Питер уснул перед камином на диване, а я все пялился на огонь, размышляя.
По всему – нужно было бежать. Складывать быстро рюкзак и сваливать в ночь. У меня было несколько точек приткновения в Подмосковье. Старые заброшенные дома или дачные небольшие домики – идеальнео место укрытия. Но теперь речь о ближнем радиусе не идет. Нужно уезжать на Север.
Что бы ни говорил Горький, это решение всегда оправдывало себя в перспективе. Оно давало мне время пожить на свободе. Но это неизменно тянуло за собой много тяжелых моментов – поиск жилья, обеспечение его безопасности, обустройство, привыкание, разведывание отходных путей и затирание старых следов. Все это занимало несколько месяцев. Тяжелых месяцев. Первое время приходилось буквально скитаться…
Только я устал.
Настолько, что снова захотелось обернуться к страху лицом и сдаться.
Только такие желания меня одолевали не впервые. Но на этот раз во мне будто что-то сломалось. Я тяготел к самоуничтожению. Согласиться на предложение Горького и довериться – верняк. Ведьмаки – те еще ублюдки.
Я медленно растянул губы в кривой усмешке.
А потом вдруг вспомнил последний взгляд Надежды, прежде чем она исчезла в кабинете своего руководства.
Надежда… имя-то какое…
Довериться людям?
Нет. Доверять я никому не буду.
Вытащив мобильник из кармана, я набрал сообщение человеку:
«Я согласен на ваше предложение».
Прошло меньше минуты, прежде чем я получил ответ.
«Вы не пожалеете, Верес Олегович. За вами приехать?»
«Я сам приеду».
* * *
– Ты отлично выглядишь, – снисходительно улыбнулся Слава, беря меня за руку. – Спасибо, что приехала.
– Давай без этого лицемерия? – закатила я глаза и вырвала руку из его. – Ты не оставил выбора. Надолго тут это все у тебя?
Он повел меня вверх по ступеням к пафосному зданию какого-то ресторана. Я смотрела под ноги, не интересуясь обстановкой вовсе. Все, чего мне хотелось – побыстрее уйти.
– Я надеялся, что мы сможем посидеть где-нибудь после…
– Я устала.
– Что там происходило у тебя такого, что тебя так вымотало? – неожиданно заботливо поинтересовался он.
Меня затошнило.
– Тебе никогда не было интересно по-настоящему. С чего вдруг такие вопросы?
– Перестань, Надя. Мне всегда было интересно о тебе все.
– Только то, что помогает меня контролировать, – поправила я его холодно. – На остальное тебе плевать.
К этому моменту ступеньки кончились. Но Слава не повел меня дальше, разворачивая к себе лицом. Я отвела взгляд.
– Мне искренне не хочется делать все еще хуже, – начал он и вскинул руку к моему лицу, осторожно обхватывая подбородок и поворачивая к себе. – Ты сводишь меня с ума.
– Ты болен, – безразлично ответила я.
– Хочешь, чтобы я полечился? – серьезно поинтересовался он.
– Я ничего от тебя не хочу. К чему этот разговор? Ты хотел, чтобы я приехала. Я тут. Пошли.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Проблема в том, что я не больна, чтобы быть счастливой с тобой. Хочешь сделать меня счастливой? Отпусти. Дай развод. И оставь в покое.
Верила ли я в то, что он на такое способен? Нет, конечно. Он, скорее, прикончит меня. Но с каждым месяцем мне становилось все безразличней. И даже антидепрессанты уже не помогали. Невозможно устроиться в этих обстоятельствах так, чтобы жить полноценно.
Возможно, чувствуя этот надлом во мне, Слава и забеспокоился, что его любимая куколка ломается…
Он долго смотрел на меня молча.
– Ты пьешь антидепрессанты, но тебе, видимо, это не помогает, – заявил, задумчиво растягивая фразу.
– Конечно, не помогает! – вскричала я. – Обстоятельства такие, Слава! Людям на войне антидепрессанты тоже не помогают. Потому что от таблеток они не перестают оставаться на войне!
– Я поищу тебе врача, – холодно постановил он и попытался взять меня за руку. – Ты истощена на своей работе и не понимаешь, что несешь.
Меня парализовало от желания сорваться прямо здесь и сейчас.
– Что, уже не хочешь полечиться? – усмехнулась я презрительно, развернулась и направилась к дверям.
Больше он не пытался со мной заговорить. Очередной скучный светский вечер поглотил в свою тошнотворную атмосферу. Я взаимодействовала с окружением по минимуму – безразлично смотрела на кого-то, кто пытался со мной заговорить, ковырялась в тарелке с изысками и поглядывала в сторону бара. Но, нет. Я еще не дошла до такого отчаяния, чтобы напиваться. Вернее, где-то глубоко внутри себя я еще не сдалась.
– Так а что там с открытием нового отдела? – поинтересовалась я, когда Слава обернулся ко мне после очередного раунда скучной деловой беседы.
– Слух дошел, что ты там переполох устроила сегодня, а Краморов оценил, – нехотя ответил Слава. Хвалить он меня никогда не умел. Ему мои успехи всегда поперек горла стояли. Дать ему волю – посадил бы меня на подмосковной даче и не выпускал никуда. В какие-то моменты мне казалось, что тем я и закончу свою жизнь. Но «игрушка» нужна ему функционирующей.
– Я и раньше преуспевала, но речи о постоянной вакансии не шло. – И я сделала вид, что мне стало скучно, и его «козырь» выцветает на глазах, а атмосфера вгоняет в тоску.
– Теперь Краморов открыл вакансию. И тебе предложат постоянную работу. Только я не уверен, что ты ее потянешь. Тебе явно нужен отдых. Может, слетаем куда-нибудь на неделю?
– Лети сам. Думаю, ты без проблем найдешь себе компанию. А мне ты обещал работу за сегодняшнюю покладистость. Или я ухожу домой.
Взгляд Славы блеснул знакомым огнем. Еще бы! Его кукла ожила и готова снова давать отпор. Что может быть веселее? Глаза ублюдка загорелись от предвкушения новых игр, но мне было плевать. Не только он меня изучил за эти годы.
– Будет тебе работа, – благосклонно пообещал он. – Собственно, все уже решено. Отметим?
– Можно, – слабо улыбнулась я, чувствуя, как дрожат ноги от напряжения.
А потом мысли сами вернулись к раннему утру сегодняшнего дня и странному токсикологу с медовым взглядом. Я всегда уходила из своей неприглядной реальности в мысли о работе, а сегодня это сделать было как никогда легко. Все же этот Бесовецкий крут несмотря на то, что очень молод. Интересно, почему его окружили такой охраной? Так опасен? Вряд ли, ведь потом оставили с ним почти наедине. Хотя, может, меня было просто не жаль?
Я усмехнулась, но вдруг обнаружила на себе взгляд незнакомого мужчины, сидевшего за соседним столом. Оказалось, что, задумавшись, я уже какое-то время на него смотрю. Резко отвернувшись, я схватилась за бокал, пытаясь перевести дух. Единственное, что срывало Славу с катушек по-настоящему – внимание других мужчин. Если он замечал, что ко мне кто-то проявляет интерес, то поклоннику было несдобровать. Слава преследовал каждого, кого уличал в каком-либо внимании ко мне. Кто-то отделывался мелкими неприятностями – кредит, к примеру, ему не выдадут или машину эвакуируют в неизвестном направлении, а потом он найдет ее на какой-нибудь разборке. Я знала, потому что Слава неизменно хвалился мне этим, касаясь темы невзначай. Но иногда бывало и похуже. Он мог лишить работы, семьи, надежды, низвести до самого дна. И однажды я это уже видела…
– Надя, поехали домой? – Я вздрогнула, вскидывая голову. Слава стоял рядом, протягивая мне руку. – Все хорошо?
– Все плохо. Как всегда, Слава. – Я поднялась, проигнорировав его ладонь, и направилась к выходу.
Глава 3
На парковке меня встретил глава отделения собственной персоной. Питер меланхолично его обнюхал и сел рядом со мной.
– Доброе утро, Верес Олегович, – поприветствовал меня Краморов.
– Доброе, – выдавил я, закидывая на плечо рюкзак. – А где же моя персональная охрана ото всех?
– Вы же сегодня тут по собственной воле, – усмехнулся он.
– Я так понимаю, работать предстоит здесь, – сменил я тему.
– Совершенно верно. Пройдемте?
Я поплелся за ним через парковку. Питер остался ждать возле машины.
Еще вчера я отметил у главного хромающую походку, но для меня он не представлял угрозы, поэтому сканировать я его не стал. А вот теперь проявил интерес и даже навел справки.
Савелий Анатольевич Краморов не потерял военной осанки несмотря на возраст. А ноги он едва не лишился в горячей точке, вытаскивая своих пациентов из горящего полевого госпиталя. В общем, врач-герой на пенсии. Что он делает на руководящем посту здесь? Сложно сказать. О том, что он – блестящий диагност, выдающийся токсиколог или еще какой супер специалист, я информации не нашел. Но расслабляться не стоило. Видимо, какие-то заслуги у этого человека имелись помимо героических…
– Данила, кстати, экстренно прооперировали вчера, – заметил он. – Вы спасли ему жизнь.
Я молча прошел в металлические двери и направился в пункт досмотра, пытаясь сдержать приступ злости. На себя. Дался мне этот оперативник…
– Не любите оказываться правым? – напомнил мне о разговоре Краморов, когда мне вернули рюкзак.
– Не люблю, когда это так подчеркивается.
– Скорее, вам не нравится быть хорошим, – не отставал он. – Вы считаете, что люди этого не заслуживают, а вы проявили слабость.
– Не все не заслуживают, – огрызнулся я. – Но не мне судить кого-то. Я отвечаю только за себя.
– Ладно, – пожал он плечами. – Пойдемте.
И он пошел передо мной, сильнее припадая на больную ногу.
– А вы? Почему без трости? – поинтересовался я.
– Оставил в кабинете.
– Какой смысл? – Я осмотрелся в незнакомом коридоре.
– Мне нужно какое-то время расхаживать ногу без палки. Так обезболивающего требуется меньше…
Я не ответил. Быть может. Но стало неинтересно.
Раннее утро выстудило коридоры здания, заполнив их невнятной тишиной. Мобильные тут не ловили, внешние звуки не долетали. Только шарканье Краморова разбавляло эту глухонемую муть.
– А у вас умный пес, – заметил он. – Обычно собаки не переносят оборотней…
– Не все.
– Я не встречал. Вы что-то значите особенное для вашего пса.
– Господин «главный доктор», я плохо поддерживаю вежливые беседы, – огрызнулся я раздраженно.
– Беседа у нас не вежливости ради, – спокойно парировал он, останавливаясь перед дверью. – Вы согласились здесь работать, и я хочу узнать вас лучше. Даже не так – я обязан вас узнать, потому что настройка вашей работы в моем отделении для меня важна. Я вижу, что вы – социопат, но вынужденный. Потому что вы хотите общаться, хотите работать по профессии и быть полезным другим. И жить нормальной жизнью вы жаждете. Но вас отучили это признавать. И теперь вы ненавидите себя за каждый благой порыв. И всех, к кому он обращен.
– Это помешает нашему сотрудничеству? – раздраженно поинтересовался я.
– Нам нужно свести негативное влияние вашего прежнего опыта к минимуму. – И он толкнул передо мной двери. – Проходите.
Кабинет как кабинет. Просторный. С видом на лес через панорамное стекло. Светлый. И запахов тут нет почти – постарались.
– У меня к вам будет первый вопрос, – проковылял Краморов к столу. – Вы хотите, чтобы Надя была вашим боссом или вы – ее?
Я перестал осматриваться и устремил недоверчивый взгляд на собеседника.
– Вы шутите? – сузил я на нем глаза.
– Нет. Вы будете работать с ней. Но вопрос в том, как вам будет комфортнее? Кому-то нравится постоянно испытывать начальника на прочность, потому что в таком общении легче генерировать светлые идеи. А кому-то нужно чувство превосходства по умолчанию, чтобы рты открывались только по команде. – И он усмехнулся.
– Вы заведомо делаете из нее лишь костыль для моего функционирования? Она сделала всю основную работу в деле пациента с БАС.
– Нам это не помогло. А вот вы – да.
