30 свиданий, чтобы забыть
Ирина Воробей
Бархатов – предатель! Ненавижу его! Он ведь обещал остаться в Питере, со мной, а сам втихаря поступил в Москву. И уехал.
Ничего, я расквитаюсь с этим динамо.
# бывший VS фиктивный # огонь мажор # (не?)остывший бывший # простая девчонка #противостояние # популярный парень # мажор # глубокие чувства # эмоционально # немного юмора # немного драмы
Продолжение истории "30 вопросов, чтобы влюбиться". Можно читать отдельно, но кому интересна предыстория героев, приглашаю прочитать 1 часть ;)
30 свиданий, чтобы забыть
Глава 1.
Ха, он думает, что научился меня обгонять. Счастливый такой, лыбится. Козырек перекинул назад, чтоб обзор ничто не затмевало, и руками вцепился в руль. Сосредоточен. А я еду на расслабоне. Специально поддаюсь. Сегодня такая ставка, что мне хочется проиграть. Вот за килограмм зефира вчера я билась насмерть.
Августовский ветер совсем теплый, как будто напитался солнцем за лето и теперь разносит его по улицам, чтобы люди успели насладиться остатками зноя. Небо в красном закате, а улицы полны людей и машин. Все куда-то несутся. И мы со Славой мимо них, стремглав, на самокатах.
Разумеется, он приезжает первым к памятнику. Тот стоит посреди круглого сквера. Вокруг деревья и кусты. Несколько скамеек пустует. А по тропинкам мимо снуют гуляки компаниями и семьями.
Я доезжаю спустя полминуты, даю ему прочувствовать собственное торжество. Из десяти гонок для вида я выиграла лишь две, чтобы он не думал, типа я не стараюсь.
– Ты должна мне восемь поцелуев, – Слава скалится.
Да хоть миллион. Я же вся твоя. Дурак, еще этого не понял.
Не могу не улыбаться, глядя в эти зеленые глаза с золотым ореолом.
– В любое место, – он грозит мне указательным пальцем, но смотрит заискивающе – еще раз спрашивает разрешения.
– Дааа, – протягиваю лениво, слезая с самоката. – Мы же договорились.
Он свой уже оставил у памятника. Я свой ставлю рядом. Слава хватает меня за плечи и разглядывает внимательно всю фигуру, как хищник добычу, в поисках самого лакомого куска. Облизывается при этом, будто правда сейчас меня съест. В последнее время я часто вижу в его глазах нездоровый аппетит. Мне от этого одновременно страшно и приятно. Аж зудит внутри, непонятно где. Такая странная жажда просыпается, неудовлетворимая.
– Блин, не знаю, с чего начать, ты такая везде вкусная, – он высовывает язык и медленно движется кончиком по верхней губе, а глазами спускается с лица на шею.
Я слежу за ним пристально, затаив дыхание, и сглатываю. Что-то острое. Слава очень близко. Волны от ударов его сердца бьют мне в грудь. Заводят и мое до бешенства.
Здесь тихо. Мы окружены деревьями. Если что, меня никто не спасет. От меня же самой. Во мне в последнее время тоже постоянно борются мелкие демоны. Их голоса, все отчетливее и громче, становится трудно игнорировать. Они требуют плохого. Но разум пока еще побеждает. Я судорожно выдыхаю.
– Ладно, пойдем от малого, – Слава чмокает меня в щеку, совсем рядом с губами, почти на подбородке, и считает. – Раз.
Не отрываясь, переходит на другую сторону и целует там.
– Два.
Влажные губы мягко скользят к моему уху и касаются мочки. Даже не целуют ее, а кусают. Я поднимаю плечи в попытке сжаться, чтобы не вырвалось… неистовство. И тихо смеюсь от напряжения.
– Три.
Слава перекидывается на другое ухо. И с ним делает то же самое. У меня сердце вот-вот взорвется.
– Четыре.
Затем впивается в шею, как беззубый вампир. Я невольно ахаю. Увожу голову в сторону. Спиной упираюсь в гладкий мрамор памятника.
– Пять, – его губы ползут по шее вниз, а пальцы аккуратно оттягивают мою футболку, раскрывая ключицу и плечо. Слава целует туда, в самую круглую часть. – Шесть.
Седьмой поцелуй приходится на второе плечо, а восьмой – в губы. Мы оба голодны. Присасываемся моментально. Я даже вздох не успеваю сделать. Втягиваюсь в него вся. Слава держит меня за затылок и поясницу. Обхват становится все крепче, а наши тела все ближе, уже вжимаются друг в друга.
– Восемь, – выдыхает Слава, упираясь в меня лбом. В голосе я слышу легкую досаду. Испытываю то же самое.
– Ты мне тоже должен два поцелуя, – и снова захватываю его губы.
Он расходится. Скручивает футболку за моей спиной, задирает ее слегка и обхватывает ладонью голую талию. Мне пора его остановить. Он стал часто забываться и лезть, куда не следует. Я кладу слабую руку на его плечо, хочу сжать, чтобы прекратить это, но пальцы не слушаются. Как и Слава. Залезает под футболку и целует еще напористее.
Ах…
Он касается моей груди. Буквально захватывает ее, маленькую, в свою здоровую ладонь. И жмет.
Ах… Блин!
Приятно даже сквозь боль. Меня словно током прошибает, таким мощным сгустком удовольствия, которое застревает где-то внизу, и все во мне… уплотняется.
Нас спасает вибрация и пиликающий звук. Это мне пришло сообщение. Я отпихиваю Славу, пользуясь этим моментом отрезвления, и хватаюсь за телефон в заднем кармане шорт.
На экране блокировки высвечивается сообщение от Валентина: «Я прошел на подготовительные курсы в РГИСИ!» и много счастливых смайликов.
Вау! Я нажимаю, чтобы сразу ответить. Хочется разделить его радость.
– Ну, конечно. Валентин же не подождет, а я потерплю, – бурчит Слава и отходит, перекидывая бейсболку козырьком вперед.
– Слав, ну он мечтает туда поступить. Там даже на подготовительные курсы дикий конкурс, – улыбаюсь. Мне нравится его ревность. Пусть тоже помучается, не все же мне изводиться.
И скорее печатаю сообщение, чтобы вернуться к Славе и нашим поцелуям. Но он уже не дается. Стоит в двух шагах от меня, сложив руки в карманы спортивных штанов, а сам смотрит так… с извинением. Или что это за странный взгляд? Он так обычно смотрит, когда накосячит.
– Я ведь тоже поступил, – говорит и тут же зажевывает губы. Не понимаю, что в этом такого? Я в нем и не сомневалась. Улыбка сохраняется на моем лице. – В Москву.
– Что?
Сердце останавливается. Легкие не дышат. Нутро сворачивается.
Как это? Как в Москву? Он же в Питере только подавался… Выходит, обманул?
– Надо ехать через неделю, – Слава добивает меня спокойным тоном.
В глаза уже не смотрит. Чешет шею. Сглатывает.
Предатель.
Я тоже не могу на него смотреть. Чувствую, как сердце отваливается по кускам. Это конец. Мы… расстаемся?
Мир тускнеет. Прямо гаснет, как свет в театре после третьего звонка. Только что был ясный августовский день, а теперь тугая декабрьская ночь. Золотое свечение в любимых глазах тоже бледнеет. Я застываю, словно меня замуровывают в стену вечной боли и тоски.
– Почему ты только сейчас об этом говоришь? – выжимаю из горла последние усилия, чтобы это произнести.
Слава поджимает губы и опускает голову. Кивает виновато. Согласен, что неправ.
– Не знаю. Не хотел… То есть боялся…
Наверное, в моих глазах сейчас вся печаль этого мира. Наткнувшись на мой взгляд, Слава морщится, как от собственной боли, и смотрит на меня снизу. То есть, на самом деле, сверху, но таким заискивающим взглядом, что я кажусь самой себе выше его.
– Думал, что просто поставлю тебя перед фактом, и тогда…
– Ага, конечно, – мой голос вдруг наполняется силой, набирает веса, становится тяжелым. – Решил облегчить себе задачу. Бросить и свалить без оглядки.
– Да какой бросить, Лер?! – Слава психует и хватает меня за плечи, словно я могу убежать. У меня ноги уже в бетоне. Я вросла в эту плитку.
Там, за кустами, визжит малышня и кричат на них родители. Ветер шелестит между кронами тополей. Остатки пуха летают в воздухе.
– Я и не думал, что поступлю туда. А вот, повезло, – он пытается улыбнуться, но напарывается на мое лицо и стягивает рот вправо. Не знаю, какой у меня вид, наверное, сердитый и жалкий одновременно. Я не знаю, что изобразить – обиду, злость, презрение. Но мне в первую очередь больно.
Бархатов предал наши мечты. Ведь обещал остаться в Питере. Чтобы вместе. А сам при первой же возможности валит в Москву. Даже хуже. Он обещал не создавать такую возможность и создал. Видимо, это были только мои мечты.
– Да тут на Сапсане четыре часа, – звучит неубедительно. Разумеется, он и сам сомневается.
Врал ведь неспроста. Зачем?
– Знаю, тупо получилось. Я просто не хотел тебя лишний раз напрягать. Думал, не поступлю, и фиг с ним. А если поступлю, то…
– Фиг с ней, да? – выплескивается из меня с усмешкой. Я жмурюсь и стискиваю зубы, чтобы не разреветься. Весь год этого боялась. Как чувствовала.
– Ну, блин, Лерыш, ты что такое говоришь? – он тыкается носом в мою щеку, гладит до самого подбородка, ищет губами мои губы и улыбается. Как это жестоко. Не будь я замурована в собственной боли, я бы его отпихнула от себя. – Мне на тебя никогда не будет пофиг.
Слава жмется ко мне губами, закусывает мою нижнюю, щупает кончиком языка верхнюю.
Блин! Мне должно быть противно. Он же предатель!
Но я сдаюсь. Не могу перед ним устоять. Бархатов, гад, это знает и активно пользуется. Всегда так вымаливает прощения. Сначала наделает приятностей, чтобы расплавить мою бдительность и критичность. Только тогда признается в содеянном и сразу обнимает, игнорируя все мои потуги вырваться. А потом лезет целоваться, прижав к чему-нибудь.
Мои лопатки упираются в памятник. По бокам колючие кусты. Спереди Слава. Целует меня жадно, вдавливая в себя. И очень долго. Высасывает мою обиду. Но в этот раз не поможет. Она только копится и закипает.
– Хватит! – я не выдерживаю собственного накала и отталкиваю его за плечи.
Слава мотает головой и отходит. Ветер задувает под футболку. Охлаждает мою вскипевшую кожу. Сердце так бьется, что я боюсь умереть. Хотя, кажется, это единственное, что мне остается. Как без него жить?
– Зачем ты врал тогда? Мог бы сразу бросить, если уж хотел, – я заправляю футболку в шорты и шмыгаю носом.
Слезы на подходе. Надо бы уйти с достоинством.
– Потому что не хотел, Лер! И сейчас не хочу. Ты мне очень нравишься. Сама не видишь… – он машет на меня рукой, будто это что-то доказывает, и, хватаясь за наушники на шее, поднимает лицо к небу. – Именно этого я и боялся. Потому что ты сразу сказала, что, если я уеду, мы расстанемся.
– Ну да! Это же очевидно! Как мы будем встречаться в разных городах?
– Люди же как-то встречаются. Сапсан, скайп, телега. Да мы можем общаться двадцать четыре на семь.
– Да мы даже здесь двадцать четыре на семь не общаемся! – я скрещиваю руки и отворачиваюсь. – Ты же вечно музыкой занимаешься.
Не хотела я этого говорить, укорять его… Знаю, как для него это важно. Я ведь тоже обещала не обижаться, но… У него музыка, друзья, семья, а у меня только он. Мы видимся-то не каждый день. Какие двадцать четыре на семь? Мне мало, дико его не хватает. Всегда. А теперь особенно. Сердце уже скулит. Сочится тоской.
– Лер, пожалуйста, – Слава делает на меня шаг, а я вжимаюсь в мрамор. – Там крутая программа, как раз то, что я искал и не нашел здесь. С возможностью стажировки за рубежом. И друг позвал в ночной клуб диджеить. Нельзя упускать такой шанс. Пойми.
– Еще и стажировка? За рубежом? – я выдавливаю истерический смешок.
– Да она всего полгода, на старших курсах, – он отмахивается, будто это пустяк.
Видимо, для него так и есть. Я – пустяк. Меня легко променять на стажировку и столичный ночной клуб. Глаза сами закрываются. Хочется просто закрыть эту реальность. Вернуться на десять минут назад, где мы со Славой еще вместе и счастливы. Теперь, кажется, что этого не было. Целого года просто не было. Он мне врал все это время. Как минимум с мая, когда впервые заикнулся о Москве. Уверял ведь тогда, что останется в Питере по-любому, что там ловить нечего. А сам втихаря подсуетился. И объявляет об этом теперь так. За неделю. Тупо ставит перед фактом. Обманщик.
