Жестокий развод в 45
Татьяна Михаль
– Я сбил человека, – сказал муж, не поднимая глаз. – Я немного был не трезв.
– Что?.. – мой голос дрогнул.
– Он мёртв. Аля, мне нельзя в тюрьму. Я депутат. Понимаешь? Это будет конец моей карьере.
– Что ты хочешь от меня? – прошептала я.
– Алечка, возьми всё на себя. Скажи, что ты была за рулём. У тебя чистая репутация, наши дети выросли, никто не пострадает…
– Кроме меня…
– Я добьюсь, чтобы тебе дали условный срок. Но если не получится, ты просидишь недолго и будешь в комфорте. Обещаю тебе.
И я поверила.
* * *
Я прожила с Демидом двадцать лет. Любила, прощала, спасала от его демонов. Но той ночью всё изменилось.
Взяв всю вину на себя и подписав признание, я думала, что спасаю мужа. На деле – подписала себе приговор.
Оказавшись в ловушке его амбиций, лжи и жестоких игр, я потеряла всё – честное имя, свободу, веру в любовь.
Но под пеплом предательства проснулась не слабость… а ярость.
Татьяна Михаль
Жестокий развод в 45
ГЛАВА 1
* * *
– АЛЕВТИНА —
Проснулась внезапно, от шуршащего звука ключа в замке.
Часы показывали два ночи.
Демид очень редко возвращался в это время. И никогда не возвращался так тихо.
Я села на кровати и скинула с себя одеяло. Протёрла лицо, будто умылась, чтобы прийти в себя ото сна.
Накинула халат и пошла на шум.
Демид вошёл на кухню, не включая свет. Словно вор.
Я последовала за ним.
– Демид? – позвала мужа, голос дрогнул. – Что случилось?
Включила настенный свет. Мягкое освещение позволило рассмотреть супруга.
Он стоял у окна, спина напряжённая, кулаки сжаты так, что побелели костяшки пальцев. На нём был его любимый серый кашемировый пиджак – только весь измятый и заляпанный чем-то тёмным.
Он не обернулся.
– Аля… Я сбил человека.
Мир, словно замер. Все звуки, даже воздух – всё исчезло. Осталась только эта фраза, со странным гулом оседающая в груди.
– Что?.. – я едва услышала собственный голос.
Он медленно повернулся.
Лицо бледное, губы сжаты в тонкую линию. Взгляд… тот самый, который я видела у него после каждой большой победы – только вместо гордости – паника.
Демид Вронский не из тех, кто паникует.
– Он… он мёртв, – выдохнул Демид и провёл рукой по волосам. – Чёрт. Это конец.
– Погоди… Как… Где ты его сбил? Ты вызвал полицию и скорую?
Он скривился, опустил глаза. Ответа не требовалось. Я уже знала. Он скрылся с места ДТП. Точнее, с места преступления.
– Скажи, что ты не был выпивший… – прошептала я.
Он длинно и тяжело вздохнул.
Я тяжело села на стул. Обняла спинку и прикрыла глаза.
Виски. Его слабость. Его проклятье.
– Аля, послушай, – он подошёл ближе, схватил меня за руки. Пальцы холодные, как лёд. – Я не могу сесть. Ты понимаешь? Я – депутат. Это уничтожит всё. Меня. Нас. Семью. Это будет конец моей карьере.
Семью. Он вспомнил про семью только сейчас?
Я почувствовала, как по телу ползёт ледяной страх, но ещё сильнее билось сердце – сердце, которое до сих пор, несмотря, ни на что, любило его.
– Что ты хочешь от меня? – слова вырвались сами. Глупые, верные, влюблённые.
– Алечка, возьми всё на себя. Скажи, что ты была за рулём. У тебя чистая репутация, наши дети выросли, – он говорил быстро, горячо, как будто предлагал мне заключить сделку всей жизни. – Ты никогда не нарушала закон, никто не будет искать подвох. Мы справимся. Я всё улажу. И никто не пострадает…
Я смотрела на него. На мужчину, с которым прожила двадцать лет. Мужчину, который обещал защищать меня, но каждый раз загонял в тупик собственных амбиций.
– Никто не пострадает, кроме меня… – произнесла упавшим голосом.
– Я добьюсь, чтобы тебе дали условный срок. Но если не получится, ты просидишь недолго и будешь в комфорте. Обещаю тебе.
– Дем… Чёрт… Ты просишь меня сесть в тюрьму, – мой голос осип.
– Нет, Алечка, – он обхватил моё лицо ладонями, – я прошу тебя спасти нас. Спасти меня. Обещаю, любимая, я всё решу. Деньги, связи – у меня есть всё. Просто нужно будет переждать.
Я закрыла глаза.
Выдохнула.
Я всегда спасала его. После запоев. После скандалов. После его измен, о которых я знала, но делала вид, что не знаю. Потому что любила. Потому что верила – когда-нибудь он оценит это.
И сейчас я снова стояла на краю. Только теперь – край был гораздо глубже. И страшнее.
– Хорошо, – сказала я. Сказала то, что он ждал. – Я скажу, что это была я.
Его губы дрогнули. Облегчение промелькнуло в глазах. Он поцеловал меня в лоб.
Я не знала, что подписала себе приговор.
Я думала, что спасаю его.
А спасала… только его карьеру. Его свободу.
А себя я предала.
Судьба больно начинает бить, когда ты раз за разом предаёшь саму себя.
* * *
Дождливая ночь поглотила нас, когда мы ехали в участок.
Ехали мы в такси.
Демид, как всегда, сосредоточен, а я сжата, будто оказалась в клетке, не в силах шевельнуться, или слово сказать.
Каждая минута тянулась как вечность.
Мы проезжали мимо знакомых улиц, а мне казалось, что я никогда больше не увижу их такими же.
Я не знала, что мне делать. Не знала, что мне сказать.
И только его голос, холодный и отчуждённый, звучал в темноте, как приговор.
– Ты понимаешь, что от этого зависит всё, Аля. Если мы сделаем это правильно, я тебя вытащу. Но если ты ослушаешься… если ты начнёшь тянуть назад, всё будет кончено.
– Я не могу… – я едва шевелила губами, но внутри меня росла буря. – Я не смогу… Дем, я не хочу сидеть за то, чего не делала.
Он быстро взглянул на меня. Взгляд был такой, будто он смотрел на кого-то, кто уже давно не существовал.
– Ты не можешь позволить нам всё разрушить. Аленька, всё будет хорошо. Да, я облажался, но я всё исправлю. Ты главное помоги мне… Ты ведь не хочешь, чтобы правда разрушила будущее наших детей, не так ли? Их сразу же выкинут из универа, ведь платить будет нечем…
Я опустила взгляд, и моё сердце сжалось. Как я могла сделать что-то, что разрушит жизни наших мальчиков-близнецов? Как я могла поступить так с ними, с ним, с собой?
Но что-то внутри меня кричало: «Не верь ему! Не соглашайся!»
Но я молчала. Задержала дыхание. Притворялась, что всё, что происходит, не касается меня.
Когда мы подъехали к участку, я почувствовала, как мои ноги стали ватными.
Демид ещё раз посмотрел на меня, и в его глазах не было ни намёка на сожаление. Только холодное спокойствие, как у человека, который уже принял все решения за всех.
– Ты знаешь, что делать, – сказал он с таким тоном, как будто это была не жизнь, а игра.
Мы вышли из машины такси.
В ушах звенела тишина, и шаги эхом отдавались в пустых коридорах.
