– Добрый вечер, – сказал он спокойно, его голос обволакивал, заставляя моё сердце колотиться ещё быстрее.
– Мам, это Макс! – раздался сзади голос Глеба, но он звучал глухо, как сквозь ватный шум.
– Приятно познакомиться, Юлия Алексеевна, – Макс протянул руку.
Я смотрела на неё, не в силах шевельнуться. Его голос. Эти слова. Это лицо. Всё снова захлестнуло меня, как волна, и я почувствовала, как горячая волна стыда и чего-то ещё поднимается от шеи к щекам.
Я нашла в себе силы пожать его руку. Его пальцы были горячими, сильными, как и тогда.
– Входи, Макс, – слабо выдавила я, отступая назад.
Он прошёл мимо, а его взгляд задержался на мне на пару секунд дольше, чем было нужно. И в этот момент я поняла: он узнал меня.
ОН УЗНАЛ МЕНЯ!
Моё дыхание стало рваным, но я обернулась к Глебу и сделала вид, что всё нормально. Всё под контролем. Но это было ложью.
Макс уже вошёл в мою жизнь. Теперь он вошёл и в мой дом.
Я старалась сосредоточиться на шуме кофемашины. Монотонный звук казался спасительным – белый шум, который мог заглушить всё остальное. Но даже это не спасало от ощущения, что за мной наблюдают.
За столом сидели Глеб и Макс. Глеб весело болтал, рассказывал что-то про университет, с энтузиазмом обсуждал какие-то предстоящие зачёты. Я кивала, стараясь поддерживать видимость участия, но его слова звучали для меня как бормотание издалека.
Всё моё внимание было приковано к другому человеку.
Макс сидел напротив, непринуждённо откинувшись на спинку стула. Его движения были ленивыми, расслабленными, словно он был в своей тарелке. Он то и дело улыбался словам Глеба, вставлял короткие, лаконичные реплики, казалось, ни на секунду не теряя уверенности.
Как будто ничего не случилось.
Я чувствовала его взгляд, даже если не смотрела в его сторону. Этот тяжёлый, пронизывающий взгляд, который заставлял мои руки невольно сжиматься сильнее, чем нужно.
Я поставила чашку кофе на стол чуть громче, чем собиралась.
– Мам, ты меня слушаешь? – спросил Глеб, поднимая на меня удивлённые глаза.
– Конечно, – быстро ответила я, пытаясь взять себя в руки. – Ты говорил о зачёте.
Глеб удовлетворённо кивнул, продолжая говорить, а я машинально поднесла чашку к губам. Но в этот момент, когда я подняла взгляд, он столкнулся с другим.
Его взглядом.
Макс смотрел прямо на меня. Спокойно, уверенно. В этом взгляде не было ни капли смущения или вины – только лёгкий вызов. Как будто он играл со мной, проверяя, как я отреагирую.
Его губы едва заметно дрогнули в усмешке.
Моё сердце пропустило удар.
Я резко отвела взгляд, чувствуя, как щёки начинают предательски пылать. Кофе в руках задрожал, и я поспешно поставила чашку на стол, боясь, что её горячее содержимое выплеснется на мои пальцы.
Только не реагируй. Не давай ему никакой реакции.
– Макс, – сказала я, обращаясь к нему с предельно ровным, официальным тоном. – Ты привык рано вставать? Или тебе сложно подстраиваться под график?
Он перевёл взгляд на меня, и в его глазах промелькнуло что-то, что я не могла назвать. Удовольствие? Удивление? Или всё это мне только казалось?
– Я привык, – ответил он спокойно. – Работа, учёба, знаете, они дисциплинируют.
"Знаете." Это слово было сказано так вежливо, так холодно, как будто между нами не было ничего. Но в его голосе была странная, почти неуловимая нотка, которую я поняла только я.
Мои пальцы нервно сжали край скатерти.
– Это хорошо, – я едва смогла заставить себя выдавить эти слова, сохраняя бесстрастное выражение лица.
– Да, – его тон оставался ровным, но уголки губ снова дрогнули. – Дисциплина помогает, когда ты хочешь чего-то добиться. Или кого-то.
Моё дыхание перехватило.
Я посмотрела на него – резко, молниеносно, не успев себя остановить. Но он уже отвёл взгляд к своей тарелке, как будто ничего не сказал.
Я сидела за столом, ощущая, как вокруг клубится напряжение, которого никто, кроме меня, не замечал. Глеб рассказывал что-то о предстоящей неделе в университете, его голос звучал ровно, уверенно. Он говорил с увлечением, описывая какие-то планы, шутил, и изредка бросал фразы Максу, чтобы тот поддержал разговор.
Макс.
Он сидел напротив, немного откинувшись на спинку стула, его движения были расслабленными, но в этой расслабленности чувствовалась скрытая сила. Он держался так спокойно, как будто всё было в пределах его контроля. Его лицо не выражало ничего лишнего – только вежливое внимание, лёгкую улыбку.
Но я знала.
Я знала, что за этой маской скрывается что-то большее.
Я старалась сосредоточиться на своей тарелке.
И вдруг почувствовала это. Его взгляд.
Я не сразу осмелилась поднять глаза, но когда всё же сделала это, моё дыхание на секунду застыло.
Он смотрел на меня. Прямо. Тяжело. Слишком долго.
Это был не просто взгляд. Это было напоминание. Напоминание о том, что я пыталась стереть из своей памяти. О том, что мы оба должны были забыть.
Его глаза задержались на моих чуть дольше, чем это было прилично. На мгновение уголки его губ дрогнули в едва заметной усмешке, и я почувствовала, как холодный ком поднимается из груди к горлу.
Я резко отвела взгляд, почувствовав, как моё лицо предательски заливает жар.
– Мам, ты в порядке? – голос Глеба вывел меня из оцепенения.
– Да, конечно, – выдавила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Мы как раз обсуждали план на вечер, – Глеб кивнул в сторону Макса. – Макс предлагал пойти в спортзал, он там тренируется. Может, и я начну, а то ты же всегда говоришь, что мне нужно больше двигаться.
– Это хорошая идея, – ответила я слишком быстро, лишь бы перевести разговор.
Макс молчал, но я чувствовала, что он всё ещё смотрит.
Глава 5
Глеб вышел из кухни за чем-то в свою комнату, оставив нас вдвоём. Моё сердце пропустило удар, когда я услышала, как дверь его спальни закрылась.
Макс спокойно поднял чашку с кофе и сделал глоток. Его движения были медленными, как будто он нарочно растягивал этот момент.
Я взяла в руки свою тарелку, чтобы отнести её в раковину.
– Хороший завтрак, – сказал он спокойно, его голос был ровным, но в нём что-то вибрировало. – Вы всегда всё делаете идеально?
Я замерла на секунду, но тут же взяла себя в руки.
– Спасибо, стараюсь, – ответила я, поставив тарелку в раковину и повернувшись к нему.
Макс снова улыбнулся. Эта улыбка была лёгкой, почти невинной, но в уголках глаз я увидела что-то, что заставило меня напрячься.
– Наверное, у вас нет времени на ошибки, верно? – продолжил он, и в его голосе промелькнула та самая интонация, от которой я чувствовала, как воздух становится гуще.
– На работе – нет, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.
– А в жизни? – Он поставил чашку на стол и посмотрел прямо на меня.
Моё дыхание сбилось. В этой простой, невинной фразе была скрытая провокация. Он говорил не о жизни. Он говорил о той ночи.
Я замерла у раковины, чувствуя, как слова Макса проникают под кожу. Его голос был спокойным, без намёка на волнение, но каждая фраза казалась ударом, который я старалась не показать.
Я повернулась к нему, намереваясь сказать что-то резкое, чтобы прекратить эту скрытую игру. Но его взгляд уже поймал мой.
– А в жизни? – повторил он свой вопрос, чуть наклоняя голову набок.
Я напряглась.
– Я не понимаю, о чём ты, – ответила я, с трудом сохраняя холодный тон.
Макс усмехнулся. Легко, непринуждённо, будто мои слова только подтвердили то, что он и так знал.
– Понимаешь, – сказал он, его голос стал чуть ниже, почти интимным. – Ты просто не хочешь отвечать.
Я сжала руки в кулаки, чувствуя, как поднимается волна раздражения.
– Макс, я предпочитаю, чтобы мы общались на более… нейтральные темы. – Я сделала шаг ближе к столу, опираясь на спинку стула, чтобы скрыть дрожь в пальцах.
– Конечно, – кивнул он, снова беря чашку с кофе. – Но тогда возникает вопрос: почему ты так напряжена?
– Я не напряжена, – отрезала я, чуть резче, чем следовало.
– Правда? – Он поставил чашку на стол, и его взгляд стал жёстче, более проницательным. – А мне казалось, что ты избегала смотреть на меня весь завтрак.
– Это не так, – ответила я, но мой голос прозвучал неубедительно.
Макс чуть подался вперёд, опираясь локтями на стол. Его улыбка исчезла, уступив место чему-то более серьёзному, почти хищному.
– Знаешь, – начал он, – я думал, что ты жалеешь. Но, похоже, дело в другом.
– О чём ты говоришь? – Я почувствовала, как моё сердце забилось быстрее.
– О том, что, может, ты боишься не того, что это случилось, – его голос стал ещё тише, почти шёпотом. – А того, что ты хочешь, чтобы это повторилось.
Моё дыхание сбилось.
– Ты… – я резко выпрямилась, но не нашла слов.
Он снова откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. Его взгляд был спокойным, почти насмешливым, но в глубине горела искра вызова.
– Ты ведь это знаешь, Юлия. Мы оба знаем.
Моё имя, произнесённое им, прозвучало как удар. Я почувствовала, как жар поднимается к лицу, как горло сжимается.
– Я не собираюсь это обсуждать, – сказала я твёрдо, резко отворачиваясь.
– Конечно, – ответил он легко, но я знала, что в этом "конечно" скрывалась очередная провокация.
Я сделала шаг к двери, но его голос остановил меня.
– Тебе ведь придётся смотреть мне в глаза. Каждый день.
Я остановилась, не оборачиваясь. Его слова были словно предупреждение, словно он уже знал, что я никогда не смогу избавиться от этого напряжения.
– Только не забывай, Юлия, – продолжил он. – Я ни о чём не жалею.
Я стиснула зубы и вышла, чувствуя, как мои ноги дрожат, а внутри разливается гремучая смесь гнева и стыда.
Его голос, его слова останутся со мной. Даже за закрытой дверью.
Я вошла в квартиру, ощущая, как тишина дома сразу же окутывает меня плотным, липким одеялом. Глеба не было – я это знала. Он предупредил, что останется в университете до позднего вечера. Значит, дома был только он.
Макс.
Я пыталась вести себя спокойно, как будто это был просто обычный день, но уже в прихожей ощутила, как напряжение стягивает меня изнутри.
