– Да.
– Ты хоть тратишь их?
– Нет.
Мама ахает.
– Почему? Это же для девочек!
Я сжимаю пальцы на кружке.
– Потому что это грязные деньги, мама.
Она тяжело вздыхает.
– Алёна…
Я сжимаю кулаки.
– Я сама вытяну девочек. Ради них. Ради себя.
Мама гладит меня по голове.
– Ты сильная, доченька. Ты всегда была сильной.
Я прижимаюсь к ней и закрываю глаза.
Где-то внутри всё ещё жила любовь. Остатки надежды.
Но я задушу их.
Потому что он не заслуживает даже моей ненависти.
Вадим больше не должен для меня существовать.
Глава 2
Вадим женился.
Я узнала об этом случайно.
Кто-то в посёлке сказал.
Вадим и Оксана поженились.
И улетели в очередной медовый месяц.
Как будто и не было у него прошлого.
Как будто он всегда был с ней.
Я не плакала.
Я не чувствовала вообще ничего.
Просто вышла на улицу и долго смотрела на серое, осеннее небо.
Жалко было только одного.
Я любила человека, которого никогда не существовало.
– Доченька, так больше нельзя.
Я вздрогнула.
Мама сидела напротив, в своём старом свитере, с чашкой чая в руках.
Она смотрела на меня долго, пристально, с болью.
– Мам…
– Мы должны уехать.
Я моргнула.
– Что?
– В Москву.
Она выдохнула, поставила чашку на стол.
– Продадим дачу, возьмём ипотеку, купим квартиру. Начнём заново.
Я уставилась на неё, будто она говорила что-то нереальное.
– Мам, какая Москва?..
– Алён. – Она смотрела тяжело, серьёзно. – Ты не можешь всю жизнь работать в этом чёртовом ларьке.
Я сжала губы.
– Это временная работа.
– Алёна! – вдруг резко сказала она, и я вздрогнула. – Прошло полгода!
Я отвела взгляд.
Мама тяжело вздохнула.
– Дочка, ты ведь не живёшь. Ты существуешь.
Я судорожно втянула воздух.
– Ты не можешь оставаться здесь. Здесь всё пропитано им. В каждом углу этот предатель. В каждом взгляде – жалость. Я вижу, как тебе тяжело, как ты с трудом борешься с этой депрессией, как ходишь на эту чёртову работу без сил, без жизни… Так больше нельзя.
Я промолчала.
Мама дотронулась до моей руки.
– Мы уедем. Ты найдёшь нормальную работу, возьмёшь ипотеку, а я помогу с девочками. Устроим их в садик и школу.
– Мам… – мой голос дрожал.
– Это наш шанс. Единственный.
Я сжала челюсть.
– Нет.
– Почему?
Я подняла голову.
– Эта дача… эта земля… это семейное.
Мама посмотрела на меня грустно, но твёрдо.
– Алён, эта земля не важнее твоей жизни.
Я покачала головой.
– Мам…
– Что мам? Я не могу смотреть, как ты угасешь в этом посёлке. Как твои дочки будут расти в этом болоте, в этой боли, в этих воспоминаниях!
Я стиснула кулаки.
– Здесь наш дом.
– Нет, доченька. Наш дом там, где мы будем счастливы.
В груди что-то дрогнуло.
– Мам…
– Ты же хотела другой жизни. Ты хотела мечтать. Хотела работать по профессии. Хотела жить, а не выживать.
Я прикрыла веки.
– Давай попробуем, Алён. – Мамин голос стал мягче, но твёрже. – Я с тобой. Я не отпущу тебя.
Я подняла глаза.
– Ты уверена?
Она кивнула.
– Я больше не могу видеть тебя такой.
Я глубоко вдохнула.
Посмотрела на маленькую квартиру, в которой мы жили.
Посмотрела на кухню, на чашки, на холодильник, на этот старый стол, за которым я сидела ещё когда была женой Вадима.
И вдруг поняла.
Здесь мне нечего ловить.
Здесь ничего не осталось.
Только воспоминания.
Я закрыла глаза.
А потом тихо сказала:
– Хорошо.
Мама вздохнула с облегчением.
А я впервые за долгое время почувствовала что-то, кроме боли.
Надежду.
***
С момента ухода Вадима прошло восемь месяцев.
Шесть из них мы просто выживали. Я работала в ларьке, мама пыталась хоть как-то поддержать меня, а девочки… девочки ждали папу, которого больше не было.
Последние два месяца ушли на оформление документов, продажу дачи, поиски квартиры, ипотеку. Мы погрязли в бумагах, сборах, подсчётах, но теперь, когда всё позади, я вдруг поняла, что не до конца верю в происходящее.
Мы в Москве. В своей квартире.
