Настоящий профессионал, судья совершенно не заботился о своем здоровье. Клара и Хорхе Талавера дружили уже много лет, иногда семьями ужинали вместе, и Клара давно поняла, что ни ее советы, ни увещевания жены не способны заставить Талаверу следить за весом.
– Смотри, вот и Валентина подъехала, – сменила она тему, обернувшись.
Действительно, к ним уверенной походкой направлялась Валентина Редондо. Стройная, скупая на жесты, она шла по дорожке из хрустящего гравия, обсаженной голубыми гортензиями. Несколько берез и мексиканских платанов отбрасывали на землю тени, но по большей части территория перед особняком была открытой – исполинских размеров овальный газон. На этом-то газоне ранним утром перепуганная домработница и обнаружила тело садовника.
– Добрый день, – коротко поздоровалась Валентина, едва улыбнувшись, и бросила взгляд на бригаду криминалистов, которые суетились вокруг тела.
– Здравствуй, дорогая, как дела?
– Хорошо, Клара, спасибо. – С судмедэкспертом Валентина держалась по-свойски, судью же поприветствовала сдержанным кивком. Судья Талавера и лейтенант Редондо уважали друг друга, но особой близости между ними не установилось.
– А почему ты одна? – удивилась Клара.
– Ривейро с Сабаделем сейчас подъедут, – сказала Валентина. Это были сержант и младший лейтенант из ее следственной группы. – Я же в Суансесе сижу, так что мне тут ехать всего ничего.
Судмедэксперт улыбнулась. Вот уже полгода, как Валентина поселилась в бревенчатом бунгало виллы “Марина”. Кларе нравился ее избранник, они с Оливером познакомились вскоре после того, как тот год назад переехал в Кантабрию.
– Вы тут уже закончили? – спросила Валентина.
– Почти. Дождемся судебного секретаря, и можно увозить тело.
Валентина кивнула и стала осматриваться. Особняк стоял на небольшом холме, и влево от него открывался великолепный вид на Суансес – пожалуй, это была лучшая частная смотровая площадка в городе. Отсюда река Сан-Мартин просматривалась до самого Ракушечного пляжа, где она впадала в море.
Справа возвышался дворец Кинта-дель-Амо. Валентина заметила на здании несколько датчиков охранной сигнализации, но не увидела ни одной камеры видеонаблюдения. Ее взгляд переместился на огромный газон, где два криминалиста фотографировали труп.
– Карусо говорит, что, судя по всему, тут естественная смерть, – сказала она.
– Да, думаю, так и есть. Скорее всего, инфаркт. Но сама понимаешь, я ничего не могу утверждать, пока не получу результатов…
– Да-да, – перебила Валентина, глядя на тело. – Не страшно, подождем пару дней, а потом я завалю тебя вопросами. Когда именно наступила смерть? Часа два назад?
– Нет, – улыбнувшись, вздохнула Клара. Она привыкла, что Валентина, как и другие следователи, терпением не отличается. – Судя по температуре и общему состоянию тела, смерть наступила вчера вечером.
– Вот как? – Валентина удивленно приподняла брови. – Я думала, это случилось утром, когда он пришел на работу.
– Нет, умер он около полуночи.
– Интересно. Поздновато у него рабочий день закончился.
– Это как раз понятно, – вмешался Талавера. – Август, жара, так что работы в саду обычно ведутся либо рано утром, либо поздно вечером.
– Может, и так. – Валентина жестом дала понять, что считает довод судьи разумным. – Но мне тогда интересно, почему тело обнаружили только утром? Ладно, потом опросим владельца дома и обслуживающий персонал. Послушай, Клара, а что за история с закрытыми глазами?
– Ах да. На глазах пятна Лярше.
Брови Валентины снова поползли вверх, и судмедэксперт поняла, что требуется пояснение.
– Пятна Лярше. Если у трупа глаза открыты, то после смерти по мере обезвоживания во внешнем уголке глаза образуется коричневое пятно. Часа через два-три после смерти это пятно превращается в треугольник, пересекающий глазное яблоко ровно по центру.
– Так… И у трупа эти пятна есть?
– Именно. Причем потемнение склеры очень выражено, так что глаза ему кто-то закрыл через несколько часов после смерти.
Валентина задумалась. Оставив судмедэксперта и судью, она подошла поближе к трупу, стараясь не ступать за натянутую криминалистами ленту, и за несколько секунд бегло осмотрела тело. Несмотря на начавшееся трупное окоченение, лицо мертвеца выглядело расслабленным. Небольшой лишний вес, мышечной массы мало, волосы седые, губы тонкие, подбородок массивный. Рядом валялись садовые инструменты, грязные – все в земле, траве и листьях. Валентина попыталась представить себе, как развивались события. “Чем ты был занят, Лео Диас? Убирал инвентарь, собирался домой? И тебя внезапно хватил инфаркт? Шел ты в том направлении, – она перевела взгляд на восточную башню, – иначе упал бы на другую сторону…”
– Лейтенант, Ривейро и Сабадель на месте.
Валентина обернулась. Это капрал Антонио Маса, агент гражданской гвардии из участка в Суансесе, отвлек ее от раздумий. Несмотря на серьезное выражение лица, Маса казался совсем юным – наверное, из-за буйной копны рыжих волос.
– Спасибо, Маса.
– Они сейчас подойдут, уже припарковались.
– Прекрасно. А где хозяин особняка?
– В доме. Я уже записал кое-что с его слов. Зовут Карлос Грин, писатель. Но я хотел дождаться вас, чтобы… – Капрал остановился на полуслове, потому что заметил хозяина дворца на террасе западного крыла, прямо под башенкой. – Смотрите, лейтенант, вот и он.
Валентина подняла голову и увидела моложавого, спортивного телосложения мужчину. На лице двухдневная щетина, светлые волосы выгорели на солнце. Он ходил по террасе взад-вперед, разговаривая по телефону, движения грациозные, но общий облик мужественный. Вдруг, словно почувствовав на себе взгляд Валентины, он остановился и посмотрел прямо на нее. Валентина не отвела взгляд, но лицо у мужчины внезапно выразило растерянность, будто он просил о помощи. Несмотря на молодость и внешнюю хрупкость, лейтенант одним своим видом внушала уважение.
Сзади кто-то присвистнул:
– Ну и домина! А с дороги казался поменьше. Офигеть.
Валентина вздохнула. Даже оборачиваться не надо, и так понятно, что прибыл младший лейтенант Сабадель. Кто еще каждые пять минут изрекает банальности, действуя на нервы?
– Доброе утро, Редондо! – раздался другой мужской голос.
Тут уж Валентина обернулась и тоже поздоровалась. Рядом с толстым коротышкой Сабаделем стоял сержант Ривейро. Хотя по рангу он был ниже всех присутствующих, благодаря высокому росту – за метр восемьдесят – и непоколебимому спокойствию Ривейро производил впечатление человека очень авторитетного. К тому же ему было под пятьдесят, а остальным за тридцать – Ривейро в отделе был старше всех.
Валентина ввела подчиненных в курс дела, рассказала, что уже успела выяснить. Перед тем как опросить хозяина, она решила уточнить еще кое-что.
– Маса, ты ведь местный?
– Да, лейтенант, я родился в Орунье, но мы переехали в Суансес, когда мне было пять лет.
– Про этот дворец что-нибудь знаешь?
– Знаю, что им раньше владела семья калифорнио, их фамилия дель Амо.
– Калифорнио?
– Так у нас называют испанцев, которые уже много поколений живут в Калифорнии.
– Все равно не понимаю. Они что же, из Калифорнии мотаются в Испанию ради крошечного Суансеса?
– Да мне толком мало что известно. Надо у моего деда спросить, он всю жизнь здесь провел. По-моему, кто-то из семьи дель Амо эмигрировал в Америку, женился там на женщине из семьи калифорнио, сколотил состояние и вернулся… Как-то так. Потом годах этак в семидесятых наследники продали дворец другой семье, по фамилии Грин, тоже калифорнио. Те хотели проводить лето в Испании.
– Семья Грин, – повторила Валентина. – Ты с ними знаком?
– Не сказал бы, иногда видел старую сеньору, которая умерла в конце прошлого года. Но та редко выбиралась из особняка, она была в инвалидном кресле и проводила тут лето, практически не покидая территорию дворца. Говорили, что она целыми днями читает. Думаю, там у них, – Маса махнул рукой на дворец, – самая большая библиотека в Суансесе.
– Интересно. – Любопытство Валентины разгоралось все сильнее, ей не терпелось заглянуть во дворец. – А про него ты что-нибудь знаешь? – Она кивнула на Карлоса Грина.
– Почти ничего. Приехал в начале лета, вроде книгу пишет. Ходят слухи, что он дворец продавать собрался, но, может, это все старухи сплетничают.
– Понятно. А где домработница, которая обнаружила труп?
– Патрульные отвезли ее в городскую больницу, потому что у бедняжки случилась настоящая истерика. Скоро вернется, наверное.
– Куда она денется, – встрял Сабадель. – Сейчас ей скормят пару пилюль, и придет в норму.
Валентина закатила глаза, но сдержалась.
– Ее данные записали?
– Да, наши патрульные ее опросили, – кивнул Антонио Маса. – Но она, конечно, вся на нервах была.
– Разумеется. А остальной персонал?
– Насколько я знаю, больше в доме персонала нет.
– Правда? В таком огромном особняке?
– Во всяком случае, мы больше никого не видели. Но мы ведь и сами недавно тут, – виновато сказал Маса.
– Все в порядке. Но ты свяжись с патрульными, которые увезли ее в больницу, пусть доложат, как там домработница, а как только врачи разрешат, везут ее обратно. Впрочем, нет, пусть ее лучше доставят в участок Суансеса. Там и опросим.
Валентина жестом велела Сабаделю и Ривейро следовать за ней. Попрощалась с Масой, помахала судье и Кларе и решительно направилась ко входу в особняк.
Гравийная дорожка упиралась в широкую лестницу, которая каменным ковром сбегала от входа, словно приветствуя их в Кинте-дель-Амо.
Карлос Грин прекратил говорить по телефону. Ему предстояло рассказать этой решительной с виду женщине, что в старом ветшающем особняке хозяйничают призраки…
2
Стремись во всех делах природу не забыть.
Любуйся божества смиренной красотой:
Не слишком наряжай, но не оставь нагой; […]
Пусть гений места даст тебе совет[5 - Перевод Б. Соколова.].
Александр Поуп
Карлос Грин наблюдал с террасы, как полицейские поднимаются по каменным ступеням Кинты-дель-Амо. С террасы за его спиной в дом вели три высокие белые стеклянные двери, за которыми просматривался величественный зал.
Посетители представились. Лейтенант Редондо – Грин с удивлением увидел, что глаза у нее разного цвета, – младший лейтенант Сабадель, то и дело прищелкивающий языком, и сержант Хакобо Ривейро – вид серьезный, основательный, в руках уже открытый блокнот.
– Мы бы хотели поговорить о вашем садовнике Лео Диасе.
– Да-да, разумеется.
– Вы уже, наверное, знаете, что причиной смерти стал сердечный приступ. Тем не менее нужно кое-что уточнить.
– Понимаю, – сказал Карлос скорее извиняющимся, чем обеспокоенным тоном. – Давайте пройдем в дом, там будет удобнее. – Грин говорил на испанском бегло, хотя и с заметным американским акцентом. – Прошу извинить, я говорил с адвокатом, который ведет дела нашей семьи в Испании. Он скоро подъедет – на случай, если понадобится разобраться с документами.
“Адвокат? – удивилась про себя Валентина. – У него в саду умирает садовник, и он первым делом звонит адвокату?” Они с Ривейро переглянулись, и Валентина поняла, что сержанту пришла в голову та же мысль. Но Карлос Грин не заметил их реакции. Следуя за хозяином, Валентина внимательно разглядывала интерьер, который, казалось, не меняли многие десятки лет. С террасы они попали в просторный зал, где первым, что бросалось в глаза, был огромный камин из светлого камня. В глубине комнаты вверх уходила широкая изгибающаяся лестница из темного дерева. Изгиб лестницы не позволял видеть, что там этажом выше.
Пол деревянный, стены тоже обшиты деревом, что придавало огромному помещению уют. Два истертых, явно старинных ковра гранатового цвета разделяли зал на две половины. Одна половина, та, что дальше от террасы, заканчивалась камином, там стояли два резных журнальных столика, вокруг столиков диваны, обтянутые тканью с розоватыми узорами. Вторая часть зала была ближе к окнам и террасе, и как раз тут стояли многочисленные книжные шкафы, а перед ними несколько кресел, на которые из высоких окон лился свет.
“Это и есть их знаменитая библиотека? Не такая уж и огромная”, – подумала Валентина.
Грин провел их через зал в широкую галерею, вдоль которой тянулась череда больших арочных окон, выходящих во внутренний дворик с пальмой. Тут хозяин внезапно остановился, будто вспомнил что-то.
– Если хотите, можем поговорить в зале. Но я подумал, что еще утро и вы не откажетесь от кофе.
– Кофе – это чудесно, – сказала Валентина, хотя на самом деле ей просто хотелось увидеть как можно больше закоулков Кинты-дель-Амо.
– Тогда прошу за мной. Вам, наверное, все здесь кажется допотопным, но бабушке нравилась атмосфера старины. Единственное, что она в доме переделала, – вот это помещение.
Он махнул рукой на раскрытые двери, ведущие в исполинских размеров кухню, выложенную снизу доверху белой квадратной плиткой. Интерьер словно прибыл из семидесятых. Валентина насчитала целых три эмалированные плиты. Для тех лет кухня наверняка была оборудована по последнему слову техники, и легко представить, какая тут бурлила жизнь.
– Ваша бабушка скончалась?
– Да, в прошлом году. Она оставила кинту мне, хотя прежде я бывал тут всего несколько раз в детстве и однажды в молодости.
Из кухни можно было выйти еще в один коридор, они миновали кладовую столь же внушительных размеров, где возле стен стояли белые шкафы, и наконец оказались в маленькой и совершенно очаровательной разноцветной комнате. Несмотря на окна с обеих сторон, сюда едва проникал свет. То окно, которое, судя по всему, задумывалось как главный его источник, практически полностью было закрыто зеленой римской шторой. Именно это окно и выходило на газон, где обнаружили труп садовника. Валентина отметила и великолепный резной деревянный потолок, и встроенный деревянный шкаф с четырьмя створками, раскрашенными в яркие цвета, что вызывало ассоциации с бытом средневековых королей. Из резного шкафа Карлос Грин достал изящные чашки и пачку кофе.
– Присаживайтесь, пожалуйста. – Он указал на уютного вида диванчик. Вокруг простого деревянного стола стояли одинаковые стулья с цветастыми подушками. Стало понятно, что именно тут протекала жизнь обитателей дома.
– Ужасно жаль Лео, – заговорил Грин, отойдя к другому столику у стены, где стояли американская кофемашина, микроволновка и электрический чайник. – Когда я услышал крики Пилар из сада, мне и в голову не могло прийти…
– Кто такая Пилар? Ваша домработница?
– Да. Я уже проснулся, и тут раздался вопль. Я выглянул в окно и увидел Пилар и неподвижно лежащего на траве человека. Я тут же бросился вниз, хотя должен сказать, что Лео я не сразу узнал. Только-только начало светать. – Карлос Грин замолчал.
Он подошел к окну и поднял тяжелую римскую штору. Жаркий, слепящий свет залил комнату, она буквально засияла разными оттенками. Валентина, Ривейро и даже Сабадель не смогли сдержать восхищенных возгласов.
– Боже, как красиво! – проговорила Валентина. Она встала и подошла к Грину. – Позволите?
– Да, конечно, – улыбнулся хозяин. – Прошу. Здесь живет genius loci.
– Кто, простите, здесь живет? – не понял Ривейро.
