Дина Павлова "Два секрета для бывшего"

Я поворачиваюсь… В этот момент дверь кабинета Орлова распахивается, и я вижу его… Отца моих сыновей, который смотрит на меня с таким холодным презрением, что я понимаю одно: ничего у меня не получится.

– Здравствуйте, – выдавливаю из себя. Мои глаза бегают, а Котя, видимо, почувствовав, что я паникую, начинает хныкать. И это еще больше выводит из себя Германа.

– Обязательно было с собой ребенка таскать? Давай, у меня десять минут.

Он заходит обратно в кабинет, а я, держа сверток с его сыном, тенью проскакиваю внутрь. Герман не сводит с меня глаз. И я вижу на его губах злую нервную улыбку. За что же он меня ненавидит? Что я ему сделала?

Хотя нет, ничего не сделала. Просто есть люди, которым делаешь добро, которым отдаешь кусочек своей души, а потом узнаешь, что человек просто развлекался.

– Выглядишь паршиво, – замечает Герман, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. А я так и продолжаю стоять, машинально качая ребенка, – Только можно твой младенец не будет орать? Не переношу детские крики.

Я киваю. И понимаю что ничего не могу из себя выдавить. А Герман кажется и рад. И ведь он не был таким злым! Он ведь радовался когда я сказала что беременна!

– Да садись ты. Вон, на диван садись и рассказывай, где ты там моих детей нашла, да еще и умирающих. Мне даже интересно послушать эту слезливую историю. Давно не был в театре.

– Зря глумишься, – наконец нахожу в себе силы хоть что-то ответить.

– Ну почему же зря? Ты загуляла, родила от клиентов и теперь, когда из-за родов подурнела, не можешь больше жить на деньги богатых арабов из Дубаев. Ребеночек-то небось черный как сажа? Очередной принц от очередного султана.

– Я не понимаю о чем ты! – у меня не хватает воздуха. Про каких клиентов Герман говорит? Про какой Дубай? Да я ни разу в жизни не была за границей. – Ты меня что, считаешь проституткой?

– Какое грубое слово – проститутка! – фыркает, – Так говорят только девочки из села. Нет, малыш, твоя профессия называется теперь эскорт. Гордо звучит, ведь правда? А как родители? Небось довольны выбором жизненного пути дочери?

– Ты у меня был и остаешься единственным мужчиной.

– Да-да, я видел справку о том, как ты зашивалась за неделю до того как мы первый раз переспали. Ты забываешь кто я! И какие у меня связи. Говори сколько тебе надо и проваливай. Но учти, твоя легенда должна меня впечатлить. А на чужих детей мне плевать. Даже умирающих. Тебе ясно?

Глава 4. Катя

Я всегда была бесхитростной, прямолинейной и до противного честной. Ох, как же меня за это ругала мама! С самого детства… Если у меня кто-то попросит мячик – я дам! И куклу дам, и коляску… Если о чем-нибудь спросят, я как есть отвечаю… Даже когда мне случайно давали сдачу больше чем нужно, я всегда возвращала деньги. Я не могла взять чужое! И сейчас не могу. И наверно зря. Только по-другому не получается.

Мама всегда мне говорила, что с моим характером куковать мне в девках до пенсии. Что женщина должна быть хитрой. И только хитростью можно «окрутить» нужного мужика, вытрясти из него побольше денег или как-то иначе улучшить свое положение за его счет. Мол, она никогда не работала, потому что хитрая, что синоним ума.

А я понимала, что не могу так. Я конечно же мечтала и о хорошем муже, и о детях. Но разве обязательно врать в глаза, изворачиваться? К тому же результат, к которому в итоге пришла мама, меня совершенно не устраивал… Папа явно не справлялся с семьей один. А может не хотел справляться, что тоже бывает. Но в одном мама точно добилась успеха: она ни дня не работала.

Я решила для себя что так жить не хочу. Что если надо, я буду работать и работать с удовольствием, что не буду хитрить и врать мужу, и что пускай я не прослыву «мудрой», но мне не будет за себя стыдно.

К тому же, я тайно надеялась, что найду себе пару. Не всем же мужчинам нужны «хитрые»? А теперь, когда я слушаю потоки обвинений во лжи… Я понимаю, что может моя мама была и права? Я ведь ни разу не соврала Герману, а он меня полощет в грязи, обвиняя в аморальных поступках! Он не заслуживал моей честности, моей откровенности, моей любви.

И да, конечно же я дура. Но сейчас это не важно. Я смотрю в лицо Герману, который продолжает разглагольствовать о моем низком моральном облике. А я не могу понять, он искренне так думает или ему просто нравится унижать меня?

– Хватит, – выдавливаю из себя, – Я пришла не для того чтобы слушать эту ложь и грязь!

Как бы я хотела сейчас хлопнуть дверью и уйти, гордо подняв голову! Но у меня перед глазами Мишенька. И мне плевать как растопчет меня Герман. Нравится издеваться человеку, я готова и к этому.

– Ты сочинила душещипательную историю? Говори, – Герман откидывается на спинку кресла, глядя то на меня, то на конверт, в который завернут хныкающий Котя.

– Нашему сыну нужна операция… – сглатываю, стараясь не заплакать. А что еще я скажу? Ведь эта страшная правда не сравнится ни с одной выдуманной историей!

– Твоему сыну, – жестко поправляет, – Я не такой дурак, как ты рассчитываешь. И чужих отпрысков воспитывать не собираюсь.

Котя начинает кряхтеть. Господи, ему же жарко! Вот я балда! Надо дать ребенку прохлады. Вытаскиваю сына из комбинезона цвета морской волны. Он такой блестящий, с мехом. Я купила его когда была беременной. Вся зарплата на него ушла! И у Миши такой же, но синий. Лежит почти новый… Но Миша в палате, он не может жить вне бокса… Ему конверт не нужен. Нельзя плакать! Нельзя!

– У нас двое детей. Я родила близняшек, – я говорю, не слушая Германа, всхлипывая и прижимая к себе крутящегося ребенка. Мне так плохо что кружится голова.

– Ты искренне веришь что дети от меня, – кивает. – Ты упрямая и тупая. Так и кто из детей болен? Этот?

– Нет, – мотаю головой, – Миша, он остался в Мурманске, он в больнице…

– А ты всех потенциальных отцов обошла?

Я смотрю в глаза Герману. Он непробиваемый! Он просто баран! Моральный, тупой урод! Я бы сейчас на него начала орать или высказала бы все что думаю, но… У меня нет сил. Я устала. И у меня нет выхода. Мне так плохо, что хочется лечь на пол и умереть. Я правда… Я бы уже умерла. Но у меня двое детей. И я должна бороться. Я должна быть сильной!

– Миша родился с сердцем наружу, ему нужна операция.

Котя пищит, и я понимаю что надо его переодеть. Господи. Этот ненавистник детей, с которым я к несчастью связалась, вряд ли мне это позволит. Но… Переодеть надо! Надо провести все гигиенические процедуры! Судя по всему подгузник мокрый и тяжелый, но слава богу Котя только описался.

– Даже так… И что, государство отказывает тебе в помощи?

– Нет, не отказывает. Но ребенку нужна операция в Москве. В Мурманске нет таких условий. Но Мишу нельзя перевозить. Единственный вариант – это специальный борт. А это двадцать миллионов. У меня нет таких денег, и у нашего региона прямо сейчас тоже нет.

– То есть если я заплачу за транспортировку твоего сына, ты исчезнешь из моей жизни, глупая и развратная бабенка?

Он скалится, в его улыбке что-то злое и нехорошее. А я киваю. Да плевать как он ко мне относится. Плевать как назвал меня…

– Да. От тебя нужно обеспечить самолет или вертолет. Извини, я могу переодеть ребенка?

– Переодевай, – махнув рукой, он поднимается с места и начинает прохаживаться по кабинету. Я понимаю, что ему не то чтобы жалко денег… У него их столько, хоть костры из них жги… Он не хочет платить за тех детей, которые не его. Он кажется и правда не верит…

– Ты даже не делал тест ДНК, – произношу это без какой-либо надежды на то что у Германа победит здравый смысл. Я говорю это просто как факт.

– Не кривляйся! ДНК! – скалится. Раздражен. А я кладу Котю на стол и начинаю раздевать, – трикотажный комбинзон, мокрая потная кофточка, ее тоже надо сменить. Я вытаскиваю из сумочки подгузник, пакет и салфетки, чтобы протереть его. Все всегда с собой. Глядя на малыша, я успокаиваюсь и невольно улыбаюсь. Мой сладкий, мой хороший котеночек… Под ползунками раздутый подгузник. Бедняжка, наверно все сопрело. Я не обращаю внимания на Германа, как он ходит у меня за спиной, тяжело дыша.

Где-то минуту продолжается молчание, и тут я слышу его удивленный голос:

– Катя, а это что?!

Глава 5. Герман

Катя… Она вбила последний гвоздь в крышку гроба моего доверия к женщинам. Я ее ненавижу. Ненавижу так, что готов придушить при встрече. И один бог знает, чего мне стоит сдержаться. В идеале не надо ее вообще пускать, во избежание, как говорится. Но… Любопытство сгубило кошку. И меня заодно.

Мною двигают два чувства, и за оба я себя не могу похвалить.

Во-первых, я хочу убедиться что обманщицу настигла карма. Что ей по-настоящему плохо и больно! Конечно это минус, что бумеранг прилетел через сына… Все-таки ребенок не виноват что у него такая непутевая мамаша и неустановленный отец… Но злые чувства все равно во мне победили.

Во-вторых… Это глупо, но я по Кате соскучился. Только ни одна живая душа об этом не узнает. И правда в том, что я никогда не прощу предательницу. Пусть скажет спасибо что я не убил стерву когда узнал ее настоящее лицо! Что я всего лишь выгнал лгунью. Можно сказать позаботился…

И сейчас, глядя в окно на раскинувшийся внизу город, я невольно вспоминаю нашу первую встречу. Черт! И как можно было сразу, по-глупому влюбиться! Я ведь был уверен что Катя – это честная, лучшая на свете девушка… Что она ни в коем случае не продает свое тело. Да я был на сто процентов уверен, я практически чувствовал что от Кати исходит чистота… Энергия, похожая на хрустальный свет. Ее длинные светлые волосы, озорная улыбка, смех, звонкий, как родник. И ее глаза, ясные как небо. Но вместе с тем, глядя в них, я сразу понял, что девушке пришлось пройти через многое.

Ей тогда было восемнадцать. Она училась и подрабатывала на выходных в моем же здании на первом этаже. Это столовая для сотрудников. По субботам и воскресеньям народа меньше, поэтому работает эта столовая до трех. Я редко там обедаю… Но в этот раз на улице была отвратительная погода: дождь с мокрым снегом. И я решил, что не умру, если поем вместо равиоли котлеты с гречкой.

Я спустился на первый этаж, взял поднос, вспоминая студенческую столовую в МГУ… И когда протянул руку за тарелкой, я встретился глазами с ней… И пропал.

На бейджике было написано «Катя». Просто Катя. Не Снежана, не Виолетта… А просто Катя. Она смутилась сразу. Опустила глаза и даже задержала дыхание. На ее лице появился румянец.

– Вам чай или кофе? – она смотрела на салаты и гарниры, и я вдруг понял что девушка стесняется меня не потому что я владелец всего вокруг… Я ее смутил как мужчина. И кажется, я ей понравился.

– Сделайте кофе пожалуйста, – я не спускал глаз с ее хорошенького лица. И как она тут оказалась? Видно что приезжая. Но такая скромная… В первый момент я даже не нашелся как с ней заговорить. Ну и в конце концов человек на работе. Позади меня еще клиенты. Поэтому, взяв свою гречку с котлетой, салат и кофе, я сел за свободный столик. В тот раз я начал себя ругать, что сразу «поплыл». Потому что красивая девушка и приличная девушка – далеко не одно и то же. А ангельская внешность в большинстве своем скрывает алчность и ложь.

И почему я тогда не послушал здравый смысл! Ведь если разобраться, Катя оказалась не такой уж и простой! Устроилась на работу не в студенческую столовую, не в клоповник на окраине Москвы, а сюда. Она знала наверняка что попадется на глаза мне! Очередная охотница за богатыми мужиками! Но я в тот момент решил так: если девушка попробует со мной познакомиться, то это будет повод для сомнения в честности. А если нет…

Она не подошла. И я уже через десять минут писал помощнику чтобы тот вытащил всю подноготную из нее. Я хотел знать все: где Катя живет, учится ли, откуда приехала, есть ли у нее родители или парень… Даже сколько денег на карте!

Я наблюдал за ней, как она работает, как здоровается, как подает кофе. Катя напоминала солнышко, настолько была приветливой и ласковой.

Я смотрел в эти лучистые глаза… Я искал в них хоть что-то, что подтвердит мои догадки, что Катя не так уж чиста и наивна. Потому что обжигался не раз и не два. Но Катя… Катя казалась исключением! И лишь потом стало понятно: честных девушек не осталось!

Раздается звонок секретаря. Это заставляет меня вынырнуть из воспоминаний:

– Екатерина поднимается.

В последний момент меня разрывает от противоречивых желаний: с одной стороны может не общаться с ней, не вспоминать что было? Ведь у меня до сих пор душу выворачивает! Как же Катя меня обманула! С другой… Нет, я не буду размазней. Поэтому я решительно распахиваю дверь и иду навстречу.

Я знаю что буду злорадствовать. Получила, стерва! Эскортница чертова!

Но, увидев Катю, внутри снова начинает растекаться тепло. Да, видно что Кате пришлось непросто! Но она осталась красоткой… Нет уже того светлого и озорного взгляда, да и на девочку она больше непохожа. Это уже порядком усталая, но решительная и очень красивая женщина. Которая на мои резкие и злые слова смотрит печально, как на дурачка, которого очень жалко, но помочь возможности нет. Это меня злит еще больше и заставляет суетиться.

Я мечусь по кабинету пока она переодевает ребенка. Меня раздирают желание выставить ее за дверь и понимание, что ребенок никак не виноват, что его мать проститутка. Да и бесчеловечно это – оставить младенца на милость судьбы. Не выдержав, я заглядываю через ее плечо, удостовериться что это действительно ребенок, ее ребенок и замечаю что во-первых ребенок не младенец, он уже вполне осознанно осматривается и вполне контролирует свои движения, явно уже умеет сидеть. Во-вторых, что он не белобрысый, как мне казалось ранее, а темноволосый, голубоглазый с абсолютно белой челкой и явно более светлой кожей на лбу, чем на всем другом теле.

– Что это? – выпаливаю я раньше, чем успеваю подумать.

Глава 6. Катя

– Катя, а это что?!

Я в растерянности поворачиваюсь к Герману.

– Ребенок, он не что, а кто.

Я понимаю, что его поразил вид малыша, но… Герман будто бы передумал спрашивать более конкретно. Молча повернувшись к окну, он не смотрит ни на меня, ни на ребенка. Я же, скользнув взглядом по его профилю, понимаю, что его настроение поменялось. Злость не ушла, но стала какой-то другой. В чем же дело? Что Герман и где увидел?

Сжатые губы, бегающие глаза, бледность. Плечи опущены. Будто он заметил что-то неправильное, плохое. Или непривычное. Но что? Перевожу взгляд на Котю. Все как обычно. Сын, поймав мой взгляд, радостно лопочет и машет ручками.

Может Герман считает что вещи ребенка недостаточно хороши? Недостаточно дорогие? Конечно же это не люкс… Но у меня нет возможности покупать вещи из премиум-сегмента, как бы мне этого не хотелось. Однако все что надето на малыша, натуральное и красивое. Голубая хлопковая распашонка, чепчик, комбинезон со слониками… Ткань легкая, приятная на ощупь. Так и хочется ее трогать, настолько она мягкая.

С другой стороны, какая разница для мужика, который считает что ребенок откровенно не его, что там за одежда и пеленки? Выходит Германа привлекло что-то другое.

Молчание затягивается. Герман стоит, не шевелясь, запустив руки в карманы. Невеселый. А может просто проблемы в бизнесе? Но причем тут вопрос «что это?» Слово увидел что вместо ребенка у меня ящерица в панталонах.

Поменяв подгузник, я одеваю малыша. Мое маленькое счастье. Самый красивый в мире мальчик. Глядя на моего сладкого, я не жалею что связалась с Германом. Даже сейчас не жалею! Хотя последствия грустные: одиночество, разбитое сердце и бедность. И перспектива воспитывать одной двух сыночков. Это если Мишенька выживет конечно… Сглатываю. Он выживет. Мама постарается. Мама все сделает чтобы этот подлец помог.

Хотя в данный момент я злюсь на себя, что спуталась с этим сухарем. С этим предателем и лицемером! Нет, так-то меня никто насильно не заставлял… Мне ведь и правда Герман понравился… Хотя я сразу поняла что он старше меня лет на десять… Но когда я его увидела впервые, я забыла как дышать. Я никогда не видела таких мужчин. Я думала что подобные мачо встречаются только в кино. Или книгах про любовь. Мужественный, высокий, широкоплечий… Его взгляд пронизывал насквозь. Когда Герман подошел ко мне, я просто стояла и улыбалась как дурочка… Весь мир будто сузился до пары метров.

В восемнадцать я была очень наивна. Да еще и провинциалка. Если бы я знала статус Германа изначально! Если бы знала насколько он богат! Может удалось бы избежать ошибки, и я бы не стала встречаться с ним! Но тогда бы у меня не появились мои солнышки…

В любом случае, узнай я тогда что передо мной олигарх, я бы не восприняла эту связь так легкомысленно! Меня бы такое точно отпугнуло. Зачем миллиардеру простушка с провинции? Чтобы развлечься пару раз? Впрочем так и вышло. Развлечься и выкинуть…

Но в тот момент я, святая простота, сделала вывод, что если человек питается в подобной столовой, где подают винегрет, размазанное по тарелке пюре, сосиску или котлету, вряд ли он занимает крупную должность… Миллиардеры едят сто процентов что-то другое. Например устрицы… Или фуа-гру. И компотом это все не запивают.

Хотя если говорить совсем честно, то когда Герман подошел ко мне знакомиться, я ни о чем не думала. Я просто смотрела на него и хлопала глазами.

– Как их зовут? – неожиданно мягко произносит Герман, отворачиваясь от окна. Он снова смотрит на Котю. Но что поразительно, сын тоже не сводит с него своих ярко-голубых глаз. Он даже пытается вывернуть голову. А ведь обычно Котя пугается посторонних. А мужчин тем более. К тому же, Герман не из тех, чей внешний вид вызывает теплые чувства. Глядя на его суровое лицо, скорее решишь что он убивать собрался, а не детей нянчить.

– Кого зовут? – вскидываю брови.

– Ну, детей… Как их зовут?

Все-таки до последнего не был уверен что в комбинезоне не кукла или кошка. Так и хочется спросить: тебе не плевать? Однако я сдерживаюсь, потому что… Потому что от него зависит жизнь и здоровье сына. А значит, надо отвечать на вопросы.

– Это старший, его зовут Константин, Котя. А младший – Мишенька.

– Понял, – смотрит на малыша, держа руки уже не в карманах, а за спиной. – Ты поедешь с ребенком ко мне.

– В этом нет необходимости, – сухо отвечаю, – Я сняла номер в отеле, нам есть где заночевать.

– Катя… – подается вперед и добавляет с нажимом, – Если хочешь чтобы я помог Мише, ты с ребенком поедешь сейчас ко мне.

– Хорошо, – произношу едва слышно, не веря происходящему. Он все-таки готов помочь, иначе бы никогда не позвал к себе, уж в этом я точно уверена. Герман продолжает:

– Твои вещи заберет мой помощник, ему же передашь все имеющиеся документы, объяснишь какого рода борт и когда нужен. Также передашь контакты больницы и желательно лечащего врача и главврача. В общем все что у тебя есть.

Не веря своим ушам, я объясняю:

– У меня есть деньги на проживание. А помощнику я могу сказать прямо здесь.