Мирей украдкой взглянула на него.
– Ты уверен, что с тобой все в порядке?
– Я же сказал, что да! – Ответ прозвучал резче, чем ему хотелось. Девушка поспешно отвернулась, а он поймал себя на том, что рука потянулась к висящей на поясе сумке, которую оставила ему Ребма, и поспешно вытер внезапно заслезившиеся глаза. В этой сумке хранились стихи и песни, что сестра написала перед смертью. Он постоянно таскал эту сумку с собой – и ему до сих пор не хватило смелости ее открыть. И, возможно, никогда не хватит.
Мирей все по-прежнему не отводила от него взгляда:
– Как скажешь…
Он вздохнул:
– Я обещал Ребме, что брошу это дело. Предполагалось, что эта моя вылазка должна стать последней. Она умоляла меня об этом.
– Ох.
«Порою, брат, я представляю, что мы снова дети. Мы мчимся по пляжу, и ты показываешь мне, насколько быстро ты можешь бегать. Воздух столь горяч, словно дождь – это всего лишь выдумка. И мы так счастливы. Помнишь ли ты, как это было?»
Во имя всех Богов! Этот голос был просто невыносим, казалось, он попросту раскалывает тот панцирь, которым обросла его душа. Нельзя было и вообразить худшего проклятия, чем день за днем слышать голос любимого человека, что ушел навсегда.
В детстве Редноу никогда не снился ни пляж, ни теплое лето. А уж теперь его сны и вовсе заполняла тьма. Ему снилось падающее на землю окровавленное тело Ребмы, пронзенной копьем, последние слова, которые она произнесла:
«Сама Суть Всего струится чрез меня», – прошептала она и испустила последний вздох.
Он по-прежнему не понимал значения этих слов. Начались ли у нее галлюцинации или она узрела, как пред ней открывается белая дорога в подземный мир?
Он выбросил эти мысли из головы.
– А ты? – спросила Мирей.
– Что я? – Он уже и забыл, что девушка идет рядом.
– Собираешься бросить все?
Вопрос на мгновение повис в воздухе. Скоро выпадет первый в этом году снег, и сезон охоты закончится, но воинам все равно надо будет что-то есть. Так же как и кузнецам, кожевенникам и всем остальным.
Он сжал кулаки. Это была большая ответственность; он совершенно не был уверен, что его генералы смогут его заменить. В то же время он обещал. Он должен был стать для Ребмы опорой. Ее защитой. Охранять ее, как старший брат. А она хотела отправиться в какое-нибудь теплое место, где могла бы забыть о войне. Где ее бы не беспокоили ни счастливые воспоминания, ни призраки прошлого. А вместо этого отныне его преследовал ее голос.
– Я думаю об этом.
– И куда ты собираешься отправиться?
– Куда-нибудь в теплое место. Она хотела именно этого.
– Хм, – наконец успокоившись, протянула Мирей.
Северный ледяной ветер гладил его кожу. У южного подножия Бенавенских гор было теплее, чем у Семи Вершин, где был расположен лагерь Литан, но пейзаж мало отличался. Дикие земли между Бенавеном и Вершинами были заселены хищниками. Людей здесь практически не было, поскольку только безумец мог удумать поселиться здесь – сеять здесь было нельзя, слишком уж высоко над уровнем моря располагались эти земли, но этот клочок земли случайно оказался на границе королевств Гашо и Ноха. Оба королевства утверждали, что он принадлежит им, и уже многие века воевали за него.
Сейчас, в полдень, в лагерь Литан возвращались охотники и собиратели падали, неся с собой мясо, сумки с озимыми семенами, листьями и ягодами. Редноу шагал рядом с Мирей, а вокруг из палаток доносился шум: командиры отделений обучали юных воспитанников тактике боя и стратегии, целители латали раненых, а кузнецы день и ночь стучали по наковальне. Снующие вокруг солдаты кланялись возвратившимся с разведки командирам: Редноу постоянно говорил, что поклоны не нужны, но ничего так и не добился.
«Ребме они бы кланялись еще сильнее», – подумал он.
Они прошли мимо тренировочной площадки: капитаны на ней разделили неопытных детишек на команды по десять человек и заставляли их тренироваться – носить тяжелые бревна, рубить их топорами. Эти воспитанники еще не были готовы к бою. Солдаты из отряда Литан шли в бой и получали жалованье лишь после того, как доказали свою силу в борьбе со стихиями, в битвах со смертью. Когда их обучение будет завершено, они вернутся к цивилизации, и Литане смогут призвать их на новые битвы по мере необходимости.
Редноу, откинув полог, зашел в палатку командира. Внутри его встретило приветливое тепло тлеющего угля. Все генералы уже были на месте. А еще в палатку затесалась небольшая компания сосноголовых, которая сейчас сбилась в кучку, пытаясь согреться. Эти существа выглядели как человеческие дети – если, конечно, не считать густых и жестких волос, свалявшихся на голове в какое-то подобие щепы и напоминающих коричневые чешуйки раскрытой сосновой шишки. Казалось, что именно такие шишки и были у них вместо головы – шишки с крошечными человеческими личиками и яркими пугающими глазами.
– Кровавый Жнец, – кивнула ему как раз заканчивающая расчесываться Теллвун. Мирей села рядом, и они обменялись взглядами. – Где ты был?
Редноу уселся на ковер и вздохнул:
– Осматривал вражеский лагерь.
– Как и наши друзья-сосноголовые, – закусила губу Теллвун.
– Есть новости?
Теллвун заколебалась:
– Трое наших разведчиков не справились, вернувшись этой ночью. Ты и сам видел, что у них ужасные раны. Такое чувство, что на них напали звери, а не люди.
– Проблемка. – Редноу действительно видел – и полученные Литанами раны ему совершенно не понравились. Что-то с этими вражескими солдатами было не так. Предполагалось, что воины Литан легко могли изгнать ноханцев. А вместо этого пришлось завоевывать территорию, а ноханцы сражались как дикари. – Что обнаружили сосноголовые?
– Они несут ящики. Внутри звенит стекло.
– Понятно, откуда взялись флаконы, которые мы видели разбросанными по полю боя, – хмыкнул он. – Думаешь, они принимают зелье, которое… делает их сильнее?
Теллвун кивнула.
– Мы ведь знаем по слухам о такой дряни. Мы просто не знали, что у этих ублюдков она есть.
Редноу задумался, потягивая воду из кожаной кружки. Литане были сильной армией. Одной из сильнейших в Известном Мире. Но если зелье, о котором столько рассказывали, действительно существовало, стоило принять дополнительные меры предосторожности. Нельзя было позволить солдатам быть беспечными.
– Завтра до рассвета строимся по линии с востока на северо-запад и выступаем раньше обычного. Крайне важно получить преимущество на местности. Мы должны взять этот холм, – отчеканил он.
Мирей и Теллвун обменялись взглядами.
– Но это слишком рискованно. Слишком опасно.
Редноу увидел в их глазах страх и покачал головой. И вот так постоянно. Они грозные воительницы и лучшие из людей, что он знал, но он все так же не мог уйти в отставку. Они все еще нуждались в нем.
– Все будет хорошо. Я сам все осмотрю.
Мирей поморщилась.
– Именно. Это слишком опасно для тебя, старик. Не- важно, курильщик ты или нет. Ты наш предводитель. И во всем подземном мире нет причины, по которой ты должен быть на передовой.
«Ты все еще пытаешься себе что-то доказать, Редноу», – сказал ему голос Ребмы. Во имя всех богов! Это звучало так, как будто это говорила она сама!
– Нет. Со мной все будет в порядке. Я всю жизнь этим занимаюсь.
«Может, Ребма и права».
Теллвун покачала головой.
– Об этом мы и говорим. Ты всю жизнь этим занимался, и глянь теперь на себя. Когда ты в прошлый раз пытался вдохнуть дым, ты несколько дней кашлял кровью. Кто знает, что будет дальше? Ты хочешь просто сдохнуть?
Редноу заколебался:
– Думаю, это в последний раз. Всего один раз мне не повредит. Или повредит совсем чуть-чуть.
Теллвун, разинув рот, уставилась на него, а затем глянула на Мирей:
– Ты знала об этом?
– Он и мне только что сказал.
– Я еще до конца не решил, но я обещал Ребме уйти в отставку.
Мирей вздохнула и повернулась к остальным, находящимся в палатке генералам и к молчаливо сидящим сосновоголовым:
– Можете нас оставить?
Они все направились прочь из палатки: из-за откинутого в сторону клапана в шатер ворвался ледяной порыв ветра. Редноу остался наедине со своими двумя генералами.
Мирей уставилась взглядом в землю, а Теллвун прочистила горло:
– Мирей была уверена, что когда-нибудь это случится, – начала Теллвун. – Но я считала, что это произойдет не раньше чем через год. Почему именно сейчас?
Редноу не мог рассказать им о том, что он дни напролет слышит голосе Ребмы. Слышит ее интонации, ее акцент. Это была настоящая Ребма. И слова, что произносил этот голос, принадлежали ей, и именно так она продолжала жить в его разуме. Разве он имел право скорбеть? И разве он мог вести воинов в битву, если скорбь вечно была с ним?
Он подобрал самый простой ответ:
– Уже почти зима, так что мне как раз пришло время все закончить. Хотя я пока что еще не принял окончательного решения.
– И что тебя останавливает?
Редноу сглотнул:
– Я еще не решил, кто из вас будет моей заменой.
Он любил Мирей и Теллвун, как собственных дочерей, которых у него никогда не было. Он растил их с детства. Обе они были добрыми и храбрыми, и они были прекрасными предводителями, но каждый раз, глядя на них, он видел, как же они молоды. Как неопытны. Армию наемников мог возглавить лишь тот, кто видел в своей жизни достаточно мрака. И, что было еще хуже, – ни одна из них не была курильщицей.
Они обменялись взглядами, полностью осознавая, что он выберет одну из них, и вторая тогда не получит ничего. Редноу заметил в их глазах какое-то подобие страха и сожаления. Он был им как отец, но связь девушек была настолько сильна, что сам он ее понять не мог. И больше всего он боялся того, что, если сделает одну из них новым предводителем Литан, это вобьет клин между ними и разрушит их отношения.
– Почему мы обе не можем стать предводительницами? – спросила Теллвун.
Редноу покачал головой. Возможно, это он был просто упрямым стариканом, но наемники должны знать, за кого они сражаются. За того, за ту единственную душу, восстать против которой нельзя и которая будет вечно отвечать, остались ли они в живых или оказались сосланы в подземный мир.
– Когда чем-то правят двое – это всегда ведет к разногласиям и предательству. Даже в семье. Даже среди любовников. Не стоит думать, что к вам это не относится. Это далеко не так.
Теллвун сглотнула комок, схватила Мирей за руку, глянула на нее, а затем уставилась на Редноу.
– А я не хочу, чтоб было так! – все так же хмурясь, обронила Мирей. – Если Теллвун станет следующим лидером, так тому и быть. Я последую за ней. И все же я хочу попробовать стать главной. И если я стану предводительницей, то свое место не уступлю никому. Даже любимому человеку.
Теллвун кивнула:
– Я чувствую то же самое.
Редноу улыбнулся. Ему было приятно видеть, сколь они амбициозны.
– Очень хорошо. Завтра мы отправляемся в бой. Я буду на передовой. Эта кампания затянулась намного дольше, чем мы предполагали. Сейчас у вас есть все возможности убедить меня, кто именно из вас должен стать лидером, так что вы уж постарайтесь.
«Глупость не равна храбрости, брат. И ты-то должен об этом помнить».
Редноу прикусил губу, искренне желая, чтобы голос Ребмы затих. Чтобы он хотя бы на этот раз оставил его в покое. Однако он прекрасно понимал, что сейчас он безумен.
А безумие с каждым днем становится все сильнее.
Глава 6
Всемогущий дым
Я из плоти и крови. И я не могу винить свою плоть в том, что я сотворила. Сейчас уже больше некого любить. Тьма воспользовалась мною.
Из «Воспоминаний Матери»
Редноу похлопал по боку своего тенерыка и позволил сосновоголовому увести зверя прочь. Мужчина поднялся на вершину холма: зеленая долина у его подножия была покрыта рыжими и темными пятнами – это стояли воины Литан. К холму они добрались раньше, чем враги, и сейчас около пятисот воинов стояли, колотя мечами по щитам и всматриваясь вперед, туда, где из долины должны были появиться вражеские солдаты.
– Литане! – ревели они. – Литане! Литане!
Редноу обернулся и прикинул на глаз, что позади него прячется еще сотен пять солдат. И еще пять сотен притаилось на вершине холма.
«Ты собираешься вдохнуть дым? – Ребма продолжала мучить его даже в самые важные моменты. – Может, хватит?»
Редноу сглотнул и легонько коснулся сумки на поясе, где он хранил Зловещие травы Каш.
– Пока нет… – прошептал он призраку.
Дым был его проклятием и одновременно решением всех его проблем. Королевские курильщики Шари захватили его, когда он был совсем ребенком. Его затолкали в комнату вместе с другими оборванцами, заперли ее, а потом по помещению потек дым от горящих трав. Королевства всегда считали, что бродяжек нужно как можно меньше, а курильщиков – как можно больше, а последние легко умели превращать первых в себе подобных. Редноу до сих пор хорошо помнил, как задыхались и царапали двери остальные дети, как они пытались выбраться наружу, как звали на помощь. И как падали замертво на каменный пол. И только Редноу, надышавшись дыма, устоял на ногах и остался жив – чтобы впоследствии рассказать эту историю. А раз он выжил, то курильщики приложили все силы к тому, чтоб сделать его одним из них. Имея доступ к королевской казне, они давали бывшим бродяжкам богатство, прекрасную еду и лучшее вино – и большинство детей не могли перед этим устоять и продались за это. Редноу же, даже будучи ребенком, понимал, что его всегда будут считать всего лишь оружием, не человеком. Так что он научился вдыхать дым, овладел оружием, узнал, как выращивать и сжигать травы – а потом сбежал.
Курильщик отказавшийся служить королю или лорду. Его прозвали мерзавцем. Но он продолжал путешествовать, и его так и не поймали. По мере того как он взрослел, его репутация становилась все более зловещей. Кровавый Жнец. Он тренировался день и ночь, чтобы научиться защищать себя и таких, как он. И теперь в этих предгорьях перед ним раскинулось то, чего он добивался. Под его командованием были тысячи солдат. Но старики умирают рано. Особенно когда их легкие давно сгнили за годы вдыхания дыма. Каждая новая попытка могла легко его убить – но он должен был пойти на этот риск.
«Тебе всегда нравилось рисковать», – протянул знакомый голос.
Он покачал головой, вновь сосредоточившись на поле боя. Все были на месте. Мирей командовала линией фронта, Теллвун отвечала за фланги, а Затак и его кровоищейки прятались у восточного подножия холма.
