– Ой… – засмущалась барышня.
– Значить… – озадаченно потёр лоб милиционер. – Это с чего бы…
– Намерения злоумышленники проявляли открыто. Понимаете? На половую неприкосновенность покушались.
В общем, в конце концов, хулиганов запихали в жёлтую карету и повезли в отделение.
– Ой спасибо вам, Александр Петрович, – затараторила девушка, когда машина уехала, а толпа любопытных, вывалившая из общаги, начала редеть.
Девица была румяная, боевая, с носом-пуговкой, густыми пшеничными бровями и длиннющими ресницами. Из-под платка выбилась тугая коса.
– Так ты, значит, не Жанна?
– Вы что, я же Настя! Мы с вами в профкоме вместе… ну, состоим.
Вот и первый прокольчик.
– Да-да, Настя, конечно, – кивнул я и схватился за затылок.
– Что? Больно?
– Немного… Я когда падал, хорошо головой приложился.
Вообще-то нет. Я упал, успев сгруппироваться и головой вообще льда не коснулся. Просто подумал, что это падение – отличный повод, чтобы объяснять провалы в памяти. А что, шёл, упал, поскользнулся. Очнулся – гипс. Тут помню, тут не помню.
– Надо скорую вызвать!
– Да ну, какую скорую! – браво возразил я и чуть поморщился. – Ладно, я пойду к себе.
Актёр, как есть актёр. Ещё и пошёл, чуть пошатываясь.
– Александр Петрович! Вас же качает!
– Да нормально всё! – махнул я рукой. – Было б из-за чего скорую вызывать.
– Ты это, не недооценивай, – весомо, и не скрывая тревоги, заявил непонятно откуда взявшийся мужичонка лет пятидесяти.
Он был без верхней одежды, в толстом свитере домашней вязки. Зубы редкие, волосы тоже, в глазах тревога.
– Пошли, – кивнул он на вход. – Сейчас всё организуем. Настасья, ты давай, проводи защитника своего до комнаты, чтоб он тут не усугубил, чего доброго. А то шваркнется оземь, вообще без головы останется.
– Александр Петрович, вы за меня держитесь, не стесняйтесь, – тут же прижалась ко мне девушка.
– Да зачем же мне держаться! – нахмурился я. – Я же…
– Ничего-ничего, – ловко обхватила она меня за пояс. – Кладите руку мне на плечо. Кладите-кладите. Вот так. Дядя Витя, вызывайте, не слушайте его. Он один троих хулиганов отделал. Так что же, мы его в беде бросим?
Молодец Настя, хорошая девочка. Мы в обнимочку поднялись по ступеням, дядя Витя взял мой портфель, придержал дверь, пропуская нас вперёд, и сам шагнул за нами.
– А ну, барышни, расходимся, расходимся, – привычно строгим голосом проговорил он. – Представление закончено.
– Бой Ивана царевича с трёхглавым чудищем закончился победой Ивана и скорой женитьбой на принцессе, – бросил кто-то из девушек, скопившихся на проходной.
Они были разного возраста – и совсем юные, как вот эта Настя, и постарше. Работницы фабрики, надо полагать.
– Ха-ха-ха, как смешно, – покачала головой спасённая «принцесса». – Человек жизнью рисковал, а вы…
– А ты чем рисковала? – крикнули в толпе. – Удовольствиями?
Девки захохотали. А жизнь здесь интересная, ёлки-палки. Не удивлюсь, что причину разлада с Женей где-то тут и нужно искать. Вон их сколько, необустроенных, истосковавшихся и желающих простого, так-сказать, бабьего счастья.
– Так, девчата, расходитесь, а то придётся меры применять, – прикрикнул дядя Витя. – Не обрадуетесь!
Девушки попритихли и начали расходиться.
Настя довела меня до комнаты с номером сто двадцать восемь, оказавшейся расположенной на первом этаже. Я так понял, тут было небольшое мужское гетто в обширном женском царстве.
Я убрал руку с её плеча и стал шарить в кармане.
– Ключ…
– Да зачем! – бросила девчонка и уверенно забарабанила по двери. – Сосед-то для чего нужен?
– Сосед? – удивился я.
– Ну, Давид!
Бляха-муха! Ещё и сосед! Давид какой-то. Личного пространства не будет, походу…
Дверь распахнулась и на пороге появился чернявый коренастый парень в тренировочных штанах и майке-алкоголичке. Он был похож на бычка. Плечи и шея такие – хоть сейчас на родео выпускай.
– Ва-а-ай! – протянул он, расплываясь в улыбке. – Саша приехал! Жену из Москвы привёз?
– Гамарджоба, Давид-батоно, – усмехнулся я.
– Давид! – с укором воскликнула Настя! – Вечно шуточки твои дурацкие! На меня трое хулиганов напали, а Александр Петрович им всем дал дрозда!
– Чего-чего дал? Дрозда? Ах, какой молодец! Зачем меня не позвал? Я б им чего другого дал!
– А у тебя есть что ли? – хихикнула моя сопровождающая.
– Ох, Настя! Для чего так говоришь, а? Хочешь узнать, что у меня есть, а что у тебя?
У него был небольшой, но довольно сочный акцент.
– Дурак, – засмеялась она. – Ты давай прекращай. У Александра Петровича травма головы. Он поскользнулся и об лёд ударился. Сотрясение, наверное. Дядя Витя побежал скорую вызывать. Давай его положим. Пальто помоги снять.
– Хорош, ребят, – нахмурился я. – Всё со мной нормально. Я сам. Ну-ка!
Я снял пальто и повесил на свободный крючок, рядом с которым на плечиках висела дублёнка, должно быть, принадлежащая Давиду. Сбросил ботинки и прямой наводкой подошёл по дощатому, крашенному полу к аккуратно застеленной и накрытой покрывалом железной кровати. В комнате была ещё одна кровать, но, судя по тому, что она была изрядно помята, я решил, что принадлежала она Давиду.
На мгновенье я задумался, сесть или лечь и тут же улёгся.
– А что не на свою? – спокойно поинтересовался Давид. – Думаешь, моя койка мягче?
Сетка подо мной скрипнула, будто возмущаясь беспардонностью чужака, я повернулся на бок и огляделся. Комната была, естественно, небольшой. Крашеная миллион раз дверь, несколько крючков у входа и небольшое зеркало. Дешёвые обои с колосками, видавший виды платяной шкаф, стол, накрытый клеёнкой с морским рисунком, и два стула. На столе стояла электроплитка и чайник. Ну, и две кровати. Под потолком болталась дурацкая дешёвая люстра и давала скудный свет.
– Сорян, брат, – крякнул я и уселся. – Перепутал малость. Я, как Доцент, похоже. Тут помню, тут не помню. Как-то мутно в голове. Вроде кто-то мне туда туману напустил.
– Кто-то? Так вот, Настя тебе и напустила. Никаких хулиганов и в помине не было. Она всё наколдовала.
– Очень остроумно, – хмыкнула Настя и покрутила пальцем у виска. – Балбес ты, Давид.
Она сбросила шубу и сдвинула на плечи платок. Красный свитер, плотно обтягивал внушительную тугую грудь. А юбка – такие же упругие и крепкие бёдра, показавшиеся мне довольно широкими. Огонь девка. Некрасовская буквально – и в избу, и коня… Кровь с молоком, короче. Настоящее сокровище, каких раньше немало можно было отыскать в деревнях и сёлах.
Заметив, что я её разглядываю, она не смутилась, а, наоборот, расправила плечи, стараясь предстать в наиболее выгодном свете. Я спрятал усмешку и поднялся с чужой постели.
– Лежи, – подскочил ко мне сосед по комнате. – Зачем встаёшь? Нормально всё, я не в обиде.
– Да чего лежать, я же не инвалид.
Пока мы препирались появилась скорая. В комнату без стука ворвался дядя Витя, а за ним вошла немолодая сосредоточенная врачиха и крепкий санитар.
– Так, у кого сотрясение? – строго спросила докторша, переводя взгляд с меня на Давида и снова на меня.
– У него, – ткнул в меня пальцем он.
– Да нет у меня никакого сотрясения!
– Присядьте на край кровати. Так. Ногу на ногу. Хорошо…
Она постучала молоточком по коленям, поводила им перед глазами, заставила подняться, дотянуться до кончика носа и всё вот это.
– Потеря сознания при ударе была?
– Ну… если только на долю секунды. Я ведь в шапке был, удар поэтому несильный получился. На мгновение в голове потемнело, и вспышка короткая произошла, как молния, знаете. Словно разряд по телу пробежал.
– Потемнело в глазах, – повторила докторица, старательно записывая за мной.
– Доктор, у него, кажется, провалы в памяти, – сообщила Настя. – Он кровать свою не вспомнил. И вообще, неуверенно себя чувствует. Не помнит ничего.
Вот, шустрая какая. Всё-то она знает. Впрочем, сейчас мне это было на руку.
– Тошнота есть?
– Да всё я помню! – отмахнулся я.
– Меня забыли, как зовут.
– Вас таких, знаешь сколько! – вступился за меня дядя Витя. – Всех разве упомнишь?!
– Нет, тошноты нет. Головокружение небольшое.
– Так. Сегодня постельный режим, а завтра с самого утра идите в поликлинику, прямой наводкой к невропатологу. Там вами займутся и больничный оформят. Я сейчас напишу справку. Ивашкин, димедрол подготовь.
– Внутримышечно?
– Да.
– Да какой больничный! – возмутился я. – Мне же в отдел надо!
– Успеете, поработаете ещё.
– Работа не волк, – покивала головой Настя.
– Работа не волк, а произведение силы на расстояние, – качнул я головой.
– Шутите? – уставилась на меня докторица. – Это хорошо. Но только не перетруждайте мозг, пожалуйста. Время позднее, ложитесь спать, а утром – в поликлинику. Так, снимайте штаны.
– Ой… – обронила Настя, но выходить из комнаты не стала.
Я чуть приспустил штаны и получил шлепок по заднице. После этого врачиха с санитаром ретировались, а Настю выгнал дядя Витя.
– Всё, поправляйся, – бросил он перед уходом. – А электроплитку если ещё раз увижу, коменданту скажу. Чтоб завтра же убрали, ясно?
Вопрос не требовал ответа, поэтому он вышел, хорошенько саданув дверью, и я остался один. Ну, то есть с соседом.
– Ну, ты и герой, – кивнул с улыбкой Давид. – Ты чего за эту дурочку впрягся?
– А как? Её бы оприходовали в два счёта. Трое уродов.
– Да хрен её оприходуешь, она сама кого хочешь оприходует. Теперь не отобьёшься, будет бегать за тобой. Ладно, хозяин – барин.
– Слушай, ты бы и сам вступился за девчонку, – пожал я плечами. – Какая разница, за кого именно. Просто такая ситуация требует вмешательства.
Давид не ответил и только пожал плечами.
– Ладно, надо, пожалуй, спать ложиться, – заявил я, ставя точку в дискуссии. – Завтра вставать рано.
– Про Москву-то не рассказал, – бросил он.
– Да, чего рассказывать, Москва, как Москва. Съездишь как-нибудь, сам посмотришь. Я сейчас. Выйду на минуточку.
Я вышел из комнаты и прошёлся по коридору. Нужно было осмотреться. Где туалет, где кухня, где душ. Всё нашлось и в принципе было в приличном состоянии. Видно, что общага не студенческая. И даже на кухне, когда зажёгся свет, не было тараканов, разбегающихся врассыпную.
На кухне была газовая плита и два холодильника. Нужно было выяснить, в котором из них лежат мои продукты. Во время экскурсии я никого не встретил и вернулся к себе, примерно понимая уже, что здесь и как.
– Дато, слушай, – обратился я к своему соседу. – Мне там бабушка собрала кое-что. Ты бы не мог в холодильник отнести, а то голова закружилась.
