После её смерти многое изменилось. До этого меня хотели выдать замуж. Я случайно подслушала разговор братьев. Они решали мою судьбу. Но теперь разговоры прекратились. Потому что им был нужен кто-то, кто будет убирать, готовить, стирать. Мать больше не могла этого делать. Значит, теперь это моя обязанность.
Я вставала раньше всех. Топила печь. Разводила тесто для лепёшек. Подавала им воду, пока они ели. Стирала одежду. Чистила ковры. А ночью, когда всё было сделано, просто падала на жёсткий матрас, чувствуя, как тело ломит от усталости. И так каждый день. Но я терпела. До того дня. До того, как в последний раз сказала “нет”.
– Почисти мои сапоги.
Я услышала голос брата и вздрогнула. Он сидел у стены, вытянув ноги, и даже не смотрел на меня. Просто кинул приказ, как всегда. Я стояла у печи, руки были в муке. Повернулась к нему.
– Сам не можешь? Я занята.
Тишина. Тяжёлая. Глухая. Я поняла, что совершила ужасную ошибку. Он медленно повернул голову.
– Что ты сказала?
Я сжала зубы, но не стала забирать слова обратно.
– Свои сапоги можешь почистить сам.
Следующее, что я почувствовала, – резкий рывок. Он подскочил с места и схватил меня за волосы. Я вскрикнула. Он дёрнул сильнее, и я упала на колени.
– Ты что, совсем страх потеряла?!
Его голос был глухим, полным злости. Я пыталась подняться, но он не дал мне этого сделать.
– Ты теперь думаешь, что ты хозяйка в этом доме?!
Я не ответила. Просто сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как внутри всё горит от унижения.
– Запомни раз и навсегда. Ты – никто.
Он отпустил волосы и толкнул меня на пол. Я ударилась локтем, но не закричала. Я не дала ему этого удовольствия. Но когда я встала, когда подняла глаза, мне хватило одного взгляда, чтобы понять – это ещё не конец.
Меня заперли в комнате. Без воды. Без еды. Без света. Без возможности выйти, заговорить, попросить. Я не знала, сколько прошло времени. Один день. Два. Три. В какой-то момент мне стало всё равно.
Я лежала на полу. Сухие губы. Жжение в желудке. Темнота давила. Голова гудела. Я не помнила, когда в последний раз двигалась. Когда в последний раз открывала глаза. Тело не слушалось. Сознание плыло.
А потом дверь открылась. Резко. В комнату хлынул свет, ослепляя. Я не смогла пошевелиться. Я просто лежала, не понимая, что происходит.
– Ещё не сдохла?
Я услышала голос брата. Он сказал это со смехом, как будто всё это было шуткой. Как будто это не было пыткой.
– Поднимайся.
Я не могла. Тело не двигалось. Он наклонился и схватил меня за руку, рывком дёрнул вверх. Я вскрикнула, но он не обратил внимания.
– Хватит валяться. Ты опять нужна в доме.
Я поняла. Это не было наказанием. Они просто поставили меня на место. Напомнили, кому я принадлежу.
В тот день я осознала правду. Я больше не принадлежу себе, и никогда не буду. Я их бесправная рабыня. Родилась такой, такой и умру.
Глава 2
Мне было девять, когда я лишился всего. Когда наш дом сгорел до основания. Когда я в последний раз видел маму и папу. Когда тьма поглотила моё детство.
Я помню огонь. Он был везде. Он скользил по стенам, прыгал по полу, пожирал ковры, мебель, шторы. Он гудел, как живое существо, лакомясь нашим домом. Он уничтожал всё, что было нам дорого.
Я проснулся от дыма. Густого, едкого, заполнившего всё вокруг. Я не мог дышать. Я кашлял, пытался найти воздух, но только глотал гарь. В темноте метался, натыкался на стены, бился о края кровати. Я не понимал, что происходит.
А потом услышал мамин голос. Резкий. Испуганный. Но сильный.
– Бека! Алим! Джалил! Быстро выходите!
Я не знал, куда бежать. Вокруг пекло. Пламя лизало стены, как будто оно само было живым. Жар обжигал кожу, даже если я ещё не касался огня. Пол трескался. Ткань скручивалась под языками огня. Было страшно. Так страшно, что я хотел просто закрыть глаза и исчезнуть.
Но чьи-то сильные руки схватили меня за плечи.
– Бека, дыши! Ты слышишь меня?!
Я почувствовал свежий воздух, когда меня вынесли наружу. Я кашлял, захлёбываясь, пытался глотнуть воздуха, но лёгкие будто сжались. Я видел небо, но оно было красным от пожара. Я видел Рашида, который дрожал так же, как я. Я видел Алима, который стоял рядом, прижимая к себе Джалила. Крепко. Как будто боялся, что и его тоже может забрать огонь.
Мы были живы. Но родителей не было.
А потом начался кошмарный шум. Соседи прибежали, но уже было поздно. Воду таскали ведрами, но она не спасала, только шипела на раскалённой древесине. Пламя поглотило дом полностью. Я искал их глазами. Я не хотел верить. Но когда огонь потух, когда кровля рухнула, превращаясь в горстку золы, мне стало ясно… Они не выбрались.
Я не заплакал. Я не мог. Я только смотрел, как место, где я жил, смеялся, играл с братьями, превращается в груду пепла. Я не мог пошевелиться. Мне казалось, если я вздохну, если издам хоть звук, меня тоже разнесёт по ветру, как золу.
Рашид стоял рядом. Я чувствовал, как он напрягся. Как сжал челюсти, сдерживая себя. Как его руки дрожали, но он не позволял себе сломаться. Тогда я понял – он теперь вместо отца. Но это не значит, что ему не больно.
Потом были похороны. Чёрные платки. Люди, говорящие тихо, с сочувствием. Руки, которые жали плечи, слова, которые ничего не значили. Я не слушал их. Я просто стоял, вцепившись в руку Рашида, и смотрел, как их тела исчезают в земле. Как будто их никогда не было.
После похорон дядя сказал, что заберёт нас к себе.
– Вы дети. Вам нужен дом.
Рашид смотрел на него холодно. Я видел, как его плечи напряглись, как он сжал кулаки.
– Они останутся со мной.
Дядя не ожидал такого ответа.
– Ты молодой. Тебе двадцать три. У тебя нет ни работы, ни денег, ни дома.
– Будет.
Его голос не дрогнул. Он стоял прямо, будто его невидимой силой держала эта решимость.
– Я сам позабочусь о братьях.
Дядя попытался возразить, но его слова ничего не значили. Рашид уже решил.
Мы остались на пепелище. Жить нам было негде. Но рядом с домом была пристройка, старый сарай, где когда-то держали инструменты и сено. Мы перенесли туда, что могли спасти из-под завалов.
Соседи пришли на помощь. Кто-то принёс доски, кто-то матрасы, кто-то еду. Женщины укутывали нас в одеяла, мужчины застеклили окна, кто-то привёз нам печь. За несколько дней сарай превратился в комнату, где можно было жить. Пусть не с комфортом, пусть без уюта, но вместе.
Но мы знали, что это временно. Сарая было мало. Мы хотели свой дом. Такой, как был раньше. Нет. Лучше.
Рашид сказал:
– Будем строить сами.
Джалил разложил бумаги, начертил план. Алим замерил землю, начал готовить площадку под фундамент. Я бегал по соседям, узнавал, где можно достать материалы подешевле. Мы делали всё сами. Ложили кирпичи, смешивали раствор, возводили стены. Рашид тратил все силы на стройке. Алим следил за деталями. Джалил подсчитывал расходы. Я таскал всё, что только мог поднять.
Мы засыпали на стройке, не успев дойти до сарая. Но не сдавались. И когда дом наконец встал, когда мы зашли внутрь, Рашид сказал:
– Это не просто дом. Это наша крепость.
И я поверил ему. Потому что если нам удалось выжить после этого… Нам удастся всё.
Глава 3
Когда родители умерли, у нас не было ничего. Мы не просто потеряли дом – мы потеряли всё, что было нашей защитой. Я тогда не понимал, как тяжело было Рашиду. Мне казалось, что всё как-то само наладится. Что дядя поможет, что соседи поддержат. Но жизнь не была такой простой. Никто не собирался вытаскивать нас. Никто не собирался давать нам лёгкий путь. Мы остались одни, без дома, без родителей, без плана на будущее. У нас была только земля, сгоревший пепелище, которое когда-то называлось домом, и брат, который взял на себя ответственность за всех. Мы начали с нуля.
Ферму мы поднимали своими руками, без чьей-либо помощи. Первое время мы спали в старом сарае, ели то, что могли вырастить, и работали без остановки. Вставали с рассветом, ложились за полночь, потому что другого выхода не было. Мы пахали, чтобы просто выжить. Тогда никто из нас не думал о будущем, мы просто делали всё, что могли, чтобы дожить до следующего дня.
Но даже в этих условиях Рашид понимал, что одной работы мало. Нам нужно было не просто физически строить ферму, но и развивать себя. Если ты не растёшь, если не учишься, если не понимаешь, как устроен этот мир, ты обречён остаться на том же месте, на котором начинал. Каждый из нас выбрал свой путь.
Рашид не учился официально, но он знал бизнес. Он изучал его сам, читал книги, спрашивал у знающих людей, искал связи. Он мог разобраться в любом вопросе, потому что знал, что от этого зависит наше будущее. Он стал лучше любого управленца, потому что жил этим. Алим выбрал экономику. Он понимал, что без грамотного финансового подхода даже самый успешный бизнес может рухнуть. Он разбирался в финансах, в распределении средств, изучал налоговую систему и инвестиции. Именно он помог нам наладить систему, которая превратила хозяйство в прибыльный бизнес. Джалил пошёл в управление. Он знал, как работают поставки, рынки, логистика, и мог организовать всё так, чтобы каждый процесс работал без перебоев. Он держал в голове тысячи мелочей, которые делали нашу работу стабильной.
А я выбрал агрономию. Земля – это наше всё. Она кормит нас, даёт нам силу, но если ты не знаешь, как с ней работать, ты просто копаешь в грязи, надеясь на чудо. Но чудес не бывает. Я изучил состав почвы, знал, какие культуры куда сажать, как ухаживать за растениями, как повысить урожайность. Если бы я не понимал этих вещей, мы могли бы потерять всё, что строили.
Учёба давалась нам нелегко. Мы работали, учились заочно, сдавали экзамены, пахали днём, а ночью зубрили. Но мы знали, зачем это. Мы не собирались быть просто фермерами. Мы строили своё будущее. Мы понимали, что если не будем развиваться, нас просто раздавят, как тех, кто не смог выдержать конкуренции.
Со временем всё изменилось. Люди, которые сначала смотрели на нас с жалостью, потом с удивлением, а после с уважением, начали признавать нас. Мы стали теми, кто поднялся с нуля, кто не сломался, не разбежался, а сделал всё сам. Когда деньги пошли, когда мы начали зарабатывать больше, чем могли представить, я понял – мы сделали это. Теперь нам не нужно было просить ни у кого помощи. Теперь нас уважали.
Но даже все эти усилия не могли решить одну проблему. Вражду, которая висела над нами, как тень. Мы могли зарабатывать, могли строить ферму, могли стать теми, кого уважали. Но прошлое не отпускало. Оно всегда было рядом, оно шло за нами, словно волк, готовый перегрызть глотку в самый неожиданный момент.
И тогда Рашид решил по-другому.
Когда он вошёл в дом и объявил, что перемирие заключено, я сначала не поверил. Это звучало слишком просто. Десятилетия вражды, смерть, ненависть, и вдруг мир? Это невозможно. Но потом он сказал главное. Они поставили условие. Один из нас должен был жениться.
Я сразу понял, что он говорит о себе. Рашид никогда бы не позволил кому-то из нас связывать свою жизнь с женщиной, которую не выбирали сами. А если он уже принял решение, значит, отступать было нельзя. Мы с братьями не сразу это приняли. Впервые за долгое время у нас был настоящий спор. Мы не понимали, зачем он это делает. Вражда была нашей реальностью, нашим укладом жизни. Мы привыкли, что их семья – это враги. Но он смотрел на нас холодно и уверенно. Сказал, что всё уже решено. Что это единственный способ остановить ненависть и не передать её нашим детям.
Я тогда впервые задумался о будущем. О том, что в этой войне нет конца, если кто-то не положит ей конец.
Глава 4
– Ты с ума сошла? Даже не думай об этом!
Я резко развернулась к Амине, а та только рассмеялась, поправляя платок, будто мои слова её совсем не задели.
– Почему бы и нет? Твой брат… он красивый, сильный, серьёзный.
Меня передёрнуло.
– Он бездушный, холодный, жестокий! Ты вообще понимаешь, о чём говоришь?
Она улыбнулась ещё шире, кокетливо накрутила прядь волос на палец.
– Все говорят, что он достойный мужчина. К тому же, я слышала, что он ищет себе жену.
Мои пальцы сжались в кулак.
Этого только не хватало.
Амина – красивая, видная девушка. Высокая, с длинными тёмными волосами, тонкими чертами лица, грациозная, как газель. Её отец заботился о ней, позволял учиться, баловал. Она росла в семье, где женщину уважали. Мягкая, добрая, улыбчивая, с горящими глазами. Она могла бы выйти замуж за хорошего человека, родить детей, жить спокойно. Но если Башир обратит на неё внимание…
Я почувствовала, как внутри всё сжимается от ужаса.
Башир не тот, с кем можно играть в глупую любовь.
Она этого не понимает. Она видит в нём сильного мужчину, надёжного, статусного. В глазах чужих людей он именно такой. Мужчина, которого уважают. Но я знаю, каким он бывает за закрытыми дверями. Как он смотрит на женщин в доме. Как он сжимает пальцы, когда что-то идёт не по его правилам.
Я знаю, что значит быть его семьёй. Это значит, что ты не имеешь права выбора, не имеешь права голоса. Ты просто существуешь рядом с ним, следуя его законам.
Амина не понимает, о чём говорит. Она думает, что если станет его женой, то получит статус, уважение, заботу. Но я знаю – она получит только страх, одиночество и боль.
– Послушай меня, – я схватила её за руку, сжав крепче, чем нужно. – Ты не знаешь его. Ты видишь только то, что он показывает людям. Но я выросла рядом с ним. Я знаю, каким он бывает дома.
Амина нахмурилась, но в её глазах не было страха. Скорее, настороженность, лёгкое сомнение.
– Ты преувеличиваешь.
Я покачала головой.
