И я понятия не имела почему.
Его губы были горячими и влажными, и они двигались по моим с такой уверенностью, что я не могла не ответить. Его язык скользил по моему, исследуя каждый уголок моего рта, и я чувствовала, как по всему моему телу разливается жар.
Он отстранился на мгновение, чтобы перевести дыхание, и я увидела в его глазах огонь. Он снова прильнул ко мне, и на этот раз поцелуй был еще более страстным, чем прежде. Я чувствовала, как его руки сжимают меня, притягивая к себе все ближе и ближе, и я уже не могла думать ни о чем, кроме него.
Мы целовались, пока у нас не закончился воздух, и когда он первым отстранился, я почувствовала себя так, словно побывала в другом мире. Мои щеки горели, сердце колотилось, а губы покалывало.
Кто-то выкрикнул наши имена, и я моргнула.
Реальность наконец обрушилась на меня, когда щелчки камер продолжили свою работу. Я попыталась отстраниться от Ноа, отвесить ему звонкую пощечину, но вместо этого продолжала смотреть на парня, который уводил меня подальше от всего этого хаоса. И только когда мы оказались в его огромном внедорожнике, я снова смогла заговорить:
– Какого черта, Ноа? – прошипела я тихим и раздраженным голосом. – Ты… ты поцеловал меня?!
Ноа вцепился в руль, мышцы на его лице подергивались от того, что он стиснул челюсти.
– Проще было сказать, что я защищал свою девушку, и именно поэтому я потерял контроль, – пробормотал он, заводя двигатель и глядя вперед.
– Девушка?
– Да, Джина, девушка. Я знаю, что твоя репутация безупречна, и ты не хочешь оказаться в эпицентре скандала, так что… – он вздохнул и, наконец, посмотрел на меня своими большими темными глазами, – Просто… давай надеяться, что это не распространится по всем социальным сетям. Я сделал это ради тебя. Чтобы Джей Ти не выдвинул обвинения против тебя. Ради старой дружбы, так сказать. Представь, что этого дня не было, хорошо? Я отвезу тебя домой. Еще раз извини за дерьмовое шоу. Последнее, чего бы я хотел, – это целовать тебя перед камерами.
Бабочки в моем животе, которые затрепетали после поцелуя с ним, немедленно прекратили свой хаотичный танец. Конечно, такой парень, как Ноа, не хотел, чтобы его видели с кем-то вроде меня.
Что ты думала, Джина? Он поцеловал тебя, потому что был тайно влюблен в тебя? Ха! Идиотка.
Я проглотила внезапно возникший в горле комок и просто кивнула. Что я могла сказать? Спасибо, что разбудил во мне эту чертову школьную влюбленность? В конце концов, однажды я даже представила себе наш первый поцелуй, и это было явно не так.
– Надеюсь, тебе не придется делать это снова, – пробормотала я в ответ и прижалась лбом к стеклу.
Глава 2
Ноа
Я не новичок в прессе. Черт возьми, я для них практически золотои? гусь, с помощью которого они, вероятно, кормят свои семьи. Ноа Пратт много раз попадал в заголовки газет, но сейчас была совершенно новая ситуация. Если этим стервятникам нравилось выставлять напоказ все то грязное белье, в котором я, казалось, постоянно оказывался (хотел я того или нет), то теперь в глазах всего мира печально известныи? вспыльчивыи? чемпион по боксу стал настоящим святым. Что было просто уморительно. Если бы я знал, что все, что для этого потребуется, – это поцеловать девушку с безупречнои? репутациеи? – Джину Бруно – на глазах у всех, я бы сделал это давным-давно.
Ладно, может, и нет.
С тяжелым вздохом я нажал кнопку блокировки на своем iPad, не потрудившись дочитать статью о том, что Джина, возможно, беременна от меня, и выскользнул из машины, направляясь к дому моеи? матери.
Двухэтажныи? коттедж с деревяннои? отделкои? выглядел точно так, как я его помнил. Знакомые тонкие коричневые двери, деревянные окна, просторныи?, светлыи? и уютныи? интерьер. Даже для меня, которыи? довольно давно жил один в дорогом пентхаусе в центре Лос-Анджелеса, этот дом казался настоящим домом. Хотя я заменил старые полы и окна, когда заработал свои? первыи? миллион, и восстановил то, что мама и мои? отчим не позволили мне выбросить. Мама любила этот дом, и не имело значения, что он помнил. Теперь он полностью принадлежал маме и Юджину – моему отчиму.
Из кухни донесся смех, голоса моеи? матери и сестры сливались воедино, и я прошел через маленькую гостиную, которая вела в нее.
Глаза мамы загорелись, когда моя высокая фигура появилась в дверном проеме.
– Ноа! – воскликнула она, бросая кухонное полотенце на стол и бросаясь обнимать меня, будто мы не виделись годами, а не неделю.
Вот такои? была Вирджиния Пратт – шумнои?, любящеи? и всегда со счастливои? улыбкои? на лице. Редко можно было увидеть эту женщину озлобленнои? или хмурои?. Через ее плечо я заметил, как Лана ухмыляется и одними губами произносит слова "маменькин сынок". Я показал еи? среднии? палец, как сделал бы любои? уважающии? себя младшии? брат, в то время как наша мама пребывала в блаженном неведении. Но я любил свою сестру, и, черт возьми, я бы без колебании? убил любого, кто попытался бы причинить вред еи? или остальным членам моеи? семьи. В этом-то и были наши различия; если мама и моя сестра были милыми и дружелюбными, то я был полнои? противоположностью. Что в значительнои? степени объясняло мою дерьмовую репутацию.
– Привет, мам, – я поцеловал маму в макушку и отступил назад, проходя на кухню и усаживаясь на высокии? стул рядом с Ланои?, не забыв при этом взъерошить идеально уложенные локоны сестры, за что получил тычок в бок, – И тебе тоже привет, Элана.
Она терпеть не могла, когда ее называли полным именем. Бросила на меня сердитыи? взгляд.
– Не могу поверить, что ты мои? брат, – фыркнула она, но я заметил, как дернулись уголки ее губ, и Лана добавила: – Ноа Себастьян Пратт.
– Просто мистера Пратта, Лана, было достаточно, – сухо пробормотал я.
– Придурок.
– Заноза.
Мама ударила меня деревяннои? ложкои? по лбу.
– Эи?, за что?
Она указала на нас своим оружием.
– Прекратите спорить.
Мы с сестрои? обменялись ухмылками, но прекратили подшучивать друг над другом. Для нас это было своего рода стандартным приветствием. Только эти несколько человек знали меня настоящего.
Настоящии? Ноа Пратт не был тем придурком, за которого все его принимали. Настоящии? Ноа Пратт, хоть и был немного грубоват, просто предпочитал, чтобы его оставили в покое.
Мои приятели всегда околачивались по барам или клубам, пытаясь подцепить кого-нибудь на одну ночь, в то время как я оставался дома, будь то в колледже или сеи?час. Не пои?мите меня неправильно, я не монах, но я не горел желанием засунуть свои? член в первую попавшуюся девушку. У меня было много предложении?, но это было не по мне. Лана говорит, что я слишком старомоден для своих двадцати четырех лет, а я просто говорю еи?, чтобы она не лезла не в свое дело. Мы были типичными братом и сестрои?: в детстве постоянно ссорились, и Лана обычно брала надо мнои? верх, пока я не научился драться. Может быть, я и ударил ее пару раз, но в свою защиту скажу, что семилетний я не понимал, что бить женщин – это не круто, тем более что на самом деле я не думал о своеи? сестре как о женщине. Она была не женщинои?, а просто… старшеи? сестрои? и занозои? в моеи? заднице. Сеи?час мы переросли этот период, хотя по-прежнему часто спорим, как и сегодня, но все это делается с любовью. У меня замечательная семья. Очень жаль, что именно я был их родственником.
Юджин вошел на кухню с корзинкои? в руках. Запах свежеиспеченного хлеба сразу же наполнил маленькое пространство, и у меня заурчало в животе.
– Ты как раз вовремя, сынок, – усмехнулся он, похлопав меня по плечу. – Надеюсь, кукурузныи? хлеб не испортит твои мышцы. Держу пари, ты уже забыл, каково это – питаться "правильно".
Я откинулся на спинку стула и слегка улыбнулся, покачав головои?. Когда я был маленьким, Юджин и моя мама открыли пекарню. Они оба были отличными пекарями. Так эти двое стали семьеи?. Два партнера в небольшом бизнесе, два друга. Юджин был отличным парнем, относился к нам с сестрои? как к родным детям и, самое главное, обожал мою мать, которая, черт возьми, заслуживала любви всего мира.
Юджин был моим отцом, и другого для меня не существовало. Он вытащил нас из темноты, из нищеты, в которои? мы тонули, когда мои? настоящии? отец потерял все, что было у нашеи? семьи. Именно Юджин отдал меня в бокс, и благодаря ему я стал чемпионом. Но гены есть гены, верно? Каким бы крутым и любящим ни был мои? отчим, кровь моего отца, чье имя я предпочел бы вообще стереть из своеи? памяти, все равно кипела в моих жилах. У меня была фамилия Юджина, но выглядел я как Эллиот Рэсс, у которого был судебныи? запрет на приближение к моеи? семье. Он был игроком и наркоманом. Не человек, а его оболочка.
Лана и мама снова зашептались у плиты, где кипела кастрюля с чем-то ароматным. Они привлекли мое внимание, и я покосился на двух женщин.
– Вы не хотите поделиться со всеи? комнатои? тем, о чем вы шепчетесь? – проворчал я, прекрасно понимая, о чем они тихо беседуют. – Если вы хотите быть незаметными, я бы посоветовал вам выключить свои телефоны.
Лана быстро вернулась на свое место, выключив телефон, на экране которого появилось большое зернистое фото меня и Джины возле полицеи?скои? машины.
– Чего ты хотел? – проворчала в ответ она, указывая на меня пальцем. – Ты сидишь взаперти в своеи? квартире, а новость распространяется уже больше недели.
– Лана, – прошептала мама, – не дави на него.
Лана проигнорировала мать, а Юджин, которыи? хихикал, вероятно, пожалел, что у него в руках нет попкорна, чтобы сделать допрос более интересным.
– Джина Бруно? – моя сестра приподняла бровь и уперла руки в бока. Она была миниатюрнои?, с такими же темно-карими глазами и каштановыми волосами, как у меня и нашего отца, но с маминым темпераментом. И Лана была чертовски любопытнои?. Она взмахнула рукои?. – Ты хочешь сказать, что я пропущу новость о том, что ты поцеловал дочь самых отъявленных идиотов во всем Голливуде на глазах у всех? Какого черта?
Я закатил глаза.
– Не верь всему, что пишет пресса, – я сделал глоток сока из ее стакана. – Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи.
– Твои? язык, которыи? был у нее в горле, говорит об обратном.
– Лана! – Мама попыталась снова: – Боже мои?, ты такая грубая…
Ругань в нашеи? семье была не в новинку, но я пока придержал язык, решив вместо этого спровоцировать сестру. Мои? взгляд невольно переместился к окну, откуда открывался вид на соседнии? дом. Лана в чем-то была права. Родители Джины были ужасными людьми, претенциозными и помешанными на своеи? репутации. Отчасти из-за них я сделал то, что сделал: притворился бои?френдом Джины, взял вину на себя, получил отстранение на сезон, только чтобы спасти их дочь от заголовков.
Кому-то пара ударов может показаться пустяком, но в нашем мире, среди элиты, это может стоить тебе всего. Кара терпеть не могла Джину, а Джеи? Ти все еще переживал из-за того, что проиграл мне чемпионскии? пояс в колледже. Это была прекрасная возможность подставить и меня, и Джину. Или, может быть, это было просто совпадение. Я ведь случаи?но оказался на парковке, когда Джеи? Ти предложил "наверстать упущенное" своеи? бывшеи? девушке. Он был пьян и распускал руки. Я не мог стоять в стороне, когда из-за его широких плеч выглянуло испуганное лицо Джины. Все, что я увидел, было красным. Если бы я и пальцем не пошевелил ради родителеи? Джины, то ради Джины был готов на все. И, вероятно, это относилось не только к прошлому, но, как вы могли заметить, и к настоящему.
Когда мистер и миссис Бруно впервые предложили мне присматривать за их дочерью в обмен на солидную сумму, я подумал, что она будет такои? же, как Кара. Избалованная девчонка, жаждущая внимания. Но Джина была лучшим человеком, которого вы только могли знать.
Я часто задавался вопросом, что бы я хотел с неи? сделать: задушить эту девушку, у которои? всегда хватало наглости ставить меня на место, или поцеловать эти чертовы идеальные губы, которые извергали в мои? адрес проклятия, когда я таскался за неи?. Она была приветливои? ко всем, кроме меня. Но именно это и привлекало в неи?.
Тихии? омут, но со своими демонами.
Но она всегда была недосягаема. Все это могли видеть. Будучи вспыльчивым ребенком из семьи, которую считали ниже Бруно, я бы погубил ее, разрушил все, над чем работала ее семья.
Репутация.
Идеальная дочь из идеальнои? семьи.
Я был пятном на ее безупречном имидже.
Но, я больше не был подростком, которыи? нуждался в их помощи, и, поскольку я наконец-то обрел свои? статус, я все еще не стал останавливать все слухи, которые распространялись по миру подобно проклятому торнадо.
Я думал.
Я много, очень много думал о том, что мне делать.
Наконец, решив нарушить молчание, я прочистил горло:
– Поцелуи? был ненастоящим, – сказал я, переводя взгляд с одного члена семьи на другого. – Либо так, либо нас с Джинои?, вероятно, оштрафовали бы. Я… Я просто не думал, что новость распространится таким образом.
Мама улыбнулась мне доброи? улыбкои?.
– Ты все еще не принимаешь тот факт, что ты знаменит, Ноа, – она начала наполнять наши тарелки едои?, – Все, что ты делаешь, будет предано огласке. И добавь к этому кого-нибудь с фамилиеи? Бруно, и… вы уже можете видеть, во что это вылилось. Удивительно, что Виктория и Лео до сих пор хранят молчание. Тебя не было в их списке идеальных кандидатов для их дочери.
– Они тоже не были в наших списках лучших невест, – пробормотала Лана, всегда защищавшая своего младшего брата, даже если я уже давно им не был. Она посмотрела на меня: – Знаешь, мне любопытно, а ты – моя семья, Ноа. Я не хочу вдаваться в подробности. Видит бог, у меня своя жизнь, но что ты собираешься с этим делать? Тебе нужно поговорить об этом с Джинои? и постараться сделать так, чтобы никто не пострадал. У нее, насколько я знаю, впереди Олимпии?ские игры, а ты опять планируешь завладеть чемпионским поясом.
– У Коула есть план, – сообщил я, все еще скептически относясь ко всему, что придумал мои? агент, – Он предложил подождать еще немного. Если слухи не прекратятся, я свяжусь с Джинои?.
– Какои? у нас план? – Юджин впервые задал вопрос.
Я покачала головои?.
– Я не могу говорить об этом, и прежде чем ты посмотришь на меня щенячьими глазами, я прекращу эту драму: это касается не только меня, но и Джины, так что это останется между нами. Будем надеяться, что она не пошлет меня к черту.
Мама усмехнулась.
– Она умела усмирить тебя, когда вы были детьми.
– И я помню, как это бесило его, – добавила Лана со смешком.
Это было правдои?. Если я был огнем, то Джина была тем чертовым топливом, которое заставляло меня разгораться еще сильнее. Не на нее конечно, но я бил свою боксерскую грушу в подвале этого дома после малеи?шего контакта с этои? девушкои?.
Я вспомнил разговор со своим агентом. Он излагал свои? "блестящии?" план, а я просто недоверчиво смотрел на него.
– Это не сработает. Ни за что, ни при каких обстоятельствах. Плохая идея, Коул.
Коул вздохнул, потирая виски.
– Послушаи?, просто постараи?ся набраться терпения. План продуман, Джина хорошии? человек, и ты знаешь, что она тебе нужна.
– Тебе легко говорить, – проворчал я. – Тебе не придется иметь с неи? дело.
– Только подумаи? о рекламе, а она уже есть, – указал он, стараясь, чтобы его голос звучал оптимистично. – Это будет здорово для твоего имиджа.
– Да, но мои? имидж полетит в тартарары, если кто-нибудь увидит, как я душу ее в каком-нибудь переулке за рестораном.
Как бы я ни старался сопротивляться, на кону стояла моя жизнь. Моя репутация. Шанс исправить все ошибки, которые я совершил за эти годы. Я мог отказаться, оставаясь человеком, которыи? напал на зрителя в разгар собственного боя, человеком, которыи? разбивал камеры репортеров, человеком, в которого меня превратили.
Я мог отказаться.
Но я этого не сделал.
Все, что оставалось, – это убедить Джину, попросить ее согласиться. Попросить ее, впервые в жизни, пои?ти по темному пути, не имея возможности гарантировать, что я не разрушу все, что у нее есть.
Боже, я деи?ствительно собирался набрать номер Джины Бруно в ближаи?шем будущем и, ради всего святого, быть с неи? вежливым.
Глава 3
Джина
– Боже, Джи, в моеи? восьмидесятилетнеи? бабуле грации больше, чем в тебе! – воскликнула Обри, наш хореограф, пока я пыталась отдышаться после очереднои? неудачнои? попытки выполнить упражнение.
