Закрыть уши руками и ответить, что я даже слышать не хочу ничего. Ни сейчас, ни впредь. Но вместо этого я ответила зазвеневшим от внутреннего напряжения голосом:
– Конечно, можем.
И попыталась улыбнуться. Может, всё окажется не таким, как мне привиделось днём? И Кирилл просто спросит меня о какой-нибудь ерунде, ведь сейчас так странно и несвоевременно будет получить его признания в том, что он уходит к другой.
А бывает ли вообще своевременность у таких новостей?
– Давай присядем, Варя…
Я ощутила физически, что Бирюков начинает нервничать, хоть и очень старается этого не показывать. Но когда столько лет живёшь с человеком, учишься считывать почти любую его реакцию.
– Давай, – просто ответила и практически рухнула на край кровати.
Вцепилась в него обеими руками, расставив их по сторонам от напряженного, словно тугая струна, тела. Но и это не помогло – казалось, что земля под ногами уплывает, а я – плыву вместе с ней.
Кирилл остался стоять. Он лишь заложил руки в карманы брюк и расположился так, словно хотел иметь возможность покинуть комнату беспрепятственно. Если вдруг дойдёт до подобной необходимости.
– Варя… Я узнал, что Яна… В общем, она развелась, – произнёс тихим голосом Бирюков, и сердце моё полетело в ту же самую пропасть, в которую я мысленно угодила совсем недавно.
Слушала мужа молча. Просто не смогла бы разомкнуть губы и произнести хоть слово…
– Я не хочу тебе лгать… И изменять, скрываясь по отелям… Поэтому говорю тебе честно, как есть. Пытался не думать о ней, выбросить из головы… Пытался сказать себе, что нельзя назад, в прошлое, но не могу…
Ощутив, как по щекам моим покатились слёзы, я смотрела на любимого человека, ради которого была готова на многое, и понимала, что всё… У меня больше его нет. Он весь принадлежит другой, пусть они ещё не оказались в одной постели…
Боже, как мне жутко было представлять, что Кирилл скажет мне всё это, а потом пойдёт к этой своей дурацкой Яне! Будет обнимать её, ласкать, как меня. Потом ляжет с ней и… Я ведь знаю до чёрточки каково это – заниматься сексом с моим мужем. Знаю, что ему нравится, и как он способен прочесть все мои желания до единого…
– Ты… уходишь от нас с Вероникой? – прохрипела, инстинктивно схватившись за горло.
Его сдавило чем-то льдистым, царапающим. Я запоздало сообразила, что так звучит мой голос…
– Я говорю тебе о том, что мы с тобой больше не будем жить как муж и жена, Варя. Но моя дочь останется моей самой важной малышкой, что бы ни случилось.
Я запрокинула голову и зло, отрывисто рассмеялась. Пусть не рассказывает этих историй! Я знала по опыту подруг, как бывшим мужьям становится плевать на собственных детей, когда они, эти самые мужья, начинают жить с другими бабами. И то потомство, которое родилось от их шлюх, становится самым важным и ценным. Даже если они – не отцы этим детям.
– Кирилл… Я очень надеюсь, что это просто шутка, – выдавила, отсмеявшись.
Знала ведь – даже надежды нет на то, что Бирюков надо мною потешается и так по-идиотски юморит… Всё это правда… Всё так, как он сказал…
– Нет, Варя. Это не шутка. Мы с тобой разведёмся в самом ближайшем будущем. Я тебя не обижу и отдам даже больше, чем тебе полагается по закону. Но Яну попробую завоевать уже сейчас, о чём совершенно честно тебе говорю. Мне не за что просить прощения, потому что я тебе не изменял… И не изменю.
Он подошёл ко мне и взял за окаменевшие плечи. Провёл по ним руками вверх-вниз.
– Ты – одна из самых важных людей в моей жизни. Мать моего ребёнка. Это никогда не изменится, Варя. Но люблю я другую… И хочу её до алой пелены перед глазами…
Застыв на несколько мгновений, я мысленно сказала себе, что это последний раз, когда муж ко мне прикасается. Больше не позволю ему даже думать в сторону того, чтобы он меня обнял… Не говоря о большем.
А потом я резко скинула с себя его руки и прошипела:
– Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной, когда говоришь все эти жуткие вещи? Оказывается, ты меня никогда и не любил, если у тебя в голове была эта шлюха!
Глаза Бирюкова сверкнули немым предупреждением. Ну же! Скажи мне, чтобы я заткнулась и даже не думала называть так его драгоценную Яну! Пригрози мне, упади ещё ниже в моих глазах…
– Варя, я понимаю, что ты на взводе. И больше и слова не произнесу о том, как и кого желаю… Но я считал, что так будет честнее… Думал, что если ты будешь знать всё, тебе будет… легче.
Легче! Как будто бы вообще существовало хоть что-то в этом мире, от чего мне стало бы не так жутко и убийственно воспринимать эту новую для меня реальность…
– А дочке, когда она подрастёт, мы тоже сядем и расскажем, что её папе вдруг захотелось вернуться к прошлому и трахать его в разных позах? – продолжила я выливать на голову Кирилла то, что слышать мужу было особенно неприятно.
– Нет, Варя! Господи, ну конечно, нет! Вероника будет расти с пониманием, что её папа и мама не вместе, но они сохранили ради неё прекрасные отношения! Вот, чего я хочу… Вот за что буду биться, даже если ты решишь говорить нашей малышке всякую гадость.
Я фыркнула и снова стала зло хохотать. В этом смехе не было ни капли веселья, но и рассчитывать на то, что он поможет мне избавиться от океана боли, бушующего внутри, не приходилось. Это попросту было невозможно…
– И как ты станешь это делать? Познакомишь её с тётей Яной и расскажешь о том, как прекрасна эта женщина, которая тебя кинула в прошлом?
Бирюков скривился, как будто испытывал моральные терзания. Затем глубоко вздохнул и на какое-то время замолчал. Смотрел на меня так, как будто решал, стоит ли ему сказать или сделать что-то ещё, или нет, а я вдруг с пугающей неотвратимостью поняла: мне жутко.
Прежде всего, от того, что в голову стали лезть совершенно дурацкие мысли. Сейчас, конечно, Кирилл оставит Веронику со мной, потому что она слишком мала… Но потом? Что будет потом?
Он будет забирать дочь на выходные к себе и своей Яне? Они ведь тоже могут завести детей, которые буду Веронике братьями и сёстрами. Эдакая Санта-Барбара имени семейства Бирюковых…
– Я всё понимаю, Варя… Осознаю, как тебе сейчас тяжело. Хочу сделать всё, что станет от меня зависеть, чтобы ты не страдала…
– Так просто сотри мне память и даже мысли не допускай, что ты можешь вот так просто прийти и сказать, будто хочешь свою проститутку!
Слова вырвались из моего рта раньше, чем я успела сообразить: говорить их не нужно. Всё ведь яснее ясного. В особенности тот факт, что я не прощу Бирюкова, даже если завтра утром он проснётся и сообщит, что шлея из-под его хвоста перестала действовать и он больше никогда даже не вспомнит Яну…
– Это невозможно, Варенька… И ты прекрасно знаешь, почему. Тебе самой не нужно быть с человеком, который ложится с тобой в постель, а представляет другую…
Размахнувшись, я влепила мужу пощёчину. Такую звонкую, что у меня засаднило ладонь.
– Сволочь! Я тебя ненавижу! – прошипела истерично.
Он рявкнул коротко:
– Давай ещё!
Просить дважды меня было не нужно. Следующие две оплеухи заставили Кира отступить. Его щёки горели огнём, а глаза снова полыхали. Муж тяжело и надсадно дышал, при этом глядя на меня так, словно видел впервые.
Он практически уничтожил меня сейчас. И всё, что держало моё сознание на плаву – дочь. Только она… Только моя маленькая девочка.
– Ты же в курсе, что по закону я могу не отпускать тебя ещё год? – выдавила из себя то, что пришло в голову совершенно внезапно.
– Ты так не поступишь, – тут же отозвался Кирилл. – Я тебя знаю, Варя… Ты не сможешь оставаться женой человека, который живёт с другой и её трахает, как ты изволила выразиться.
Я улыбнулась, хотя примерно представляла, как это выглядит со стороны. Наверное, моё лицо сейчас превратилось в уродливую маску.
– У меня ребёнок, Бирюков! Ты сделал верный выбор, когда решил, что матерью твоей дочери буду я… Я не предам Веронику никогда и, если понадобится, буду драться насмерть за неё даже с тобой, – немного переведя дух, я добавила: – Прежде всего – с тобой…
Потом сделала ещё один рваный, полный болезненного ужаса, вдох. Он сковал лёгкие и стал выворачивать меня наизнанку изнутри. Но я упрямо продолжила:
– Поэтому сейчас очень крепко подумаю о том, как мне будет лучше и выгоднее поступить в сложившейся ситуации… Если оставаться твоей женой и дальше – это полезная штука, развод ты получишь не сейчас…
Эти слова стали неприятным сюрпризом для Кирилла. Да ещё каким! Конечно, он мысленно рассчитывал вовсе не на это. Наверное, продумал, как придёт к Яне, как объявит ей, что он без пяти минут свободен… И заживут они долго и счастливо.
– Мы обсудим это чуть позже, – спокойным, даже увещевательным голосом сказал Бирюков по прошествии паузы. – А сейчас давай просто ляжем спать. Я пока останусь здесь, в доме. А завтра вернёмся к этой беседе. Утро вечера мудренее.
Он просто вышел, не дожидаясь ответа. Я осталась стоять, глядя в никуда пустым взглядом.
О какой мудрости говорил Кирилл – было непонятно. Уж чего-чего, а именно её в поступке мужа не было вовсе.
Но что я могу сделать, если в него бес вселился и лишил рассудка?
Сейчас казалось, что почти ничего…
Почти до самого рассвета я просидела у кроватки дочери. Она была просто ангелом, настоящим чудом. Которое так трогательно посапывало, даже не представляя, что творится вокруг её крохотной персоны, что я только и могла реветь и отирать беззвучно бегущие слёзы.
Пару раз я не выдерживала и попросту отключалась прямо в этой неудобной позе. А просыпалась от того, что вздрагиваю, когда едва не падаю. И вместе со мною, совершенно синхронно, вздрагивала и Вероника.
Нет, мне нельзя раскисать и при ней показывать, насколько сильны мои моральные страдания. Она хоть и маленькая, но уже всё чувствует.
Особенно – маму…
Когда Вероника всё же проснулась и я её покормила и переодела, настало самое тяжёлое для меня время. Наверное, следовало попробовать поспать в надежде на то, что меня немного «отпустит», но я плохо представляла себе, как могу лежать в постели и пытаться отключить все мысли.
Спустившись вниз, я обнаружила в гостиной Лизу. Увидев меня, она вскочила и сделала пару шагов в мою сторону, но замерла. Видимо, по моему лицу было понятно, что подходить ко мне не стоит.
– Варя… Он сказал, что…
Не договорив, сестра Кирилла стала нервно кусать губы. На неё я не злилась – не было причин. Она сделала верно, когда заставила Бирюкова открыть правду, что называется, не отходя от кассы.
Ни слова не ответив, потому что на это просто не было никаких душевных сил, я прошла к дивану и устроилась на нём. Лизка, немного посомневавшись, сделала то же самое.
– Кир на работе, если что… – проговорила она тихо. – Просил за тобой присмотреть.
Я усмехнулась очень недобро и, взглянув на Лизу, хрипло уточнила:
– Чего он боится? Что выйду в окно вместе с ребёнком?
На лице сестры появилось жуткое выражение, а я застыла, потому что в голове вдруг со всей чёткостью появилось: даже не заговаривай о подобном. Иначе тебя упекут к санитарам и ты точно лишишься дочери.
У Бирюкова в руках деньги. А деньги – это власть. За последние два года я выпала из профессии. Да и то зарабатывала не слишком много по меркам Кирилла, когда трудилась иллюстратором в издательстве.
Он, конечно, никогда меня этим не попрекал. На жизнь мне хватило бы, даже если бы была свободна, но сейчас полноценно возвратиться всё равно к работе не смогу.
А Кирилл за последние пять лет достиг весьма ощутимых высот. И всегда говорил мне, что если бы не верная поддержка в лице меня, то ничего бы у него не вышло.
– Не переживай, я не из тех дур, которым мужик важнее жизни. И уж тем более – ребёнка.
Лиза выдохнула и стала нервно постукивать по кожаному дивану пальцами. Этот звук был очень раздражающим, царапающим черепную коробку изнутри.
– Ты ведь его не примешь обратно, когда он обожжётся? – спросила настолько внезапно сестра Кирилла, что я чуть не поперхнулась молчанием.
О чём вообще речь? Они с Киром обсуждали, что Яна его сейчас отфутболит, и ему ничего не останется, как вернуться в семью?
– Просто… Это только между нами… Но я считаю, что Бирюкову там ловить нечего, – уверенно произнесла Лиза. – Да, будут какие-то дни, особенно по первости, когда он станет летать на крыльях от счастья и думать, что это навсегда и всё такое… Но потом розовые очки разобьются стёклами внутрь.
Я не торопилась отвечать, внимательно слушая Лизу, потому что не понимала: каких слов и реакций она ждёт от меня. И, положа руку на сердце, совершенно не верила в это её «между нами». Возможно, они с Кириллом это обсуждали и он просил её разузнать – останутся ли у него пути отступления.
Хотя, это похоже на что-то бредовое, потому что я понимала и видела: Бирюков уверен в том, что всё у него с Яной сложится.
– Он явно вернётся, будет молить тебя о прощении и уговаривать продолжать жить одной семьёй. Вот я и спрашиваю: не примешь же обратно, я права?
И снова я не бросилась рассказывать, куда Кирилл может катиться прямо сейчас. Не потому, что был шанс на то, что он останется моим мужем, нет… Мне казалось, что всё это какая-то жестокая игра, и от моего следующего хода зависит многое.
– Никуда он не вернётся. И не только потому, что будет некуда, ведь он вчера разрушил нашу семью до основания. Я уверена, что Яна вцепится в Кирилла руками и ногами, а он будет только рад. Ну и высосет из него всё во всех смыслах данного слова. Но это уже меня не касается, Лиза. Если Бирюков выполнит все свои обещания, и мы с ребёнком будем всем обеспечены – пусть идёт на все четыре стороны.
А возможно, он уже у неё. Помчался с утра пораньше, чтобы сказать, что он её застолбит, а то, не дай бог, уведут такую красоту… И сейчас уже нежится в её объятиях, забыв про дочь и жену. Ну а позже вернётся домой с разговором о том, что я должна дать ему развод.
Лиза вскочила с дивана и стала метаться туда-сюда. Даже Вероника застыла, хотя до сего момента сидела на моих коленях и сосредоточенно грызла погремушку. А когда сестра Кирилла остановилась, дочь загукала радостно.
– Я как между двух огней, Варь… – призналась Лиза. – Мечусь, чтобы хоть как-то это всё устаканить. Пытаюсь вправить мозги Киру, пока он не натворил дел и не ездил к этой прошмандовке.
Когда она выдала этот термин относительно «любви всей жизни Бирюкова», я не удержалась и коротко хохотнула.
А вот Лизке было не до смеха. Она приостановилась и призналась:
– Зато к ней скаталась я… И сказала, что если она начнёт свои поползновения в сторону женатого Кирилла, ей несдобровать. Наверное, он меня за это убьёт. Ведь в обед они встречаются для разговора…
Была ли на этом свете хоть какая-то новость, связанная с моим мужем, которая станет окончательной чертой во всей этой истории? Или существует хоть что-то, что я услышу и у меня отключит внутри все чувства? Похоже, что нет…
Он будет с ней разговаривать.
И я примерно понимала суть этой беседы. Что-то вроде: эй, привет, я слышал, ты развелась? Как только понял, что свободна, сразу решил, что мне жена и ребёнок не сдались. Пошли жить вместе.
– Лиз, ты сама себя слышишь? – прохрипела я в ответ. – О поползновениях в сторону Кирилла ей даже не придётся думать. Он сделает их сам…
Сестра покачала головой и снова рухнула на диван. Закрыла лицо руками и простонала. Дочь на моих руках стала подхныкивать, отражая то, что творилось у меня в душе.
– Я просто очень надеюсь, что Яна имеет хоть какое-то понятие о чести…
Звучало, мягко говоря, неприятно. Лизка искренне считала, что наша с Вероникой судьба зависит от того, остались представления о морали у шлюхи, или нет.
– Мне плевать на них обоих, – соврала в ответ и, поднявшись, решила, что с меня на сегодня хватит.
Бессонная ночь давала о себе знать. Нужно было просто полежать и набраться сил. Ведь мне пришла в голову мысль, что я сейчас даже Лизе доверить дочь не смогу, потому что в голову лезут самые жуткие мысли.
– Варюш, ты побледнела… – всполошилась сестра Кира, когда я направилась к лестнице, покачнувшись. – Давай я помогу… заберу Никусю…
