Меня мутило. Я никогда не испытывала тошноты, но память подсказала подробности. Лоб покрылся холодной испариной, в ушах зазвенело. Видимо, мне предстоит испытать это на себе.
Вдоль тротуара шел газон, за фонарем – аккуратно подстриженная живая изгородь. Не тратя времени на поиски более подходящего места, я доковыляла до фонаря, схватилась за столб, чтобы не упасть. От тошноты кружилась голова.
Да, меня определенно сейчас вырвет.
– Странница, это ты? Что с тобой? Ты больна?
Голос показался смутно знакомым. Невзирая на непрошеного зрителя, я наклонилась над кустом и извергла из себя остатки трапезы.
– Кто твой Целитель? – На сгорбленную спину легла ладонь. – Вызвать «Скорую помощь»?
Я откашлялась, покачала головой. Больше тошнить не должно; желудок пуст.
– Нет, все в порядке. – Я выпрямилась, опираясь на фонарный столб, и увидела, кто застал меня в столь неприглядном положении.
Искательница из Чикаго держала в руке телефон. Я снова склонилась над листьями; только ее мне сейчас не хватало.
Пока пустой желудок тщетно сокращался, до меня дошло: она здесь не просто так.
О нет! Нет, нет, нет!
– Зачем? – просипела я, задыхаясь от паники и тошноты. – Зачем вы пришли? Что случилось? – В висках стучались неутешительные слова Утешительницы.
Я взглянула на воротник Искательницы и только через пару секунд поняла, что крепко вцепилась в него руками и трясла ее.
– Хватит! – яростно прошипела она.
– Простите, – выдохнула я, разжав руки и закрыв лицо. – Сама не знаю, что творю.
Искательница обожгла меня злобным взглядом, расправила одежду.
– Ты нездорова. Наверное, я тебя напугала.
– Просто не ожидала вас здесь увидеть, – пролепетала я. – Зачем вы приехали?
– Давай сперва сходим в Лечебницу, потом поговорим. Если это грипп, нужно лечиться. Не стоит испытывать носителя на прочность.
– У меня все нормально.
– Значит, отравилась. Нужно сообщить, где ты купила несвежие продукты.
Ее назойливость начала действовать на нервы.
– Это не отравление. Я здорова.
– Все равно, лучше показаться Целителю. Не стоит пренебрегать своим телом. Это безответственно. Особенно сейчас, когда медицина так доступна и эффективна.
Я глубоко вздохнула, подавив желание снова ее встряхнуть. Искательница ниже меня на голову. В драке я легко ее одолею.
В драке? Я развернулась и быстро зашагала к дому. Эмоции бьют через край. Надо успокоиться, пока я чего-нибудь не натворила.
– Странница! Подожди! А как же Целитель?..
– Мне не нужен Целитель, – не оборачиваясь, ответила я. – Просто я… немного в расстроенных чувствах. Все уже прошло.
Искательница не ответила. Пока я гадала, как она восприняла мой ответ, сзади послышался цокот каблуков. Оставив дверь открытой – все равно войдет! – я подошла к раковине, наполнила стакан, прополоскала рот. Искательница молча ждала. Я тяжело оперлась на столешницу, разглядывая сливное отверстие.
Ее терпение быстро иссякло.
– Странница… ты по-прежнему используешь это имя? Вдруг тебе неприятно, когда тебя так называют.
– Меня все еще зовут Странница. – Я не обернулась.
– Интересно. Я думала, ты из тех, кто сам выбирает себе имя.
– Я и выбрала.
Мне давно стало ясно, что в перебранке, подслушанной в Лечебнице, виновата Искательница. За все девять жизней я ни разу не встречала столь скандальной Души. Даже мой первый Целитель, Брод-в-глубокой-воде, добрейший и мудрейший из Душ, невольно вступил с ней в спор. Неудивительно, что я не сдержалась.
Искательница удобно устроилась на моем диване, явно не собираясь уходить. На ее губах играла самодовольная улыбка, глаза навыкате смотрели с вызовом и насмешкой. Я подавила желание прожечь ее взглядом.
– Зачем вы приехали? – отрешенно повторила я вопрос. Ей не удастся вывести меня из равновесия.
– От тебя давно не было известий, вот и решила заглянуть. Мы пока не продвинулись в твоем деле.
Руки невольно ухватились за край раковины, но голос ничем не выдал облегчения.
– Это лишнее. К тому же прошлой ночью я отправила вам сообщение.
Ее брови сошлись на переносице, придав ей возмущенный и раздраженный вид, словно в ее гневе виноват кто-то другой. Искательница вытащила карманный компьютер, несколько раз коснулась экрана.
– Я сегодня не проверяла почту, – сухо произнесла она и принялась читать мое послание.
– Отправила рано утром, еще толком не проснувшись, – пояснила я. – Наверное, что-то из этого – воспоминание, а что-то – просто сон.
Слова Мелани сами сорвались с языка, но я была полностью с ними согласна и даже добавила собственный беспечный смешок в конце. Да, так нехорошо, нечестно. Но Искательнице незачем знать, что я слабее своего носителя.
В кои-то веки Мелани не злорадствовала над моей податливостью, а испытывала благодарность, что я ее не выдала, пусть и по собственным постыдным причинам.
– Интересно, – пробормотала Искательница. – Еще один на воле. – Она покачала головой. – Мир все никак не наступит. – Похоже, эта мысль ее не особенно расстраивала, скорее радовала.
Я прикусила губу. Мелани отчаянно хотела, чтобы я отказалась от письма и заявила, что мальчик – всего лишь сновидение.
Не глупи. Она сразу догадается. То, что мы с ней оказались на одной стороне, многое говорит об отталкивающем характере Искательницы.
Ненавижу ее. Шепот Мелани зудел, словно свежий порез.
Понимаю… Не хочется признаваться, но я чувствую… примерно то же самое. Ненависть непростительна. Однако к Искательнице… очень трудно хорошо относиться. Практически невозможно.
– Значит, ты больше ничем не можешь помочь с маршрутами? – прервала Искательница мой внутренний диалог.
Тело мгновенно отреагировало на ее вызывающий тон.
– Я не утверждала, что это маршруты на карте. Вы сами так решили. Отвечая на ваш вопрос – нет, больше ничем помочь не могу.
Она укоризненно зацокала языком.
– Ты же сказала, это ориентиры.
– Я лишь предположила. Ничего конкретного выяснить не удалось.
– Почему? Еще не подавила своего человека? – Искательница громко рассмеялась… Рассмеялась – надо мной.
Я повернулась к ней спиной и постаралась взять себя в руки. Представила, что ее здесь нет. Будто я одна в пустой кухне, смотрю в окно на полоску ночного неба и три ярких звезды.
Совсем одна. Как раньше.
Перед мысленным взором вновь появились линии, которые я видела много раз – во сне, в исковерканных бессвязных воспоминаниях.
Первая: плавная кривая, резкий поворот на север, резкий поворот в обратную сторону, потом снова на север, на этот раз дольше, затем внезапный спуск на юг, постепенно переходящий в пологую кривую.
Вторая: мелкий зигзаг, четыре коротких отрезка, пятый обрывается, будто обрезан…
Третья: плавная волна, посреди которой торчит выступ, похожий на длинный тонкий палец, – к северу и обратно.
С виду полная бессмыслица. Но я знала – для Мелани это важно. Она охраняла тайну линий так же ревностно, как воспоминания о брате. До прошлой ночи я даже не догадывалась о существовании мальчика. Любопытно, что же заставило ее выдать секрет?.. Возможно, чем сильнее она становится, тем труднее скрывать информацию.
Однажды она оступится и я узнаю смысл странных линий. Они явно что-то означают, куда-то ведут…
Не успел отзвучать смех Искательницы, а я вдруг поняла, почему эти воспоминания так важны.
Разумеется, они ведут к Джареду. К ним обоим – Джареду и Джейми. Куда же еще? Разве есть другое место, куда Мелани хочет вернуться? Нет, не вернуться – попасть; ни один из них раньше не следовал этим ориентирам. Для нее линии оставались такой же загадкой, как и для меня, пока не…
Стена не успела опуститься: Мелани отвлеклась на Искательницу. Только когда она забилась в моей голове, я услышала приближение незваной гостьи.
– Я ожидала большего, – вздохнула та. – У тебя такой многообещающий послужной список…
– Жаль, вы сами не взялись за это задание. Уж вам-то ничего не стоит справиться с мятежным носителем, – сказала я, не оборачиваясь. Мой голос оставался ровным.
Искательница хмыкнула:
– В первые волны колонизации даже без мятежных носителей забот хватает.
– Да. Я и сама участвовала в нескольких заселениях.
Она презрительно фыркнула:
– Водорослей так трудно приручить? Пришлось за ними побегать?
– На Южном полюсе сложностей не возникло, – спокойно проговорила я. – А вот Северный – другое дело. Из-за грубой ошибки мы потеряли целый лес. – В моих словах зазвучала печаль. Тысячи разумных существ не приняли нас и предпочли закрыть глаза навеки. Они прятали листья от солнечного света и умирали от голода.
Молодцы, – прошептала Мелани. В ее мыслях не было яда, лишь одобрение, словно она отдавала честь павшим.
Такая утрата! Я позволила себе вновь пережить боль умирающего разума, агонию гибнущего леса, обрушившуюся на нас с сестрами.
Как ни крути – всюду смерть.
Искательница заговорила, и я постаралась сосредоточиться на одной беседе.
– Да. – В ее голос звучало смущение. – Неудачно получилось.
– Силу нужно применять с осторожностью.
Все знали, что в массовом самоубийстве виноваты Искатели: они слишком рьяно начали заселение, не подготовившись к полноценной ассимиляции. Водоросли не могли убежать, зато могли избежать. Когда стало ясно, на что способны – и охотно идут – аборигены, было слишком поздно. К прибытию очередной партии замороженных Душ северный лес полностью вымер.
Я повернулась к Искательнице, желая понять, какое впечатление произвели мои слова. Она стояла неподвижно, устремив взгляд на белую стену.
–Простите, больше ничем не могу помочь,– твердо проговорила я, давая понять, что разговор окончен. Мне хочется побыть одной. Нам, – ехидно поправила Мелани. Я вздохнула. Опять она развернулась в полную силу. – Жаль, что вы зря проделали столь долгий путь.
– Работа такая, – пожала плечами Искательница. – Ты – мое единственное задание. Буду держаться поблизости, пока не найду остальных. Надеюсь, мне повезет.
Глава 7
Столкновение
– Да, Лицо-обращенное-к-солнцу? – Я обрадовалась, что поднятая рука прервала лекцию. Сегодня я чувствовала себя за кафедрой не столь уверенно. Мое основное достижение и преимущество – богатый жизненный опыт (Мелани почти не получила образования, поскольку с подросткового возраста находилась в бегах). Однако в этом семестре мне впервые пришлось рассказывать о незнакомом мире. Студенты наверняка заметили разницу.
– Простите, что перебиваю, но… – Седовласый мужчина замялся, формулируя вопрос. – Я не совсем понял. Огнееды поглощают дым горящих Ходячих Цветов? Едят? – В его голосе звучал еле сдерживаемый ужас. Как правило, Души не осуждают друг друга. Впрочем, он с планеты Цветов – неудивительно, что его потрясла судьба сходной формы жизни из другого мира.
Меня всегда поражало, как некоторые Души погружаются в дела планеты, на которой обитают, игнорируя остальную Вселенную. А может, Лицо-обращенное-к-солнцу находился в криоспячке, когда Огненный мир получил свою дурную славу.
– Да, из дыма Ходячих Цветов они получают необходимые питательные вещества. В этом и заключается фундаментальная дилемма Огненного мира. Именно поэтому планету не закрыли, хотя у нас было достаточно времени на заселение. Также там отмечается высокий процент перемещения. При открытии Огненного мира мы ошибочно сочли Огнеедов единственной разумной формой жизни. В силу культурных предрассудков они не признавали Ходячие Цветы равными, потому и мы далеко не сразу осознали, что уничтожаем мыслящих существ. С тех пор ученые Огненного мира пытаются найти для Огнеедов альтернативное питание. К работе привлекли Пауков, однако планеты находятся в сотнях световых лет друг от друга. Когда проблема будет решена – а я уверена, это скоро случится, – мы постараемся ассимилировать и Ходячие Цветы. В настоящее время нам удалось заметно снизить уровень насилия. Никаких сжиганий заживо и… э-э… тому подобного.
– Но разве можно… – Лицо-обращенное-к-солнцу осекся, не в силах закончить фразу.
– Какая жестокая экосистема, – завершил его мысль другой голос. – Почему от планеты не отказались?
– Разумеется, этот вопрос обсуждался, Роберт. Но мы так легко от планет не отказываемся. Для многих Душ она стала домом. Нельзя срывать их с обжитого места против воли. – Я углубилась в записи, намекая, что обсуждение окончено.
– Но это же варварство!
Физически Роберт моложе большинства студентов – ровесник моего носителя. И он совсем еще ребенок с другой, более важной точки зрения. Земля стала для него первым миром, для его Матери – тоже. По сравнению с Душами, посетившими несколько планет, кругозор Роберта весьма ограничен. Каково это – с рождения находиться в человеческом теле, переполненном ощущениями и эмоциями? Вероятно, трудно соблюдать объективность. Пожалуй, следует проявить к нему терпение.
– Каждый мир по-своему уникален. Лишь на собственном опыте можно по-настоящему понять…
