– Нет, я не должна делать этого, – шептала я себе под нос, почти не веря, что нахожусь здесь, что, в самом деле, собираюсь взять вину на себя.
Демид уже стоял у стола дежурного. Повернувшись ко мне, он просто кивнул, и я сжала пальцы в кулак, пытаясь держать себя в руках.
– Здравствуйте, – начал он. – Я, Вронский Демид Леонидович… Он показал ксиву. Это моя жена, Вронская Алевтина Петровна. Она сегодня сбила человека. Мы хотели бы сообщить вам, что она была за рулём моего автомобиля. Испугалась и ухала с места происшествия, но опомнилась… Я привёз её.
Мой взгляд встретился с глазами дежурного – и я почувствовала, как что-то внутри меня рвётся.
– Ещё раз, кто был за рулём? – спросил полицейский, снова взглянул на меня, словно я была никем.
– Я была, – прошептала, ощущая, как слова режут моё горло.
Демид стоял рядом, положил руку мне на плечо.
Он был спокоен, как будто всё, что происходило, не касалось его.
Я – его жена, его надёжное прикрытие. Он знал, что я скажу это, он знал, что я не смогу отказаться.
– Ждите… – сказал дежурный и вызвал кого-то по внутреннему телефону.
Нас записали на проходной и сказали, куда идти.
* * *
Следователь ждал нас в кабинете, где, казалось, время остановилось где-то в восьмидесятых годах и больше не делало ни шага вперёд.
– Ждите в коридоре, – сказал следак Демиду.
Я испуганно посмотрела на мужа, но тот лишь уверенно мне улыбнулся и сказал, что всё будет хорошо.
Вошла в кабинет и замерла.
Потрескавшиеся стены в жёлто-зелёных разводах. Потолок с буро-коричневыми потёками, напоминал о потопах, но о ремонте тут и не думали.
Воздух – затхлый, старый и прелый. Этот запах въедался в кожу, волосы, забивал собой дыхание.
Два деревянных стола, срощенных в подобие буквы «Т», были завалены кипами папок и пожелтевших листов.
Мутные окна. Облупленные рамы с ржавыми ручками. И где-то в углу – старый-старый чайник, кипел, казалось, на последнем издыхании.
И вот она я в этой атмосфере лжи и гниения должна была стать преступницей.
Следователь оказался молодым мужчиной. Табличка на столе с его именем «Кичка Геннадий Романович».
Лет ему тридцать, не больше. Волосы зализаны гелем, на щеках лёгкая тень щетины, подчёркнутая нарочно. Глаза узкие, острые, как ножи. И взгляд, от которого по коже пошёл холодок.
Он видел во мне преступницу, а не жену, не мать. А ещё он увидел шанс. Шанс прославиться, показать зубы системе.
– Ну-с, Алевтина Петровна, значит, это вы… Мы уже в курсе ДТП со смертельным исходом, – он положил руки на папку с пометкой о новом деле. – Расскажите, как всё было. Сразу предупреждаю: это не мелкое ДТП, вы убили человека.
Я открыла рот, но слова застряли. Всё, что мы с Демидом репетировали, вдруг вылетело из головы. Вместо фальшивого сценария забился пульс в ушах, появился мерзкий вкус страха на языке, и возникло желание закричать: «Я не делала этого!»
– Я… я ехала по улице Чайковского. Было темно, дождь шёл, – начала я, глядя куда-то в сторону, избегая его глаз. – Я… узнала об измене мужа и… расстроилась. Взяла его машину. Хотела просто поехать, куда глаза глядят, чтобы подумать…
Он усмехнулся.
– Хотели подумать, но сбили женщину. Ехали ночью и не смотрели по сторонам.
Он склонился ближе, и я почувствовала запах дешёвого кофе, а его голос был пронизан цинизмом.
– Прямо скажу, Алевтина Петровна: ситуация у вас как из плохого сериала. И вы в главной роли. Жена известного депутата сбила и убила… Ужасно-ужасно.
Я вздрогнула. Руки вцепились в край стула, ногти впились в дерево.
Он встал и прошёлся по кабинету. Пауза была рассчитана на эффект. Он хотел, чтобы я распереживалась.
– Ваш муж – депутат, у вас есть связи и деньги, но тут очень серьёзное дело, – резко сказал он.
– Я всё понимаю. – Я подняла на него встревоженный взгляд, и на мгновение увидела, как в его взгляде вспыхнула искра злорадства.
– Я тоже всё понимаю. Это дело много мне даст, – он щёлкнул пальцами. – Вы мне в этом сильно поможете. Кстати, коллеги прислали мне фотографии с места происшествия. Полюбуйтесь.
Он положил предо мной планшет и начал листать фотографии. Женщина. Разбросанные туфли и порванная сумка. Кровь на асфальте.
Мне стало плохо.
– Вы хорошо её разглядели? – хищно прищурился он.
Я открыла рот, чтобы сказать, что я этого не делала, но дверь открылась, – вошёл Демид.
Спокойный. Холодный. Как будто не его жену обвиняли в убийстве. Как будто он пришёл просто за документами.
– Я всё слышал. Вы решили давить на мою жену? – спросил он у следователя, даже не взглянув на меня. – Она решила признаться. Сама. Мы даже без адвоката пришли, как вы могли заметить.
– А вы как будто хотите быстрее избавиться от жены, – ухмыльнулся следак.
И я в этот момент поняла, что должна была сказать правду. Но маховик уже раскручен. Я внутри него.
И выхода назад нет.
– Следите за словами…
– Ладно, извините. Так, начнём сначала. Пусть ваша жена всё повторит. Алевтина Петровна, откуда вы ехали? С работы, ресторана, от подруги? – поинтересовался следователь и едва сдержал зевок.
– Алевтина узнала о моей измене, – заговорил за меня Демид, и его голос был гладким, как шёлк. – Это стало для неё ударом. Она взяла мой автомобиль без разрешения и поехала по городу в состоянии аффекта. Никуда не заезжала, просто каталась. В переулке она сбила женщину. Могу только добавить, что как и сейчас шёл дождь, освещённость была не идеальна, а Алевтина не лучший водитель.
Я чувствовала, как всё внутри меня холодеет.
Я хотела закричать. Остановить их. Сказать им, что я ничего не делала! Я не сбивала!
– Всё было так? – спросил меня следак.
Я неуверенно кивнула.
– Простите… Да, всё так, – пробормотала, мой голос был слабым, каким-то нечеловеческим. – Я не увидела её. Я… не хотела этого.
– Прекрати, Аля, – резко сказал Демид, снова прижимая руку к моему плечу. Голос его был тихим, но твёрдым, он уже диктовал мне будущее. – Понятное дело, что ты не специально. Роковая случайность.
Я почувствовала, как мои руки начинают дрожать. Всё внутри меня кричало: «Не позволяй ему это сделать!»
Но я молчала. Признавая свою вину, я уже была мертва, но не могла признать, что я не виновата. Я стала частью этой игры, частью его плана, и отступить теперь было невозможно.
Следователь кивнул и начал записывать наши слова. Он не интересовался подробностями. Для него это было идеальным делом.
Я сидела рядом с Демидом, ощущая, как он сжимает мои пальцы. Но в его глазах не было ни намёка на сожаление. В них не было ничего. Просто пустота. И желание скорее закончить это неудобное для него дело.
– Всё будет хорошо, – тихо сказал он, когда нас проводили в кабинет для подписания протокола.
И я поверила ему. Поверила, что всё будет хорошо. Но ещё не знала, что для меня всё уже кончилось.
ГЛАВА 2
* * *
– АЛЕВТИНА —
Мы вернулись в кабинете следователя. Мне вдруг показалось, что воздух здесь стал гуще и удушливей.
Следователь отложил ручку, скрестил пальцы на столе и с хищной улыбкой произнёс:
– Ну что, Алевтина Петровна. По совокупности показаний мы вас задерживаем.
У меня онемели пальцы.
Я переспросила, как будто не расслышала:
– Что значит «задерживаете»? Я же всё рассказала. Это был несчастный случай. Я… Демид, не молчи!
Но заговорил следак.
– Вы сами во всём признались. А это – прекрасная основа для ареста. Особенно, когда сбитый насмерть человек – жена полковника МВД в отставке.
В этот момент я резко обернулась.
Демид стоял у стены, как статист из дешёвого сериала.
Никакого гнева, ни единой вспышки ярости и возмущения. Только лёгкая морщинка между бровей и растерянная ухмылка. Он даже не сделал шаг в мою сторону.
– Демид, скажи что-нибудь, – выдохнула я. Голос дрожал, как подмороженная струна.
Он пожал плечами и как-то сухо и без особых эмоций произнёс:
– Может, переведём мою супругу под домашний арест? Зачем же задерживать? Она сама пришла с повинной, всё рассказала. Сделайте снисхождение, господин следователь.
Он помотал головой, медленно поднялся со своего места и резко ответил:
– Ваша жена сбила насмерть человека! Ни о каком домашнем аресте и речи быть не может!
Нажал на селектор и рявкнул:
– Конвой сюда!
Я схватила мужа за руки и отчаянно прошептала:
– Ты же обещал… Ты же сказал, что всё будет хорошо… Демид…
– Так и будет. Не переживай, Аля. Сейчас поднимется шум… Но всё уляжется. Я подниму всех адвокатов, родная. Обещаю, тебя очень скоро вернут домой. Только будь спокойна. Не переживай, хорошо?
Быть спокойной?
Не переживать?
Следак слышал нас и зло усмехнулся.
Через две минуты в кабинет вошли двое в форме.
– Надевайте, – он бросил кивок на меня, и один из них вытащил наручники.
– Нет! – я вскочила, пятясь, как загнанное животное. – Вы что творите? Я не совершала этого! Я никого не сбивала!
Я обернулась, с надеждой, с отчаянием – муж так и стоял у стены, как примороженный!
– Демид! – голос мой сорвался. – Ты скажи правду, что я… что это не я!
Металл защёлкнулся на запястьях. Щелчок прозвучал, как выстрел. Я застыла. Меня всю затрясло. Тошнота подступила к горлу, глаза заслезились.
Это была не я. Это была не я за рулём. Это был мой муж. Муж, мать его. И он стоит и ничего не делает и не говорит!
Зачем… Зачем я согласилась взять вину на себя?
– Аля, не устраивай цирк. Я всё решу. Пожалуйста, услышь меня.
– Уводите её, – кивнул следователь. – Пока она не наговорила на себя лишнего… Советую вам молчать, гражданка Вронская, вести себя тихо и ждать приговора.
Конвой потянул меня на выход.
