Для начала он переделал основную структуру из двух контурной, в трех контурную, благодаря чему получил пространство для интеграции дополнительного массива. Чтобы печать не превысила лимит в три Луча, он понизил концентрацию рун, снизив свойства и убрав все лишние.
Ну и, разумеется, чтобы щит получился чуть более функциональным, чем аналог бронированной плиты, добавил свободный-динамичный массив, который, кажется, обсуждали в начале лекции, когда он пытался разобраться со своей собственной головоломкой.
В процессе работы эн Маниш, не очень довольно кряхтя, опираясь на посох, поднялся на ноги и встал за спиной Ардана. А юноша… немного увлекся.
После добавления свободного-динамического массива, он еще и вложил в конструкцию переходную вложенную печать с функцией, отвечающей за краткосрочное сохранение энергии. Таким образом щит не просто рассеивал кинетическую энергию интервента, но еще и аккумулировал её, пусть и на пару секунд, в определенной точке пространства. И, если в этой точке успеть создать свой физический снаряд, то можно облегчить конструкцию, заменив создание энергии ускорения, той энергией, что удалось «украсть» у интервента.
Можно было бы, конечно, добавить еще структуру поглощения, но тогда определенно требовалось бы выйти за пределы красной Звезды, а Ардан пока не позволял себе подобного. Вот когда зажжет следующую Звезду, тогда…
– Думаю, учащийся Эгобар, если я вас не остановлю, то нам потребуется еще одна доска.
Голос эн Маниш вырвал Ардана из омута вычислений, которые, после штурма головоломки, связанной с реальным миром, казались ему куда проще и лаконичней.
Как оказалось, он успел исписать две доски и уже начал ютиться в нижней части третьей.
– Так, ну и что вы тут сотворили, – протянул профессор, отодвигая Ардана и забирая у того мелок. – Узел перераспределения нагрузки слегка, уж простите мне тавтологию, перегружен. Можно было обойтись меньшим количеством рун, – мел, подобно клинку, засверкал в необычайно ловких, несмотря на габариты, руках профессора. – Первый массив зафиксирован в неподходящем отрезке контура, его следует сместить ниже, так мы высвободим пространство для более свободного развертывания Лей-энергии. Дополнительный массив хоть и хорош, но перегружает общую систему. Можно было обойтись и без него, если добавить еще один контур и, пусть и без массива, но просто распределить между ними рунную нагрузку. Да, Щит станет медленнее и, может, не таким надежным, но мы ведь с вами не от пули собираемся спасаться, а лишь решаем задачку.
Ардан, икнув, отошел в сторону. Он-то, как раз, переписывал модификацию именно с прицелом на то, что интервентом является револьверный снаряд.
Профессор потратил еще минут десять на исправления и пояснения, из-за чего изначальный чертеж Ардана на первой доске пришлось стереть и поверх записать новый, исправленный профессором.
– Но, если поразмышлять, – закивал эн Маниш. – То вполне себе хорошая работа для третьего курса.
Ардан прокашлялся.
– Да, учащийся Эгобар?
– Вы сейчас ведете лекцию первокурсникам.
Профессор обернулся, мгновение осматривал попавших в прострацию студентов, а затем покачал головой и положил мел на подушечку на столе.
– Пески и Храмы, учащийся Эгобар, – говорил он тихо, так что и на первых рядах никто не услышал. – А что через три года? Мне вам что, в индивидуальном порядке придется выдавать задания для первого года Магистрата?
– А это возможно? – из любопытства спросил Ардан.
Профессор же посмотрел на него так, будто действительно подумал, что Арди размышляет на данную тему.
– Возвращайтесь на место, – замахал эн Маниш в легком раздражении, а сам, для аудитории, с прежней улыбкой продолжил. – Итак, благодаря нашему коллеге, мы имели возможность понаблюдать за тем, как взаимодействие массивов и контуров могут увести нас в столь глубокие дебри, что мы и вовсе позабудем начальную тему задания. Кто из присутствующих желает помочь нам спуститься с высоких далей науки к вопросам насущным? Вы, учащаяся…
– Лина Лиль, – представилась девушка с нашивкой факультета биологии и алхимии.
– Прошу к доске, – приободрил её профессор.
Ардан же, вернувшись на место, посмотрел на голубя. Тот, по непонятной причине, нахохлился и склонил голову на бок, часто мигая глазами-точками.
Арди, украдкой показав голубю не очень приличный жест, достал из сумки баночку с пилюлями, выданными ему врачами Плащей. Обезболивающее с противовоспалительным действием. Да, благодаря крови матабар рана на ноге уже даже и не ныла, а грудь давала о себе знать только в лежачем положении, но, все же…
Лекция продлилась еще полчаса, после чего, вместе с основной массой студентов, Ардан добрался до атриума и уже собирался посетить библиотеку, как почувствовал жжение в кармане брюк.
На поверку причиной оказался медальон Милара. Оставалось надеяться, что вопрос не касался Бездомных Фае и демонов, а то зарплата Плащей и ученичество у Аверского уже больше не выглядели такими уж заманчивыми перспективами.
Хотя – Эрнсон что-то там говорил про премию.
Забрав в гардеробе осеннее пальто, Ардан вышел на улицу и неспешным шагом дошел до места, откуда его в прошлый раз забирал капитан.
Снег, как и три предыдущих месяца, все так же медленно кружился в вышине, ласково спускаясь на Площадь Звезд. Редкие студенты, немногочисленные профессора, и закутанные в платки и шубы уборщики, неустанно скребущие лопатами по брусчатке.
Изредка звенел колокольчик трамвайчика, замиравшего на остановке, выплевывающего во внешний мир пассажиров, а затем, с очередным звоном, вновь уносящийся куда-то вдаль.
Март был прав, когда рассказывал, что в Метрополии пять месяцев зимы, пять месяцев осени, шесть недель весны и две недели лета. И, в целом, Ардану это нравилось.
Прижав посох к телу, он закинул голову и, подставив лицо мягким, пушистым кристалликам льда, прикрыл глаза. Где-то там, в вышине, за низкими, серыми облаками, сомкнувшимися неприступными объятиями, пряталось небо. Бескрайние просторы беспечной лазури, среди которых, в детстве, Ардан любил кататься на спине Кайшаса.
Тот грузно взмахивал четырьмя крыльями и катал своего юного друга среди совсем иного мира. Где вместо гор – громады кучевых; реками предстают образы далекой земли, спрятавшейся где-то внизу; а звезды… звезды сияют так близко, что рукой протяни к темному покрову бессменной ночи и сорвешь себе парочку.
В школе Эвергейла Арди узнал, что, на самом деле, звезды это вовсе не очи Спящих Духов, а сгустки плазмы, внутри которых происходит нечто, под названием «термоядерная реакция». А ночной покров – не крылья Духа Ночи, а бескрайний, холодный, молчаливый космос. Ард даже смог увидеть в старом, не раз починенном, школьном телескопе лунный спутник их планеты и несколько других, из числа солнечной системы.
Наука.
Такая же, как и Звездная.
Но, порой, ему, все же, хотелось вот так замереть, подставив лицо снегу, и вдохнуть крупицу того искреннего волшебства, что скрывалось среди Алькадских пиков так же отчаянно, как в поворотах узких улочек, разлетах величавых проспектов и куцем отблеске, зачастую, ржавых крыш центральных районов Метрополии.
– Ну как оно там?
– Где? – спросил Арди у Милара и вздрогнул, вспоминая, как когда-то давно, точно так же начался его разговор с дедушкой.
Капитан остановился аккурат позади юноши и, не заглушая двигателя, вышел наружу. Закурил. Достал из новенького, блестящего портсигара длинную, белую папиросу, сжал губами, щелкнул, прикрывая пламя ладонью, бензиновой зажигалкой и сладко затянулся.
– Наверху, – ответил Пнев.
Ардан понял, что Милар имел ввиду вовсе не далекую Предгорную губернию, а разницу в их росте (капитан едва-едва дотягивал отметки в сто семьдесят сантиметров), но ему захотелось рассказать о своей родине.
– В начале года, когда солнце чуть запаздывает по утру… мы называем его оком Духа Дня… то небо вдруг загорится, Милар, золотыми огнями, – не открывая глаз, Арди вспоминал родные дали. – А ветер такой холодный, что зуб на зуб, порой, не попадает. И вокруг, на сотни километров, лишь спящие скалы, не желающие просыпаться в ранний час. Их снежные верхушки сверкают и блестят ярче любой радуги. А над головой, на западе, на крыльях Духа Ночи парят небесные огни. И ты, забравшись на самый высокий пик, садишься и, прикрыв глаза, греешься в лучах рассвета и дышишь.
– Просто дышишь, да?
– Ага, – кивнул, так и не открывая глаз, Ардан. – Вдох, выдох. Вдох, выдох. И мир вокруг будто дышит вместе с тобой. Вдох, выдох.
Милар несколько раз затянулся в тишине и только после длинной паузы, заметил:
– Одиноко там, наверное.
– Одиноко? – удивился Арди. – Нет, господин капитан. Совсем не одиноко. Рядом с тобой ветер и камни, небо и снег. Тени от облаков. И бескрайний горизонт. Они шепчут тебе, рассказывают истории старше, чем любой из тех, кто ныне ходит среди нас. В горах не бывает одиноко, Милар. Там спокойно. И сердце бьется ровно.
Капитан фыркнул и, судя по звуку, сплюнул в сугроб.
– Ты романтик, господин маг.
– Не знаю… наверное… в этом есть проблема?
– А демон его разберет, – видимо пожал плечами Милар. – Но, что знаю точно – на нашей службе романтики долго не живут. Умирают, правда, героями, конечно.
– Разве плохо – умереть героем?
– Геройство, господин маг, подразумевает провал командования, – явно процитировал кого-то капитан. – Там, где командир не ошибся, там героев нет. Только исполнители приказа.
Ардан открыл глаза. Напротив как раз остановился трамвайчик с заспанным, усталым, кашляющим машинистом, непрестанно прикладывающимся к горлышку термоса. Милар, докурив, затушил, как и всегда, сигарету о подошву и метким щелчком отправил ту в урну.
Урн в Метрополии не счесть. От простых железных ящичков, стеснительно ютящихся у углов домов, до гранитных ваз, коим в пору оказаться где-нибудь среди цветов и клумб ботанических садов.
Город, даже зимой, за исключением окраин, сверкал чистотой, а если кто выбросит стеклянную тару или картонный пакет из булочной с бакалеей мимо урны, тому, случись попасться на глаза стражам, грозил весомый штраф. Хотя, учитывая как редко на улицах в светлое время суток удавалось встретить стражей, то вопрос не столько в штрафе, сколько в уровне культуры.
– Поехали, – зазывающе махнул рукой Милар и юркнул за руль, попутно обстучав ноги, чтобы не нести в салон снег.
– А куда? – спросил, садясь рядом, Арди.
– На вскрытие, – капитан платком очистил стекло, прикрывавшее три циферблата.
Скорость, обороты двигателя и уровень бензина. Ардан хорошо держался в седле и, даже, любил ездить верхом, но вот вождение автомобиля, пусть оно и по-юношески вызывало у него восхищение, пока не особо понимал.
– Тело Вселены закончили обследовать маги и отдали Ровневой, – Милар вскинул запястье и посмотрел на часы. – Успеваем.
И они поехали в сторону Черного Дома. Ардан, пользуясь случаем, прильнул к окну, впитывая и запечатлевая в разуме воздушные образы заснеженных домов, похожих на дворцы. Среди бесконечных изящных рядов разноцветных зданий порой становилось так сложно отличить доходный дом, от чьего-то имения, что Ард уже даже и не пытался.
Они свернули с проспекта Звезд на проспект Трех Мостов, а оттуда, через четверть часа, вырулили на Кривоводный канал и покатились вдоль набережной.
Как разительно отличался город с одной и другой стороны замерзшей водной глади. Там, где ехали Милар с Арданом – словно сошедшие с картин здания, одно краше другого. А по ту сторону в небе уже виднелись темные витки фабричного смога, а правее сквозь снегопад проглядывались очертания небоскребов.
– Милар…
– Урский с Эрнсоном тоже на счет твоего… маленького нюанса будут рты на замке держать, – не дослушал Милар. – Мы один отдел. Команда. Отряд. В общем – называй, как хочешь.
– Я не про это.
– А про что тогда?
Арди прокашлялся и, чувствуя, как лицо наливается жаром, тихонько спросил:
– А куда в столице можно сводить на свидание девушку?
Капитан кашлянул и, видимо от неожиданности, чуть было не вывернул на встречную полосу. Благо та, в данное время суток, практически пустовала.
– С какой целью интересуешься? Проклятье… прости, дурацкий вопрос… – Милар размял шею и чуть откинулся на спинку диванчика, жалобно скрипнувшего кожаной обивкой. – Могу посоветовать несколько кафе с красивым видом на Придворцовую набережную, но… там не дешево.
– Мне кажется, что это её нисколько не впечатлит, – вздохнул Ардан, вспоминая на каких автомобилях, порой, приезжали к Тесс ухажеры. У них-то, наверняка, возможностей отвести девушку даже в самый роскошный ресторан – хоть отбавляй.
– Не простая, да? – лукаво подмигнул Милар. – Тогда, если не кафе, то… в Рассветный Сад, да и любой другой парк сейчас не лучшая идея идти… а что ей, вообще, нравится?
– Ей… – Ардан задумался и чуть было не выругался. Он ведь, по сути, о Тесс почти ничего и не знал, кроме того, что она рассказала про свою семью. – Петь. Она любит петь.
– Тогда отведи на танцы, – тут же отреагировал капитан. – Я тебе напишу, как приедем, один интересный адресок. Не очень популярный, но в красивом месте. Мы там, к слову, с женой познакомились.
– Танцы… – неуверенно протянул Ардан. – А это не очень банально? Все же, наверняка, водят на танцы.
– О, мой юный и наивный, напарник, – лукавство в улыбке Милара сменилось ностальгией. – Танцы для женщины совсем не то, что для мужчины. Для нас все танцы одинаково мучительны, так что мы не делаем разницы ни между ними, ни между тем, с кем танцуем. А для женщин… для них танцы едва ли не лучший способ общения. Могу поклясться Вечными Ангелами – стоит женщине станцевать с тобой пару песен и она сможет рассказать о тебе даже то, что ты боишься сказать себе сам.
Ардан кашлянул-крякнул и нахохлился сродни недавнему голубю, прилетевшему подслушать лекцию эн Маниш.
– Но тут, главное, сделать сюрприз, – не унимался капитан. – Знаешь, вести не специально в обозначенное место, а прогуливаясь, как бы невзначай заметить и позвать. Она, конечно, станет отнекиваться, мол платье не то, обувь с неудобным каблуком, да и вообще – надо заранее предупреждать, но ты переведи в шутку. Будто это приключение какое-то, а не простое дрыганье конечностями. Женщины любят приключения. Даже больше танцев.
Ардан медленно опустил и поднял веки. Видимо судьба решила над ним посмеяться, потому как он терпеть не мог ни одно, ни другое. Приключения вызывали у него стойкое желание поскорее вернуться к любимым книгам, чертежам и экспериментам (кои до сих пор приходилось откладывать, но на седьмой день Ардан запланировал знакомство с Рынком Заклинаний – аккурат после того, как навестит Бориса с Еленой), а танцы и вовсе доводили, в основном, до оцепенения. С ними ситуация сложилась тем же образом, что и с мелкой моторикой, из-за которой у Арди не получалось ловко орудовать столовыми приборами или писать ручкой и чернилами.
Но что поделать…
– Опять семнадцатый отдел наше место занял, – процедил, сквозь плотно сжатые зубы Милар, когда они подъехали к площадке, где оставляли автомобили сотрудники второй канцелярии. – Ну я им еще припомню.
Капитан, в итоге, потратил минут пять, чтобы найти, где припарковаться и, встав между практически идентичными копиями его авто, заглушил двигатель, после чего достал из багажника покрывало и накрыл им корпус.
Подходя к парадному входу в управление Ардан замедлил шаг, ожидая что капитан опять закурит, но тот и не думал останавливаться.
Ах, ну да, разумеется – примета ведь касалась случаев, когда в Черный Дом заходили трое или больше, а сейчас они вдвоем.
Капитан сверкнул удостоверением скучающим охранникам, затем они переоделись в уже знакомом Ардану гардеробе, после чего побрели по хитросплетению коридоров и переходов первого этажа.
Рассматривать здесь что-то, как и в прошлый раз, не имело смысла. Все те же ковры на полу, все те же ничем не примечательные фотографии, горшки с цветками, тюль с занавесками и бесчисленное множество двойных дверей из которых изредка, храня молчание, выходили работники, чтобы исчезнуть уже в других кабинетах и помещениях.
Разве что теперь, в куда более спокойной обстановке, Ардан смог принюхаться к местным запахам. В обители Плащей пахло деревом, лаком, сигаретным дымом и секретами. Секретами, которых Арди не хотел касаться, настолько пугающими и опасными те ему чудились.
Свернув пару раз направо, пройдя через несколько развилок они с Миларом, наконец, добрались до пункта назначения незатейливого маршрута.
Капитан, потянув за оловянную ручку, неспешно открыл дверь, пропуская в тесный тамбур Ардана и только после того, как закрыл за ними первую, открыл следующую, впуская юношу в довольно просторное помещение.
В ноздри тут же ударил характерный запах с примесями формалина, едва уловимыми нотками зловонного, удушающего формальдегида (который, судя по всему, содержался в столь минимальных дозах, что его не улавливали человеческие носы), спирта и терпкого, травяного чая. Пол под ногами блестел из-за намытой, шероховатой, выложенной ромбиком плитки; на выкрашенных в темно-серый цвет стенах застыли множество застекленных полок и шкафчиков, хранящих ряды картонных папок разной толщины, приборов и инструментов из хирургической стали, а еще банок с темной, янтарной жидкостью, внутри которых застыли части человеческих тел.
У дальней стены, рядом с занавешенным окном, примостился стол, где, кроме закрытого термоса и чашки с пританцовывающей сверху струйкой пара, больше ничего не оказалось.
Слева, в длинном, вытянутом зале, обнаружились еще три стола. Но совсем иного толка. Стальные, со сложным механизмом, позволяющим по нажатию педали поднимать и отпускать их уровень, они ютились под светом склонившихся над ними ламп, а еще прозрачно намекали о характере своей природы тем, что со стороны наклона обладали желобом, уходящим в слив, находящийся с противоположной от педали стороны.
Ну а еще и тем, что рядом с ними притаилась каталка, а чуть дальше – спрятанные в стенах двенадцать стальных квадратных дверец, с гранями по полметра. На них, в специальных отсеках, ютились картонные таблички с именами.
К одной из таких, как раз, подходила Алиса Ровнева.
Милар зябко вздрогнул и поежился, а вот Ардан чувствовал себя обыкновенно – в помещение, наверное, царствовал легкий мороз, но юноша его не ощущал.
– Может поможете, – не оборачиваясь, позвала Алиса.
В белом, медицинском халате поверх пушистого свитера, надетого на рабочее, коричневое платье с длинной юбкой, скрывавшим удобные, меховые ботинки, она с силой опустила вниз скрипучую рукоять дверцы, на табличке которой значилось «Вселена Ларлова, жен. 18 лет»
