– Ну… я не говорю, что надо привыкать к подобному, но жизнь настоящего правителя, если он, конечно, хороший правитель, на девяносто процентов состоит из бумажной работы, интриг и небольшого количества развлечений, – с грустной улыбкой заметил Багратион. – Ничего весёлого или радостного в ней нет. И это одна из причин, почему я хочу предложить ещё одну вещь для торга.
– И какую же? – оглянувшись, посмотрел я на князя.
– Время восхождения на престол. Прости меня, Александр, но ты к этому совершенно не готов. Я дал тебе досье на всех сидящих здесь, на большую часть сената, а ты просмотрел всего несколько документов, – развёл руками Багратион. – Независимо от твоего решения я готов поддержать тебя. В любом начинании. Но признание тебя наследником привяжет тебя к одному, максимум двум зданиям в империи. Тебя будут беречь как зеницу ока и сдувать пылинки.
– И буду жить я долго, но не слишком счастливо и совсем не весело, – усмехнулся я, рухнув обратно в кресло. – От такой жизни и свихнуться можно. Но мне что-то подсказывает, ты заботишься в первую очередь не о моём благополучии.
– Ну, скажем так, не только. У империи уже были правители, которые никогда не видели, как живут их граждане. Которые не понимают, как устроен мир, и знакомы с ним только по сводкам и донесениям, – осторожно проговорил Константин. – И каждый раз их правление ничем хорошим для России не заканчивалось. А есть обратная история, когда, прежде чем стать правителями, государи успевали побыть и путешественниками, и военными, и даже революционерами. Хотя последнее обычно заканчивается плачевно.
– Звучит разумно, – признал я. – Значит, предмет для торга?
– Именно. Как и роль княжон Морозовых и Лугуй, – ответил Константин, легко выдержав гневные взгляды девушек. – А ещё – роль твоей матери и отца Марии Петровны. У нас не так много сил и возможностей влиять на действия других сторон. Есть немного компромата, но он собран тайной полицией, так что в равной степени находится и у моего отца, и у его бывших начальников. Разве что у тебя более актуальная версия.
– Если мы поженимся, у тебя в руках окажется всё влияние сильнейшего клана империи, – гордо произнесла Мария, вновь на что-то намекая.
– А… нет, – покачал головой Багратион. – Боюсь, если Александра признают законным наследником Романовых, в ближайшее время Пётр Николаевич может вернуть фамилию Морозов. Так что вся власть сосредоточится в его руках. А у вас, княжна, останется лишь место наследницы. С этой точки зрения брак с Меньшиковой или с княжной Ляпинской куда более выгоден. Но не с политической, конечно. Тут без вариантов. Союз правителей должен быть скреплён браком.
– Екатерина тоже не откажется от трона просто так. Если вдруг её брат уйдёт с трона, да ещё и добровольно, она, как императрица-мать, станет полноправным регентом, – заметила Инга. – И я даже не представляю, что должно произойти, чтобы она отказалась от столь лакомого куска. Ещё одно восстание?
– После признания Александра оно станет нелегитимным. Законный наследник Романовых на троне. Нет, крови и сотрясений всем хватило с головой, и второй смуты за несколько лет никто не захочет, – снова покачал головой Константин. – А как она правила, мы уже видели. Так что нет, если возникнет такая вероятность – соглашения не будет. А значит, и рассчитывать надо из того, что придётся искать третий вариант.
– Как всё сложно!.. – проговорил Али, взъерошив короткие волосы.
– Нет, это на самом деле самая простая часть, – улыбнулся Багратион. – После решения о наследнике и правителе начнётся борьба группировок и сторонников. Каждый будет стараться выторговать для себя самые приятные условия. Для некоторых это более принципиальный вопрос. Вопрос выживания. Для других – менее, но они могут пойти на принцип и потребовать, чтобы их доля соответствовала их статусу.
– Что хотят девушки, я знаю, как и то, что получит после совершеннолетия Али, – произнёс я, кивнув в сторону парня. – А чего добиваешься ты, Константин?
– Власти, пары новых областей в губернию и притока инвестиций в разработке водных ресурсов, – легко ответил Багратион. – Ну и признания за мной новых территорий, если сумею отщипнуть кусочек от Османской империи.
– Нескромно, – заметил я.
– Зато честно и с запасом, – пожал плечами Константин. – На самом деле я мог бы сказать, что обязан тебе жизнью и готов служить тебе бесплатно, и это правда. Но твои новые сторонники должны видеть, что быть с тобой выгодно.
– Никто не правит в одиночку? – усмехнулся я, прикрыв глаза. – Я тебя понял и услышал. Новые области – только из состава захваченных, земля в личное владение, только в соответствии с долей в добыче и участии твоих родовых гвардейцев. Про инвестиции ничего сказать не могу, я пока в этом не слишком силён.
– Благодарю, как и сказал, я буду служить и без этого, но приятно, – улыбнулся Константин. – Могу я распространить слухи о том, что это предложение относится ко всем твоим сторонникам?
– Можешь, вот только не все наши земли примыкают к враждебным странам, – заметил я. – Или думаешь, жадность переборет разум?
– Ну, земли и власть – хорошие стимулы. Лучше к ним ещё добавить деньги, но ими ты распоряжаться не можешь. А вот землями врагов – почему нет? – пожал плечами Багратион. – К тому же войны не миновать, она уже сейчас идёт.
– Этого всё равно будет недостаточно, чтобы сформировать надёжную фракцию, – нахмурившись, проговорила Инга. – Если за Екатериной пойдут люди, те, кому она обещала и начала вводить послабления по службе, сторонников будет много.
– Мы лезем на чужое поле, – отмахнулась Мария. – Пока мы не будем знать условий отца и тётки, смысла думать о чужих обещаниях нет.
– Это правильная позиция, – кивнул я. – Вначале нужно выяснить, что нам предлагают. И предлагают ли вообще что-нибудь. Но и нам иметь в рукаве пару козырей будет нелишним.
На самом деле я знал, что могу использовать в качестве аргументов в споре. Не слишком приятно сдавать все карты, но если вопрос встанет ребром – у меня есть два убойных аргумента. Первый висит у меня на груди – хоть размер далеко не всегда имеет значение, это не относится к камням резонанса, их резерву и пиковой выдаче. И дело тут даже не в самом «Шахе», а в потенциальной возможности вернуть резонанс всем тем, чьи камни были уничтожены или утеряны.
С другой стороны, в империи есть тысячи уже прошедших инициацию камней, оставшихся без хозяев. Кто-то умер от естественных причин, других убили, но это не так важно. Главное, что все они находятся в сокровищнице и считаются бесполезными. А если удастся подобрать для них владельца повторно – это усилит нашу державу.
Второй довод, куда более опасный для моих потенциальных противников: ордена, моё умение излечения и перенаправления праны. В том числе лечение столь жуткого недуга, нависшего над всеми дарниками, как бесплодие. В принципе, одного этого будет достаточно, чтобы привлечь на свою сторону всех, кто оставался бездетным. Вот только раскрытие каждой из этих тайн превращает меня в гуся, несущего золотые яйца.
Раскрывать эти секреты, когда я окажусь на троне – вполне резонно. Всё равно в золотой клетке сидеть. А вот раньше – чрезвычайно опасно. К тому же, проведя всего пару дней в бесконечных совещаниях и переговорах, просмотрев ворох бумаг и краешком почувствовав тот уровень безнадёги, который ожидает меня после восхождения на престол… не хочу. Я уже вижу, к чему это привело в случае с Петром, безусловно, сильнейшим дарником Империи.
Но мои враги тоже ждать не будут, и, если придётся, чтобы разделаться с орденом, я готов даже усесться задницей на жёсткий и неудобный трон. Этим тварям на нашей земле не место!
Петроград, здание Дворянского Собрания.
– …таким образом, господа, я сам и моя фракция считаем, что довольно уже терпеть выходки кровавых тиранов, – яростно говорил мужчина на трибуне. – Мы должны взять на себя ответственность и бразды правления, как это сделали французы и американцы! Свобода и равенство! Долой лживых монархов!
– Долой! – послышались немногочисленные голоса сторонников выступающего, окруживших трибуну. Молодой князь Левашов давно прослыл сторонником радикальных идей, но до последнего стеснялся говорить о них громко. А сейчас выступление в сенате!
– Люди на нашей стороне! Они помнят кровавую смуту! Помнят, как старая аристократия забивала своих слуг розгами и батогами! – кричал оратор, вошедший в раж. – Армия перейдёт на сторону народа! Мы должны…
– А ну, разойтись! – раздался громкий голос, и в проходах появилось множество мужчин в чёрной жандармской форме. – Князь Левашов, вы обвиняетесь в призывах к свержению власти, в работе на французское правительство и сотрудничестве с врагами родины и вражескими агентами слияния!
– Вяжи их! – не выдержав, крикнул кто-то из жандармов. В воздухе загремели выстрелы, и те из дворян, что не обладали конструктами, бросились на выход, сбивая с ног и топча жандармов. Но Левашов не двинулся с места. Его единомышленники отчаянно отбивались, заставляя жандармов и сторонников кровавого режима стягиваться всё ближе к трибунам, а когда первые жандармы начали подбираться вплотную до него, Левашов дёрнул спрятанный в рукаве шнур.
– Что… почему? – не понимая, что происходит, пробормотал князь, ожидавший, что вокруг него возникнет непроницаемый купол. Ему обещали неприкосновенность и силу. Но вместо этого кровь вскипела в венах, и сложная конструкция из камней умерших, собранная в асинхронный резонатор, взорвалась, вводя всех окружающих в состояние диссонанса, меняющего саму реальность.
Прошло меньше пятнадцати минут, когда из дверей дворянского собрания следом за испуганными людьми хлынула толпа искажённых тварей.
Крейсер «Королева Виктория». В пятистах километрах от Петрограда.
– Началось, господа, – выслушав доклад, улыбнулся герцог Эдинбургский. – Готовьтесь к выступлению. Все боевые посты – занять!
Сирена взвыла над английской эскадрой, притаившейся в открытом море. Но даже если бы рядом оказался сторонний наблюдатель. Он не сумел бы определить принадлежности судов, ведь они принадлежали десятку самых разных построек, и, хотя ни одно не принадлежало Российской Империи, над каждым развивался бело-желто-чёрный флаг с двуглавым орлом.
Глава 4
Вой сирены застал нас в зале большого театра Екатеринограда, который решили использовать для обсуждения. И если основная часть людей с непониманием смотрели друг на друга, то привыкшие к постоянной близости опасности штурмовики и дарники выше восьмого ранга повскакивали с мест, укрываясь щитами.
– Предатели? Воздушная тревога? – раздались недоумённые голоса. Фракции, и без того разделившиеся по интересам, ощетинились клинками и стволами, в любую секунду готовые сорваться в бой, обмениваясь подозрительными взглядами. И чуть не началась резня. К счастью, в зале были люди, способные принимать взвешенные решения.
– Спокойствие, дамы и господа, это не воздушная тревога и ни одна из сторон не напала на других. Верно ведь, ваше величество? – подняв руки, обратился к толпе Пётр, с объявления перемирия он обращался к сестре исключительно по титулу, и она отвечала тем же, признавая его притязания.
– Ни одного повода для паники нет, – поддержала брата Екатерина, встав рядом. – Перемирие не нарушено, сильнейшие одарённые вместе с нами в этом зале. Прошу – успокойтесь, скоро всё станет понятно.
– Убрать оружие, – приказал я своим сторонникам. – Если придётся, прорываемся к ближайшему выходу, я установлю щиты.
Наша партия, ещё недавно насчитывающая больше половины боярства и дворянства, теперь состояла в основном из наследников и первых детей крупных родов империи. Учитывая, что родители находились по разные стороны баррикад, ничего удивительного в том, что нас разместили в центре зала, так чтобы мы даже визуально находились между противоборствующими фракциями. Простой расчёт – на собственных детей никто нападать не станет.
– Новости с фронта! – крикнул один из дворян, поднеся к уху рацию.
– Дождались сволочи, – рыкнул Пётр, сжав кулаки. Мы находились достаточно близко, чтобы я расслышал его голос без усиления. Выругавшись, император на мгновение прикрыл глаза, а затем обратился к собравшимся:
– Только что на верфи Петрограда напала неизвестная флотилия, до последнего опознаваемая пограничными судами как дружественная. Есть множество погибших и раненых, однако оставленный в порту гарнизон держится, – вернув себе внимание, произнёс Пётр. – У противника более десяти тяжёлых артиллерийских крейсеров, и одно судно линейного класса. Судя по всему, немецкой постройки.
– Но наших сил в десять раз больше! Мы победим! – крикнул кто-то из зала. – Даже если мятежники с нами не пойдут.
– Ах, мятежники? Мы присяге верны остались, – тут же ответили ему с другого конца зала.
– Тише, тише, господа, – попросила Екатерина.
– Сейчас не время для споров! Отечество в опасности! – рявкнул Пётр. – За двадцать часов, что наши тяжёлые крейсера будут добираться до столицы, от гарнизона и города ничего не останется. Я вынужден отдать приказ о формировании независимых эскадр, состоящих исключительно из перехватчиков и судов со скоростью не меньше пятисот километров в час.
– Но перехватчики против крейсеров?.. – раздался сомневающийся голос одного из уральских князей.
– Да, рискованно. Да, это будет жёстко. Но они сумеют оттянуть на себя внимание от береговых батарей и будут на поле боя уже через четыре часа, – уверенно проговорил Пётр, хотя я видел, как переглядываются дворяне. Им эта ситуация явно не нравилась. – Через двадцать часов в город прибудут основные силы, так что единственной задачей эскадрилий перехватчиков будет отвлечь, а не уничтожить противника.
– Но, государь, даже если пилоты проявят чудеса, сражаться на корветах против крейсеров фактически невозможно, – покачав головой, произнёс Мирослав. – Потери среди одарённых будут слишком велики и флот лишится всего резерв.
– Надо закрепить к ним хотя бы несколько быстроходных фрегатов, – поддержал его речь князь Верхотурский.
– Нельзя, – покачал головой Пётр. – Это задержит передовые части более чем на три часа. Мы будем отсылать корабли по мере формирования эскадр, но в первую волну пойдут именно быстроходные суда.
– Есть другой вариант, – повернувшись к императору, сказала Екатерина. – Мы можем отправить одно судно прямо на поле боя. И размер тут не имеет значения.
– Ты рехнулась? Хочешь использовать врата резонанса? В прошлый раз вам повезло, и прорыва не случилось, но сейчас не время для твоих безумных экспериментов, – вполголоса ответил сестре Пётр.
– Они не безумные, и технология давно отработана. Аппаратуры хватит всего на одно судно, но, если ты не хочешь рисковать, я возьму эту роль на себя, – с гневом взглянув на императора, ответила Екатерина.
– Прошу прощения, ваше величество, – подавшись к сцене, проговорил я. – А объём и размер судна имеет значение?
– Нет, главное, чтобы оно имело единичный, но достаточно прочный корпус, чтобы обшивка не развалилась от вибрации резонанса, – ответила, чуть нахмурившись, Екатерина. – В идеале мы могли бы использовать её на одном из линкоров…
– Или на авианесущем судне. Так мы сможем мгновенно доставить на передовую не одно, а сразу десяток судов. К тому же можем развернуть эскадру в тылу противника, – предложил я.
– Если использовать штурмовые тяжёлые корветы… – задумчиво проговорил Пётр, что-то в уме прикидывая, и тут же собрался и резко спросил: – Какие у нас есть авианосцы?
– «Крузенштерн», «Лопухин» и «Нахимов». Пять корветов, малого класса каждый, – моментально отчеканил Мирослав. – У наших союзников есть ещё авианесущий крейсер, но на три судна и с малым бронированием.
– Под моим командованием авианосец «Черепаха», – вновь вмешался я в разговор. – Шесть тяжёлых корветов и порядка десяти катеров он может нести в трюме, под обшивкой. Но бронирование минимальное и своих орудий почти нет. Зато он сможет доставить на поле боя достаточное количество войск, чтобы неприятно удивить противников. А если нет задачи лететь быстро, мы можем за четыре часа навесить на него броню и выбросить в Финский залив – судно может плавать.
– Пускать в бой непроверенный корабль… – покачал головой Мирослав. – Да ещё и с технологией, считающейся во всём мире опасной… я против.
– Я тоже от этой идеи не в восторге, но, боюсь, решение и в самом деле оптимальное. Адмирал Суворов, начинайте формирование ударной группы, они должны вылететь в течение пятнадцати минут, – приказал Пётр, оглядев собравшихся в зале дворян. – Если никто не захочет к нам присоединиться – всё будет сделано силами и руками Имперского флота.
– Наши войска – это войска империи, – гордо произнесла Екатерина. – А потому нет никакой разницы, кто и как себя называет. Мы участвуем в экспедиции. К тому же только у нас есть технология стабильных врат.
– Это ещё надо показать на практике, – с сомнением произнёс Пётр. – Но в крайнем случае врата раскроются за врагом, и им всё равно будет не до нас.
– Какой корабль используем? – ещё раз уточнила Екатерина.
– Авианосец «Черепаха», – ответил Пётр, кивнув в мою сторону. – Раз юноша предложил его в качестве перевозчика.
– Но в бой Александр не пойдёт! – тут же сказала императрица, чуть ли не грудью закрывая меня.
– Прошу прощения, ваши величества, но я принёс присягу, и, если даже вы не пустите меня на моё же судно, отправлюсь в составе эскадры перехватчиков, – заметил я, не собираясь отсиживаться в стороне. – Такой корабль у меня тоже есть.
– Слова не мальчика, но мужа, – усмехнулся Пётр. – Дай сыну проявить себя, иначе их никто не станет воспринимать всерьёз.
– Я… мы ещё поговорим о вашем воспитании позже, молодой человек, – поджав губы, строго произнесла Екатерина. И спор на этом закончился.
Не знаю, каким образом Мирославу и его помощникам удалось сотворить это чудо, но уже через пятнадцать минут первая эскадрилья ушла из временного порта, сразу образовав походное построение. А спустя пять минут стартовала вторая и третья, уже из сторонников Уральской республики.
«Черепаху» готовили всем миром. Снимали и крепили намертво пластины брони, укрепляли корпус, впритирку ставили суда в трюм. Штурмовые корветы оказались несколько больше, чем я рассчитывал, и в результате заявленное количество кораблей влезло впритык. А уж думать о том, чтобы разместить внутри «Гнев империи», и вовсе не стоило. Зато мой катерок с обновлённым боезапасом встал как родной. Учитывая, что скорости от нас не требовалось – весь объём забили снарядами, бронёй и стоящими в коридорах штурмовыми группами, выступающими в качестве десанта.
– Первая эскадра над городом! – объявил по рации оператор, контролирующий вылет. Мирослав и всё высшее руководство вылетело ещё четыре часа назад на линкорах и прочих капитальных кораблях. – Минутная готовность! Всему второстепенному персоналу покинуть судно!
– Ваше величество, боюсь, вам пора, – сказал я, глядя на Екатерину, которая, судя по всему, не собиралась покидать мостик «Черепахи».
– Единственная уникальная часть, заставляющая врата быть стабильными, – это я, – произнесла Екатерина, взглянув на меня сверху вниз. – Так что успокойтесь, капитан, и будьте готовы к старту.
– Есть, быть готовым к старту, – вздохнул я, щёлкая тумблерами. – Всем постам доложить о готовности.
– Орудийные расчёты на местах! – откликнулся Шебутнов.
– Инженерный готов к старту, давление в норме, – отчитался Макс.
– В трюме всё закреплено, капитан, – сказал Таран. – Штурмовые группы заняли свои позиции.
– Ключ на старт! Малая тяга, – приказал я и сам подал энергию с «Шаха» на проводящие контакты. Двигатели взревели, но потяжелевшее судно едва дёрнулось, и не думая подниматься с земли. – Полная тяга!
– Какой он у вас жопастый, – поморщившись, сказала Екатерина, когда судно всё же начало подниматься. – Зафиксируйте высоту на уровне ста метров.
– Принято. Вы всё слышали, – кивнул я, наблюдая за тем, как императрица начинает… петь? Это было странно, необычно и весьма красиво, но мелодичный голос Екатерины лишь действовал в унисон с её пульсирующей аурой, постепенно заполняющей всё окружающее пространство. Она расползалась, окутывая корабль метр за метром, и по дрожащим пальцам государыни было заметно, каких неимоверных усилий ей обходится это действо. А затем мир вокруг исчез.
На мгновение снаружи стало абсолютно темно. Даже заранее включённые прожектора не могли осветить ничего дальше собственных плафонов. Мгновение, и я увидел нечто, чему сложно было дать какое-то описание, кроме как жуткий животный хаос. Не зло, но чудовище, спящее за границей нашего мира и почувствовавшее добычу. Корпус заскрежетал от прикосновения невидимых щупалец, а в следующую секунду всё кончилось, и нас выбросило в нашу реальность.
– Что это, чёрт возьми, было? – испуганно проговорил Николай, занимавший место пилота. – Вы это видели?
– Государыня! – кинулась к императрице Ангелина, когда Екатерина покачнулась и повисла на страховочных ремнях.
– Всем постам доложить о готовности! Где мы? – обратился я к пилоту, заставляя людей выйти из ступора. Несколько башен ПСО оказалось повреждено, но в целом корабль почти не пострадал, хотя через камеры я отчётливо видел следы от щупалец, оставшиеся на броне. А ведь она, по идее, должна выдерживать попадание стомиллиметрового снаряда!
– «Петроград» прямо по курсу! – ответил Николай, приходя в себя. – До порта менее двадцати километров!
– Господа, мы на месте! Командам корветов занять свои места. Старт по сигналу, – приказал я, щёлкая тумблерами раскрытия шлюзового отсека. Раздался жуткий скрежет, и покорёженные монстром ворота распахнулись, осыпая стоящие в трюме суда снопами искр. – Первый пошёл!
– Принято, – ответила Ольга. – Лидер-один, на старт. Держитесь в фарватере.
