я, Карим и Зара – море, горы, воздух. Адель всегда присоединялся, но ненадолго, пара-тройка дней. Слишком занят.
Я не хотела думать, насколько часто он брал в командировки свою женщину. Как часто ездил с ней отдыхать. Ночи, когда приходил поздно, всегда были с ней? Я могла только предполагать.
Я попросила и одновременно выдвинула всего лишь одно условие мужу, когда наш брак был официально консумирован: не приходить ко мне ночью после этой женщины. Это слишком унизительно, а я и так достаточно унижена. Конечно же, я считала, что ночи врозь – признак их близости. Первое время я даже считала: между мной и этой Каролиной образовался даже некий паритет. Адель как истинный мусульманин старался не обижать обеих своих «жен».
Я вошла в дом, в гардеробной на первом этаже скинула верхнюю одежду и, вымыв руки, поднялась в детскую.
– А кто это у нас не спит?
– Мама плисла! – Карим тут же вскочил, даже планшет с мультиками бросил. Адель, когда видел, что иногда я (и Зара тоже) укладывала сына на ночной сон с гаджетами, высказывал недовольство. Он никогда не кричал и не истерил, но умел несколькими точными фразами донести мысль: твердую как сталь и острую как нож.
Никаких гаджетов, солнце
Я тоже была против телефонов и айпадов в раннем возрасте, но иногда у Карима настолько капризное настроение, что иначе никак. Я не волшебница и тоже уставала, а Адель ни разу еще не укладывал сына в одиночку. Если он был дома около девяти, то сидел в детской и смотрел на нас: если Карим под сказку легко засыпал, то довольно кивал и улыбался одобрительно, а если истерил… Адель уходил из детской и ждал меня на разговор. Он считал, что либо с Каримом что-то не так, либо я где-то и чего-то ему не додавала.
О, Аллах, и этот мужчина собирался забрать сына на воспитание! Кто, интересно, заботиться о нашем ребенке будет? Каролина? А оно ей надо? Или няня? Тогда смысл?!
Нет, Адель не плохой отец: он обеспечивал нас материально сверх всякой меры, ни в чем не отказывал. Карима любил и баловал, играл с ним, если время было, плавать учил – тоже когда время было, гулял на воздухе… да, тоже если не занят работой. Конечно, меня злила эта «занятость» и минимальное внимание семье. Ладно я, но сын!
Естественно, ревнивая женщина во мне предполагала, что его время принадлежит той женщине. Но за пять лет мой муж очень поднялся по лестнице богатых и успешных – такого не бывает с ленивыми и порочными сластолюбцами. Работал Адель действительно много.
– Маленький, – поцеловала сына в щечку, – давай почитаю тебе, м?
– Не хоцю, – протянул недовольно. Карим вполне хорошо говорил уже, но с шипящими и буквой «р» пока трудности.
– Давай тогда расскажу интересную историю.
Сын задумался, но через несколько секунд кивнул и позволил Заре забрать планшет.
Я на ходу придумывала сказку, устроившись в ногах сына и разминая маленькие ступни. Ему было и щекотно, и приятно.
Карим уснул, и я осторожно соскользнула с кровати. Свет погасила, но звездный ночник оставила. Было очень тяжело приучить Карима спать в детской и не бегать ко мне в спальню от каждого шороха. Спит мой мальчик очень беспокойно. Ночник стал частичным решением.
Адель, естественно, был недоволен: пацан и девчачьи страхи! Но когда Карим пару раз прибегал, заставая в пикантных моментах со своим отцом – тот смирился. Понял, что его голая задница более травмирующая вещь, чем ночной свет.
– Где Адель Каримович? – спросила Зара, когда я вышла из детской. Она ждала меня на этаже.
Я бросила на нее долгий красноречивый взгляд. Зара погладила меня по руке. Моя любимая тетя, почти мама жалела и переживала за меня. Она уважала хозяина этого дома, но испытывала материнскую обиду за меня. В каком-то смысле Адель честнее любого другого изменника: он сразу обозначил правила – никаких глубинных чувств ко мне, любовь у него с НЕЙ.
– Все хорошо, – отмахнулась я. Жалеть меня не требовалось. Я давно пережила все страсти по мужу: влюбленность, ревность, обида, злость. Когда он чувственно ворвался в мою спальню, взял мое тело, приучил к ласкам… Конечно, я поплыла. Я была околдована, очарована, загипнотизирована. Я хотела любви. Его любви! Мне казалось, раз он захотел меня, то и выбрал меня. Тогда я еще не знала, что у мужчин интим и чувства не всегда ходят рядом.
Адель жестко и грубо оборвал мои нежные попытки подарить ему любовь и открыть сердце. Только секс. Только страсть. Только желания плоти. Никаких лишних эмоций.
Я поняла и приняла. Больше никогда не открывала свое сердце и не показывала чувств, пока они не выдохлись, как открытая бутылка вина. Вроде состав тот же, а букет не тот и во рту кислит.
Теперь для меня Адель исключительно отец Карима, сожитель, любовник. Иногда интересный собеседник, иногда молчаливый наблюдатель. Он был кем угодно, только не моим мужчиной. Мы не были вместе. Мы не были едины. Мы не были… любимыми.
Я доучилась. Адель не был против. Он вообще готовил меня отпустить в мир других мужчин роскошной женщиной. Да-да, именно так. Так мне и сказал однажды. Давно, в самом начале моего сексуального раскрепощения.
Я ждала этого с подвешенным над головой дамокловым мечом. Через полгода Кариму пять. Через шесть месяцев мы с Аделем разведемся. Он заберет у меня сына, почему-то в этом я не сомневалась.
Только Адель не учел одного: он сделал из меня женщину. Я уже не та девочка, которую можно принудить и заставить подписать документы. Я буду бороться!
Первым делом выйду на работу. У меня есть диплом Высшей школы экономики. Правда, нет опыта работы экономистом-аналитиком, но последний год я работала внештатным бухгалтером в банке: вела бухгалтерский учет индивидуальных предпринимателей. Платили мало, но я не ради денег – опыт. Опыт наше все. На завтра у меня назначено три собеседования! Карим уже прекрасно ходил в садик, поэтому я вполне могла работать полный день.
Завтра у меня день рождения, буду надеяться, что это хороший знак и меня возьмут. Одно из предложений очень выгодное: большая корпорация с возможностью карьерного роста. Если я собиралась воевать за сына с ресурсным во всех отношениях мужем, то мне нужно крепко встать на ноги.
Адель по договору должен мне богатый махр, но, думаю, пункт станет ничтожным, если я начну артачиться. Ничего, у меня есть дом – наследство от деда. В средствах меня муж не стеснял, и я старалась откладывать максимально. Голодать не будем точно. Работу найду, и ни один суд не отберет у меня сына! А судиться я буду!
Я не могла заснуть и решила заварить чай, посидеть на кухне. Было уже двенадцать, когда фары разрезали мое ночное одиночество. Хозяин вернулся. Адель Каримович. Да, этому мужчине можно только позавидовать. Правда, он не из хвастливых, и маску примерного семьянина не снимал никогда.
Я вышла в коридор, встретить хотела, про планы на завтра рассказать. Мне двадцать шесть, дата не круглая, поэтому день рождения я просто выкинула из головы. А вот про собеседования лучше сообщить. Адель сюрпризов не любил и привык, что я всегда доступна для него.
– Ладно. Хорошо, – услышала его голос. По телефону говорит? – И я тебя…
Я сглотнула горькую слюну.
И я тебя люблю…
Ее любит…
– Майя, – выглядел смущенным и недовольным, – почему ты не спишь?
Глава 4
Адель
Я высадил жену и рванул в центр города. Каролина сегодня звонила полвечера. Она срочно летала в Стамбул по моей просьбе и, вернувшись, ждала меня к себе. Вопрос действительно важный.
– Привет, – открыла дверь и обняла меня за шею, подставляя для поцелуя пухлые губы. – Я соскучилась, – хаотично провела ладонями по моим плечам и впустила в квартиру. – А ты?
Она жила в роскошных апартаментах на Малой Бронной. Подарок от меня. Хоть какая-то компенсация за мой скоропалительный брак, ну и финансовая подушка – Каролина ждала меня, и ей нужна уверенность.
– Я тоже, – скинул пиджак и упал в кресло. Каро разлила по бокалам сухое белое и один подала мне. Я только промочил губы, за рулем сегодня.
– Как прошел день рождения племянника? – устроилась у меня на коленях.
Я улыбнулся. Вспомнил, как отплясывали с Амиром и Камилем. Раньше мы, три брата, устраивали удалую пляску, а сейчас Давид только смотрел и скупо улыбался. Я понимал его скорбь, но все равно переживал. У них с покойной женой были мега сложные и запутанные отношения, но ее потеря ударила по нему так, как никто не ожидал. По десятибалльной шкале разрушений – одиннадцать. Давид никому не плакался и не демонстрировал нарочитую скорбь, но мы братья и понимали друг друга.
– Хорошо, – ответил я. – Весело было.
Еще один танец зарябил в глазах. Майя сегодня танцевала, как воплощенный огонь. Страстная, горячая, манящая. Я вырастил великолепную женщину.
– Я хотела бы быть там с тобой… – удрученно вздохнула Каролина и залпом выпила вино в бокале. – Я устала ждать, Адель. Хочу, чтобы мы наконец были вместе.
– А мы не вместе? – сухо поинтересовался.
Я давал ей максимум возможного внимания в нашей ситуации. Поделил между ней и семьей, а с учетом нашей совместной работы, обделенными как раз-таки были именно моя законная жена и мой сын.
– Это не то, Адель! И ты прекрасно это понимаешь! – Она вскочила с моих колен, нервно заправила за ухо короткие светлые волосы. Каролина изменила прическу: выглядела очень стильно, тем более, длинноволосая женщина у меня уже была. – Я хочу, чтобы ты ко мне домой возвращался вечерами! Со мной засыпал и просыпался! Я устала, любимый, – рухнула прямо передо мной и обхватила колени. – Когда ты подашь на развод?
– Когда Кариму исполнится пять, не раньше.
– Осталось всего полгода, можно начинать процесс, – потерлась щекой о мое колено. – Вдруг твоя девчуля упрямиться начнет, и вас не разведут быстро.
– Каро, – погладил светлые волосы, – это не только юридический вопрос. В нашей культуре детей нельзя отнимать у матери раньше семи лет. Пять лет – это тоже большой риск.
– Ну знаешь! – вскинула голову. – Еще два года я ждать не буду! И вообще, – посмотрела на меня темно-серыми глазами, – зачем в принципе забирать ребенка, Адель? Объективно с ним всегда девчуля сидит. Ты кому его передашь, м?
Я резко обхватил острый подбородок и предупреждающе сжал.
– Каро, мой сын для меня дороже всего. Ты приняла это. Если сейчас у тебя появились с этим проблемы, говори.
– Нет, – замотала головой, – но у нас тоже будут дети, не обязательно…
– Каро! – оборвал ее. На чаше весов моя плоть и кровь будет всегда выше, чем даже самая шикарная писечка. Если Каролину перестали устраивать мои расклады, значит, нам не по пути.
