– Двадцать лет! – выплюнула в лицо широко улыбавшейся Лайме, рывком забрала у нее корзину с порошками и, не позволив сказать ни слова, захлопнула дверь. – И чтобы потом в любовники достался слепой, глухой паралитик!
– Кого это ты так? – заинтересовался Линас.
– Так, одну хорошую знакомую. Я у отца корзинку для мэтра Мару забыла, она любезно занесла.
И, судя по коварной улыбке, рассчитывала выдать мою тайну, так что пожелания пришлись кстати. Выждала, пока Юргас уйдет, на морозе караулила, на ночь глядя явилась. Мол, смотрите, светлейший, я вашей невесте порошки принесла, сделала по приказу ее папеньки, пока они с ней темными делами занимались. У, змея! Пусть молится, чтобы Юргасу не сказала. Или забыла, что случилось с Рутой? Та тоже решила отомстить, только чудом жива осталась, сидит сейчас в тюрьме за изготовление ядов.
– Странные у вас, женщин, понятия о дружбе! – рассмеялся Линас и сунул нос в корзину.
Задержала дыхание. Вдруг там вовсе не порошки от кашля? Но нет, так далеко коварство Лаймы не зашло.
Попыталась перевести все в шутку:
– Мы не женщины, мы ведьмы. У нас плюнул в суп – доброго утра пожелал.
И утащила Линаса в постель – единственное место, где он точно не станет ни в чем меня подозревать.
* * *
Деревня спит, а ты уже на ногах. Все потому, что наказана королевством и отказаться не можешь.
Позевывая в кулак, тащилась вслед за Вилкасом, нашим волостным некромантом, к реке. Право, не знаю, какой толк от светлой ведьмы в деле об утопленнике, но власти в лице Линаса полагали, допросить русалок не повредит. А кому допрашивать – разумеется, мне. Видите ли, у них к мужчинам врожденное предубеждение.
– Неужели до полудня не потерпел бы? – ныла, с трудом преодолевая сугробы. – Или вы с Эгле поссорились, поэтому тебе не спится?
Эгле – невеста Вилкаса. Все еще невеста, что наводило на определенные подозрения.
– Спасибо, у нас все хорошо. – Некромант помог взобраться на горку, дал возможность отдышаться. – А вот у тебя… Слышал, вы со светлейшим поссорились.
Шумно засопела и ударила ногой по снежному насту.
– Не то чтобы…
– Поэтому ты торчишь в Малых ямках и носа в Колзий не высовываешь? – поддел Вилкас и добродушно шлепнул по спине. – Полно, мне-то можешь признаться, ты с Юргасом снюхалась, а он узнал и…
– Ни с кем я не снюхалась! – Ответила некроманту тычком в грудь и, надувшись, упрямо зашагала вперед, к реке. – И не ссорились мы, просто… Невыносимый он, вот! После приезда герцогини извел вопросами. Будто я виновата, что у меня отец – наполовину демон и тесно общается с некоторыми из столицы! Хотел, чтобы я за Юргасом шпионила, обо всем докладывала. Я отказалась.
И заодно перестала наведываться к отцу, чтобы никому из мужчин не было обидно.
Мне требовалось время подумать, а думалось, как известно, лучше на природе, в тишине и покое. И надо же было Томасу утопнуть!..
Спрашивается, что привело его к реке? Ладно бы в полынью ухнул, из которой местные брали воду… Рыбалкой не увлекался, пил тоже в меру. Вилкас полагал, бедняга возвращался из Больших ямок, где проживала его сестра, решил сократить дорогу, но провалился под лед. Только русалки тут причем?
Вокруг одни темные личности! Все чего-то не договаривают, пользуются моей беззащитной добротой. Но ничего, весной, как закончится срок моего наказания, я им за все отомщу: и за зелья, и за подъемы засветло, и за порошки, и за «подай-принеси». Меньше, чем за злотый, ноги с постели не спущу.
– И правильно сделала! – неожиданно поддержал меня Вилкас. – Лучше не наживать такого врага.
Сменила тему:
– А ты пешком или верхами?
– Верхом, но случайно. Вот, – некромант сцедил зевок в ладонь, – к работе припекли.
– А чтобы не так обидно, ты меня разбудил.
Вилкас рассмеялся. Рыжий, плечистый, высокий, он давно стал предметом грез местных одиноких дев, но хранил поразительную для мужчины верность невесте. Они с Эгле с детства знакомы, признаю, я иногда чуточку к ней ревновала. Прежде хотелось, чтобы Вилкас уделял мне больше внимания. Прежде – это до Линаса. Но в романтическом плане… Несмотря на наши порой очень смелые шуточки, мы ни разу не целовались, не говоря уж о большем.
– Тут?
Наконец добравшись до припорошенного снегом льда, указала на темную прорубь. В глаза сразу бросалась ее неправильная, рваная форма и лучи трещин, разбегавшихся от нее во все стороны.
– Вроде, – для некроманта Вилкас говорил не слишком уверено. – Тело могло унести течением. Собственно, мне за тем и нужны русалки – найти его.
– В качестве бесплатной рабочей силы, чтобы самому не нырять, – поддела я.
Да, злая, не выспалась.
– Так холодно, окоченею, – оправдывался Вилкас и с лукавой искоркой в голосе добавил: – Никто ж не согреет.
Отмахнулась:
– Больно тебе нужно! Хотел бы, давно все получил. Ты мне лучше объясни свое «вроде».
– А чего тут объяснять? Меня разбудили, сказали: человек утоп. Все. Сейчас вместе разберемся.
Вилкас деловито осмотрел прорубь, снял перчатки.
– Ух ты! – не удержалась от восхищенного возгласа, когда вспыхнули татуировки на его запястьях, словно вода, стекли по ладоням на лед.
Это… завораживало. Все же магия – самая прекрасная вещь на свете, куда до нее драгоценностям герцогини! К счастью, она благополучно отбыла восвояси, на прощание около получаса о чем-то шушукалась с Юргасом в карете. Мне о том разговоре отец не сказал ни полслова. Видимо, отказался от первоначальной идеи задействовать меня в изготовлении зелья. Ну и к лучшему, все какой-то толк от сомнительного вечернего визита.
Лед будто подсветило изнутри. Ручейки магии напоминали кровеносные артерии. По цвету тоже похожи – темно-фиолетовые. Поймала себя на том, что, открыв рот, пялюсь на них. Видел бы меня Юргас!.. Сразу бы отказался от мысли, что такая девица способна стать его наследницей.
– Аль, – не отрываясь от работы, кинул мне Вилкас, – русалок зови! Бедняга не утоп, его убили. После сделали дыру во льду и бросили тело в реку.
Вспыхнув, от проруби пролегла вправо, мимо моих ног темно-фиолетовая полоса, замерла метрах в десяти. Поежившись, поспешила отойти, чтобы избежать неприятного соседства.
– Убили? – шепотом повторила вслед за Вилкасом.
Остатки сна мгновенно слетели. Мороз стал жестче, а подбитое мехом пальто – тоньше. Зябко поджав пальцы ног, с надеждой смотрела на Вилкаса. Он ведь мог ошибиться? Тела нет, откуда он знает?.. У нас, в Малых ямках, убийств отродясь не случалось. Ну поколотит кто кого по пьяни, так наутро оба ко мне, последствия лечить. Да и за что Томаса убивать? Он парень тихий, работящий, конюхом на постоялом дворе служит.
– Да, вот здесь.
Будто пугающей фиолетовой полосы мало, в серое, едва розовеющее небо устремился зловещий черный череп. Брр!
Пересилив себя, приблизилась к месту предполагаемого убийства, наклонилась.
– Вилкас, тут кровь, – растерянно пробормотала, указав на темную россыпь на снегу.
А потом сообразила:
– Кто тебя разбудил, кто сказал, что Томас утонул?
– Местный мальчишка.
Вилкас замер, а потом резко развернулся, зашагал обратно к Малым ямкам.
– Ты куда? А как же русалки, поиск тела? Тебе совсем неинтересно?
Проваливаясь по колено в снег, поспешила за ним.
– Наоборот, Аля, мне очень интересно. Нужно поймать мальчишку, пока он не сбежал.
– Зачем?
– Затем, что он соврал и покрывает убийцу. Я теперь вспомнил, что меня сразу смутило: я тут всех, почитай, знаю, а его физиономию видел в первый раз. Он меня торопил, мол, вдруг еще помочь успею.
– Ясно, отвлекал. Только от чего?
Надеюсь, во время нашего отсутствия в деревне никого не убили.
На первый взгляд, в Малых ямках было тихо, но Вилкас настоял на подворовом обходе. Спрашивали не только, живы ли все домочадцы, но и искали таинственного мальчишку. Он как в воду канул, будто привиделся.
– Чернобожьи козни! – устало развел руками Вилкас, когда в последнем доме нас заверили, что никто не умер и умирать не собирался. Ну, кроме Томаса. – Скоро его ночь, вот и куражится.
– Давай хоть завтраком накормлю. – Свернули к моему жилищу. – А потом, со свежими силами к русалкам, в город – куда там положено?
Из почтового ящика что-то торчало. Заприметила краешек желтого конверта издали и сильно удивилась. Я ни с кем не переписывалась, Линас тоже ныне раздавал указания лично… Или будущая свекровь решила продублировать приглашение, чтобы не соврала, будто первое письмо потерялось по дороге?
– Я сейчас, ты на крыльце пожди, – крикнула Вилкасу, а сама смахнула снег с почтового ящика, вытащила конверт.
Хм, следы свежие. Кто-то долго топтался у калитки, а потом ушел через поля, в сторону реки. Туда, где убили Томаса.
– Ну, чего там? – нетрепливо окликнул некромант.
Бедняга устал, продрог со сна и мечтал поскорее очутиться на моей уютной кухне. Не стала его задерживать, вскрыла конверт уже дома. И как-то резко передумала ставить чайник.
На стол выпала открытка с белыми лилиями. Все бы ничего, но на ней стоял оттиск печати Дье. С некоторых пор я хорошо знала фамильный герб: отец на законных основаниях пользовался таким же.
– Да пошел ты!
Скомкав открытку, швырнула ее в топку печи и елейным голосом посоветовала Вилкасу:
– А поболтай-ка ты о Томасе с Юргасом. Обнаглевшему папаше не помешает встряска небольшим испугом. Даже если он не причастен к смерти бедняги, точно был здесь сегодня ночью.
Не сомневалась, лилии – намек на средство для Эрнестины Кофф. Этот цветок, в числе прочего, олицетворял чистоту и невинность. Недаром богатые использовали его на похоронах – мол, смотрите, каким хорошим человеком был усопший.
– Сделаю. Только сходим вместе.
Усмехнулась: даже Вилкас боялся моего отца! А кто его не боялся? Вопрос риторический и явно не для девяти утра.
Глава 5
– Вилкас, – Юргас склонил голову набок, смотрел как на сумасшедшего, – ты сейчас серьезно?
– Ну…
Некромант виновато покосился на меня. Мол, это не я, это ее идея.
– По-твоему, я накинул личину мальчишки и сообщил о преступлении, которое сам же совершил?
Коротким смешком Юргас выразил отношение к происходящему. Похоже, он успел пожалеть, что впустил нас, провел наверх, подальше от чужих ушей. Не в кабинет или в библиотеку – в одну из комнат, сдававшихся внаем. Обычно сюда поднимались парочки, проводили вместе ночь, а то и вовсе пару часов, так что большую часть времени спальня пустовала. Впрочем, если не знать, ни за что не догадаешься, чем здесь занимались: чисто, опрятно, скромно. И, главное, есть стол со стульями, на которых можно удобно расположиться. Только вот сидел один Юргас, мы с Вилкасом предпочли постоять.
– Всякое случается, – неуверенно заметил Вилкас.
– Положим. Но ты бы все равно понял, что это убийство, какой мне смысл?..
– При всем уважении к вам, господин барон, – Юргас фыркнул, услышав это своеобразное обращение, – темные иногда склонны к немотивированной жестокости.
– И разжижению мозга, полагаю, раз хотят, чтобы их поймали.
Отец нервничал, то и дело касался колец на пальцах, пару раз порывался встать, дергался. Неужели я угодила в точку? Но зачем?.. Пыталась найти и не находила причин, по которым Юргасу потребовалось убивать Томаса. Или он не убивал, просто был там и не помешал? За такое тоже могли наказать.
Откашлявшись, Вилкас положил на стол открытку с лилией и предельно вежливо попросил:
– Можно взглянуть на ваши руки? Заметьте, я пока не говорил светлейшему…
Юргас угрюмо молчал. На лице отразилась напряженная работа мысли.
Виновница неприятного разговора в моем лице стояла в дверном проеме, готовая в любой момент кинуться за помощью, благо Вилкас благоразумно попросил солдат подежурить у трактира Юргаса. Пока беседа складывалась мирно, но кто знает…
– Хорошо, и что ты хочешь увидеть?
Взгляд отца чиркнул по моему лицу. Будто ожог оставил! Странно, почему до сих пор не высказался на тему вероломной дочери, очевидно же, кто надоумил Вилкаса обвинить его.
Ответила Юргасу улыбкой. От нашего стола к вашему. Я предупреждала, между нами пропасть, чего он хотел, угрозами заставив пойти к нему в ученицы?
– Перстень. Родовой перстень Дье. Он ведь у вас?
Юргас кивнул. Он неохотно стянул кольцо, взвесил на ладони и положил на стол. После подтолкнул его к Вилкасу.
– Смотри! Только к смерти того несчастного я не имею никакого отношения. Какой мне прок от его смерти?
– Он мог что-то видеть. Точнее, кого-то, – упрямо возразил Вилкас и осторожно коснулся перстня.
