Сергей Александрович Васильев "Эпоха перемен: Curriculum vitae. Эпоха перемен. 1916. Эпоха перемен. 1917"

– Добрый день! Французские коллеги беспокоят! Передайте майору Ежову, что интересующие его медикаменты прибыли и Жорж Буше будет с ними через час в госпитале. Ждать не смогу, поэтому пусть поторопится, мне нужно обязательно перевести ему инструкцию, чтобы избежать осложнений!

* * *

– Ну просто какой-то праздник души, – балагурил Ежов, залезая в БТР. – А у меня как раз согласована с союзниками плановая инспекция нашей десантуры в немецком и американском секторе. Даже ничего изобретать не придётся – наше появление ни у кого вопросов не вызовет. Осталось придумать, с какого такого перепугу русская делегация попрётся в немецкий госпиталь.

– Я ничего сложного не вижу, – пожал плечами Григорий, – приехали попрошайничать медикаменты. Но в данном случае лучше пойду я: у меня уважительная причина – ищу спасённую, обещавшую мне свидание. Кровь бурлит, тестостерон зашкаливает, а она тут с немецким доктором вась-вась. Могу даже Отелло изобразить.

– Самое то, – согласился Ежов. – Ну, ямщик, трогай!

– Поехали…

* * *

– Герр Вуле! Вас ждут около поста!

– Кого там черти носят?

– Француз. Капрал Буше. По личному делу.

– По личному? Да-да, уже иду! И кому я тут понадобился? О Боже!..

– Посмотрите, кто пришёл! – удивился Распутин по-русски, проглотив свою ранее заготовленную речь. – Никак не ожидал… И почему тебя зовут Вуле?

У высоченного, под самую притолоку блондина в светло-зелёном халате с бейджиком «Доктор Август Вуле» поползли вверх белёсые брови. И без того светлая кожа потеряла остатки пигмента, рот приоткрылся, а светло-серые глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит. Вопрос Распутина основательно выбил доктора из колеи, и он воровато оглянулся по сторонам. Увидев, что никто их разговор не слушает, потряс головой, будто прогоняя видение, и расплылся в такой знакомой Распутину застенчивой улыбке.

– Наверно, по той же причине, по которой тебя теперь зовут Буше! – ответил он тоже по-русски, но с заметным акцентом. – Фамилию обычно меняют в двух случаях – удачный брак или неудачный гешефт. И что-то мне подсказывает, что в твоём случае амурные дела ни при чём.

– А в твоём?

– Ты специально нашёл меня, чтобы исповедовать?

– Нет, конечно! – Григорий тоже полностью пришёл в себя, распахнул объятия и схватил блондина в охапку. – Ну, привет, чертяка! Как я рад тебя видеть живым и здоровым!

Доктор, ещё не зная, как себя вести, потрепыхался в руках Распутина и, поняв, что просто так не вырваться, изобразил нечто похожее на встречные объятия.

– Гриша, ты же знаешь, что у меня никогда не было от тебя секретов. Просто тут… э-э-э… не совсем удачное место для дружеской беседы. А ты так стремительно навалился со своим вопросом про мою жизнь, что я растерялся…

– О нет! Можешь не отвечать. Просто я ищу одну симпатичную девочку, которая задолжала мне свидание. А ты, оказывается, лично осматривал её перед допросом неделю назад. Сербка. Попала в переделку недалеко от Митровицы. Не подскажешь, где её найти? Родственники сказали, что ты её устроил на работу…

Собеседник Распутина опять побледнел и замялся, опустив глаза в пол.

– А ты тот самый Одиссей, перестрелявший всех женихов Пенелопы, – пробормотал он. – Знаешь что, давай не здесь и не сейчас. Я заканчиваю буквально через час. Подожди меня. Сдам смену, и махнём в одно уютное местечко. Там готовят потрясающее жаркое. Приглашаю на ужин, и по такому случаю я угощаю! Обещаю удовлетворить твоё любопытство в обмен на подробный рассказ о тебе, как ты дошёл до жизни такой. Ок?

– Договорились, Айвар. Прости, Август…

* * *

– Давай прекращай мандражировать! – успокаивал Ежов нервничавшего Распутина, прибежавшего за инструкциями к командиру. Говорил с ним, как с маленьким, а у самого глаза полыхали газовыми факелами над нефтяными вышками. – Всё к лучшему… Состояние влюблённого пингвина выигрышное, допускает любые глупости. Эксплуатируй его по полной. Соберись и отправляйся на встречу с однокурсником. Отметьте, выпейте, закусите… Постарайся создать у него впечатление циничного солдата удачи, намекни, что денег постоянно не хватает, готов подзаработать. Короче, сам сориентируешься. Наш человек из местных должен подъехать с минуты на минуту – присмотрит за тобой. Мы тоже будем рядом. Пошёл!

* * *

В небольшом, но уютном кофане у подножия горы Шар-Планина, примостившемся на самой окраине Призрена, Айвара явно знали, поэтому стоящий у дверей то ли служка, то ли официант учтиво поклонился, пропуская гостей, и коротко крикнул что-то на албанском.

Из-за резной ширмы, скрывающей вход в служебные помещения, резво выскочило местное начальство – маленькое, круглое и волосатое, похожее на Винни-Пуха из одноимённого советского мультфильма. Увидев Айвара, мужчина расплылся на все тридцать два и торопливо застрекотал, как газонокосилка, на таком бесподобном немецком, что Григорий уловил только начало и конец фразы, поняв, что им рады и «они всегда».

Айвар, небрежно кивая филологическим изыскам, сразу двинулся на веранду, бросив через плечо Григорию:

– Могу поклясться, что такого тушёного мяса ты ещё нигде никогда не пробовал. – И, обращаясь к ресторатору, коротко скомандовал: – Таве козе, спеца ми джиз, шендетли… И, – Айвар поднял палец, – не беспокоить!

«Винни-Пух» испарился, будто его и не было, а на крошечном столике для двух персон стали появляться столовые приборы, пышные лепёшки, источающие потрясающий запах, и, конечно же, виноградное бренди – ракия.

– У меня создалось впечатление, что ты сейчас говорил по-грузински, – улыбнулся Распутин.

– А? Нет, это местные блюда. Уверен, тебе понравится. Давай, за встречу и за удачу, которая позволила нам до сих пор оставаться на плаву, независимо от суровой окружающей действительности.

– Ты мне обещал сообщить, где сербская девчонка, – напомнил Распутин, развалившись на стуле, как только действительно потрясающая, тающая во рту баранина была безжалостно поглощена.

– Ммм, забудь, – небрежно махнул вилкой расправляющийся со своей порцией фальшивый герр Вуле. – Она мечтала сбежать из этого ада и уже, наверно, в Италии. Позвонил моему хорошему знакомому из частной клиники. Её пообещали устроить, доучить, помочь получить европейский сертификат. Отправил с попутным транспортом. Теперь у неё будет новая жизнь, и вряд ли она захочет возвращаться в этот дурдом…

– Жаль, – вздохнул Распутин, разливая по тяжёлым толстостенным рюмкам жёлтую ракию, – мне она приглянулась, хотел продолжить отношения…

– Какие твои годы! – засмеялся Айвар. – Тут таких красавиц на любой вкус – немерено! И все хотят как можно скорее свалить. У тебя, как у почти француза, выбор более чем приличный…

– Айвар, ты же меня знаешь, я не коллекционер, – с нажимом произнёс Распутин, скучающе разглядывая интерьер. – Помнишь песню: «Чужой земли не нужно нам ни пяди, но и своей вершка не отдадим»? Так это не только про чернозём…

– Какой ты всё-таки нудный, – поморщился «герр Вуле». – Хорошо, я позвоню в Италию, узнаю, как с ней можно связаться, и передам тебе все координаты этой счастливицы. Только завтра, ладно? Сегодня я никого не найду. Давай лучше расскажи, как ты оказался в легионе… Хотя нет, это не так интересно, лучше о своих планах после службы. Осядешь во Франции?

– Вряд ли. – Распутин вытряхнул из графинчика последние капли ракии. – Для хорошей спокойной жизни в приличном месте зарплаты легионера категорически недостаточно. Буду думать. Как добыть хлеб насущный, я уже знаю. Теперь надо понять, как добыть насущное масло с насущной колбасой…

Айвар заливисто, от души, заржал, откинувшись на стул и запрокинув голову.

– Ой, не могу! Ты неисправим! За твоё чувство юмора стоит выпить отдельно. Полюбуйся пока местными красотами, а я схожу закажу нормальный коньяк, «привяжу коня» и попрошу Арди собственноручно сделать кофе по-албански. Не знаю, как это у него получается, но сколько я ни пробовал повторить – ничего не выходит. Официант!

Отсутствовал Айвар столько, что можно было привязать гужевой транспорт целого эскадрона, а когда появился, что-то в его облике изменилось. Куда-то подевалась показная беспечность и ленивая надменность, движения стали точными и экономными, а прищуренный взгляд – колючим и оценивающим. Одна улыбка осталась прежней, но она нелепо приклеилась к лицу, как часть резиновой маски, забытой после карнавала.

– Что-то случилось? – участливо осведомился Распутин, внутренне напрягаясь.

– А, пустяки, – поморщился Айвар, – ни днём, ни ночью нет покоя. Придётся вернуться в госпиталь. – Он посторонился, пропуская официанта с подносом, от которого по всей веранде моментально расползся кофейный аромат. – Но только после того, как всё заказанное будет выпито и съедено. Голодным я тебя никуда не отпущу!

Распутин кивнул, пытаясь угадать причину изменившегося настроения бывшего соотечественника, а тот сел на своё место, покатал коньяк по пузатому бокалу и наконец-то поднял глаза на Григория.

«Да ты, братец, похоже, на коксе сидишь», – подумал легионер, всматриваясь в огромные чёрные зрачки, за которыми полностью скрылась радужка, что сделало взгляд Айвара зловещим.

– Давай выпьем за твой личный успех, – поднял свой бокал с «Хеннесси» «доктор Вуле». – Несмотря ни на что, ты тоже, как и я, смог выбраться из этого ада по имени Россия и перейти на светлую сторону силы! Согласись, оказаться в рядах победителей дорогого стоит. Кто этого ещё не понял – vae victis[37 - Vae victis (горе побеждённым) – латинское крылатое выражение.]. Во всяком случае, сербы точно осознали, чем грозят попытки ослушаться и сопротивляться! Скоро поймут и русские: они следующие. Прозит!

Айвар разом опрокинул в рот содержимое бокала, крякнул, подвинув к себе поближе десерт и крошечную чашечку с кофе.

– Пожалуй, я соглашусь с тобой, – медленно произнёс Григорий, – сербы всё поняли, и русские уже догадались, что они следующие… И ты прав: как бы ни крутила судьба, я всё равно считаю себя успешным человеком. Поэтому пить буду за победу. – И, сделав паузу, процитировал известный фильм, добавив со значением: – За нашу победу!

Кофе был великолепен. Недаром его рецепт активно присваивают себе все средиземноморские страны. В Турции он называется турецким, на Кипре кипрским, ну а на Балканах его наименования совпадают с количеством проживающих там этносов.

– Успех нам обеспечен, – поставив локти на стол и подперев голову руками, лениво вещал Айвар, – американцы достигли такой мощи, что уже никто и никогда не посмеет бросить им вызов. Нашей планете суждено оставшийся путь во Вселенной провести под звёздно-полосатым флагом, как бы это ни было кому-то противно. Осталось только найти свою нишу в железобетонной матрице Pax Americana, и можно сказать: жизнь удалась. Я искал её давно, упорно и, кажется, нащупал… Правда, устаю зверски, впрочем, как и ты, Гриша… Я же вижу…

Распутин почувствовал, как свинцом наливаются веки и голова бессильно клонится вниз. «Удивительно, – успел подумать он, – какой крепкий кофе, но после него так тянет ко сну!» Услышав, как Айвар громко зовёт кого-то по-албански, Григорий провалился в небытие.

Глава 21

Долг платежом красен

Огромный крепостной колодец пугал и в то же время манил своим зевом. Тяжёлые металлические створки, открытые нараспашку, и солнечный свет, падающий почти отвесно, всё равно не могли рассеять тьму, освещая аккуратную кирпичную кладку на пару метров вниз, а всё остальное оставляя во мраке. Откуда-то снизу доносилась капель. Капельки шумно клевали воду, но, как ни силился Григорий, он так и не мог рассмотреть, на какой глубине прячется живительная влага.

– Если долго всматриваться в бездну, Гриша, она начнёт всматриваться в тебя!

– Артём Аркадьевич, мне просто обязательно надо узнать: где вода, как глубоко?

– А зачем, Гриша? Ну десять метров, двадцать, сто – какая разница?

– Если знаешь глубину, можно подобрать длину верёвки, привязать ведро и набрать воды…

– А ты уверен, курсант, что содержимое этого колодца вообще можно пить?

– Это же источник жизни. Родник… Разве бывает по-другому?

– Не просто бывает, Гриша, а почти всегда «по-другому»!

– И что же теперь делать?

– Думать, Гриша! Обязательно думать, прежде чем тащить в рот всякую дрянь! Анализировать, кто выкопал этот колодец и для какой цели. Контролировать, что ты пьёшь и кто тебе наливает! И не надеяться на прикрывающих. Они не боги, хотя очень стараются…

– Артём Аркадьевич! У меня голова идёт кругом от ваших нравоучений!

– Голова кругом – это хорошо, Гриша! Значит, ты ещё живой! Побудь в теньке, охолонись немного и подумай над своим поведением! Второй раз может и не повезти!

Распутину почудилось, что его ноги отрываются от земли, тело безжизненным кулём переваливается через парапет, руки безвольно свисают плетьми и он проваливается в этот зев, стремительно уменьшающийся до люка БТР.

– А-а-а, – застонал Григорий, цепляясь за железные скобы.

– Тихо, Айболит! – шикнул на него срывающийся голос Ежова. – Ишь ты! Очнулся – и сразу вопить! Держи вот лучше водички – прогони сушняк, жертва клофелина…

* * *

– Ну что, оклемался? – Голос Ежова звучал непривычно участливо и даже заискивающе.

Распутин приподнялся на локте и огляделся. Какая-то новостройка-недостройка. Потолок высокий – под четыре метра, помещение большое, на пять окон, стены кирпичные, без единого признака отделки, как и бетонный пол. Окна завешены маскировочной сетью, сквозь неё пробиваются летнее солнце и развесёлое птичье чириканье. Суровый армейский интерьер, пригодный для походной палатки, но не для особняка – несколько ящиков из-под выстрелов к РПГ, раскладной стол, пара стульев. Рядом с аскетичным убранством как существо из другого мира вызывающе желтеет посреди зала добротный кожаный диван – единственный гражданский аксессуар. Именно на нём изволил возлежать Распутин.

Кроме Григория и Лёхи, в комнате никого не было, но по узнаваемым звукам, доносящимся из окна, было ясно, что территория обжита суровым мужским коллективом, идеально освоившим наиболее яркие и выразительные обороты великого русского языка.

Ежов сунул в руки Распутину бутылку с минералкой и медленно опустился на крошечный раскладной стульчик, закрыв его полностью.

– Облажался я, Айболит, – вздохнул майор, уронив глаза в пол, – как есть облажался! Даже предположить не мог, что этот эскулап окажется таким шустрым. Его абреки и кунаки опознали нашего человечка, присматривающего за тобой, срисовали нашу броню в засаде, вот и сложили два и два. Как тебя спеленали, я даже не заметил. Слава богу, все выходы заранее под контроль взяли, поэтому вовремя увидели, как этот полунемец бегом к себе в госпиталь рванул, а потом машина из ворот вывернулась и за город попылила. Вот мы к ней и пристроились, позаимствовав местный тарантас.

Километров пятнадцать крались, чуть не упустили, но зато какой мы там шалман разворотили благодаря тебе! Полноценное отделение охраняло, с пулемётом и граником. Только не ждали нас, расслабились, а потом и поздно было. Зато теперь всю цепочку знаем. Этот Вуле работал в косовском докторате два года, отбирал девчонок по медицинским показаниям. Сами к нему шли, представляешь?! Анализы. Обследования. А он картотеку с их данными сплавлял потрошителям. Потом получал заказ. Вызывал нужного донора, якобы для дополнительного обследования и лечения. Выписывал направление, организовывал сопровождение, скоро узнаем куда…

Кафешантан, в котором ты побывал – местная бандитская хаза Рамуша Харадиная. Арди – его связной. Туда приглашали особо ценных, предназначенных для выкупа, опаивали, как тебя, и вывозили за город, сбивали группу и переправляли в полевой лагерь сепаратистов на горе Юник, на границе с Албанией.

– Кого-нибудь нашли? – попытался спросить Григорий, но издал невразумительное мычание. Сухой язык, будто из наждачки, с трудом провернулся во рту.

Впрочем, Ежов всё понял без слов.

– Нашли твою потеряшку, – улыбнулся он довольно. – Повезло ей с медицинским образованием, вот и оставили как бесплатную рабсилу ухаживать за самыми ценными пленниками. Когда твою тушку привезли и разгрузили, она узнала своего спасителя и такую истерику закатила – за полкилометра было слышно. Всех боевиков собрала в кучку, всех постовых отвлекла, здорово помогла группе захвата. Пока косовары на это представление смотрели, а потом её от тебя отдирали, мои ребята уже оказались у них за спиной. На всю ликвидацию ушло меньше минуты. Отработали как на полигоне.

Распутин от изумления глупо раскрыл рот. Он не мог поверить, что кто-то может за него переживать так, чтобы пренебречь опасностью, исходящей от десятка отморозков, каждый из которых – ходячая смерть. Он ведь на неё почти не смотрел и ни разу не разговаривал. Ну да, два раза назвал дурой. Великолепное основание для высоких трепетных чувств!

– А где она? – прохрипел прорезавшимся голосом Григорий.

– Отдыхает. Еле уговорил! Приказать пришлось. Совсем девчонка измучилась. Почти двое суток рядом с тобой сидела, откачивала – давление мерила, системы ставила…

Только сейчас Распутин заметил стоящий в углу хорошо знакомый медицинский штатив с бутылками и гибкими шлангами, на сгибе локтя – примотанный тампон с пятнышком крови, а ниже – торчащий из-под гнутых ножек дивана край медицинской утки.

– Да-да, – проводив взгляд легионера, кивнул Лёшка и лукаво улыбнулся. – И переодевала, и обтирала, и утку за тобой выносила… После всего, что с тобой тут делала, она, как порядочная женщина, просто обязана выйти за тебя замуж! – И он с облегчением захохотал.

Лицо Распутина залила краска, и он ляпнул первое, что пришло в голову:

– А почему не в госпитале?

– Потому что ещё остались незавершённые дела, требующие держать всех в одном кулаке, под охраной и подальше от любопытных глаз, – посерьёзнел Ежов. – Из нашего госпиталя врачи просто обязаны были передать тебя французским коллегам, а в твоей безопасности в натовском лазарете я совсем не уверен… Во всяком случае, пока вся муть, что мы со дна косовского пруда подняли, не уляжется. Проблемы будем решать по мере их возникновения. До конца недели приказом французского командования ты прикомандирован ко мне, если надо – командировку продлим. Спокойно отдыхай и не дёргайся!

– А Айвар?

– Соскучился?

– Не то чтобы очень, но как-то нехорошо мы расстались, слишком поспешно, не удалось даже попрощаться, а очень хотелось…

– Думаю, эта возможность тебе предоставится, – ухмыльнулся разведчик. – На малине Харадиная кроме твоей потеряшки мы нашли ещё такой сувенир… Этот «борец за свободу», оказывается, похищал, обменивал на выкуп и убивал не только сербов, но и албанцев. Твой Айвар затащил в кафе к Арди главу местного клана Мусаи, когда тот пришёл к нему как к врачу. Ты представляешь, в какое дерьмо влез твой доктор?! Вот этого дядечку мы и обнаружили на вилле, ощипанного, но ещё относительно целого. Нам он на фиг не впёрся, так как занимается чисто криминалом, но использовать его как инструмент сам бог велел. По своим каналам дали знать его семье, что готовы обменять на «доктора». Так что Айвара албанцы нам пообещали доставить в ближайшее время. Сидим ждём.

– Так вот почему мы не в расположении…

– Соображаешь, Айболит. Ну что, встать-то сможешь? Давай помогу!