– Вы не включили в свои подсчёты людей Буйвола, – напомнил я.
Интендант скривился:
– Это ведь сущий сброд, набранный по тюрьмам. К тому же я не знаю, сколько этого сброда ваш наёмник успел набрать. Слышал разные цифры: от двух до пяти сотен. Думаю, ближе к пяти, ведь малыми силами он бы такую бурную деятельность развить не успел. Но это лишь мои предположения. Он ведь в ваше отсутствие ни перед кем не отчитывался, на прямые вопросы дерзил, поэтому точно вам никто не скажет.
– Дополнительно набрать людей, пусть даже из тех же тюрем, реально? – поинтересовался я без особой надежды.
Вряд ли Буйвол кого-то упустил.
Ответил Аммо Раллес:
– Господин Гедар, я и сам пытался это сделать, но, увы, Мудавия никогда не славилась изобилием наёмников, а сейчас и вовсе в этом плане испортилась. В победу никто не верит, зато все прекрасно понимают, что при поражении головорезы Тхата пленных брать не станут. Сложно отыскать желающих воевать при столь неблагоприятных условиях. Я бы сказал, их практически нет.
– А если заинтересовать их высочайшей оплатой? – не сдавался я.
– Вы ведь это и делали, предоставив Буйволу весьма щедрый бюджет, – напомнил глава миссии. – Он на эти средства выгреб все запасы городских оружейников. Даже найди вы сейчас каким-то чудом людей, их нечем вооружать. Государственный арсенал хронически пуст, а законы Мудавии слишком строги, населению запрещено владеть приличным оружием. Даже у кадровых ополченцев оно не вполне полноценное. Например, категорически запрещены арбалеты, а луки дозволяется иметь лишь членам охотничьих гильдий. Да и у тех натяжение слабоватое для войны, а усиливать нельзя, за такие переделки каторга или казнь полагается. То есть купить серьёзное оружие с рук невозможно. С тем, что к серьёзному не относится, тоже не всё ладно: его немного, да и в столь беспокойные времена мало кто согласится с ним расстаться.
– Понятно, – кивнул я. – Значит у нас, потенциально, восемь тысяч бойцов, которые ещё не собраны в один кулак, и из которых не больше пары тысяч хоть на что-то годятся. Я всё правильно понял?
– Именно так, – подтвердил интендант. – И даже если взять тех, которых вы назвали годными, они, как в целом, так и поодиночке, значительно уступают солдатам Тхата. Увы, но лучшие части корпуса ушли в Раву, качество тех, что остались, не радует.
– Говорите, южане окажутся под стенами через неделю или две?
– Если рванут самыми мобильными отрядами, да напрямик, то мы уже через пару дней на них полюбуемся. Но это вряд ли. У наших соседей очень медлительные войска, также они очень привязаны к своим огромным обозам, далеко от них отрываться не любят. К тому же ваш наёмник устроил войну с колодцами, а в такую пору в междуречье это единственные источники воды. Их недостаточно, чтобы хватило всем войскам Тхата, а вот на рывок самых быстрых отрядов могло хватить. Но сейчас о каком молниеносном рывке может идти речь, если в придачу ко всему прочему придётся тащить с собой воду для людей и лошадей? Так что нет, я в такой вариант не верю. А по реке им придётся двигаться минимум неделю, и только при условии, что большая часть обоза отстанет. Но так как они далеко от него уходить не привыкли, мы можем рассчитывать на срок до двух недель. Лично я считаю, что это вряд ли. Дней восемь-девять, это в лучшем случае, и тут окажутся передовые силы. Те самые двадцать тысяч приличных солдат с магами. И они не станут устраивать осаду, сходу нас раскатают.
Я подытожил:
– Получается, войско Тхата движется по рекам и его сильный авангард окажется здесь приблизительно через десять дней. За это время нам надо что-то придумать.
– Вы о планах отступления? – спросил интендант. – Должен заметить, что у нас одна дорога осталась – на север, и при этом нет запасов. Дней на пять можно растянуть, а дальше не представлю, что будем делать. Без провианта мы большую часть армии оставим в пустошах, а гражданским ещё хуже придётся. К тому же непонятно, как нас встретят в Раве. До меня доходят сведенья, что встретят плохо. Я, разумеется, не о корпусе говорю.
Наместники синхронно закивали, а один пробурчал:
– Тех, кто доберутся, ваши поработят. И не глянут, кем кто был в Мудавии. Даже нас это касается, а уж про наших людей и думать нечего. Уж извините, господин десница, но к нам в ваших землях относятся неуважительно.
– А какие ещё варианты остаются? – так же недовольно спросил второй. – Мы с тобой много нехорошего южанам сделали, ни меня, ни тебя Тхат не помилует, сам знаешь. Так что только уходить с корпусом и надеяться, что господин десница своей милостью обеспечит нам уважительный приём. И если на то пошло, зачем тащить лишних солдат? Отрядов уважаемого Кошшока Баила достаточно, чтобы провести нас через пустоши. Если не тащить лишних, припасов может хватить.
– Корпус на север не уйдёт, – прервал я наместников. – Корпус отправится в противоположную сторону, навстречу Тхату и разобьёт южан, как всегда разбивал до этого. И сделать это мы должны быстро, пока не закончились припасы. От вас я жду максимальной помощи, а не разговоров о бегстве. Впрочем, никого не держу. Бегите, если боитесь. И да, вы правы, никого из вас, даже наместников, аристократы империи не считают полноценными людьми. Ваше, так называемое, народовластие, там не признают, именно поэтому, несмотря на союзные отношение, эмиграция ваших граждан никогда не приветствовалась. Вы можете занести дурные идеи. И ещё учтите, что на юге Равы вечная нехватка батраков, и жизнь у них, фактически, рабская. Так что вам в империи вряд ли понравится.
Глава 5 Всеобщий пессимизм
Глава 5
Всеобщий пессимизм
Если человеку надо сходить в кондитерскую на соседней улице, достаточно пары минут для подготовки: надеть одежду да обувь зашнуровать.
Если он отправляется в поход по горам на три дня, даже пары часов вряд ли хватит, чтобы всё собрать и ничего при этом не забыть.
Если в поход идёт не один человек, а несколько, время подготовки может увеличиться в несколько раз. Увы, но таковы издержки коллективизма, ведь как бы резво ты не собирался, готовность зависит от самого медлительного.
Восьмитысячное войско – очень и очень приличный коллектив. А так как оно большей частью состояло из крайне недисциплинированных мудавийцев, ни о какой оперативности не могло быть и речи. Это я почти дословно цитирую оправдания их командования.
Меня эти доводы не убедили. Я приложил максимум усилий, напряг всех, кого только можно и нельзя напрячь, но мы выступили уже через два дня. Даже не стали дожидаться подхода последних частей, отозванных с оборонительных линий.
Их, кстати, отозвалось меньше, чем рассчитывал интендант. Одна из причин «недостачи» – кризис командования. Даже номинально главный в армии Мудавии не он, а я и Аммо Раллес, при всём к нам уважении, вообще непонятно кто, ведь мы даже не граждане. Мы, как бы, не имеем права напрямую отдавать местным какие-либо приказания. Если главнокомандующий по какой-то причине отсутствует, всё делается только через совет и цепочку бюрократов.
Совет – дело долгое, а цепочки бюрократов не существует, потому что она частично разбежалась, частично вырезана бунтовщиками, частично наглухо заперлась во дворце демократического правителя.
Бунтовщики, кстати, резко присмирели, испугавшись нешуточных военных приготовлений. Мы ведь то в одни ворота, то в другие отряды отправляли, собирая их в почти пустом лагере корпуса. Движение крупных сил через посадский хаос весьма способствовало установлению порядка с минимальным насилием. Как местные и говорили, подобные волнения у них дело частое и обычно недолговечное.
А когда вмешивается армия, вдвое недолговечнее. Ведь совсем без насилия не обошлось. Дабы хоть самую малость обкатать сомнительных вояк и дать им возможность поработать командно, некоторые части успели отправить на разгон бунта. Мероприятие прошло с противоречивым успехом, но это лучше, чем выпускать навстречу Тхату совершенно необстрелянные части, собранные кое-как из всего, что под руку попалось.
Глядя, как собирается наше горемычное войско, командиры всех уровней каждый вечер напивались до скотского состояния. Даже вечно оптимистичный Аммо Раллес мрачнел сильнее и сильнее. Кими при каждой встрече намекала на то, что проклятие скверно повлияло на мой рассудок, но она готова идти следом даже за полностью сумасшедшим последним из Кроу. Лишь Арсай не унывал и часами напролёт точил фамильный меч, собираясь не просто погибнуть, а погибнуть как можно более героически.
И так далее и тому подобное.
Совершенно не победное настроение.
Всеобщее.
Зато шпионы Тхата очень радовались. Так радовались, что больше не пытались устраивать покушения и нападения, полностью притихли. Небось, сильно заняты, с утра до ночи строчат донесения, где заранее поздравляют своих военных с блестящей победой.
Увы, но сомнительную боеспособность собираемых сил укрыть от соглядатаев невозможно. Тут и слепому за километр видно, что к бою готовят почти бесполезную толпу. Лишь отряды Кошшока смотрелись не совсем позорно. По местным меркам даже блистательно.
Но сколько там тех отрядов…
Тем не менее, хватило пары дней, чтобы всех собрать в кучу и отправить шагать в одном направлении. Даже с учётом того, что части корпуса готовы были выступить в любой момент, а это хороший пример для прочих. Просто дивная оперативность.
Значит толпа не абсолютно никчемная.
Минимальный обоз, максимальный темп, по кратчайшему пути, досуха вычёрпывая ещё не отравленные Буйволом колодцы. Даже в самую жару приходилось людей гнать и гнать вперёд, доводя до тепловых ударов. Торопиться приходилось не потому что спешили побыстрее расстаться с жизнью, и не потому что проблема нехватки припасов давила. Дело в том, что я ещё в первом походе получил некоторое представление о южной части Мудавии. Некоторые места не скажу, что сильно понравились, но счёл, что именно они максимально подходят для моих зловещих замыслов. Проблема в том, что потенциальные поля брани располагались не очень-то близко от столицы. Чуть промедлишь, и армии Тхата окажутся там раньше.
Плюс, знание местности у меня поверхностное. Требовалось хотя бы мельком предварительную разведку провести, дабы выбрать самую оптимальную позицию. Оставить город я не мог, управленцев у нас катастрофически не хватало, и моё отсутствие скверно скажется на сроках выхода. А это критично. Вот и пришлось выгадывать каждую минуту, чтобы, в итоге, уже на виду у передовых дозоров Тхата поездить по холмам, что протягивались по обеим сторонам от реки. И, увы, убедился, что местность не так уж хороша, как представлялось изначально.
Пришлось останавливаться на компромиссном варианте. Выбранная позиция, к сожалению, далеко не идеальна, но по сумме условий лучше соседних. Река сейчас маловодная, давно не было дождей, но за счёт топкого дна она остаётся надёжным прикрытием для правого фланга войска. За века и тысячелетия вода прорезала гряду холмов широким ущельем с крутыми, часто обрывистыми склонами, сложенными, в основном, сыпучими неустойчивыми породами. Дно долины плоское, ширина чуть более полутора тысяч шагов в самой узкой части выбранного участка. Быстро обойти этот проход по возвышенностям непросто, потому что там развита сеть оврагов, заросших густыми колючими кустарниками.
Да и смысл обходить? Хороших спусков я поблизости не нашёл, а нехорошими южане вряд ли рискнут пользоваться, ноги и копыта у них принято беречь.
Уже по скромному описанию понятно, что позиция неплохая, однако мои соратники ничуть этому не обрадовались. И я прекрасно понимаю, почему. Ведь приличной пехоты, чтобы перекрыть сплошной линией такой интервал, у нас нет, как нет и конницы, чтобы охраняла фланги линии неполной. Также у нас нет магов, способных противостоять вражеским магическим атакам. Если бы у нас были хорошие стрелки, мы бы могли их расположить рассеянным строем наверху, подготовив удобные позиции против фланга, но таковых у нас тоже нет. Пращники не в счёт, они разве что для разгона бунтов годятся, да и там им непросто приходится, потому что бунтовщики отвечают тем же оружием, традиционным для местных народных волнений.
В общем, не нужно быть великим стратегом, чтобы осознать печальную истину: все преимущества выбранной позиции не имеют ни малейшего значения, ведь у нас нет возможности для использования этих самых преимуществ. Именно это мне с самого первого взгляда на местность поочерёдно пытались доказать все, кроме, разве что, Дорса и Арсая. Первый никогда умными мыслями не задавался, а после получения доступа к элитному орсу рехнулся окончательно и почти не реагировал на внешние раздражители, если они не имели отношения к лошадиным делам; второй прекрасно осознавал всю сложность ситуации и вдвое усерднее точил меч, полагая, что теперь-то героическая смерть от него не отвертится.
Аммо Раллес последним решил пообщаться на тему «всё пропало». Пыхтя и обливаясь потом, пешком забрался ко мне, на невесть откуда взявшуюся аномально-одинокую скалу, вздымавшуюся над ровнёхоньким днищем долины. Тут куда ни глянь – сплошь глина да песок, даже крупный камень отыскать сложно, понятия не имею, что здесь делает эта гигантская глыба.
– Прекрасная позиция, господин Гедар, – тяжело дыша, сообщил толстяк, после чего пояснил: – Это я про скалу сказал, а не про долину. Удобно возвышается, далеко по реке смотреть можно.
– Потому и залез сюда, – сказал я.
– А знаете, как местные называют это место?
– Вроде бы, Козья скала.
– Именно так, господин десница, именно так. Вот по этому камню и назвали.
– А при чём здесь козы? По-моему это единственное место во всей долине, где нет их помёта.
Глава мисси пожал плечами:
– Это ведь мудавийцы. Они везде своих любимых коз приплетают.
Я указал вперёд:
– Вон там, за поворотом долины, они лагерем становятся.
– Сведения верные? – уточнил Аммо Раллес.
– Да, от моих разведчиков получены. Кстати, вон те точки в небе, это птицы их разведки. Можете помахать им, поприветствовать.
Уставившись вверх, толстяк покачал головой:
– Удивлён их решением первым делом разбить лагерь. До заката ещё несколько часов, они легко могут успеть разбить за это время не только лагерь, а и нас. Я бы именно нами на их месте первым делом занялся. Этот камень хорошая позиция, а вот про долину такое не скажешь. Я, конечно, человек не военный, но не могу не заметить очевидного. Господин Гедар, не мне критиковать ваши решения, и мои советы, наверное, неуместны, но может всё же отведёте корпус за обоз? Обозы принято грабить в первую очередь, а южане с их неторопливостью провозятся с ним долго. Пока они будут вырезать обозников, Кошшок может попытаться отступить. Хотя, честно говоря, не представляю, как он это сделает. Ведь если они не атаковали нас сейчас, атакуют утром. Надолго бой не затянется, и рэг не сможет скрыться в темноте. Учитывая их тяжёлую конницу, живым никто не уйдёт. Нас это, кстати, тоже касается.
– Господин Аммо Раллес, вы глава миссии, вы по должности не обязаны находиться здесь. Я вообще не понимаю, зачем вы со всеми своими людьми потащились за войском.
– Господин Гедар, ну а что мне оставалось? Разве сами не видели, что в городе творилось при вас? А теперь представьте, что там происходит сейчас, когда вы забрали всех, до последнего стражника и ополченца. Не удивлюсь, если прямо сейчас чернь штурмует дворец Двух Коридоров. Фактически, город отдан ей на разграбление. Останься мы там, нас бы уже никого в живых не было. Вы ведь знаете, несмотря на союз, чернь не очень-то любит граждан империи. Нет уж, возле вас единственное безопасное место. Пока что безопасное. До начала атаки южан.
– Я же предлагал вам уходить на север и дальше, в Раву.
– Без серьёзной охраны это слишком опасно. Мы лакомая добыча и слишком заметные. Я уж молчу про то, что оставлять десницу императора преступно. Кстати, Глас в последнее время ничего вам не сообщал?
– Нет.
– Я имею ввиду, не было ли каких-либо приказаний от… Ну сами понимаете от кого…
– Господин Аммо Раллес, я именно это и имею ввиду. Император уже очень давно ничего нам не сообщал.
– Плохо… Я ведь, как только вы начали сборы в поход, послал своего связного в северные пустоши. Уж извините, но ваша идея напасть на Тхат в чистом поле показалась мне не слишком разумной, вот и надеялся, что вам прикажут не рисковать. Надеюсь, вы простите мне за действия за вашей спиной. Я ведь для вашего блага старался. Простите же?
Как я уже не раз в разных ситуациях по-разному говорил, идеальной связи в этом мире не существует. Тот вариант, который использует император Равы, на мой взгляд самый лучший из широко известных. Пусть десниц у Кабула всего ничего, зато общаться с ними можно если не на любых расстояниях, то на очень значительных. И всяческие аномалии мешают не так сильно, как при прочих способах.
Прочие известные способы представлены иными навыками и артефактами. Последние, как правило, страдают низким радиусом действия и ненадёжностью, первые тоже не особо дальнобойные. Плюс и те и другие часто хронически сбоят в некоторых местностях. Особенно в тех самых, которые принято называть «проклятыми» или вроде того. Иногда связь капризничает и вдали от них, причём постоянно. Случаются и вовсе абсурдные ситуации. Так, в Пятиугольнике есть места, откуда можно прекрасно соединиться с северными поселениями в цивилизованных землях, зато, если оттуда попытаться «докричаться» в ответ, никто тебя не услышит.
Так вот, Мудавия – почти сплошная аномалия такого рода. Здесь если и можно с кем-то пообщаться, то лишь в отдельных точках и, как правило, исключительно с южными корреспондентами. Для разговоров с Равой надо отсылать людей со специальными навыками или артефактами далеко на север, в пустоши. Там тоже не всё хорошо и ситуация переменчива, но чем ближе к империи, тем больше шансов найти точку с устойчивым каналом. Шпионам Тхата такое положение дел на руку, а вот нам совсем не на руку. Это одна из официальных причин, почему сюда направили именно меня, ведь Глас, как правило, способен обеспечить качественную связь там, где всё прочее полностью бесполезно.
Вот только сам, по своей воле, он ничего обеспечить не может. Канал открывает император, устраивая что-то вроде дистанционного вселения. И в последнее время Кабул открывать его не жалеет.
Он и раньше не очень-то болел душой за Мудавию, а сейчас, по всем признакам, окончательно на ней крест поставил. То есть ему всё равно, как мы здесь собираемся выкручиваться, выполняя его весьма нечёткие и рискованные указания. Если даже при этом все погибнем, невелика потеря. Я всего лишь неудобный десница, который занимает должность, подходящую для куда более полезного аристократа; Аммо Раллес чиновник, годами прозябающий в глуши, где не осталось ничего ценного для империи. Вряд ли его высоко ценят. Наших подчинённых тем более не жалко, а потеря солдат даже на пользу. Это ведь далеко не лучшие части, а их гибель станет ярким свидетельством того, что Рава не бросила союзника на растерзание врагам, билась за него до последнего, не жалея крови своих подданных.
Такие вот мысли обуревали меня при каждом взгляде на Гласа.
Молчание нездорово затягивалось, и Аммо Раллес вздохнул:
– Я бы простил, но вас, господин, я понимаю. Да, виноват, что тут поделаешь.
– Да нет, – отмахнулся я. – Вы делали свою работу, тут не за что прощенье просить. Я просто задумался. И что, как там ваш посыльный? Ему удалось связаться с Равой?
– С пустошами не угадаешь, вот и сейчас полноценно пообщаться не получилось. Но кое-какую информацию он мне принёс. Буквально только что войско догнал. Торопился, напрямик, почти через столицу мчался, чудом бунтовщикам по пути не попался. Так вот, наместник юга лично через него дал совет всё здесь бросать и бежать к нему со всей возможной скоростью. Он не понимает, почему мы до сих пор это не сделали. Удивлён нашей медлительностью.
– Он нами не командует, просто должен оказывать содействие корпусу, – напомнил я.
– Да, разумеется. Однако он большой человек, приближённый к императору, и я бы на вашем месте к нему прислушался. Вы, скажем так, не вполне вхожи в большую политику, и, возможно, некоторые моменты упускаете. Морская блокада у южан складывается не так блестяще, как им хочется, и вот-вот следует ожидать новых шагов с их стороны. Я имею ввиду не шантрапу вроде Тхата, а тех самых южан, с которыми у Равы вечный конфликт. И каждое обострение этого конфликта нам дорого обходится.
– Это я понимаю, не нужно объяснять очевидное.
– Простите, господин Гедар, постараюсь избегать общеизвестных моментов. Я веду к тому, что у нас, возможно, на носу большая война. Пожелание императора уйти из Мудавии достойно нам следует принимать всерьёз, но также следует понимать, что на серьёзной войне каждый солдат на счету. Вряд ли вас сильно осудят, если вы сейчас просто развернётесь и уйдёте.
– Вряд ли? – усмехнулся я.
– Да, господин Гедар, вряд ли. Если, конечно, брать только империю. Мудавийцы, разумеется, вас проклянут, как и всех равийцев заодно. Но что вам с их проклятий? К тому же они и без того нас недолюбливают. Да, в Раве тоже просто не будет, некоторые недоброжелатели не упустят возможность лишний раз позлословить. И это куда неприятнее возмущения мудавийцев. Но пройдёт совсем немного времени, и ваше отступление без боя забудется. А если вы достойно проявите себя в грядущей войне, то, возможно, забудется полностью и навсегда. А ведь у вас, как у десницы, будет немало возможностей проявить себя с лучших сторон в самых подходящих для этого ситуациях. Вы же сами будете эти ситуации создавать. Здесь же, – глава миссии указал в сторону лагеря южан, – Ситуация совершенно неподходящая, создана она не вами и не для вас. Вы не Арсай, вам почётная смерть от южан ни к чему. Да и разве это южане? Это прихвостни истинных врагов империи, достойных, истинных южан среди них всего ничего. По моим сведеньям, их присутствие в войсках столь ничтожно, что ничуть не удивлюсь, если узнаю, что вы их всех уже отправили к праотцам в той схватке, где заработали посмертное проклятие. Очень, скажу вам, специфический навык, далеко не все даже именитые южные рода могут похвастаться доступом к нему. Это особая ветвь родовых усилений, мало у кого она проявилась, и приобщиться к ней можно лишь на высоких и качественно развитых ступенях. Вам достаточно намекнуть вашим людям, и об этой схватке станут судачить на каждом углу. Для юноши ваших лет весьма достойное свершение, за такое многое полагается прощать. Погибнув здесь, в этой убогой долине, которую даже на карте не найдёшь, вы поступите крайне неразумно. Вы ведь даже кровь врагам пустить не сумеете. У вас нет ни стрелков, ни метательных машин, ничего, что поможет сделать хоть что-либо. Южане без помех подойдут на кратчайшую дистанцию и раскатают наш строй магами, а то, что останется после магических ударов, смешают с козьим навозом копытами тяжёлой конницы. Некрасивая смерть, такую никто не оценит, в ней не будет доблести, достойной памяти. Вслушайтесь: «Битва при Козьей скале». Вы не находите, что название вашей последней битвы звучит так малопривлекательно, что мало кто из летописцев согласится сохранить память о ней. И при этом с вами полностью прервётся линия Кроу. История про то, как последний из великого рода погиб на козьем пастбище может стать историческим анекдотом. И это единственный шанс хоть как-то остаться в истории. Ради чего вам всё это? Не вижу ни малейшего смысла.
Я указал влево:
– Посмотрите туда. Одна метательная машина у нас, как видите, всё же есть.
– О да, наш главный интендант уже все уши мне из-за неё прожужжал. Его очень интересует, откуда внезапно появилась эта пропажа. Вы ведь её предъявили без каких-либо объяснений, вот и терзается. Очень уж горит желанием наказать виновников, но опасается беспокоить вас по столь мелочному поводу.
– Пусть к Бяке обратится. Прикажу ему помочь в расследовании, он спец в этих делах.
– Да? Никогда бы про него такое не подумал. И также никогда не понимал, какие причины заставили вас приблизить к себе представителя не самой уважаемой расы. Полагаю, его талант в выявлении истины одна из таких причин.
– Именно так, он выдающийся специалист по пропажам всевозможных ценностей. Интендант будет рад его помощи.
Я скромно не стал добавлять, что, вообще-то, поиском пропаж Бяка на моей памяти ни разу не занимался. Да и в таком расследовании ему придётся всячески изворачиваться, чтобы не выйти на самого себя.
Аммо Раллес, неотрывно уставившись на суету вокруг устанавливаемой катапульты, покачал головой:
– Сколько выстрелов она успеет сделать? Два, три, может четыре? При работе по плотному строю может и получится пару сотен пехотинцев перекалечить. Но кому до них какое дело? Смазка для клинков, не более. Даже если сильно повезёт, и этой штукой вы прикончите пару-другую магов, это тоже никто не оценит. Нет, господин Гедар, такая битва вам не нужна.
А вот тут глава миссии снова заблуждается. Он или лукавит, или слишком далёк от военных реалий этого мира.
И не только этого.
