– Что ты делаешь?
– Смотрю список контактов съемочной группы, – отвечает Зак. – А вот и ты.
Через минуту мой телефон вибрирует, и высвечивается сообщение. Машущий рукой смайлик.
– Это мой номер, – говорит Зак. – Не моего агента, не моего публициста. Мой личный номер.
– Отлично. Продам его на eBay и уйду на пенсию.
– Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала.
– Тогда что я должна с ним сделать?
Что мы делаем?
– Ну, я надеюсь, что ты им воспользуешься, – говорит Зак, продолжая вытираться. – Может, будешь здороваться время от времени. Если захочешь.
Внезапно он становится похож не на кинозвезду с двадцатью миллионами подписчиков в Instagram[4 - Деятельность социальной сети Instagram запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности (согласно ст. 4 закона РФ «О средствах массовой информации»).], а на парня – хорошего парня, – который просто дает девушке свой номер телефона.
Я колеблюсь.
– Или нет, – добавляет он с ласковой улыбкой. – Я не давлю. Но это было здорово, Роуэн. Что-то вроде… отдыха от шумихи и хаоса. Но если, кроме этого вечера, мне ничего не светит, то я смирюсь.
Он уже оделся и собирает свои вещи, а я так и не смогла подобрать слова. Они застревают в горле, потому что я боюсь, что это окажется просьба остаться.
Зак закидывает сумку на плечо.
– Ты сможешь нормально добраться домой? Там полно мотыльков.
– Все в порядке, спасибо.
Его ответная улыбка… Я могла бы, пожалуй, к ней привыкнуть.
Но это не для меня. Он заслуживает кого-то такого же хорошего, как он сам.
– Спокойной ночи, Роуэн.
– Спокойной ночи, Зак.
Он растворяется в ночи, и я остаюсь одна. Мой телефон снова вибрирует.
Клэй Дэвис. Йоу-у-у-у! Я у Джерри. Тащи сюда свою аппетитную попку.
Мне приходит в голову, что нет лучшего противоядия от Закари Батлера, чем еще раз перепихнуться с Клэем Дэвисом. Такого рода деградацию я могу понять. В отличие от тревожных чувств, которые просыпаются во мне, нашептывая, что я должна требовать для себя чего-то лучшего.
– Этого не случится, – бормочу я. – Нельзя из уличной японской забегаловки попасть в Nobu[5 - Сеть японских ресторанов, основанная шеф-поваром Нобуюки Мацухиса и Робертом Де Ниро.]. Не с моим послужным списком.
Мой палец порхает по экрану. Но Зак, должно быть, что-то во мне сломал, потому что вместо обещания, что я скоро приеду, на экране постепенно появляется фраза:
Роуэн. Я переезжаю в Китай. Спасибо, было весело. Живи счастливо.
И, прежде чем он успевает ответить, я блокирую его номер.
Глава 6
Закари
Мне требуется час, чтобы доехать на своем BMW i5 обратно в Лос-Анджелес. Дом огромный и пустой. Евы здесь нет, и я вздыхаю с облегчением, но к этому чувству примешивается старый укол сожаления, который отзывается эхом во всем, что мы потеряли. Этот пустой дом наполнен тем, что могло бы быть.
Из окон во всю стену открывается вид на Лос-Анджелес – море сверкающих разноцветных огней внизу. Здесь кажется так тихо. Даже красиво. Ева хотела этот дом в районе Бирд-стрит, Хиллз, с видом на Сансет, потому что, по ее словам, именно тут живут «настоящие звезды». Лео – мой сосед. Как и Джей Ло. Это стало решающим фактором для Евы.
Меня же этот дом бесит. Он похож на стеклянную коробку: в высшей степени современный, сплошь из четких линий и острых углов, обставленный стильной дизайнерской мебелью, которая при этом вовсе не кажется удобной и уютной. Единственное, что мне нравится – вид из окна. Можно посидеть в пейзажном бассейне и понаблюдать за простирающимся внизу городом.
Я подумываю о том, чтобы именно этим и заняться, но после целого вечера, проведенного с Роуэн Уолш в горячем джакузи, бассейн кажется холодным. И пустым.
Я бреду по огромному многоуровневому дому в хозяйскую спальню. Большая часть вещей Евы по-прежнему здесь, она взяла только самое необходимое для своей продолжительной вечеринки с ночевкой у гуру моды Лорэна Моро. Как обычно. Мы уже несколько недель как разошлись, но никто так и не съехал. За дом будет битва. Если мы вообще зайдем так далеко. Иногда мне кажется, что мы с Евой связаны, запутались в узлах, которые я развязать не в силах.
Я подставляю голову под струю в нашем похожем на пещеру душе, чтобы смыть хлорку из джакузи. Перед глазами возникает лицо Роуэн. Она чертовски красива. Мне нравится ее короткая челка, которая с точностью бритвы расчерчивает середину лба. Светло-голубые глаза с темно-синим ореолом одновременно непоколебимо честные и в то же время скрывают много тайн. Она похожа на человека, на изучение которого потребуются годы. Марафоны вопросов. Но зато, если она полностью перед тобой раскроется, это будет своего рода привилегией.
Я почти вздрагиваю от воображаемого гнева Евы. Раньше ей нравилось, когда я говорил ей подобные вещи. Теперь она насмехается над романтикой и говорит, что я слишком стараюсь казаться сложным.
– Черт бы меня побрал.
Я вытираюсь и надеваю фланелевые пижамные штаны и футболку с V-образным вырезом. Беру телефон и сажусь на наш огромный диван в гостиной.
От Роуэн ничего.
Может, это был глупый поступок – взять ее номер телефона из списка съемочной группы. Возможно, ей показалось это нечестным. Или, возможно, она просто не испытывала тех чувств, которые в ее присутствии испытывал я. Будто целую гребаную секунду мог вдохнуть без удушающего чувства сожаления в груди. Или тревоги, которая скручивала внутренности. Черт побери, я всегда находился в состоянии повышенной готовности к тому, что в очередной раз выкинет Ева.
Тревога усиливается, когда я вижу еще один пропущенный звонок от Евы и новое голосовое сообщение. Выслушиваю язвительную тираду о том, что слишком труслив, чтобы с ней разговаривать. Что мне нужно перестать быть тряпкой.
В памяти тут же резким контрастом всплывает беседа с Роуэн. Проклятье, как же легко с ней было разговаривать – честная, веселая, ей наплевать на мою славу. И она не настаивала, когда я отказался отвечать на вопрос про вручение «Оскара». Ева мгновенно начинает что-то подозревать, если я отказываюсь делиться с ней каждой своей мыслью.
Смирившись, я нажимаю «Позвонить», потому что есть один осколок от руин наших отношений, который я должен спасти.
Ева берет трубку после двух гудков.
– Так, так, так. Посмотрите, кто соизволил мне перезвонить. Наконец-то. – Я слышу на заднем плане мужской голос с французским акцентом. – Это Зак, – говорит в сторону Ева приглушенным голосом. – Я выйду поговорить на балкон. – Она снова возвращается ко мне. – Ну? Отправил фан-клуб домой? Надеюсь, ты не трахался с фанатками на нашем диване? Он итальянский.
– Ты спишь с другим мужчиной, – напоминаю я ей. – Например, пока мы разговариваем.
– Мы просто друзья.
– Ага, друзья, как же, – бормочу я.
– Ты не оставляешь мне выбора! – кричит Ева, и ее голос внезапно срывается. – Ты разорвал мое сердце в клочья, Зак. Я просто пытаюсь выжить.
Я потираю лоб в месте, где уже начинает болеть голова.
– Чушь собачья, Ева. Хватит уже пытаться задеть меня.
– Потому что ты сводишь меня с ума! Я не знаю, как еще до тебя достучаться. Ты просто уничтожил нас. Снова!
– Я пытался, Ева, – говорю я, хотя знаю, что уговаривать ее бесполезно. И глупо. Это все равно что согласиться еще раз прокатиться на сломанных американских горках, кабинки которых вот-вот слетят с рельсов. – Я пытался, но у меня ничего не вышло. Все кончено.
Ева моментально перестает ныть, и ее голос снова становится жестким.
– Как скажешь, Зак. Если ты так считаешь. Твое право. Это наша жизнь.
– Я даже не понимаю, о чем ты говоришь. – Я делаю глубокий вдох. – Слушай, давай постараемся вести себя цивили…
– Я хочу этот дом.
– Ладно. Мне плевать на дом. Забирай.
– Потому что обладатель множества наград Зак Батлер просто купит еще один особняк за десять миллионов долларов через два дома от него? Знаешь ли, я не нуждаюсь в благотворительности. У меня все прекрасно.
– Господи Иисусе, – бормочу я. – Я просто пытаюсь все решить максимально просто. Забирай дом и все, что в нем есть, но… – Я делаю глубокий вдох. – Верни мне кольцо.
– Какое кольцо?
– Помолвочное кольцо. Кольцо моей прабабушки.
Повисает молчание.
– То, которое я тебе подарил в Йосемити, – нажимаю я.
Когда впервые сделал ей предложение. Самое искреннее. Не то, что позже, на Майорке, о котором ты мечтала, с огромным бриллиантом и профессиональными фотографиями для журнала People.
– Ева?
– Я не знаю, где оно, но…
– Ты его потеряла? – Головная боль усиливается в несколько раз. Такой поворот событий даже меня удивляет.
– Я его не теряла, – огрызается она в ответ. – Оно где-то есть, вместе со всеми моими украшениями.
Я спрыгиваю с дивана и направляюсь обратно в нашу спальню.
– Послушай, мне нужно идти, – говорит Ева. – В отличие от некоторых, Лорэн обо мне заботится. Он берет меня с собой в небольшое путешествие. Ради моего ментального здоровья. Будешь в городе через неделю или около того?
– Нет, – отвечаю я, заходя в нашу зеркальную гардеробную размером с небольшую спальню. На стороне Евы – дизайнерская одежда и огромный туалетный столик, заваленный духами, лосьонами и украшениями, большинство из которых купил для нее я.
– Ах да, у тебя же «Оскар», – усмехается она. – Боже упаси, чтобы ты упустил возможность стать объектом всеобщего внимания и обожания.
– Ага, я такой, всеобщий любимчик, – бормочу я, роясь в ее вещах. – Собираюсь на очередную съемку на Аляску.
Она фыркает.
– И ты даже день не можешь выделить на то, чтобы вместе сесть и все обсудить?
– Напомни мне еще раз, кто собирается в отпуск с ублюдком-модельером?
– В данном сценарии ублюдок не Лорэн, – огрызается она. – Ему действительно на меня не наплевать…
– Я вешаю трубку, Ева. Как только ты скажешь мне, куда положила кольцо.
– Сам ищи, Зак.
Связь обрывается, но не потому, что Еве больше нечего мне проорать, а потому, что она терпеть не может, когда трубку вешает кто-то другой, а не она.
Я бросаю телефон на пуфик, образно разделяющий гардеробную на две части, и начинаю рыться в груде браслетов, колец и часов Van Cleef & Arpels стоимостью сто тысяч долларов, которые я был просто обязан купить Еве и которые я видел на ней всего один раз. Все это нужно хранить в сейфе. Или, еще лучше, продать с аукциона на благотворительность.
У меня уже начинается паника, что Ева потеряла семейную реликвию, когда вижу запутавшееся в нитке жемчуга кольцо. Это кольцо Викторианской эпохи из белого золота с круглым бриллиантом, окруженным ореолом из бриллиантов поменьше, – единственная ценная вещь, которая осталась у моей прабабушки, когда она в 1905 году иммигрировала в Штаты из Уэльса. С тех пор оно передавалось по наследству от матери к сыну или зятю. Мой брат-близнец Джереми поклялся никогда не жениться, поэтому оно перешло ко мне. Мама называла его талисманом удачи, потому что уже три поколения в нашей семье не было ни одного развода.
И я чуть все не испортил.
Ева сказала, что ей очень понравилось кольцо, но никогда его не носила, утверждая, что оно слишком изящное. Даже тогда я понимал, что она разочарована центральным бриллиантом, так как тот не был размером с Эверест. Гигантский овальный перстень, который я купил ей в Испании, пришелся ей больше по вкусу.
Со вздохом облегчения я вынимаю из черной бархатной коробочки кольцо с рубином и кладу на его место антикварное кольцо. Затем раздумываю о том, чтобы прямо сейчас собрать свои вещи и убраться из дома, но уже поздно, и у меня раскалывается голова.
Я роюсь в шкафчиках на кухне, поскольку ни в одной ванной комнате в этом богом забытом доме нет болеутоляющих, когда на телефон приходит сообщение.
– Для одного вечера драмы недостаточно, Ева? – бормочу я. Но сообщение от Роуэн.
Роуэн. Ты, наверное, безумно занят и не хочешь, чтобы мои друзья на тебя пялились, но 26-го у меня вечеринка по случаю дня рождения.
Головная боль волшебным образом исчезает. Я тут же печатаю.
Зак. А пиньята будет? Без пиньяты даже не зови.
