Елена Княжина "Осколки вечности в Академии Судьбы"

– Ты правда думал, что можешь получить такую девушку, упырек? Решил, что ее взращивали в лучшей оранжерее для тебя? – возбужденно разорялся отец, не видя подступающей беды. – Ты хуже грязного, облезлого бездомного пса, что скалит клыки на хозяина…

– Ррр!

Красные вены разбежались от глаз к вискам, располосовав измененное до неузнаваемости лицо Валенвайда. Таким жутким я его не видела. Даже в подвале, изголодавшийся и обессиленный, он был более человекоподобен.

– В обучение, воспитание и внешний вид моей дочери вложены сотни голден-хазов. Тысячи. Это мой товар, – папа издевательски сплюнул с вершины вниз. Угодил Эрику на ботинок и усмехнулся. – И на него уже есть купец. Надеюсь, господин Расков достаточно благороден, чтобы не расторгать помолвку из-за неловкого казуса. Но за то, что ты посмел сорвать обертку… О, Валенвайд, за это ты будешь годами питаться в клетке кровью грязных свиней.

– Ты о своей, Ланге? Я пробовал твоего сына, ваша кровь омерзительна на вкус, – задыхаясь, прохрипел вампир. – Но я сожру тебя. Выпью до дна. Буду давиться, плеваться, но дождусь, пока твое сердце перестанет стучать!

– Господин Валенвайд, назад! Я сейчас на вашей стороне, однако не ухудшайте своего положения! – рявкнул Шо, и от его зычного голоса мне заложило ухо.

Звон – будто с неба рассыпался мешок монет – заглушил прочие звуки. Я ошалело смотрела, как Эрик подкидывает себя вверх и взмывает к балкону. Шептала заведенно «нет, нет, нет», но никто не слышал. И не слушал. И плевать хотел.

– Вы ничего не сделаете ему, Шо… Никто не сделает. Этот сорняк надо вырывать с корнем и выжигать черным пламенем, – прохрипел Эрик, спрыгнул с ограды перед отцом и схватил того за мясистую шею. Дернул обомлевшего папеньку на себя и вгрызся в липкую кожу с другой стороны.

Красное. Все красное. На миг из-за туч выглянуло солнце, ослепило, и теперь перед глазами плясали алые пятна.

– Отвернитесь, леди! – Шо дернул меня за плечо и попытался развернуть, но я не позволила. Так и стояла, распахнув глаза и впитывая ужасающую картину.

Папин пиджак быстро заляпался, и рубашка Эрика стала мокрой… Вампир орудовал зубами с невозмутимой, холодной яростью. С мстительным наслаждением. Я видела край губ – они улыбались.

Хватит, хватит… Остановись…

С воем безумца Эрик оттолкнул обмякшее тело, и отец послушно бухнулся на край балкона. Он ведь не… не совсем? Папа не шевелился, рыбьи глаза остекленели. Как у куклы из магазина.

– Троллья напасть, Валенвайд, вы что… вы что натворили?! – задохнулся Шо. Зажмурился, растер веки кулаком. Махнул рукой своим подчиненным. – Арестовать… убийцу…

Убийцу?

Папа не дышал. Не дергался. И мысль, которую я не допускала внутрь, трагичным набатом наполняла сознание.

Граф Ланге мертв. Окончательно, бесповоротно. Его нет, он… исчез. Он убит. Вот этими руками, вот этими зубами, которые меня… всю ночь…

Стражи магтрибунала медленно обступали балкон, разжигая металл боевых жезлов. Они пришли сюда за отцом, но теперь с напряженными лицами исполняли новый приказ.

«Убийца» не пытался бежать. Не оказывал сопротивление. Похоже, даже не замечал, как со всех сторон к нему подкрадывается маленькая армия следователя Шо…

Опираясь на ограду, Эрик тяжело дышал и глядел на забрызганные ботинки. Влажные растрепанные волосы свешивались вниз, на наморщенный лоб, и не позволяли рассмотреть его лицо.

Зверь.

Бешеный зверь, лишенный контроля. По его подбородку текла ценная жидкость, и издалека она выглядела черной, как смола.

Во мне смешался дикий коктейль из разрушительных эмоций. Я не верила, не верила, что все взаправду. Не может Судьба такого допустить, чтобы мой любимый мужчина убил моего родного отца. Я ведь Честер, я вижу нити… Почему не предусмотрела, почему не услышала пророчества?

Богиня оставила нас. Бросила на растерзание.

С животным воем Эрик резко поднял лицо и всмотрелся в мои глаза. А я понятия не имела, что в них сейчас отражалось. Оцепенение, отрицание, страх? Ненависть, боль, отчаяние?

Я отступила на шаг, сделала второй… Уперлась лопатками в стену соседнего дома. Каменную, холодную, нашедшую успокоение в тени цветочного балкона.

Нижняя губа привычно дрожала. Кажется, я без остановки мотала головой. Словно, если отрицать, то ничего не случится. Время откатится назад, и Судьба скажет, что пошутила.

Эрик тоже замотал головой. Как маятник, синхронно со мной. Тоже отрицал? Не верил? Боялся?

Истерика накрывала. Секунда-другая – и прорвет все хлипкие барьеры.

Папа… Это ведь мой папа… Там, на балконе.

Я приложила ладони к щекам и медленно прогладила вниз, стирая оцепенение. Невозможно. Неправда.

В Рождество мы на озере запускали магические фейерверки. А однажды, когда вода хорошо заледенела, папа купил в Эстер-Хазе деревянные сани и возил нас по черной глади по очереди. То Эмиля, то меня. А Элиас, в ту пору уже взрослый, занудный и несчастливо женатый, наблюдал за нами с темного берега.

Обычно папа был занят. Обычно ему было все равно. Но в тот день… Наверное, всему виной Рождество.

Возможно, он уже тогда был чудовищем. Возможно, черное семя проросло в душе графа давно. Возможно, он покупал в приютах сирот, проводил древние ритуалы на крови, упрочивал грязной магией свое положение… Возможно, возможно.

Но в тот сочельник папа был просто папой, а не злодеем. Тогда чувствовалось, что в жизни банкира есть место для Элиаса, Эмиля и меня.

Как же так? Как же так?

– Нет! – рявкнул на меня Валенвайд, не отрывая взгляда. Словно мысли смог прочитать и яростно с ними не соглашался.

Они, верно, отпечатались на потемневшем лице дорожками слез. Внутри было разъедающе горько, и казалось, что эта тошнота теперь со мной навсегда.

– Нет, Вероника. Нет, – шептал Эрик, стряхивая красные брызги с кончиков волос.

Губы мои обиженно искривились, да так и застыли. Я обвиняюще скорчилась, не в силах контролировать эмоции.

Почему он не подождал несколько минут? Когда бойцы из магтрибунала повязали бы отца и проводили на суд? Шо подобрался близко, и были доказательства…

– Все должно быть совсем не так, – всхлипнула я шершаво. Песок забился в горло и разодрал кожу.

– Не так, – ошалело подтвердил Эрик. – Все не так, ягодка.

Он мотал головой все яростнее, а я бы и дальше отступала, если бы мне было куда.

– Спокойно, господин Валенвайд. Не сопротивляйтесь, – приказал Шо, заслоняя меня плечом. – В этот раз будет иначе. Ни допросов, ни ментальных чар. Только суд. Законный, с…

– Не так! – взревел зверь внутри Эрика и, обострив черные когти, дернул на себе мокрую рубашку.

Случайно с тканью пропорол кожу, но не заметил, не скривился от боли. Рванул липкую ткань, брезгливо стряхнул ее комом на землю, обнажая плечи.

На груди Валенвайда заплеталась паутина густо-бордовых вен, вспухших от гнева. Мышцы бугрились, звенели от натяжения. Проступившие жилы затейливым узором вплетались в вязь татуировки, соединялись с черными завитками, гнали по ним древнюю кровь…

Зрение мое помутилось от слез, и показалось, что узор ожил. Зашевелился на вампирском плече, стал еще чернее, безрадостнее.

Как в руке Эрика появился искрящий жезл, я не приметила. Все смотрела в пустые глаза, лишенные капли эмоций. Поджатая челюсть дернулась, и Валенвайд в хищном прыжке приземлился на брусчатку Аптечной улицы.

– Эрик! Не заставляй нас… – рявкнул Шо, растягивая между ладоней синюю молнию.

Но зверем руководили инстинкты. Он больше не был человеком… Во всяком случае, не сейчас.

Танцуя смертельный танец – то пригибаясь, то отпрыгивая, то натягиваясь струной, – Валенвайд разметал стражей по мостовой. Стремительно подлетел ко мне. Выбив испуганный вопль, обхватил грязными руками за плечи и вмял в себя, не позволяя отстраниться от липкого тела в красных брызгах.

– Нет, нет… – скулила я, разыскивая глазами отца, но Эрик упрямо перекрывал мне обзор.

Убийца… Убийца…

Это мысли кричали в моей голове? Или орали стражи? Вокруг слышались голоса, топот, нарастал шум Эстер-Хаза. Люди сбежались за сенсацией, щелкали маг-проекторы, голосисто визжала тетка с недурно поставленным сопрано…

Сквозь соленую пелену я видела, как раскаленный кончик жезла пропарывает узор на плече вампира. Как с татуировки рассыпается черный дым, пахнущий тошнотворно – смертью, сладкой горечью, тьмой. Этот дым кружит нас, отрывает – и от шума, и от толпы, и от визгливого сопрано.

И перемещает… туда, где все так, как должно быть.

Глава 5. Крепость

Задыхаясь от едкого черного дыма, я отпихнула Эрика от себя. Сейчас его близость была невыносима: перед глазами стояло застывшее восковой маской папино лицо.

– Вероника… девочка моя… – хрипел Валенвайд, нащупывая меня в темноте.

Продолжая мотать головой, я сделала три шага назад и уперлась спиной в сырую каменную стену. Только после этого поняла, что вокруг темно не только из-за прогорклого дыма. Черная взвесь, щиплющая ноздри, почти рассеялась, но светлее не стало.

Воздух был тяжелый, спертый, давно забывший о свободе. Мы очутились в старом подземелье.

Багровые зрачки блеснули рядом с моим носом: Эрик подошел бесшумно, на запах. Схватил за плечи – почти бережно – и легко встряхнул.

– Куколка!

– Не прикасайтесь. Не вздумайте, – качнула головой, пытаясь выпутаться из захвата.

Его руки притрагивались осторожно, как к очень хрупкой и дорогой статуэтке, однако приносили боль. Она терзала, от нее вздымались вены на висках и дыхание тяжелело.

Невыносимо стоять рядом. После всего, что увидела.

– Еще как вздумаю. Вы моя… совсем моя…

– Зачем же вы так со мной? – опалила его диким, обвиняющим взглядом из темноты.

Эрик поморщился, встряхнул гривой. Почесал разодранное когтями плечо, увитое черной змейкой. Татуировка переместила нас как-то… куда-то. Наверное, древняя магия. Или мутация капли.

Меня снова похитили? Пленили? Не так сильно волновали вопросы «как» и «куда», насколько «зачем». Но я тряслась, всхлипывала и истерично стучала зубами. Не то состояние, чтобы качественно осмотреться и поразмыслить о своем положении.

– Тише, ягодка. Тише. Успокойтесь, – хрипел Эрик, проглаживая меня по волосам. А ощущалось, будто он острыми ядовитыми граблями расчесывает кожу до крови.

Успокоиться? Даже не прикрывая глаз, я видела издевательски замедленные картины кошмара. Дергающийся в улыбке уголок губ. Красные брызги на ботинках. Искривленное хищной жаждой лицо. Злобный оскал.

И поверженного папу… в ногах у вампира.

Эрик чиркнул жезлом по пряжке ремня, и по коридору побежал призванный световой шар. Фирменно-багровый, траурный. Красные отсветы заплясали на стенах, отбились от сводчатых потолков, очерчивая глубину нашего падения.

Паника ритмично била в грудь, заставляя делать судорожные вдохи. Мысли рассыпались в кучу.

Это я виновата, я… Я предала род, я полюбила, я добровольно вручила себя древнему вампиру, как сладкий приз в противоестественной войне. А Эрик потерял контроль. Обезумел, отбросил и совесть, и жалость. Та, другая половина, хищная, эгоистичная, бездушная и жестокая, пробудилась в нем и потребовала возмездия.

Папа провоцировал. Насмешливо, грубо. Его гадкие речи я не забыла, но оправдать не получалось. Пока – нет. И не факт, что поможет время.

Валенвайд не желал свободы. Валенвайд желал отмщения и крови Ланге.

– Только вас, куколка. Я желаю только вас, – шептал он, забираясь в уши лживым хрипом. В нем чудились страх и вина. – Все будет так… Я сделаю, чтобы было так. Обещаю.

Если бы он желал меня, то позволил бы отцу жить. Пройти тропой правосудия и понести справедливое наказание. Не заставлял бы меня смотреть на то, чего я забыть не в силах.

– Забудешь, – пообещал тихо, согревая дыханием пульсирующий от шока висок.

Я мечтала забиться в сырой угол этого подземелья, но от запаха Эрика и от голоса Эрика некуда было бежать. Он находился всюду во влажной полутьме и ориентировался намного лучше меня.

– Вы не сможете все вернуть, – прошептала я обреченно, чувствуя, как одна за другой отмирают эмоции. Новорожденное тепло убегало, пряталось под складками порванной юбки, оставляя оцепенение и ужас.

Наплевав на сопротивление, Валенвайд сгреб меня в твердые объятия и прижал к себе. Усмирял собой грохочущее сердце и ноги, норовящие сбежать.

– Смогу. Это просто сон, ягодка, дурной сон, – убеждал Эрик, зарываясь носом мне в волосы. – Ты заснешь, отдохнешь, а когда проснешься, все будет правильно. Ты со мной, я с тобой…

– И это нужно?..

«Обоим?»

– Очень нужно, – простонал он глухо, надсадно. – Ты же видела. Ты помнишь, как я с тобой уязвим.

Его шепот баюкал, но паника не желала сдаваться и отступать. А Эрик продолжал чертить борозды на моей спине, разминать пальцами мышцы.

– Зачем вы меня похитили? Почему сбежали от стражи?

– Потому что не могу потерять тебя сейчас, – признался он, сжимая пальцами затылок. Будто хотел шею свернуть или позвонок переломить.

Я не понимала, что с ним творится. Эрик казался то бредящим, то душевно хворым. Будто страх потери обострил чувства, сорвал предохранители.

Где этот страх был раньше, когда клыки впивались в папину шею и разбивали все хрупкое на осколки?

– Идем, куколка. Идем, – Эрик потащил меня по сырому подземелью вперед и вверх. Туда, где по стенам бледными полосами разбегался свет.

– Где мы? – сощурилась, мечтая вернуться в темный угол.

– В одном из мест, накрепко вплетенных в мою судьбу. Кровью и болью, – неохотно прошептал Эрик, уволакивая меня дальше от подвала. – Это наша крепость. Здесь нам не помешают.