Нева Алтай "Разрушенные секреты"

– Грузовик только что приехал. Мы открыли первые несколько, но, вероятно, другие такие же, Лука.

– Проклятье. – От разочарования я закрываю глаза. Что, черт возьми, я должен делать с целой партией боеприпасов не того калибра?

Тихий стон доносится со стороны спальни Изабеллы, и я поднимаю взгляд, уставившись на дверь, соединяющую наши комнаты. Я не видел ее со вчерашнего вечера, когда обнаружил ее в комнате Розы. Она принесла ужин моей дочери. Не знаю, что и думать об этом. Или о том факте, что весь день она занимает мои мысли. Черт. Нужно сказать Виоле, чтоб перенесла ее вещи обратно в комнату напротив Розиной.

– Что мне сказать румынам? – спрашивает Донато, отрывая меня от мыслей о моей юной жене.

– Звони Богдану. Скажи ему, что я ожидаю его завтра в 8 утра на складе.

– Что, если он скажет, что не сможет прийти?

– Тогда я приду к нему и лично засажу каждую без исключения пулю ему в зад. Передай ему это. – Я бросаю телефон на кровать. Проклятые румыны.

Направляясь в ванную, я пересекаю спальню, но останавливаюсь напротив смежной двери в комнату, где спит Изабелла. Вновь раздается тихий стон, как тот, который я слышал несколько минут назад. Я приближаюсь к двери, гадая, все ли в порядке, но с той стороны лишь тишина. Чувствуя прохладу от дверной ручки, я хватаюсь за нее и открываю дверь так тихо, как только можно, заглядывая внутрь.

Поначалу я думаю, что, возможно, Изабелла нехорошо себя чувствует, потому что единственное, что я могу разглядеть в темноте, – ее тело на кровати, слегка изогнувшееся. Я приоткрываю дверь еще немного, и свет из моей комнаты проникает внутрь, позволяя разглядеть мне ее лучше. В тот момент, когда я это делаю, моя рука сжимается на ручке.

Изабелла поднимает голову с подушки и смотрит четко на меня, в то время как ее рука продолжает двигаться внутри шелковых пижамных штанов, прямо между ног. Завороженный, я наблюдаю за тем, как она приподнимает свою попку и с ее губ срывается стон. Мое дыхание учащается, и я чувствую нарастающий стояк, когда она раздвигает ноги шире и просовывает другую руку под пояс. Мне следовало бы развернуться и захлопнуть за собой дверь, но я не могу заставить себя уйти. Я как приклеенный наблюдаю за тем, как моя юная жена удовлетворяет себя и все это время ее взгляд прикован ко мне. Она снова приподнимает таз и начинает тяжело дышать, приоткрыв рот. Я хватаюсь за дверной косяк другой рукой, когда она выгибается всем телом и, дрожа, запрокидывает голову. Это длится несколько секунд, прежде чем она опускается на кровать. Медленно выдыхая, она вытаскивает руки из штанов и, еще раз бросив на меня взгляд, скользит под одеяло.

Какое-то время я пялюсь на нее, а затем разворачиваюсь и захлопываю за собой дверь.

Изабелла

– Доброе утро, – улыбаюсь я Розе и Дамиану, садясь за обеденный стол, на котором уже стоит кофе.

– Сегодня ты выглядишь радостной. Какая-то особая причина? – интересуется Дамиан, потянувшись за чашкой кофе.

Конечно, я радостная, и очень даже по особой причине. Как подумаю о шокированном выражении лица моего мужа, когда он открыл дверь и увидел, как я играю со своей киской, улыбка появляется на лице. Да, он ушел в свою комнату, захлопнув дверь, но учитывая, как он схватился за дверной косяк, пока наблюдал, мне удалось положить хорошее начало.

– Просто так. – Я киваю в сторону пустого стула слева. – А где Лука?

– Возникли кое-какие проблемы, которые надо было уладить, так что он ушел раньше. Настроение, правда, у него было очень странное, – сказал Дамиан, рассматривая меня поверх краев чашки.

– Да? Как это?

– Он был капризный. Огрызался на прислугу. Он редко так делает. Интересно даже, что же могло его так завести.

– У него напряженная работа, – пожимаю я плечами, изображая саму невинность.

– Да, наверное, так и есть, – бросает он мимоходом, но я замечаю, как он смотрит на меня с легкой улыбкой на губах.

– Мне понадобится водитель, – говорю я. – Мой дедушка неважно себя чувствует. Я хочу заскочить и проведать его.

– Конечно. Но нам придется подождать возвращения Луки, чтобы узнать, кого он назначит твоей охраной.

– Телохранитель мне сегодня не понадобится. Я собираюсь навестить дона и вернуться обратно, я не планирую останавливаться где-то или выходить из машины по пути.

– Луке не понравится, что ты покидаешь территорию одна, Изабелла.

– Решающее слово всегда за папой, Иза, – со смехом вставляет Роза.

Полезно знать.

Горничная вносит большую корзинку со свежей выпечкой и ставит ее в центр стола. Роза подскакивает, хватает два круассана, но косится на меня, прежде чем положить их на тарелку.

– Что-то не так, Роза? – интересуюсь я, протягивая руку, чтобы взять немного выпечки для себя.

– Я очень голодна, – бормочет она.

– Тогда тебе стоит съесть их, пока они не остыли. – Показываю я на круассаны, которые она все еще держит.

– Оба?

– Ну ты же сказала, что голодна.

– Но я растолстею.

Я резко поднимаю голову.

– О, милая, ты не потолстеешь. Откуда у тебя вообще такие мысли?

Склонив голову, Роза пожимает плечами:

– Симона сказала, что мне нужно следить за тем, сколько я ем, из-за своего мета… хм, метализма.

Боже мой. У этой женщины точно не все в порядке. Положив ладони на стол, я наклоняюсь к Розе. Дамиан продолжает просто молча следить за происходящим, словно в ожидании, что же я сделаю.

– Наверное, ты имеешь в виду метаболизм, дорогая. Ты ребенок. А детям нужно хорошо завтракать, потому что они все еще растут. – Я протягиваю руку и, забрав у нее круассаны, кладу их ей на тарелку. – Тебе не стоит переживать из-за метаболизма как минимум еще лет десять. Хорошо?

Легкая улыбка появляется на лице Розы, и в следующую секунду она принимается за свой завтрак. Откинувшись на спинку стула, я замечаю, как брат Луки наблюдает за мной, и приподнимаю бровь, отвечая на его взгляд. Дамиан ухмыляется и возвращается к своему кофе.

Лука

Я вхожу на склад, где мои люди разгружают остальные контейнеры, поступившие прошлой ночью. Донато, отставая на пару шагов, следует за мной. Богдан и еще двое его парней стоят рядом с грузовиком и о чем-то спорят.

– Что произошло с товаром? – киваю я в сторону ящиков, оставленных в грузовике.

– Гавриил перепутал местами номера моделей на некоторых контейнерах, – отвечает Богдан и поворачивается к высокому парню справа. – Я же говорил тебе перепроверить все!

– Сколько всего контейнеров? – спрашиваю я.

– Двенадцать. У меня будут необходимые боеприпасы через две недели. В худшем случае – через три.

Я оборачиваюсь на Донато:

– Когда мы пообещали доставить товар?

– В понедельник.

И снова возвращаюсь к Богдану:

– Боеприпасы нужны мне в воскресенье.

– Я ничего не успею за десять дней, Лука. Все грузовики уже погружены, а маршруты спланированы. Как насчет следующих выходных?

Какая жалость. Я подхожу к открытым контейнерам, выстроившимся вдоль грузовика, достаю беретту, а затем тянусь за магазином в соседнем ящике. – Есть у меня такое чувство, Богдан, что ты не воспринимаешь наш договор всерьез. – Я вставляю магазин в пистолет. – Давай-ка сменим тон.

– Ой, да ладно. Ты же знаешь, как это бывает. Ошибки случаются.

– Действительно. – Я взвожу курок. – Но, Богдан, дело в том, что в последние дни я в очень плохом настроении. И сегодня их допускать не стоило.

Подняв пистолет, я стреляю в придурка, который, по-видимому, и устроил весь этот бардак, прямо в лоб.

– Какого черта! – орет Богдан, уставившись на мертвого парня, валяющегося в его ногах.

– Понимаешь, я, кажется, спутал тебя и Гавриила. Ошибки случаются, – говорю я и пристреливаю другого парня Богдана. Он падает рядом с первым. – Мне продолжать? Остался только ты. Думаю, в третий раз я ошибки не допущу.

Глаза Богдана выпучиваются, а рот открывается и закрывается, как у рыбы, выброшенной на сушу.

– Мне нужно, чтобы боеприпасы были здесь в воскресенье. Справишься с этим?

Он кивает.

– Вот и хорошо. Рад, что мы нашли общий язык, который помог тебе лучше понять меня. – Я бросаю пистолет обратно в контейнер. – Поспрашивай вокруг и выясни, сможешь ли ты достать мне танк.

Поставщик оружия тупо смотрит на меня.

– Хорошо? – переспрашиваю я.

– Танк… как в… настоящий танк?

– А ты воображаемые тоже продаешь? – качаю я головой. – Белов звучал очень заинтересованно при встрече. Говорит, что для друга спрашивает.

– Все они сумасшедшие, эти русские, – бормочет он.

– Если выяснишь что-то, дай мне знать.

Когда я сажусь за руль, у меня звонит телефон, и на экране высвечивается имя Изабеллы. Вероятно, мой номер она попросила у Дамиана, так как я никогда не говорил его ей. Но, конечно же, убедился, что у меня есть ее. Паршиво так делать, знаю, но я и так думал о своей жене больше, чем следовало бы. Не хватало еще звонков от нее, особенно сейчас, когда все, о чем я могу думать, – это те звуки, которые она издавала прошлым вечером.

Игнорируя гудки, я бросаю телефон на пассажирское сиденье. Может, если буду избегать ее, то смогу забыть, какой соблазнительной она была прошлой ночью. Как только буду дома, прикажу ей съехать из чертовой комнаты.

Изабелла

Уже пять часов вечера, а Лука все еще не вернулся. Я пыталась дозвониться до него несколько раз, но он не отвечает. Наконец я решаю, что хватит с меня ждать его, и направляюсь на первый этаж к охраннику, стоящему у входной двери.

– Не мог бы ты, пожалуйста, дать мне машину и водителя?

– Конечно, миссис Росси. Мистер Росси дал разрешение?

– Мне не нужно, чтобы муж разрешал мне что-то делать. Пожалуйста, дай мне машину.

Он колеблется, явно не зная, что делать, и похоже, мне придется помочь ему принять решение.

– Ты отказываешься выполнять мое прямое требование, Эмилио?

– Нет, конечно нет, миссис Росси. Я немедленно найду вам машину. – Он быстро достает свой телефон.

Не люблю «включать босса» с прислугой, но иногда это необходимо. Быть женщиной в мафиозных кругах непросто. Я наблюдала много раз, как мою маму игнорировали, когда она пыталась поддержать «мужскую беседу» на семейных ужинах. Несмотря на то что у нее есть степень в области экономики, никто, за исключением моего дедушки, не интересовался ее мнением. Миром мафии заправляют мужчины, а женщин в нем часто считают менее важными и слабыми звеньями. И если я хочу, чтобы ко мне относились как к равной, крайне важно, чтобы я с самого начала четко обозначила свою позицию. Мой авторитет никогда не ставился под сомнение в доме дедушки. Но здесь, по другую сторону, хоть я и жена капо, люди все равно видят во мне девятнадцатилетнюю девушку, чего ни Лука, ни я не можем допускать. Может, он и не хотел быть со мной, но ему пришлось, и я не собираюсь становиться обузой или трофейной женой.

Я давным-давно смирилась с тем, что стану женой капо. Меня готовили к этому с десяти лет. В то время как другие девочки моего возраста играли в игры друг с другом и влюблялись в знаменитостей, я училась изображать интерес, даже когда разговор надоедал мне до смерти. Я научилась улыбаться и говорить так, чтобы заставлять людей открываться и разбалтывать информацию, которой они обычно не делятся. А также выглядеть глуповато, если того требует ситуация. Были ключевые уроки о том, как притворяться, что прекрасно проводишь время, даже когда единственное, чего хочешь, – побыть в своей комнате одной. Но важнейший урок, который я когда-либо получала, состоял в том, чтобы никогда не показывать слабость. Никогда не плакать, когда кто-то может это увидеть, и никогда не показывать, что чьи-то слова причиняют тебе боль. В аквариуме, полном акул, я не могу позволить себе истекать кровью, иначе они съедят меня заживо.

В то время как мои подруги следили за милыми мальчиками в соцсетях, я часами сидела на светских мероприятиях с мамой, слушая и запоминая ее объяснения о том, кто есть кто в нашем мире и какие у них роли в Семье. Но самое главное, я обнаружила компромат на каждого, и его было много. Я мысленно улыбаюсь, вспоминая обо всем этом. Как бы я хотела увидеть лица всех тех мужчин, которые считали мою маму просто еще одним милым, безобидным личиком. Они даже понятия не имели, насколько она опасна.

Официально я не была знакома больше чем с половиной людей Семьи, но благодаря матери я знала, у кого с кем были интрижки, кто грешил азартными играми и чей язык развязывался от пары рюмок. Звучит банально, но в Коза Ностре информация означает власть. А власть является главной валютой всех игр мира мафии.

Серебристый седан с тонированными стеклами подъезжает к каменным ступеням у входа. Водитель выходит, открывает заднюю дверцу и кивает мне: – Миссис Росси.

– Спасибо, Эмилио. – Улыбаюсь я охраннику, спускаясь по ступенькам к машине. – В дом дона, Ренато.

Водитель удивленно смотрит на меня, но затем втягивает подбородок и закрывает за мной дверь. Мне очень нравится видеть потрясение на лицах людей, когда я обращаюсь к ним по имени. Первый урок, которому моя мама научила меня, – запоминать имя каждого, с кем я когда-либо встречалась.

Лука

Я стучусь в комнату Изабеллы, но мне никто не отвечает.

Она несколько раз звонила мне сегодня. Однако я был так зол на себя за вчерашнее, что просто продолжал игнорировать ее. Как будто если я не буду говорить с ней, то это поможет стереть из памяти то, как она выгибала спину, мастурбируя передо мной, или тот факт, что, выйдя из ее комнаты, мне пришлось долго принимать холодный душ.

Я стучусь снова. Ничего.

– Изабелла? – Открываю я дверь и вижу, что в ее комнате пусто.

Я уже проверил в гостиной и библиотеке на первом этаже, ее там не было. Может, она с Розой. Пройдя по коридору, я открываю дверь в комнату Розы. Распластавшись на кровати, лежа на спине, моя дочь опять смотрит какую-то ерунду на своем телефоне.

– Папа? – Поднимает она взгляд на меня. – А мне можно проколоть бровь?

– Что? Нет, ты не можешь ничего себе прокалывать. Ты опять смотришь этот ‘‘ТикТик’’? – Надо бы удалить эту хрень с ее телефона. А то плохо на нее влияет.

– Это ‘‘ТикТок’’, пап, – хихикает она. – Что насчет татуировок?

– Тебе всего семь. На следующие пятнадцать лет можешь забыть про татуировки и пирсинг, Роза.

– А у тебя твои татуировки когда появились?

Двадцать лет назад. Но я ни за что не расскажу ей об этом.

– Когда мне было тридцать. И ты тоже сможешь набить тату, только когда тебе исполнится тридцать.

– Нет уж!