Я потряс контейнером. Лярва внутри задергалась и забилась о стенки.
– Пепеляев! Ты хоть и рыцарь, и мною посвящен, а берега не путай! – нахмурился Вишневецкий, и его воины подались вперед.
– Еремка, солнышко ты мое, ты понимаешь, НАСКОЛЬКО это редкий и ценный экземпляр, м? И какой уникальный ингредиент? Нет? Вот и помалкивай, – на авансцене появилась Гражина Игоревна, и ее тоном можно былотравить тараканов. Но когда она взглянула на меня, то голос ее стал просто медовым: – Это поистине царский подарок, Георгий Серафимович! Уверена – Димочка обрадуется, он у нас всякими диковинами сильно интересуется. Церемония дарения вот-вот состоится, пройдемте…
– Я только рубашку переодену, можно? – сделал я невинное лицо.
– Через четверть часа! – погрозила пальцем Гражина Игоревна и, взмахнув подолом тяжелого бархатного платья, удалилась.
– Э-э-э-э… Ну, ежели так… – Иеремия Михайлович был слегка растерян. – Ваша светлость князь Сархан, и ты, сударь мой Георгий Серафимович… После окончания приема жду вас у себя. Отказа не приемлю.
И тоже удалился вместе со всем своим войском, прихватив с собой панночку растрепанного вида. А Бахар сказал:
– Ловко ты в воздухе переобулся, про подарочек! И не откажешь тебе теперь, потому как без тебя бы…
– Без него бы мы обосрались, – кивнул Бабай Сархан. – Нулевка в команде – это просто праздник какой-то. Где б нам в Орду нулевок навербовать?
– У меня, однако, – тут же сообразил я. – По договору подряда!
– Хитрый ты… – тут этот громадный черный урук стушевался и почему-то стал корчить рожи Бахару, и оба они бочком-бочком попытались ретироваться.
И я понял, что надо оборачиваться. И обернулся. И Яся сказала:
– Пепеляев, я тебя сейчас убью!
* * *
Глава 4. Рефракция
– Со своей стороны официально заявляю – ваш Пепеляев в первый раз меня увидел два часа назад и явился сюда по какой-то своей надобности. Наше с Серафимычем сотрудничество точнее всего можно охарактеризовать как внезапное! – вальяжным тоном заявил Бабай, привольно раскинувшись в кресле.
Косуху он снял, оставшись в одной черной безразмерной футболке. На груди выделялась белая надпись: «CHUZHIE GUBY TEBYA LASKAYUT». Поразительный тип!
Мы ждали в парадной княжеской приемной: ордынский атаман, я и дражайшая Ядвига Сигизмундовна. Яся все еще подозревала меня в злонамеренном утаивании невероятных приключений и потому – сердилась, но не очень. По крайне мере, бить меня по рукам перестала и отодвигаться дальше и дальше вдоль по дивану прекратила, так что мне удалось приобнять ее за плечи. Благо – мы сидели на одном диванчике, и это тоже было хорошим знаком. Видимо, ход с подарком братику на совершеннолетие был воспринят девушкой благосклонно: братик обожал всяких тварюшек и держал в подвале замка целый не то террариум, не то серпентарий с хтонической живностью, и вообще – мечтал поступить в университет на зоолога – если останется пустоцветом, или химеролога – если инициируется второй раз, а практику проходить в Орде. И живая лярва пришлась как нельзя более кстати!
– Как это так выходит: тебе двадцать шесть, но, пообщавшись с тобой всего два часа, они все начинают звать тебя по отчеству? – Вишневецкая чуть изменила позу и подняла на меня взгляд, взмахнув пушистыми ресницами. Тут я сразу понял, что девушка больше не злится, наоборот – веселые искорки плясали у нее в глазах. – Меня вот Сигизмундовной никто не зовет, даже студенты предпочитают как-то обходить имя-отчество!
Ну, какая из нее Сигизмундовна? Сигизмундовна без имени – это грымза какая-нибудь, навроде охранницы в концлагере Биркенау, а не моя Яся!
– Двадцать шесть? – удивился урук. – Э-э-э-э… Я б сказал, тридцать пять или там – сорок… Чисто по ощущениям! Не, Серафимыч, выглядишь ты классно, молодо, хотя борода тебя и делает солиднее. Но вообще – спортивный такой препод, бегаешь быстро, ловкий, хитрый, вон, как носферату уделал… Падажжи, кстати, а как ты его так уделал-то? Что ты ему в пасть напихал? Он прям обуглился изнутри, как будто паяльной лампой по потрохам прошлись!
Орк застал меня врасплох. Никакого внятного объяснения, кроме правды-матки о том, что гад напился драконьей кровушки, и его организм не выдержал такого стресса, у меня не было. Но, как правильно заметил Бабай – я его сегодня первый раз в жизни встретил, и раскрывать полузнакомому черному уруку все карты явно не входило в мои планы. Задумавшись, я инстинктивно потер шею в месте укуса, и этот жест от орка не укрылся – глаза его сузились, он цыкнул языком, но был прерван новым действующим лицом:
– Князь ожидает вас в кабинете, – из больших двустворчатых золоченых дверей вышел некий разнаряженный в пух и прах мужчина с вычурным жезлом в руках.
Мне в голову сразу пришло слово «мажордом», но какую сей джентльмен занимал должность на самом деле – это оставалось загадкой. Хотя, вроде бы именно у мажордомов имелись такие жезлы…
– Идите, ребята, идите, – Вишневецкая встала, грациозным и естественным движением расправила платье, никого не стесняясь, пригладила мне рукой волосы, а потом чмокнула в щеку. – Я пойду к гостям, а потом – найду тебя. Ваша светлость…
– … да из меня светлость, как из говна – пуля! – заржал урук, поднимаясь с кресла и мигом заполняя собой всю княжескую приемную. – Нет уж, я настаиваю – Бабай есть Бабай! Мне эти титулы и прочая тряхомудия и нахрен не всрались.
– Тогда и для вас… Тебя! Ядвига, можно – Яся! – Вишневецкая сделала пару шагов к главному ордынцу и протянула орку руку, а он, не будь дурак, осторожно ее пожал. Как равный – равной.
Правильный все-таки парень, хоть и орк. С другой стороны – попаданец! Бог его знает, может, в той жизни он был очень-очень хорошим мальчиком, прямо как Джимми Хокинс? Хотя почему-то мне в это не верилось. Скорее какой-нибудь байкер, реконструктор-бугуртмен или экстремальщик – из тех, что без страховки на небоскребы залезают и к медведям обниматься лезут. Иначе какого беса для его духа самым подходящим приютом стала шкура черного урука?
Мажордом смотрел на нас явно осуждающе, молча порицая задержку, так что мы переглянулись и двинули сквозь открытые створки золоченых дверей. Я обернулся, провожая глазами Ясю, которая сделала мне ручкой – и упорхнула.
– Заходите, заходите… – раздался голос откуда-то сверху.
Мы вошли, двери захлопнулись, Бабай заозирался, а я, уже будучи человеком в плане общения с князем Яремой опытным, тут же уставился на потолок. Там у Иеремии Михайловича все было оборудовано: удобная оттоманка, ковры, подушки… Все это бес знает, как удерживалось вниз головой, но с него станется – небось, специальные чары какие-нибудь изобрел на этот случай.
Владыка Збаража ел сыр.
– Дор Блю, – пояснил Вишневецкий. – Отвратительно. Никогда не понимал этого удовольствия – жрать плесень.
И откусил еще кусок. А потом вместе с оттоманкой спланировал вниз, мягко перевернувшись в воздухе.
– Жаль, что пить вниз головой не получается, – посетовал он. – С другой стороны, если набрать, например, винца в тюбик, как у космонавтов, то дело может выгореть!
– Можно еще брать с собой шланжик, трубочку… Метров трех длиной, – посоветовал Бабай. – Поставить бутылку на стол, главное – прочно поставить, чтобы не соскользнула. Или сразу – бочонок! Туда запустить шланжик – и сюсёкать.
– Что делать? – удивился Иеремия Михайлович. – Как ты сказал?
Странная словоформа действительно прозвучала очень неожиданно – особенно от брутального и мускулистого черного урука, который говорил хриплым баритоном.
– Ну… Сюсёкать! Смоктать! Да ну вас, не предложу же я князю сосать, на самом деле! – явно растерялся орк.
– Га-га-га-га! – Вишневецкий захохотал так, что затряслись стены, и стали падать подушки с потолка. – Сюсёкать! Это ты от Феодора нашего Иоанновича набрался? Хо-хо-хо! У того – писюн, у тебя – сюсёкать! Что за ясельная группа, детский сад?
– Это… Ну, гы-ы-ы-ы! – орк не выдержал, и зараженный весельем старика тоже усмехнулся.
Ну, и я улыбнулся, для приличия. Два князя, один другого дуроватее… Один я – рыцарь в белом пальто красивый. Хотя нет, в белом пальто – это не ко мне, это к Курбскому.
– Итак! – Бабай стряхнул с себя смешливость и мигом посерьезнел. – Миссия выполнена, лярва поймана, внук ваш – в безопасности. Склонен думать – это было покушение, поскольку на Заруцкую эту Дмитрий Сигизмундович Вишневецкий имел некоторые виды…
– М-м-мда? – удивился Иеремия Михайлович. – Ну, у внучка определенно есть вкус, Заруцкая – девка справная! Хотя, кто ей лярву эту подсадил, и какие с этим последствия для организма образовались – с этим мы будем разбираться. А Курбский тут какого черта трется?
– А тут вроде как никакой подоплеки нет, он действительно развеяться пришел, на прием. За ним после какой-то истории в Великом Княжестве капитально присматривают… Но это скорее вот Георгий Серафимович расскажет, – ловко перевел стрелки на меня черный урук.
– А я что? Я в Сыскном приказе – внештатный консультант, мне не докладывают! – я поднял ладони в обезоруженном жесте. – Ну да, там была какая-то мутная тема с Вышемирским отделом, что-то с их начальником. Рикович наш, Иван Иванович, здорово бесился, поставил нового начальника – Караулова. А, да, я на последней работе едва не погорел…
– Погорел он… – Иереимя Михайлович состроил страдальческую мину. – Бабай, он прикончил Олельковича, Паца и Гольшанского. Всех троих. И сделал вид, что оно само! А Заславскую – отпустил. Потому что – женщина. Понимаешь?
– Ну ты это… Чудовище прям! – с нескрываемым восторгом глянул на меня ордынский атаман и запустил пальцы в свою шевелюру, растрепав волосы во все стороны. – За один раз – троих? Силен! А я еще спрашивал, как он заставил носферату выблевать свои жареные внутренности!
– А! – Вишневецкий широко улыбнулся. – Наверное, тот его покусал, да? Наш учитель – невкусный!
– Хуже урука? – удивился орк. – Меня один раз вампир укусил, так у него было несварение. Но, кажется, потрохами не рыгал. Расскажешь рецептик, Серафимыч? Это какой-то эликсир? Ты его заранее выпил? А с другой стороны – ты ж нулевка, какой, нахрен, эликсир?
– Расскажешь? – старый князь подмигнул мне, явно издеваясь. Но стоило отдать должное: моего драконского инкогнито он не раскрывал. – Ну, это ты сам решай, что и кому говорить. Меня другое волнует: не бывает таких совпадений! Курбский, носферату, лярва. Явление каждого из них по отдельности – уже большая проблема. Троих сразу – явный злой умысел…
Я поднял вверх руку, как примерный ученик. Два князя – старый и молодой, оркский и Збаражский – синхронно повернули головы в мои стороны.
– Ну-ка, ну-ка… Есть соображения?
– Есть дополнительная информация. Так уж вышло, что в самом конце третьей четверти из разных источников мне прилетела кое-какая информация по поводу Христофора нашего Радзивилла и того инцидента, который произошел в Горыни в связи с… – я замешкался.
– … с тем, что у меня была беда с башкой, – Вишневецкий сделал небрежный жест рукой. – Говорите при атамане смело, у нас с ним договор – наши дела – это наши дела, и их детали никого больше не касаются. И уж поверьте мне – даже менталисту уровня Заславской будет трудно вытянуть из Бабая хоть крупицу того, что он выдавать не хочет. Рассказывайте!
– Заславская и есть один из моих источников, – я смотрел на выражение лица урука: кажется, он прекрасно знал, о ком идет речь! – Второй источник – Сергей Рыбак, бывший соратник Холода, это…
– …братец Жевуского, – кивнул князь Ярема. – Жирного черта, который хвостом увивался за Кшиштофом Радзивиллом. Преме-е-е-ерзкий тип.
– Точно. Они хотели сделать из Вышемира сервитут. Но Рыбак быстро отказался от этой мысли, когда узнал, что такая идея исходит от Радзивиллов, и они готовы мигом ввести в город капиталы и людей своих клиентов. А еще Сергей Сергеевич узнал от меня о том, что немалая часть проблем, которые обрушились на город и горожан, были вызваны воздействием как раз несвижских некромантов… И Холод, и Рыбак – люди далеко не святые, но точно – мужественные и решительные, а еще – любят наш город, и продавать его чужакам никогда не намеревались. Особенно тем, кто так усиленно гадил нам – месяц за месяцем! Зборовский – новый земский предводитель – взялся круто, но его власть явно пошла Вышемиру на пользу, и влиятельные люди города с такими раскладами в целом смирились. Но не Радзивиллы.
– К чему ты клонишь? – прищурился Вишневецкий. – И вообще, садитесь давайте… Чай, кофе, спиртные напитки? У меня есть хороший каледонский виски, м?
– Ага, – сказал Бабай. – С такими разговорчиками виски – самое оно. Хотя вообще-то я почти непьющий. Но на два пальца – можно… Моих пальца!
Графин с янтарной жидкостью взлетел с дальнего столика, следом за ним утиным клином следовали низкие, толстые, угловатые стаканы. Лед стайкой выплыл из мини-бара, встроенного в стену, и все это великолепие принялось булькать, звенеть и переливаться в лучах света, которые исходили из магических ламп под потолком.
– Вот! – удовлетворенно покивал старик, когда квадратные бокалы оказались в наших руках. – Выпьем – и продолжим разговор.
Виски был хорош, но я его едва пригубил – напиваться не было никакого желания. И осторожно проговорил:
– Николай Христофор Радзивилл Черный вселился в тело Кшиштофа Радзивилла, так?
– Так, – кивнул Вишневецкий.
– То есть фактически он – попаданец из прошлого… – продолжил я.
Мы с Бабаем переглянулись. Иеремия Михайлович этого, кажется, не заметил. Или не подал виду.
– Так и есть, – сказал збаражский князь. – Натуральный попаданец из шестнадцатого века.
– Насколько мне известно, взаимовлияние реципиента и попаданца весьма велико, – я двигался наощупь, пытаясь не пересечь некие туманные границы. – И порой остаточные идеи, образ мыслей, привязанности, воспоминания и физиология реципиента играют решающую роль в формировании общей личности…
– Пожалуй, известны и такие случаи! – кивнул хозяин замка. – К делу, к делу, Пепеляев! Что ты круги нарезаешь?
– Однако он захотел поиметь нас всех, этот старый лич, – пояснил я. – Вас, меня, Вышемир. Он хотел создать Аномалию в Горыни, возникновение которой легко бы свалил на вас. А получив Аномалию, добиться статуса сервитута и запустить радзивилловские щупальца в мой город было бы куда как легко! Заславская сняла эфирный слепок, пока вас подлечивала, и теперь уверена: не было необходимости в заклинании такой мощи. Он не страховал вас, он хотел использовать вашу силу архимага, чтобы спровоцировать Прорыв. И живущий в вашем мозгу ментальный паразит должен был стать точкой фокуса и впоследствии – хранителем Аномалии.
– Ага-а-а-а!!! – вскочил со своего места Вишневецкий. – А я знал, знал!!! Презлым воздал за предобрейшее! Змей, чистый змей! А он думал, что контролирует Кшиша, а Кшиш подточил его волю за несколько недель! Да и было бы, что там подтачивать! Тут их стремления точно совпали! Радзивилл – он и после смерти Радзивилл, что ему клятвы и узы дружбы, когда можно целый уезд своим родичам в лапы передать! У-у-у-у, подлюка! Я ведь от души, мы ведь… Эх… А навешал-то мне лапши, а? Мол, родственничков проведать едет, мосты навести… Навел, скотина! Черта с два его теперь из Несвижа выколупаешь!
Он здорово раздухарился. Забегал по комнате: по полу, стенам и потолку, потрясая кулаками, ругался скверными словами и грозился объявить войну и вырезать весь их род до седьмого колена. Его можно было понять: воспользовавшись тяжким душевным недугом, старый некромант втерся к нему в доверие… Да что там – и я демонстрировал потрясающую наивность в этом деле, сосредоточившись на школе, экономических проектах, инициациях и… И Ясе, конечно! Вот что значит – пытаться объять необъятное! Понадеялся, что старый Вишневецкий разберется сам…
Князь меж тем успокоился, соскочил с потолка, сел на оттоманку:
– Повезло мне с тобой, Пепеляев. Если бы ты Заславскую ко мне не притащил, если бы сам не… – он глянул на Бабая. – Если бы с этим недохранителем не разобрался – гореть бы мне уже в аду, а Вышемиру – быть сервитутом под пятой Радзивиллов… Как думаешь, атаман, расклад реальный? Или мы тут навели тень на плетень?
Урук наблюдал за нами молча все это время, скрестив мощные татуированные руки на груди. Он буравил меня своими орочьими бельмищами, и выдержать его взгляд было тяжеловато, особенно – не призывая дракона.
– Я точно знаю, что злонамеренная организация прорыва Хтони возможна, я видал такое, – сказал он. – И я совершенно уверен, что реципиент очень, очень сильно влияет на попаданца. Вне всякого сомнения. Я не сталкивался с Радзивиллами, но имел дело с Ермоловыми – они не некроманты, а Темные, но начинка у такого рода магов примерно одинаковая. Думаю, они не отступят от Вышемира, если только не столкнутся с обстоятельствами непреодолимой силы.
Иеремия Михайлович посмотрел на меня, я – посмотрел на него. Мы переглянулись.
– Я не буду вступать в войну из-за земского города, – серьезно сказал Вишневецкий. – Ты все правильно сделал, что приехал сюда, Пепеляев, и сказал мне это здесь, в моем средоточии силы. В своих владениях я могу принять взвешенное решение… И я его принял. Да – меня оскорбили, воспользовались моей слабостью. Но это между мной и им, между Иеремией Михайловичем Корибут-Вишневецким и Николаем Христофором Радзивиллом Черным, а не между нашими кланами. И я страшно отомщу личу… А сейчас – я не могу стать причиной нового грандиозного кровопролития! Если мы схлестнемся с Радзивиллами, заполыхают все западные земли Государства Российского, от моря до моря! Думаешь, твои приятели – Олельковичи, Пацы, Гольшанские и прочие – они останутся в стороне? А сколоти эти кланы коалицию – ко мне тут же примкнут Сапеги и…
Он перечислял фамилии, а я думал про Феодора Иоанновича. Снова – его сценарий! Однако – все говорило о неизбежности феодальной войны. Или нет?
– А вообще-то… Вы правы! Ну их к бесам! – неожиданно сам для себя выдал я. – Да пошли они!
– А? – удивился Бабай.
– Собака лает – караван идет. Мы можем просто продолжать делать то, что делаем, это будет лучшей тактикой. Они хотели нас поиметь – но мы-то сами их поимели! – уточнил я и потер руки.
– Да-а-а? – на лице Иеремии Михайловича расцвела улыбка. – А ведь действительно! Ни черта у них не вышло! Представь, как они сильно огорчились, уверен, когда Христофор приехал в Несвиж и рассказал все Скрежету с братцем, как там его – Доброй Ночи? – они рвали волосы на себе! Вышемир – до сих пор земщина и крепнет от месяца к месяцу, нефть уплывает к Пепеляеву-Гориновичу, Вишневецкий – то есть я – теперь снова в силах тяжких… Богатства Горыни – тоже у тебя, их лич потерял бесповоротно. Ядвига…
Тут он замолчал. Мы оба помнили тот разговор.
– Ядвига решит сама, – нажал голосом я. – Это – вторая цель моего визита, помимо происходящего сейчас разговора. Курьерская доставка Орловых уже должна была привезти сюда байдарку и снаряжение…
– Байдарку? – поднял бровь урук. – Какую байдарку?
– Трехместную, но мы поплывем вдвоем… – туманно ответил я.
– Кто – мы? Куда поплывем?
– Горынь, – сказал я. – Это не только озеро под Вышемиром. Это еще и речка, которая течет от самого Збаража до Припяти. А по Припяти можно доплыть до Мозыря, а если не останавливаться там, то попасть в Днепр, а по Днепру – в Вышемир. Совпадение?
– Не думаю! – откликнулся Бабай, и мы вдвоем по-кретински хихикнули.
– Значит, ты собрался украсть мою внучку? – нахмурился Вишневецкий.
– Именно! – кивнул я. – Весенние каникулы не резиновые, очень быстро закончатся. Надо успеть!
– Ничего не понятно, но очень интересно! – заявил Бабай Сархан. – Ты вот что, Серафимыч… Ты, может, к нам в Орду решишь? Ты вроде как педагог? Мне очень нужен толковый педагог. У меня есть сотен пять или десять гребаных папуасов, которым очень не хватает некой системы в воспитании и образовании… Это такой материал для написания научных работ по девиантностям, ты не представляешь! Я ведь нутром чую – есть в тебе одновременно и внутренний стержень, и некий элемент распи… Э-э-э… Долбо… М-м-м-м… Элемент вольности! Ты наш, ордынский!
– ЭТО НЕ СТЕРЖЕНЬ, ЭТО Я! – возмутился дракон. – САМ ТЫ – СТЕРЖЕНЬ!
– Знаешь, мне очень льстит твое предложение, – честно сказал я и почесал бороду, задумавшись. – И Орда ваша мне нравится, я, когда в Мозыре бываю, то к вам постоянно захаживаю, обаятельные там у тебя сотрудники работают… Но есть одна проблема.
– Это какая? – удивился Бабай.
– Я с детства не люблю командные виды спорта. Никогда не понимал футбол: какого беса они все бегают за одним мячиком и орут друг на друга? В чем тут смысл? – это было истинной правдой.
