А то дай волю героям – они унесут первоначальную идею в такие дебри, из которых будешь выходить несколько томов.
Так что я сейчас всеми силами старалась ускорить действие. Потому как мои преследователи в прямом смысле были уже у ворот. И самое паршивое – маг, нанятый лордом, мог через те спокойно пройти!
Так что я, стиснув зубы, постаралась быть прелесть какой дурочкой и буквально подпихнула Тэрвин к дверям. И, когда те за ней наконец закрылись, выдохнула.
Уф… Следующая я!
Закрыв глаза, я устало прислонилась к стене. Спиной, через ткань платья, почувствовала прохладу камней и шероховатость неровности кладки. Удивительно, но эти ощущения дарили успокоение. А еще к ним примешивалось что-то странное. Будто кто-то смотрел на меня. И этот взгляд скользил по волосам, плечам, губам…
Прикосновения были почти физическими. Все внутри напряглось, сердце забилось быстрее, кончики пальцев зазудели от магии. Неужели маг лорда уже в академии?
Я распахнула глаза, готовая бежать и сражаться одновременно, и… ничего! Лишь бурлившая стремительным потоком адептская толпа. А среди нее – две удаляющиеся по коридору мужские фигуры, перед которыми расступались, кажется, не только юные маги, но и само пространство. И если по коротко стриженной темной голове мой взгляд лишь скользнул, то на светло-серебристой, с собранными в хвост волосами, остановился. Широкие плечи, обтянутые кожаной курткой. Прямая спина с выправкой воина. Уверенный шаг хозяина жизни и гибкие, слитные, словно перетекали одно в другое, движения невольно завораживали. Это была опасная, стремительная сила под покровом обманчивой легкости.
Подумалось, что где-то я уже встречала подобную. И на краю сознания даже начал всплывать образ, но тут дверь аудитории распахнулась, и из нее вышла Тэрвин. Наконец-то!
Я встрепенулась и, отбросив ненужные мысли о пепельных блондинах, поспешила на экзамен и там-то столкнулась с плодами моих писательских трудов. И убедилась, что воображение у меня – просто чудо! В смысле, начудило по полной! Да так, что я не сразу всех идентифицировала.
Ладно, брутальный, мрачноватый и загадочный ректор во главе стола с темными волосами, в которых у висков затесалась пара лент седины, и небольшим шрамом, рассекавшим бровь – это дань классике. Его я не узнать просто не могла.
Сушеная, как вобла на ветру, дама рядом с ним, похоже, леди Дэнвер – декан факультета целителей. Она преподавала у героини лекарское дело. А остальные трое – кто? Первый профессор – особа крупных (и круглых) размеров. Второй – вылитый жнец смерти, только без черного балахона и косы. А третий – всклокоченный, словно в него только что ударила молния. Раз двадцать.
Но всех пятерых, столь непохожих меж собой магов, объединяло одно. Выражение лиц. Оно было столь мрачным, что все силы тьмы посинели бы от черной зависти.
– Одри Хайрис, я правильно понимаю? – взяла слово та самая сухопарая леди и поинтересовалась: – И куда же вы хотели бы поступить? Не на целительский ли факультет часом?
– А туда недобор? – осторожно уточнила я. Вдруг и вправду так? Тогда однозначно стоит рассмотреть вариант целительства. И плевать, что в романе Одри – адептка факультета теоретической магии. Будем считать это редакторскими правками.
Но на, казалось бы, мой простой вопрос у магессы дернулась щека. А остальные члены комиссии начали прятать смешки. Безуспешно.
– Что?! – рявкнула она. – Она еще и издевается! Да чтоб ты знала, дорогуша, каждая вторая девица, с того времени как принц поступил в академию, жаждет стать целителем! Наверняка это случайное совпадение, но все же мой долг напомнить: его высочество отныне обручен, и его сердце не свободно! – едко завершила магесса.
Если после этого она думала, что я отступлюсь, то серьезно ошиблась. Когда за спиной ждут крупные неприятности, пасовать перед лицом мелочей – глупость. Хотя, не скрою, новость о том, что из-за охотниц за короной на экзамене стало не протолкнуться, будь ты хоть трижды главная героиня, заставила стиснуть зубы. Да и что-то мне подсказывало, что магесса немного лукавила: касательно политических союзов последнее, о чем думают монархи, – это чувства.
Так что я выпалила:
– Конечно, сердце его высочества не свободно! Там как минимум три слоя мышечных тканей, аорта, полая вена, желудочки, перегородка… – выдала все знания школьного курса анатомии.
– Я другое сердце имею в виду! – не выдержала профессор, видимо решив, что я и вправду готовилась идти к ней.
Писательское любопытство было столь велико, что я едва не уточнила: «А у драконов их два?», но, видя, что сама магесса вот-вот озвереет, сдержалась и, вспомнив, что я вообще-то должна быть по сюжету милой и кроткой, миролюбиво произнесла:
– А я – другой факультет. – И, спеша исправить положение, добавила: – Вопрос про недобор задала, потому что удивилась. Не думаю, что из меня получится целитель. Я предпочитаю оперировать не скальпелем, а фактами…
– Вот сейчас мы на это и посмотрим, – ядовито заметила магесса и кивком указала на артефакт, стоявший напротив стола на постаменте. – Прикладывайте руки к пластинам…
Я взглянула на чаромеханизм со множеством шестеренок, кристаллов, энергетических тяжей и силовых контуров. А с двух боков от его стенок поднимались параллельно друг другу две небольшие пластины. Между ними – свободное пространство. Через него-то и должен был проскочить магический разряд. Цвет молнии определял стихию мага, а ее мощность – уровень дара, который измерялся в ступенях. Первая – низший. Десятка – максимально возможный. В зависимости от того, насколько одарен поступающий, столько кристаллов в артефакте и загоралось.
Я же, ощутив почти пустой резерв, поняла, что провалюсь, если ничего не сделаю… Почти все силы ушли, чтобы этой ночью скинуть заклинание преследователей.
«Думай, Дашка, думай!» – приказала я себе, меж тем изобразив смущение. Смятение же у меня было своим собственным, что ни на есть самым натуральным, переходящее в легкую панику.
Мозг лихорадочно перебирал варианты: не прижимать ладоней, чтобы разряда не было вовсе? Тогда комиссия предположит, что артефакт перестал работать после Тэрвин, которая и сломала его своей темной магией. Это даст отсрочку, но не более. И уровень дара замерят всего лишь на пару минут позже. За это время резерв точно не восстановится.
Лишиться чувств? Никто не будет останавливать экзамен и возиться с бессознательной девицей. Думаю, меня вынесут за ворота, и только. На радость опекуну. К тому же пытаться сыграть обморок в присутствии целителя…
А что, если и вправду испортить артефакт? Или…
Порой озарение подобно короткому замыканию. Когда в голове мысли проскакивают словно искры. И под высоким напряжением, когда изоляция ненадежна, может случиться вспышка…
И не только в мозгах!
Я вспомнила все, что успела узнать об артефакте замера, пока готовилась к экзамену. Принцип действия был прост: правая пластина энергию вбирала и передавала в комплексный анализатор, а оттуда – в накопитель, что примыкал к левой стороне прибора.
Так что маг при тестировании стоял, просто зажав меж двух ладоней на уровне груди артефакт. И за пластиной с левой стороны находился конденсатор с магией. И в нем сейчас точно заряд от предыдущего конкурсанта, прошедшего тест. От Тэрвин… А она, по сюжету была злодейкой с даром немалой силы. Так что…
Нужно всего лишь добраться до него и пропустить через себя, добавив светлых чар. Могло ли меня при этом закоротить? Еще как! Все же у Одри дар был светлой масти. Но надежда оставалась на то, что резерв сейчас абсолютно пуст. А значит, вступать в конфликт с темной магией просто нечему.
Так что я выдохнула и, следуя поговорке: одна голова с идеей – хорошо, а с двумя ловкими руками для ее реализации – еще лучше, потянулась к волосам. Словно хотела поправить прическу. На деле же пальцы достали простенькую шпильку. Вот и пригодилась длинная прическа. А я еще скучала по короткой стрижке. Пф-ф-ф! В ней не пронесешь на экзамен орудие взлома.
Вот я приблизилась к артефакту, сглотнула и, словно готовясь прыгнуть в бездну, прислонила руки к пластинам с обеих сторон магомеханизма. Только если правая ладонь легла спокойно, то в левой была зажата шпилька, острые концы которой точнехонько вписались в узкую щель конденсатора и…
Да вашу ж меня!
Сила рванула по мне, как по цепи. Промчалась по свободным энергетическим каналам от левой руки к правой, чтобы выйти из ладони в пластину, через нее в анализатор и дальше снова в накопитель…
Кажется, искры полетели разом и из артефакта, и у меня из глаз… Я почувствовала, как волосы встали дыбом, а сердце замерло, видимо, не в силах определиться: работать ли ему еще или все, наступила пенсия, и хозяйка наконец-таки стала благопристойным трупом.
Время, казалось, остановилось. Звуки вокруг – будто отрезало. И лишь спустя пару мгновений когда я все же разомкнула контур, то поняла: это не вокруг все стихло, это я оглохла. А вот комиссия – нет. И даже дара речи не лишилась.
– Опять? – отстраненно уточнил ректор, глянув при этом не на меня, а почему-то на кучерявого магистра, сидевшего за столом…
– Остаточный заряд после Тэрвин… – с сомнением произнес всклокоченный профессор, словно сам не особо веря собственным словам, но, как человек, с которого начальство требует объяснение, оное и предоставил: – Темная магия со светлым даром вошла в конфликт…
«А по его итогам вышла шпилька из щели конденсатора», – мысленно закончила я речь профессора, аккуратно убирая мою помощницу и пряча ее в ладони.
– Я могу снова заменить накопитель, – обреченно произнес профессор и достал из кармана новый конденсатор, словно был уже научен горьким опытом и имел про запас все, что может понадобиться в нелегком экзаменаторском деле. А затем маг направился к артефакту. Но, едва дотронувшись до него, озадаченно заключил:
– Все исправно. Видимо, все же статический остаточный заряд… Так что показатели измерения верны.
И взгляды комиссии сошлись на горевшем темно-синим цветом кристалле, который показывал пять единиц магии из десяти. Теоретически могло бы быть и больше… Но то ли у шпильки магопроводимость низкая, то ли у моего тела сопротивление высокое… Хотя теоретически я и умереть могла… К тому же это однозначно больше, чем у меня было бы даже при полном резерве! Так что результат можно считать улетным, а главное – не летальным при этом!
– Я прошла? Это значит, я прошла?! – спросила я, стараясь, чтобы в голосе звучали лишь искренний восторг и удивление. Все как и положено скромной героине, не поверившей собственному счастью.
Меж тем ни ректор, ни прочие члены комиссии моей радости не разделяли.
– Вот почему темная чародейка побывала здесь один раз, а артефакт испортить умудрилась дважды? – саркастично заметила леди Дэнвер, постукивая алыми ногтями по столешнице.
И вроде бы вопрос был риторическим, но на него ответил дружный хор тактичных покашливаний.
Ректор же прошелся по моей искрившейся энтузиазмом и остатками магии фигуре и с сомнением произнес:
– Вы так горите желанием поступить… А что если вам ничего не светит?
– Совсем? – сглотнув, спросила я. Внутри все похолодело. Как же так… Я же главная героиня. Даже больше! Автор всего этого! И меня – взять и не взять?! Ну уж нет! Я буду бороться до последнего, пока не закончатся силы и… враги! Как папа учил!
– Результат, который вы показали, не слишком высок, в отличие от конкурса на место… – между тем начал со скучающим видом глава академии, давая понять, что не слишком-то и заинтересован в чародейке с посредственным уровнем дара. Таких среди поступающих – спасибо охотницам за принцем – было пруд пруди. – Поэтому, если среди членов комиссии не найдется желающего взять вас на свой факультет, то…
Мой взгляд метнулся сначала к леди Дэнвер, которая отрицательно покачала головой. Потом к некроманту, но тот лишь устало вздохнул: оно и понятно. Была бы я темной – другое дело. Его профиль. Пухлый, точно сдобный калач, магистр и вовсе безучастно отвернулся к окну. Кучерявый профессор глянул с сомнением, словно раздумывая о моей участи…
Я же, в свою очередь, посмотрела на его руки, мозолистые, с короткими ногтями. На пальцах – следы машинного масла. Не иначе передо мной глава артефакторского факультета? А если так, то этот маг наверняка упорен, пытлив, любознателен… А что если мне удастся сыграть на этих качествах его натуры и погреть-таки руки на жгучем профессиональном любопытстве мага?
И в тот момент, когда ректор уже набрал воздуха в грудь, чтобы озвучить мой приговор, я выпалила:
– Что если я скажу, что только что обманула измеритель? – спросила и, отбросив маску скромности, взглянула на артефактора, а затем и на ректора, как равная.
– Как? – брови кучерявого магистра взметнулись, а на мужском лице появилось озадаченное выражение.
– Поясните, – ректор хоть и не выглядел изумленным, но все же по блеснувшему на миг хищному взгляду я поняла: притворяется!
Я же про себя усмехнулась. Ну вот вы и попались! Теперь-то мы и посмотрим, кто тут заголовок, а кто – сноска мелким шрифтом.
– Секреты обычно раскрывают близким, – начала я вкрадчиво и добавила. – Например, родной академии я могла бы…
Мой намек был толще корабельного каната, завязанного морским узлом. Жаль, не на шее комиссии. В этом случае мы бы быстрее нашли компромисс. А так… На секунду воцарилась тишина. Звонкая. Пронзительная. Казалось, что слышно, как оседает на полках пыль и тут…
Я ждала реакции артефактора. Или ректора… Но леди Дэнвер их опередила. Сначала раздались хлопки, а затем и ее задорный смех.
– Браво, юная леди! Нас еще ни разу не шантажировали на вступительных экзаменах!.. Угрожали, пытались подкупить, уговорить, принудить, но чтобы так…
– Только из личной симпатии к вам, магесса, – начала я свою тонкую игру, потому как прекрасно понимала: рассказать придется. Экзаменаторы достаточно умны, чтобы не поддаться на мою подначку. А вот оценить творческий подход… Потому я продолжила: – И поскольку и в мыслях не имею поступать на целительский факультет, открою для вас эту тайну: через измеритель только что прошла не моя магия, а Брианы Тэрвин.
– Вы тоже темная? – проигнорировав открывшего было рот артефактора, жестко спросила чародейка.
– Нет, светлая.
– Это невозможно! – категорично возразила целительница. – Разряд темной магии убил бы вас!
– Если бы встретил сопротивление моей силы. Но дело в том, что я вычерпала свой резерв до дна. Так что току темной магии по пустым энергетическим каналам почти ничего не помешало…
– Вы пришли на экзамен абсолютно пустой? – вклинился в разговор доселе молчавший и созерцавший пейзаж в окне толстячок.
– Так получилось, – я пожала плечами, как о досадной помехе.
– А как вы извлекли магию из накопителя? – в нетерпении выдохнул артефактор, схватившись рукой за свои кучерявые вихры.
– Проводник, – я развела руками, как человек, который хотел всего лишь тихо и незаметно взломать артефакт, но ненароком сломал всю систему представлений о магии у профессоров.
В лучах солнца в ладони блеснула шпилька. Тут-то артефактор все понял, просиял и, сглотнув, заорал:
– Беру!
– Простите, профессор Карэлл, что именно вы берете и куда? – уточнил ректор с легкой усмешкой.
– Ее, – кивнул артефактор в мою сторону и добавил: – На свой факультет.
– Даже не узнав, какой у нее настоящий уровень дара? – ехидно уточнила целительница.
Но вместо профессора ответил ректор:
– Порой, леди Дэнвер, нас приятно удивляет сила юных магов, но в случае адептки Хайрис – это ум и умения…
«Адептки? Он сказал, адептки?» – пронеслось у меня в голове. Радость даже вытеснила слабость, которую я чувствовала после замыкания. Но уже ее, настоящую, я не спешила показывать. Лишь чуть кивнула, обозначив жест уважения к лорду Трэвору. По губам ректора скользнула тонкая усмешка, и взглядом, уже не скучающим, а проницательным, колким, оценивающим, кажется, заглянул мне прямо в душу.
Вот только магесса, и не иначе, чтобы подразнить ректора, да и артефактора тоже, вдруг добавила:
– Знаете, а я тоже не прочь взять к себе столь нестандартно мыслящую чародейку. В целительстве часто самые правильные решения – неочевидные.
После этих слов встрепенулся и толстячок магистр. Он уже открыл рот, желая что-то сказать, но профессор Карэлл, несмотря на свою некоторую растерянность, порывистость, любознательность, оказался хватким. В самом что ни на есть прямом смысле. Он сцапал мою ладонь, словно я была невестой у алтаря, задумавшей дать деру, и спросил:
– Согласны ли вы, Хайрис, поступить на артефакторику? А может, больше по душе теоретические расчеты? Или преобразование магии и материи?
– Преобразование, – выдохнула я спустя секунду раздумий.
Все же артефакторика была мне не столь близка, а расчетов и в прошлой жизни хватало, так что выбор оказался очевиден. И едва я его озвучила, как на моем запястье появилась печать адепта. Я посмотрела на нее, потом подняла взгляд на главу академии, перевела на целительницу, затем на Карэлла и…
Ректор был интриганом до мозга костей, артефактор – собственником до мозга костей, а целительница – стервой до мозга костей. В общем, эти трое спелись. И, сдается, даже темных магов выводили здесь на чистую воду. А вот она с меня была, как с гуся…
И судя по довольной усмешке Трэвора, моя изворотливость пришлась ему по душе. И он был бы не прочь подкинуть девице Хайрис еще парочку неразрешимых задачек: как справится?
Ну уж нет, ваше академическое главнейшество! Больше я такие подвиги совершать не намерена. Хотя ради учебы готова буду пойти на все! Даже на занятия!
Но сначала стоило заселиться в общежитие и занести в деканат документы – именной свиток и диплом об окончании института благородных девиц – и получить бумаги на заселение в общежитие… И желательно при этом не столкнуться с магом, которого нанял опекун.
Этим я и занялась, отстояв длинную очередь в приемную, получив там заветные листы с печатью, и, спустя одно сражение с комендантом, я переступила-таки порог комнаты. Та была рассчитана на двоих и имела вид скромный и весьма аскетичный. Но главное – здесь была кровать! И даже заправленная. Так что я упала на нее и заснула, наверное, раньше, чем голова коснулась подушки: сутки погони, вычерпанный до дна резерв и изматывающий экзамен дали о себе знать.
А очнулась уже оттого, что в мою постель влетело неопознанное тело…
Глава 4
Хорошо, что это самое тело было небольшим – хотя бы не раздавило. Но недостаток массы с лихвой восполнило активностью. Казалось, что я попала под раздачу суетолога сотого уровня. Откинув одеяло, первое, что я увидела…
– Песец! – выдохнула я при виде белоснежности, маячившей перед лицом.
И было отчего. Не каждый раз просыпаешься потому, что перед носом маячит белоснежное опахало. Вернее… хвост. Пушистый и искристо-снежный.
