Анна Орлова "Три капли на стакан"

– Мисс Вудс, еще два слова.

Он увлек меня в нишу под лестницей, притянул поближе и сказал на ухо:

– Жену Мастерса зовут Уна.

– И что? – не поняла я.

Пахло от него приятно – мятой, мокрой тканью и чем-то таким очень мужским.

Эллиот вздохнул и повернулся так, чтобы видеть мое лицо. Еще и руку на плечо положил, удерживая на месте.

– Уна Мастерс. Не та ли это УМ? Может, подозревал, что она что-то у вас покупала?

– Нет, – ответила я твердо, не пытаясь отстраниться. Пусть этот… нюхач убедится в моей искренности. – Я не знаю никакую Уну Мастерс. Да и глупо – зачем бы ему понадобилось вот так записывать что-то о своей жене?

Спорить Эллиот не стал.

– Идите, мисс Вудс. И… удачи.

Я отрывисто кивнула.

Откуда-то донесся раздраженный мужской голос, затем виноватое бормотание мистера Керка.

И я сбежала к слугам, оставив Эллиота разбираться с хозяевами.

На кухне меня встретили неласково.

– А, еще одна! – неприветливо пробормотала низкая кругленькая повариха, вытирая руки о фартук. – Тоже шнырить будешь?

На носу у нее сидели очки в черепаховой оправе, затеняя добрую половину лица.

– Извините, – я постаралась душевно улыбнуться. – Я только осмотрюсь.

– Ходят и ходят, – не слушая, продолжила она. – Еще и припасы мои им зачем-то понадобились!

И с досадой взмахнула рукой, чуть не сбросив на пол лоток яиц.

Я обернулась – и заморгала. Кухонные шкафы (могу поклясться, даже тут антиквариат!) крест-накрест пересекали ярко-желтые ленты с грозными надписями: «Стоп!» и «Не трогать!»

– А мне как прикажете работать? – продолжала жаловаться повариха, воинственно уперев руки в едва заметную талию.

– Ничего себе, – пробормотала я. – Неужели все продукты опечатали?

– Все! – подтвердила она гневно.

Кажется, повариху это задело куда больше, чем смерть хозяина.

Хотя ее ярость я как раз понимала. Стоит лишь представить, что такое же могли сотворить с моей аптекой!..

Значит, со мной Эллиот обошелся еще гуманно.

– Сочувствую, – искренне сказала я, и насупленное лицо поварихи смягчилось. – Не переживайте. Сейчас я тут все осмотрю и сниму это безобразие.

Я кивнула на полицейские художества.

Раз уж Эллиот не гнушается коньяк с конфетами… «уничтожать», то вряд ли и тут возразит.

– Спасибо! – выдохнула она прочувствованно.

Я спрятала улыбку. Самый простой способ сделать человека счастливым – сначала отнять что-то нужное, а потом вернуть обратно.

– Кстати, а что было в тот день на ужин? – поинтересовалась я, сдирая липкие желтые ленты.

– Да известно что. Меня уж раз пять спрашивали! – повариха всплеснула руками, но перечислила заученно: – Чили со свининой, фахитас с курицей и фасолью, острые крылышки, кукурузный пирог с клубникой, ванилью и шоколадом.

Я прониклась. При таком изобилии острого настойкой черноголовника можно блюда вместо соуса поливать – все равно никто не заметит.

– Ничего себе! Неужели вы это каждый день готовите?

– Каждый день? – фыркнула повариха, возвращаясь к недовзбитым яйцам. Венчик в ее руках мелькал с такой скоростью, что куда там миксеру. – Да нет, так-то я обычное готовлю. Пудинги, ростбифы, бифштексы. Но хозяйка всяким, – неопределенный жест, – увлекается. Национальным! Вот и требует, чтобы раз в неделю тематический ужин сготовили. Вчера вот был куперский день.

«Куперами» в просторечье называли рыжих – еще один покоренный брюнетами народ. Впрочем, эти давным-давно ассимилировались, только и остались кое-какие суеверия да традиционная кухня.

– Понятно, – я оглядела ровные ряды баночек со специями и тяжко вздохнула. Работа мне предстояла каторжная. – А рецепты вы откуда берете? Или готовое покупаете?

– Вот еще! – оскорбилась она. – Хозяйка мне книжку подарила, по ней и готовлю. Вот, полюбуйтесь!

И любовно похлопала по обложке толстенный том. «Кухни народов мира» скромно гласила золоченая надпись.

Я настежь открыла все дверцы шкафов, снова вздохнула, оценивая фронт работ… и начала.

***

На деле повариха, миссис Тиммонс, оказалась милейшей женщиной.

Поворчать она любила, не без того. Зато когда у меня перед глазами от усталости уже мельтешили мушки, она от души напоила меня чаем, еще и толстенный кусок кекса отжалела.

И какого кекса! Мягкого, пушистого, с кусочками сухофруктов, апельсинов и шоколада… М-м-м!

– Вам можно уходить в шеф-повары любого ресторана! – похвалила я и, не удержавшись, облизала вилку.

Повариха зарделась от удовольствия и положила на мою тарелку еще кусочек.

– Скажете еще! – польщенно заулыбалась она.

Идиллию прервало появление всклокоченного лейтенанта. Он там домочадцами Мастерса пыль вытирал, что ли?

Под его взглядом я чуть не подавилась чаем.

– Мисс Вудс? Что-то нашли? – отрывисто спросил он.

– Нет, – честно призналась я, отправляя в рот еще кусочек божественной выпечки. – Здесь все чисто.

– Понятно, – нахмурился он. – Тогда займитесь хозяйской спальней. – И добавил ядовито: – Уж будьте так любезны!

Можно подумать, я – его отлынивающий от работы подчиненный!

– Конечно, – согласилась я безмятежно. Сладкое настроило меня на мирный лад. – Сейчас, только доем.

И повернулась к насупившейся поварихе.

– Миссис Тиммонс, а можно еще кусочек кекса и чашку чая?

– Да можно, конечно. – Она тщательно вытерла руки. – Только вы-то еще это не доели, мисс!

– Так это не для меня, – легкомысленно отозвалась я. – Вон начальство лютует. Потому что голодное!

В глазах поварихи вспыхнул огонь, и лейтенант вмиг оказался за выскобленным добела кухонным столом.

– Ешьте! – сурово велела она, расставляя перед Эллиотом тарелки…

После еды суровый лейтенант смягчился и разомлел. Глядя на его аппетит, миссис Тиммонс даже простила полицейскому посягательство на свои припасы.

Пока Эллиот уничтожал очередную порцию вкусностей, внимая болтовне поварихи, я отправилась осматривать комнаты Мастерса.

Спальня и кабинет покойного были опечатаны, так что я сняла ленту и пробралась внутрь.

Все-таки вкус у него был. В личных покоях хозяина царила та же неброская сдержанная роскошь, что и в остальном доме. Приглушенные оттенки и самые ценные материалы: красное дерево, бархат, дубовый паркет и слоновая кость.

Я прошлась по кабинету, изучила немногочисленные (но очень дорогие!) напитки в баре. Затем обследовала ванную. Никаких признаков яда.

Зато в супружеской спальне мне улыбнулась удача.

– Лейтенант! – позвала я, выглянув в коридор. – Идите сюда!

Он словно материализовался рядом.

Выдохнул резко:

– Что?

А я подавила неуместную улыбку. В углу рта Эллиота прилипла предательская крошка кекса.

– Идите сюда, – я потянула его за собой к туалетному столику, уставленному хрустальными флаконами. И бесцеремонно ткнула пальцем в маленький стеклянный фиал. – Вот что я нашла!

Об острый взгляд лейтенанта можно было порезаться.

– Яд? – коротко спросил он.

– В определенном смысле, – отозвалась я загадочно. – Только не черноголовник.

Глаза Эллиота сверкнули, и я пояснила торопливо:

– Это абортивное средство. Понятное дело, запрещенное.

Любое прерывание беременности у нас незаконно.

Лейтенант подобрался.

– До десяти лет каторги. Так-так…

Я промолчала.

А Эллиот прошелся вдоль трюмо, разглядывая батареи склянок, а затем вдруг цепко взял меня за локоть. Я поморщилась – что за манера хватать за руки?

– А скажите, мисс Вудс, – он пристально всматривался в мое лицо. – Вы это так легко определили? На глаз?

Я пожала плечами, а он продолжил тихо, но от ледяного тона мурашки пробирали:

– Вы сами такие зелья варите, не так ли?

– Это сварила не я! – ответила я резко.

А он криво улыбнулся и шагнул в сторону.

– Вы удивительно точны в формулировках… Подозрительно, мисс Вудс!

Я постаралась безмятежно улыбнуться.

– Что поделать, лейтенант? Точность – вежливость аптекарей.

Улыбка Эллиота стала шире. Он медленно кивнул – и вышел в коридор.

Поколебавшись, я направилась следом.

Он аккуратно, костяшками пальцев, постучал в соседнюю дверь.

– Миссис Мастерс, откройте, – и негромко добавил: – Или я официально оформлю изъятие того самого флакона.

Угроза подействовала блестяще.

– Что вам нужно? – резко распахнув дверь, поинтересовалась дама в халате. Больной она не выглядела, разве что на взводе. – Я не понимаю, что за угрозы?! Я…

Лицо Эллиота мгновенно стало отстраненным.

– Вы все понимаете! – отрезал он, не делая попытки войти. – И у вас есть выбор. Или я сейчас начинаю разбирательство. Поверьте, не поздоровится даже вам. Или вы наконец отвечаете на мои вопросы, и тогда я забуду о том, что видел.

Наблюдать за ним со стороны было интересно и немного пугающе.