Я снова смотрю на Шейна и чувствую, как ироничный настрой покидает меня.
– Еще не поздно продать квартиру, – с надеждой замечаю я.
Мечтать не вредно, это я и сама знаю. Шейн никуда не денется – его родители потратили целое состояние на ремонт купленной квартиры. Последний месяц из нее постоянно доносился какой-то шум, строители вечно что-то доводили до ума. Бедняга Найл, живущий этажом ниже, каждый день был на грани нервного срыва от постоянного дребезжания дрели (у него отчаянная аллергия на любой шум).
Я гадаю, что Шейн изменил в квартире. Готова поспорить, он превратил ее в типичную холостяцкую берлогу – под стать своим кобелиным вкусам.
И, поверьте мне, я прекрасно осведомлена о его вкусах. Они распространяются (на данный момент – я все еще веду счет) на двух с половиной девушек-чирлидерш из моей команды. С половиной – потому что с третьей он пока только пообжимался. Так или иначе, этот парень прочесывает мою команду, как фермер – поле в конце сезона. По словам Джиджи, ему в прошлом году разбили сердце, и он впервые за всю жизнь оказался в одиночестве. Она говорит, он наверстывает упущенное, но, как по мне, все это – сплошные оправдания, а я считаю, что кобелей вроде него оправдывать не надо. Они такими рождаются – у них это в крови.
– Не надо прикидываться такой суровой перед нашими парнями, – заявляет Шейн. – Все знают, что ты в меня влюблена.
Я фыркаю.
– Думаю, если кто в тебя и влюблен, так только ты сам.
Честно говоря, я не удивлюсь, если окажется, что этот парень целыми днями пялится на себя в зеркало. Хоккеисты, как известно, одержимы хоккеем и своей внешностью. Шейн Линдли в этом отношении не исключение.
Привлекательной внешностью меня не обмануть, хотя он, конечно, очень хорош собой, спору нет. Высокий, привлекательный, с широким чувственным ртом и коротко стриженными черными волосами. У него накачанное тело спортсмена и ямочки, появляющиеся всякий раз, когда он пытается соблазнить тебя дерзкой улыбкой. Сегодня на нем баскетбольные шорты и красная футболка, и весь этот наряд очень подходит цвету его кожи.
Меж тем взгляд серых глаз Беккетта снова скользит по моему обернутому полотенцем телу, и я тут же хмурюсь:
– Можешь пялиться сколько угодно, но обещаю, что больше полотенце не упадет.
– Ну, не хотелось бы пропустить, если вдруг упадет, – он соблазнительно улыбается, и зубы его практически сверкают в свете флуоресцентных ламп.
– Это твоя квартира? – спрашивает Уилл, указывая на дверь позади меня.
– К сожалению.
– Черт. Когда Джиджи сказала, что вы будете соседями, я и не сообразил, что прямо совсем соседями, – замечает он, переводя взгляд с моей двери на соседнюю, чуть дальше по коридору.
– Прошу, не сыпь соль на рану, – ворчу я, а потом добавляю, уже обращаясь к Шейну: – Если рассчитываешь, что в твою честь устроят приветственный парад, зря надеешься. У меня новая цель в жизни – сделать так, чтобы никогда с тобой не сталкиваться.
– Удачи. – Темно-карие глаза Шейна так и сверкают. – Видишь ли, моя новая цель в жизни – стать твоим лучшим другом, чтобы мы проводили вместе каждую минуту. Ой, кстати, я на выходных собираюсь закатить вечеринку. Мы могли бы устроить ее вместе. Откроем двери, и…
– Нет, – я останавливаю Шейна, подняв вверх указательный палец. – Не-а. Не бывать этому. И вообще, вы двое… – я сердито киваю Уиллу и Беккетту, – ждите своего приятеля у него в квартире. Нам с Линдли нужно обсудить правила общежития.
Глава вторая
Шейн
Лето Шейна
Посмеиваясь, я прохожу вслед за очень сердитой Дианой к ней в квартиру. На входе в главную комнату я пару раз моргаю, потому что, честно говоря, ожидал увидеть нечто совершенно иное. Гостиная заполнена совершенно не согласующейся друг с другом мебелью, а бордовый ковер отчаянно дисгармонирует с бледно-голубым диваном в цветочек. Такой диван можно встретить, когда заходишь в дом, доставшийся в наследство от покойной бабушки, намереваясь разобрать ее вещи. Никто из родственников не захочет такой диван, разве что поспорят, кому придется везти его в «Гудвилл».
– Да у тебя тут жилище настоящей кошатницы, – замечаю я.
– Мяу, – тут же доносится из кухни.
– Господи, у тебя и кошка есть. – Я ошеломленно наблюдаю, как пестрая серая кошка обходит узкий кухонный гарнитур и удостаивает меня такого взгляда, будто я лично убил всех ее котят.
К слову, выражение лица у Дианы примерно такое же, как у кошки.
– Это Люси. Моя соседка снизу – психотерапевт, и, когда у нее клиент, Люси тайком выбирается из квартиры.
– Как делишки? – спрашиваю я кошку, кивнув ей в знак приветствия.
– Даже не пытайся. Она – настоящий демон, восставший из глубин ада.
Не успевает Диана договорить, как Люси подходит ближе и принимается тереться о мои голени.
Диана мрачнеет пуще прежнего.
– Конечно, вы поладили, тут и удивляться нечему. Кыш, Люси. Нам с Линдли надо поговорить.
Люси, мурча, усаживается у моих ног.
– Она отлично разбирается в людях, – говорю я, а сам потихоньку изучаю странную обстановку квартиры.
Тут есть и старинный застекленный шкаф, заполненный стеклянной посудой, а рядом с ним – ультрасовременный книжный шкаф, будто вывалившийся из другой эпохи. А у стены…
– Господи. У тебя что, рыбка? Кто вообще заводит рыбок? У тебя совершенно нет самоуважения, Диксон.
Ярко-зеленые глаза Дианы грозно сверкают. Я практически чувствую жар ее гнева.
– Оставь моего питомца в покое. Он пусть и не идеален, но мой.
Я с трудом сдерживаю смех. Она до сих пор в одном только полотенце – такое трудно не заметить. И… что ж, врать не буду: выглядит она отлично, черт возьми. Диана шикарна. У нее широко расставленные глаза, платиновые волосы, и она остра на язык. Чуть ниже тех девушек, которые обычно меня привлекают, – ростом она едва ли больше пяти футов, может, пять и два[3 - Пять футов – примерно 150 см, пять и два (дюйма) – примерно 155 см. – Прим. пер.] с натяжкой. Этакая компактная горячая штучка, но при этом масштабная личность. Впрочем, судя по всему, большую часть сил эта масштабная личность тратит на то, чтобы как следует вдарить вашему покорному слуге по яйцам.
– Я пойду оденусь. Но нам надо поговорить, так что никуда не уходи.
– Могу помочь переодеться, – невинно предлагаю я.
– Фу. Ни за что.
Усилием воли подавляю смешок. Отношения у нас с Дианой строятся на любви и ненависти, в том смысле что она меня ненавидит, а я люблю ее доводить.
Она стремительно направляется вглубь квартиры, а я с восхищением наблюдаю, как вздымается край полотенца над загорелыми бедрами. Клянусь, в какой-то момент я даже вижу мельком округлый изгиб ее попки. У Дианы светлая кожа, но она здорово загорела за лето – наверняка на полную катушку пользовалась бассейном у дома. Черт, у меня теперь бассейн есть. Потрясающее место.
Меня даже не волнует, что друзья и ребята из нашей команды вечно подначивают меня – мол, «богатенький папочка» купил мне жилье. Все так, у моих родителей есть деньги, но я не какой-то там избалованный гаденыш, который считает, будто ему все кругом должны. Я даже не просил папу покупать мне квартиру. Он вкладывает деньги; как только я окончу университет Брайар и отправлюсь в Чикаго, играть в НХЛ, он будет сдавать квартиру – точно так же, как сдает всю остальную собственность в Вермонте и на севере Массачусетса.
А я пока буду наслаждаться собственным жильем после трех лет совместного проживания с Райдером и Беккеттом. Два года из трех мы провели в Иствуде, нашем прошлом колледже. После того как мужские команды Иствуда и Брайара объединили, мы переехали в Гастингс, небольшой городок рядом с кампусом Брайара.
Мои размышления прерывает возвращение Дианы. На ней короткие шорты с рваным краем и свободная футболка. А вот бюстгальтера нет, и мой взгляд непроизвольно скользит к крепким горошинам ее сосков, заметных через тонкий материал.
– Хватит пялиться на мои сиськи.
Я даже не отрицаю, что именно этим и занимался. Пожав плечами, отвожу взгляд и взмахиваю рукой в сторону лофта.
– Не считая жуткого дизайна интерьера, тут очень мило. И кажется, твоя квартира немного больше моей. Сколько ты платишь за аренду?
– Я не плачу аренду. И не собираюсь говорить, сколько плачу за ипотеку. Тебе не кажется, что ты слишком много любопытничаешь?
Я чувствую, как брови ползут вверх от удивления.
– Квартира твоя? Очуметь.
Она медлит, будто не хочет со мной связываться, но потом говорит:
– Мне ее завещала тетя. Она прожила здесь всего год перед смертью.
Я оглядываюсь. Спрашивать не хочется, но…
– Боже мой, она умерла не в этой комнате, а в своем офисе в Бостоне – у нее был сердечный приступ.
– Черт. Отстой. Соболезную.
– Проехали. Давай сразу определимся с правилами, – Диана скрещивает руки на груди. – То, что ты теперь живешь в «Медоу-Хилл», не значит, что ты будешь всем заправлять.
– Именно это и значит, – я принимаю ту же позу, что и Диана. Забавная девчонка. – Я тут живу.
– Нет, ты живешь там, – она указывает на стену позади себя, подразумевая мою квартиру. – Здесь ты не живешь, – теперь она разводит руками, явно указывая на свою гостиную. – Так что не надо расхаживать тут и предлагать устраивать в моем доме вечеринки.
– Я не предлагал. Просто идею подал.
Она меня не слушает.
– Я не собираюсь устраивать совместно с тобой никакие вечеринки. Тут мое убежище. Не знаю, что тебе рассказала обо мне Джиджи…
– Сказала, что ты заноза в заднице.
Диана ахает.
– Да не могла она.
– Еще сказала, что у тебя большие запросы.
– Такого она тоже сказать не могла.
– Вообще-то вот про запросы она правда сказала.
Диана сощуривается, и я знаю, что после нашего разговора она тут же напишет Джиджи и потребует подтверждения. Жена моего лучшего друга (Иисусе, до сих пор странно произносить такое) предупреждала, что от Дианы мне лучше держаться подальше. Сказала мне оставить ее лучшую подругу в покое, если я не хочу, чтобы мне ежедневно устраивали выволочку. Вот только мне такое не по нутру. Некоторые и правда сторонятся споров. Некоторые перестают спать по ночам от мысли, что кому-то не нравятся, а я точно знаю, что не нравлюсь Диане. А вот я не имею ничего против споров, а неприязнь Дианы почему-то только подзадоривает меня, и хочется приставать к ней все больше и больше. Во мне будто просыпается дошкольник. Думаю, все мужчины время от времени впадают в детсадовский возраст.
– Ты меня слушаешь? – ворчливо спрашивает Диана.
Я поднимаю голову. Ого, нотация еще не закончилась. А я как-то выпал на минутку.
– Конечно. Никаких вечеринок у тебя в квартире.
– И никаких вечеринок в бассейне.
Я вопросительно изгибаю бровь.
– Ты за весь дом сейчас говоришь?
– Нет. Дом сам за себя говорит. Ты что, не читал «Пособие для домовладельцев»?
– Детка, я только пришел.
– Не называй меня деткой.
– Я даже до двери не дошел, а ты уже затащила меня сюда.
– Ладно, тогда прочти документы объединения домовладельцев. Мы очень серьезно к ним относимся, ясно? Все члены объединения собираются дважды в месяц, утром воскресенья.
– Так, я этим заниматься не собираюсь.
– Ничего другого я от тебя и не ожидала. И, честно говоря, не хочу, чтобы ты туда приходил. Так, – она хлопает в ладоши, будто руководит тренировкой чирлидерш. Диана – капитан команды Брайара. – Резюмируем правила. Вечеринки без фанатизма. Если пользуешься снаряжением в спортзале, протирай его после себя. Никакого секса в бассейне.
– Как насчет минетов в бассейне?
– Слушай, мне плевать, кому ты хочешь отсосать, Линдли. Главное – не в бассейне.
Я ухмыляюсь.
– Вообще-то я имел в виду, что делать минет будут мне.
– Ой, правда, что ли? – мило улыбается Диана. – Думаю, самое важное, что тебе стоит запомнить, – что мы с тобой не друзья.
– Значит, любовники? – подмигиваю я.
– Мы не друзья и не любовники. Мы соседи по этажу. Мы тихие, благонравные жители здания «Ред-Берч» в комплексе «Медоу-Хилл». Мы не раздражаем друг друга…
– Знаешь, вообще-то ты раздражаешь меня прямо сейчас.
– …мы не создаем проблем, а в идеале – еще и не разговариваем.
– А сейчас мы разве не разговариваем?
– Это не считается. Данный разговор поспособствует тому, что в будущем мы беседовать не будем. И в завершение: мы не друзья. Никаких проделок. О, и прекрати трахать девчонок из моей команды.
А, так вот в чем все дело. Она все злится, что я в прошлом семестре подцепил несколько ее чирлидерш. Одна из них, Одри, судя по всему, умудрилась проникнуться ко мне какими-то чувствами, из-за чего на тренировке упала с пирамиды и растянула лодыжку. Вот только я-то тут при чем? Я, выходя на лед, все могу задвинуть на задний план, чтобы сосредоточиться на хоккее. Забываю обо всем, что отвлекает, чтобы выдать превосходные результаты в спорте. Если Одри не могла отрешиться от парня, с которым однажды переспала, похоже, проблема в ней, а не во мне.
