Действительно, странно, обувную ложку мужчина с собой взял, а сигареты в номере оставил. Хотя пачка и оттопыривала карман. Что-то похожее на пачку, такое же прямоугольное, но меньших размеров. И бумажник просматривался, документы и деньги сосед держал при себе. И в шкафу только вещи Рема. В соседской тумбочке пусто, и в ванной никаких вещей, ни бритвы, ни щетки, ни зубной пасты. Бутылочку воды мужчина держал в сумке, попьет, положит, снова возьмет.
Перед сном сосед полез в сумку, долго копался, вынул оттуда внушительных размеров несессер, взял полотенце, смену белья и скрылся в ванной. Свое полотенце взял, хотя в ванной целая стопка такого добра, даже халат имелся. Смартфон мужчина унес с собой. Ничего не оставил, только сумку. А там только бутылочка с водой. И ничего подозрительного.
Рем не поленился сходить вниз, купил в кафе такую же бутылочку воды, принес в номер, попил, поставил на тумбочку. После душа сосед разделся, забрался под одеяло, в телефон больше не пялился, но провод из уха не вынимал, так с ним и заснул. Вроде бы ничего необычного, но за все время мужчина ни разу не вышел из номера, чтобы покурить. Да и табаком от него не пахло. Рем курильщик со стажем, но даже он заметил отсутствие запаха.
Утром сосед отправился в ванную побриться, почистить зубы, Рем воспользовался моментом и подменил бутылки, чужую завернул в целлофановый пакет и спрятал в карман куртки.
Он собирался ехать на Петровку в управление кадров. Мама говорила что-то про отдел по расследованию старых дел, но конкретно ничего не сказала, да он и не просил, потому что собирался пройти по инстанциям вниз от главка до отдела. В фойе гостиницы Рем столкнулся с Матвеем, мужчина стоял так, что Рем при всем желании не мог его обойти или незаметно повернуть назад.
– Рем Алексеевич, у меня приказ доставить тебя к месту службы!
– Скажи, что доставил, – одними губами улыбнулся Рем.
– Да будь ты человеком! – заартачился водитель, он же телохранитель. – У меня же тоже служба!
Рем усмехнулся, иронию вызвало представление этого типа о службе. Но в машину он все-таки сел. В конце концов, Матвей ни в чем не виноват, и Рем не девочка, чтобы изображать из себя недотрогу.
Матвей указал на черный «Гранд Чероки», открыл правую переднюю дверь.
– Ты же не барин!.. – подмигнув ему, сказал он.
Рем сел вперед, осмотрелся, пристегнулся. Автомобиль не совсем новый, но в отличном состоянии, в салоне пахло кожей, на дисплее зажглась электронная карта, навигатор в действии. Музыка мягко играет.
– Нравится? – тронув машину с места, спросил Матвей.
В ответ Рем лишь усмехнулся. Странный вопрос, как ему может не нравиться эта мобильная роскошь, тихое урчание стального монстра под капотом, мягкий плавный ход. И ощущение полета.
– Куда мы?
– А сразу на Тверскую… Ямскую, – немного подумав, добавил Матвей. – Там ваш офис. Ты так и не спросил вчера адрес.
Рем кивнул. Если на Тверской возникнут недоразумения, он просто отправится на Петровку.
– Как ночь прошла? – спросил Матвей. – Клопы не заели?
– Нормальная гостиница, – пожал плечами Рем.
– Так никто и не говорит. Вот я в настоящих клоповниках ночевал, ну, когда Москву покорять приехал.
– Покорил?
– Да нет, Москва меня покорила. – Матвей глянул в сторону, хотя обстановка на дороге требовала смотреть только вперед. Микроавтобус притормаживал, «стопы» зажглись, а дистанция короткая.
Возможно, под Москвой он подразумевал маму. Он мужчина интересный, сильный, и она в отличной форме, может, отношения у них. Все возможно. Но Рему абсолютно все равно. Мама у него совершенно самостоятельная и ни от кого не зависящая женщина. Замуж выйти хочет, пожалуйста, завещание на постороннего человека составить, Рем только спасибо ей скажет. Не нужно ему ничего.
Раису не вернуть, боль утраты когда-нибудь уляжется, рано или поздно Рем вернется в русло жизни, как все, будет плыть по течению. Но с ускорением, чтобы побыстрее наверстать упущенное. Его ровесники уже в капитанах ходят, догонять их нужно, в люди выбиваться. Сначала уголовный розыск возглавить, а там и до начальника отдела МВД рукой подать. Раиса говорила, что годы пролетают быстро, и опомниться не успеет, как сорок пять стукнет, хорошо бы к этому времени до полковника дослужиться. Рем не карьерист, но и на капитанскую пенсию он не согласен. Не так уж все и плохо у него в планах на будущее, так что пусть мама не переживает.
– Теперь я ее покорный раб. Настолько покорный, что даже не жалуюсь, – улыбнулся Матвей.
– И не надо, – сухо отозвался Рем.
Нет настроения разговаривать – ни вообще, ни с маминым прихвостнем. Матвей это понял, поэтому благоразумно замолчал.
Машина медленно плелась в пробке, темное небо лежало, казалось, на крышах зданий, капал дождь, шуршали «дворники», убаюкивающе тихо урчал двигатель, Рем и не заметил, как уснул.
Проснулся он оттого, что машина остановилась, Матвей протянул руку, хотел тронуть его за плечо, но Рем резко глянул на него.
– Самый здоровый сон у ребенка и у солдата, – весело сказал водитель.
– А солдат ребенка не обидит, – подыграл ему Рем.
Возможно, Матвей имел самое непосредственное отношение к смерти Раисы, или он сам уговорил Бутова напасть на Раису, или кого-то попросил. Но Рем против него ничего не имел, поэтому если и злился, то где-то в глубине души.
– Приехали, солдат! – Матвей кивком указал на современное здание, выдержанное в архитектурном стиле поздней сталинской эпохи, первые два этажа в граните.
Машина стояла в тихом переулке с видом на кишащий людьми и машинами проспект.
– Стоянка платная, но у тебя парковочный абонемент. На месяц вперед.
Матвей заглушил двигатель, протянул Рему ключи и зеленую карту.
– Страховка в бардачке.
– Не понял!
– Давай я не буду рассказывать тебе, что мама заботится о тебе. Просто возьми машину. Во временное пользование.
Матвей смотрел на него серьезно, но губы уже готовы были скривиться в едкой улыбке. И ведь назовет Рема капризным маменькиным сынком, если он откажется.
– Ну, если только во временное пользование.
Рем взял и ключи, и карту, чувствуя себя воробьем, которого развели на мякине. На психологический прием взял его Матвей, через бедро кинул. На мягкие-мягкие маты. Надо подниматься, чтобы окончательно не утонуть.
Но ключи возвращать он сейчас не станет, маме при случае передаст. Целый месяц парковки оплачен, вот пусть машина и стоит, кто-нибудь да заберет.
Матвей уже вызвал такси, приоткрыл дверь, собираясь выходить из машины. Замер в раздумье, повернулся к Рему.
– Мама твоя далеко не самая богатая женщина в Москве, – сказал он. – Так что не надо изображать баловня, отказывающегося от своей судьбы!
– А шел бы ты!
– И тебе удачи!
Матвей ушел, Рем немного подумал, достал из кармана бутылочку и бросил ее на сиденье. Не будет у него в ближайшее время возможности снять с нее отпечатки пальцев, не говоря уже о ДНК, а когда появится, он вернется и заберет. А если машину заберет Матвей и случайно выбросит бутылку, черт с ней.
Закрыв джип и сунув ключи в карман, Рем повернул к Первой Брестской улице, у перекрестка с ней и находилось его новое место службы. Следственный отдел занимал офисный блок в здании бизнес-центра, Рем это понял. Но на вывеску смотрел как на новые ворота.
СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.
ГЛАВНОЕ СЛЕДСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ
ПО ГОРОДУ МОСКВЕ.
СЛЕДСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ.
Просто следственный отдел, никакой территориальной принадлежности. Это одно, а второе: при чем здесь Рем? Высокие витринные окна, стеклянные двери, сержант полиции, у которого в оперативной кобуре пистолет, с улыбкой и услужливо пропускает высокого статного мужчину в полковничьих погонах на черном кожаном плаще. Глубокая складка на переносице у полковника, вялые брови, утиный нос, раздвоенный подбородок. Губы заметно выступают вперед, за ними тянется нос, недовольное лицо. На месте сержанта Рем не рискнул бы улыбаться такому человеку. Как оказалось, сотрудник улыбался девушке, которая следовала за полковником. Совсем молоденькая особа, светлые волосы, круглое лицо, ямочки на пухлых румяных щечках, глаза улыбаются, радуются жизни сами по себе, на плечах золото лейтенантских погон. Синяя пилотка, красные просветы. И полковник также представлял следственный комитет.
А вот принадлежность Рема полковник установить не смог, глянул на него цепким взглядом, заметил форменный галстук в расстегнутом вороте гражданской куртки, темно-синие брюки с красным кантом, уставные туфли. А на голове обычная шерстянка-кепка.
– Это что такое? – кивком указав на Рема, спросил у сержанта полковник.
Он остановился под козырьком над входом, девушка встала рядом, с усмешкой рассматривая видавшую виды куртку странного незнакомца, в одной руке она держала зонтик, другой готовилась нажать на кнопку, чтобы раскрыть его.
– Молодой человек, вы кто такой? Теракт готовите? – спросил полковник.
Девушка обидно засмеялась.
– Никак нет! Лейтенант полиции Титов… Прибыл…
Рем замолчал. Ему бы самому знать, в чье распоряжение прибыл. И прибыл ли? Может, мама посмеялась над ним?
Но за пензенским своим удостоверением полез, там предписание, может, полковник что-то прояснит.
– Не двигаться! – Сержант выдернул из кобуры пистолет.
– Там документы!
Рем предъявил документы, протянул полковнику предписание, но тот кивком указал на сержанта. Он пусть смотрит, а ему не с руки каким-то лейтенантом заниматься.
– Лейтенант Титов, управление МВД по городу Пензе, направлен в распоряжение начальника ГУВД по городу Москве.
– И все? – От природы недовольное лицо полковника стало презрительным.
– Пенза здесь не ходит! – усмехнулась лейтенант, теряя к Рему всякий интерес.
Девушка открыла зонтик, подала начальнику, тот взял, прикрыв сверху и себя, и ее. Не успели они сделать и пары шагов, зазвонил телефон, пришлось возвращаться. Козырек широкий, на крыльце сухо.
– Здравия желаю, товарищ генерал!.. – Полковник рефлекторно вытянулся в струнку.
Выслушал начальника, удивленно повел бровью, озадаченно зыркнул на Рема.
– Да, есть такой… Ну так у нас же… На какую?.. Ну хорошо… – слушал и говорил полковник. – Есть, так точно!.. Есть доложить!
Полковник сунул телефон в карман, приосанился, грозно и взыскательно глядя на Рема. Он уже никуда не спешил.
– Лейтенант Титов?
– Так точно!
Рем снова вынул предписание и замер в ожидании реакции, полковник требовательно щелкнул пальцами, только после этого и взял бумагу. И удостоверение изучил самым тщательным образом.
– Лейтенант? К нам?! – хмыкнул он, глянув на девушку. – К матерым волкам!
И Рем скользнул по блондинке взглядом, ее не то что волком не назовешь, даже на лисицу не похожа, с Колобком из сказки только и можно сравнить. Такая же сдобная и остывшая. Не заинтересовал ее Рем как мужчина, охладела она к нему, но так ему не привыкать к отсутствию внимания со стороны женщин.
– Полковник юстиции Марфин! – представился мужчина. Удостоверять свою личность он, разумеется, не собирался. – Начальник следственного отделения.
Рем и хотел спросить, что это за отделение такое, но решил сдержать любопытство. Да и Марфин не оставил ему возможности вставить слово.
– Почему не по форме? – резко спросил он. – Что это за куртка?
– Так в гардеробе собирался снять.
– Гардероб в театре! Вы ничего не перепутали, а то театр у нас тут через дорогу?.. Театр Сатиры! Через Садовое кольцо, – уточнял Марфин.
Понял, что Рем и не собирается оправдываться, потому как переключил свое восприятие в режим «как с гуся вода». С начальством только так: «виноват, дурак, исправлюсь». Желательно молча. Тем более что все уже решено; Марфину позвонил какой-то генерал, теперь ему от Рема никуда не деться. Мама, может, и не самая богатая женщина в Москве, но кое-что может. Испытать бы чувство гордости за нее, да что-то не получается.
– Не перепутал?
– Никак нет!
– Ну, тогда пошли. – Марфин повернулся, увлекая Рема за собой.
За ним развернулась и девушка, Рем посторонился, с безразличным видом пропуская ее. Все равно, как она отнеслась к нему по одежке, вот если не признает его по уму, тогда будет повод задуматься.
Глава 3
Следственный отдел полковника Марфина занимался раскрытием и расследованием преступлений прошлых лет. Рем слышал о таких подразделениях экспериментального образца, вроде бы даже существовало следственное управление с таким названием. Но в Пензе, например, с такой конторой сталкиваться не приходилось, только инструкции на голову сыпались одна страшнее другой. Организовать и усилить работу по работе со старыми нераскрытыми делами, но так никто и не отлынивал. Как только всплывали факты и улики по давним делам, так сразу же начиналась работа. Галочка в графе раскрываемости лишней никогда не бывает, и не важно, по горячим следам к ней пришли или по давно уже остывшим.
В Москве к этому делу подошли творчески, работу отдела организовал следственный комитет, главная скрипка принадлежала им, начальник, следователь, криминалисты – из одного оркестра, а полиция обеспечивала розыск и оперативное сопровождение. Причем оперуполномоченные работали здесь на постоянной основе. Марфин не пытался оттачивать ораторское искусство в общении с новичком, но Рем его понял, хотя и в общих чертах.
– Нераскрытые дела – это прежде всего плод некомпетентности следователей. Не хватает ума, не хватает опыта работы с делами, в которых фигурировали преступления, совершенные в условиях неочевидности. Дело закрывается, преступник уходит от ответственности, это правильно? Это неправильно! Поэтому за дело берется команда настоящих профессионалов… Ты меня понимаешь? – Марфин с укором смотрел на Рема, постукивая по столу кончиком карандаша.
Кабинет у него небольшой, в классическом офисном стиле, хорошая, хотя и лишенная всякой вычурности мебель, витринное окно, стеклянные стены, освещение, идеальное для видеоконференций. Лейтенант Щечки с ямочками усиливала световой поток, красивая улыбка у блондиночки, но такая же бестолковая, как и ее присутствие здесь. Возможно, Марфин держал ее здесь в качестве торшера.
– Буду стараться! – отчеканил Рем.
О шести годах службы в полиции, из них четыре года в уголовном розыске и о медали «За доблесть в службе» он умолчал. Судить о нем здесь будут по новым делам, старые заслуги не в счет.
Медаль Рему вручали в госпитале, куда он попал с проникающим ранением в живот. Ножом его пырнули, но преступника он задержал. Не самое, надо сказать, приятное воспоминание.
