– Делай что нужно. Приют – так приют.
– Под это дело можно создать благотворительный фонд, через который потом можно отмывать деньги, – подсказывает Лара очевидные вещи.
– Короче, делайте что надо.
– А в качестве спасенного котика пойдет милая девочка, которую Саша взял на работу? – не унимается Лара, а я смеюсь. Данила озадаченно хмурится. – Наш Александр Денисович взял на работу…
– Лара, ну хватит, – кривлюсь. – Еще раз услышу, буду злиться.
Лариса знает, когда надо заткнуться и засунуть себе свой сарказм в карман. У меня тоже есть предел. И панибратство имеет границы. Жесткие, четко очерченные. Каждый из моих сотрудников в курсе, до поры до времени я лояльный руководитель. Но и увольнять умею за секунду без права возвращения.
Меня сложно вывести из себя. Но если кому-то это удается, человек больше никогда не попадет в мой ближайший круг. Он вылетает из него навсегда. Как-то не умеем мы в семье Громовых прощать предателей и тех, кто утратил доверие.
– Ладно, неудачная шутка, – произносит мой руководитель штаба. – Что у нас дальше?
– Дальше мы зовем моего нового помощника, – говорю я. – Будем накидывать план встреч с избирателями и вклинивать это в график.
Через пять минут в комнату заходят Толик с красавицей Ксенией. Ох, какая она! Глаз не отвести. Тяжело мне будет работать рядом с такой. Но я уже пригласил ее на работу, так что…
Может, стоило предложить ей отношения?
Да, я помню прекрасно, что не вступаю в них. Неинтересно. Быстро приедается. Даже секс становится пресным. А когда девушка, окончательно расслабившись, начинает маячить перед глазами с какой-нибудь зеленой маской на лице или с немытыми волосами… Все, трындец. Я понимаю, что это начало конца.
Так что я не завожу долгосрочных отношений и никого к себе не приглашаю пожить. Больше нет. Пару раз споткнулся об антисекс в собственной квартире, больше не хочу.
Но, кстати, можно было и правда Ксюше предложить отношения вместо работы. Бабки бы от меня она все равно получала. И доступна была бы часто. Просто для более приятных занятий.
А теперь мне по собственной милости придется терпеть чуть ли не круглосуточный стояк и чувствовать тонкий аромат духов милой Ксюши.
Эх, мазохистическая часть меня ликует.
Но я даю себе обещание покружить эту куколку. Может, у нас и правда выйдет что-то поинтереснее сотрудничества. А помощника я себе и так найду. Моя секретарь Валерия неплохо справлялась с этой задачей, пока Лара искала мне нового помощника. Так что есть шанс и рыбку съесть, и… в общем, при любых раскладах остаться в выигрыше.
Ксения скромно присаживается на край дивана и готовится писать на практически девственно чистом листе блокнота.
– Нам нужен планшет с моим расписанием, – произношу я и жду, пока Лара включит гаджет. А сам подаюсь чуть к Ксюше и понижаю голос. – Сейчас тебе отдадут в руки меня всего. А я научу тебя этим пользоваться, – подмигиваю.
Щеки Ксении вспыхивают, а глаза расширяются. Но что приятнее всего, в них мелькает искорка заинтересованности, и я расплываюсь в улыбке.
Ну что ж… Возможно, пока мы играем в босса и подчиненную, удастся поиграть и в куда более интересные игры.
Глава 5
Ксения
Под конец совещания у меня кипит мозг.
Пока что никакой полезной для себя информации я не раздобыла, но не теряю надежды. Конечно, было бы круто прийти и в первый же день узнать всю подноготную семьи Громовых, а уже завтра выпустить разгромную статью.
Но так не бывает. Зато бывает так, как сегодня.
Куча работы, вагон новой информации и Александр, от которого волоски на теле встают дыбом.
Он сказал называть его только по имени. Говорит, все подчиненные так делают. Но он соврал. Так делают только PR-менеджер Данила и Лариса Евгеньевна. Все остальные ходят на цыпочках и обращаются к Громову по имени отчеству.
Полагаю, мне оказали высокую честь, позволив обращаться к кандидату в мэры только по имени. Я расцениваю это как шажок в направлении выполнения своего обещания.
– Что ж, все вопросы решили, – говорит Лариса Евгеньевна, – пойду раздавать задания.
– Я возвращаюсь в офис, – отзывается Данила.
– Мы с Ксенией – тоже, – говорит Александр, а я непроизвольно бросаю взгляд на часы.
Время уже три часа дня, а у меня еще ни крошки во рту не было. Сглатываю, но молча киваю и встаю. Передаю планшет Ларисе Евгеньевне, и мы с Громовым покидаем предвыборный штаб.
Когда выходим на улицу, к нам присоединяются два громилы. Александр кладет руку мне на поясницу, отчего я вздрагиваю, а он хмыкает.
– Не бойся. Ни парней, которые нас будут периодически сопровождать, ни меня. Я не кусаюсь. Только если женщина сама попросит, – добавляет он, заставляя меня опять впасть в ступор.
Все шутки Громова на грани фола. Их можно расценить как намек на что-то… пошлое. И в то же время их можно повернуть так, что они кажутся безобидными и очень остроумными. Как, например, эта про укусы. Вроде и есть намек на секс, а вроде и ничего такого он не сказал.
Вздыхаю, понимая, что мне постоянно придется расшифровывать этого мужчину.
– Поедим, Ксюша? – спрашивает Александр, когда мы подходим к тонированному черному джипу.
Перевожу взгляд на своего босса, а он с интересом всматривается в мое лицо.
Об образе жизни Громова ходят легенды. Он… скажем, любит женщин. Всех женщин. Вообще всех.
Самое интересное, что его фотографий с девушками разных мастей по всей сети сотни, но ни с одной из них он не состоял в официальных отношениях. Я, конечно, понимаю, что это значит. И, откровенно говоря, меня коробит от мысли, что, возможно, мне придется попасть в эту вереницу красавиц, чтобы выудить из Громова всю нужную информацию. Может быть, даже познакомиться с его семьей, чего мне бы не хотелось. Хотя, подозреваю, придется.
– Так что насчет еды? – напоминает о себе Александр. – Я накормлю. Вообще с этих пор угощаю только я.
– Я согласна.
– На обед?
– Ну да, – хмурюсь. – А вы разве еще что-то предлагали?
– Ой, Ксюша, – вздыхает он и распахивает заднюю дверцу. – Садись.
Я озадаченно хмурюсь, но залезаю в огромную машину и устраиваюсь на кожаном сиденье. Здороваюсь с водителем и жду, пока Громов займет место рядом со мной. До сих пор не могу понять, где я пропустила намек. А он точно был, иначе Александр не дал бы мне понять, что я его прощелкала.
Машина трогается с места. Я всю дорогу смотрю в окно, а Александр отвлекается на пару звонков, один из которых, насколько я поняла, от кого-то из его семьи. Слишком личными фразами бросался Громов. Ничего особенно не значащими, но я все равно запоминаю и мотаю на ус.
Разумеется, мы приезжаем в самый крутой ресторан города. И он – что неудивительно – принадлежит семье Громовых. Я чувствую себя в таких местах очень уж неуютно. При этом мне надо как-то изображать крутышку, для которой все это не ново. Только вот правда в том, что ново. Я еще никогда не обедала в таких заведениях.
– Расслабься, Ксюш, – говорит Александр, усевшись напротив меня в кресле. – Здесь не будет пятнадцати вилок и претенциозного персонала, обещаю. Да, экзотические блюда подают, но мы приехали поесть, а не впечатлиться, правда? – Я киваю. – Поэтому предлагаю заказать по стейку с пюрешкой и салату. А десерт уже выберешь какой захочешь. Как тебе идея?
– Да, хорошо, – киваю.
– Фил, – обращается к подоспевшему официанту. – Попроси шефа приготовить нам стейки средней прожарки, пюрешку и греческий салат. А пока ждем, принеси холодный чай.
– Будет сделано, – кивает официант и испаряется.
Александр подается вперед и понижает голос:
– Здесь не готовят стейки, – делится со мной “страшной” тайной.
– А как же…
– У меня есть некие привилегии, – самодовольно отзывается он и подмигивает. Опять откидывается в кресле. – Ну что, Ксюша, готова попасть ко мне в рабство?
Он так произносит этот вопрос, что в нем сквозит не то что намек, а, кажется, прямой призыв стать его настоящей рабыней. От этой мысли по телу прокатывается волна дрожи. Неприятной такой, от которой хочется потереть плечи и поежиться. И это совсем не возбуждает, кстати.
– Не готова в рабство, но готова на работу.
Александр хмыкает и переводит взгляд на официанта, который разливает по нашим бокалам холодный чай и отходит от столика. Я тут же беру свой напиток и цежу, стреляя взглядом по сторонам. Не могу встретить прямой взгляд Александра. Слишком уж неловко я себя чувствую, когда тону в этих ярко-голубых омутах.
– А что, если я скажу, что за рабство я плачу больше? – тоном соблазнителя произносит Громов, а я давлюсь своим напитком.
Глава 6
Ксения
Господи, только первый день рядом с Громовым, а я уже рискую умереть или… попасть к нему в постель.
Как бы ни отрицала, приходится признать, что соблазнять Александр умеет. Эти полутона во взгляде, словах, тоне голоса… Все это складывается в картинку, от которой сжимаются внутренности.
Всего на секунду позволяю себе представить, каков Громов в постели, и низ живота неожиданно обдает горячей волной. Уверена, он умеет трахаться. Не просто умеет, а любит это дело и наверняка подходит к нему со всей присущей ему обстоятельностью.
Почему-то кажется, что он не просто берет женское тело. Он пирует на нем. Наслаждается. Вкушает, как самый сладкий десерт. И это… отвратительная новость. Для меня, по крайней мере. Потому что у меня ни черта нет опыта в сексе. А я уже даже настроилась на то, что мне придется спать с Громовым. Только вот как? Наверняка он привык к раскованным женщинам, которые знают, что делать в постели. Я же пока способна только на какие-то нелепые движения, которые его скорее насмешат, чем спровоцируют возбуждение.
И как же тяжело общаться с ним! Особенно когда он бросается такими неоднозначными фразами и смотрит так, что я прямо ощущаю, как на трусиках появляется мокрое пятнышко.
Черт подери! Он ведь даже не в моем вкусе!
Мне нравятся милые домашние парни, а не такие альфа-самцы, которые сразу после знакомства готовы уложить девушку в постель.
Но надо признать, в искусстве соблазнения Громов хорош. Это все исходит от него настолько естественным образом, что я не удивлюсь, если девушки сами просятся в его спальню, даже если он не предлагает.
Только вот когда он выдает эту шутку про рабство… А, может, это не шутка вовсе? Или как в каждой в шутке в ней юмора только доля?
В общем, я давлюсь своим чаем и начинаю совершенно неэлегантно кашлять.
Александр, нисколько не смутившись, поднимает руки и начинает мне аплодировать. Когда я таращу на него глаза, он поясняет что-то там про высокочастотные звуки и что его этому научила прабабка. Но я его едва ли слушаю. Мой взгляд тормозит на его губах, и в ушах начинает шуметь.
Господи, как же собраться в кучу и перестать плыть от Громова?
– Ты как? – спрашивает он, а я киваю и неспешно делаю еще пару глотков чая.
– Прости, если ты поперхнулась из-за меня.
– Вы такое не говорите, когда у меня занят рот, – прошу, а потом понимаю, как неоднозначно это прозвучало. Губы Александра искривляются в дьявольской улыбке, а глаза загораются. Мои же становятся еще больше. – В смысле, когда я ем или пью, – поясняю, но, понятное дело, эффект от сказанного уже не тот.
– Что ж, Ксюша, – тянет он таким тоном, будто разливает горячую карамель. – Когда у тебя будет занят рот, я постараюсь тебя не отвлекать, – произносит этот дьявол и подмигивает. Я сглатываю. Интересно, это только у меня сейчас пошли совсем неправильные ассоциации? – Кстати, когда мы наедине, обращайся ко мне на “ты”. Не люблю официоз. По крайней мере, не с красивыми девушками.
– Это будет мешать работе, – выдавливаю из себя хриплым голосом.
– Да и черт с ней, – отзывается легко.
– Вы так не говорите. Мне эта работа нужна как воздух.
– А что так? Семеро по лавкам, а муж за хлебом вышел?
– Я никогда не была замужем, – отвечаю.
– Это хорошо, – кивает. – А дети есть?
– Пока нет.
– Пока? – его брови слегка подскакивают. – Надеюсь, ты не беременна.
– Конечно, нет. Кто ж устраивается личным помощником, будучи в интересном положении?
– Вам, женщинам, присуща самоотверженность. Так что я не удивился бы, если бы ко мне пришла работать беременная дамочка, которая скрыла бы от меня свое положение. Все ради того, чтобы заработать на пропитание своему будущему ребенку.
– Похоже, вы хорошо знаете женщин.
Наконец мне выпадает возможность немного ступить на личную территорию Громова. Но не в сторону его спальни. А прощупать его взгляды и, возможно, получить доступ за кулисы безупречной жизни этой семьи.
– У меня много сестер. Есть мама, тетки, бабушка. До прошлого года еще и прабабушка. Мировая была тетка. Тебе бы она понравилась.
– Почему вы так решили?
– Ты, Ксюша, – говорит он нарочито строго.
– Что – я?
– Просто напоминаю, что в личной беседе мы перешли на “ты”.
