Темная сторона. Шулер
Каин
Гоблин MeХХаник
А что, если волшебный мир существует? Рядом с обычными людьми ходят упыри, хитрые гномы стоят за прилавком, злобные огры толкутся у пивного ларька, гноллы прячутся в темных переулках и дивные суккубы пьют души растяп, подсев к ним в баре. Что, если сказки не врут, и однажды ты не просто сможешь увидеть темную сторону этого мира, но и сам станешь частью легенды? Еще вчера я был обычным человеком, сегодня стал смертником, и как знать, вдруг завтра смогу получить у судьбы помилование. Или узнаю, что она приготовила мне другую роль. В оформлении обложки использованы изображения с сайта pixabay для коммерческого использования по лицензии CC0 Содержит нецензурную брань.
Глава 1 Вечерние развлечения.
«В сказках всегда есть хорошие и плохие персонажи – в зависимости от того, за что они борются, на какой находятся стороне. При этом сами герои сказок могут быть как добрыми, так и злыми: „хороший и добрый“ Дедушка Мороз, „хороший, но злой“ Илья Муромец, „плохой, но добрый“ Карабас Барабас, „плохой и злой“ Змей Горыныч. Так сделано, чтобы дети не путались, и не думали, что „добрый“ сразу же значит „хороший“, а „злой“ автоматически обозначает „плохой“. Читая сказки, всегда имейте это в виду!
Джонни. "Сказки Темного Леса»
– Да куда ты лезешь? – вопил я в микрофон. – Уйди с линии огня, днище!
Терпение начинало сдавать. Индикатор агрессии уже давно пересек шкалу, оказавшись в красной зоне и приводя меня в состояние бешенства
– Мамку я твою в кино водил, – пропищал мне в ответ детский голосок. Скорее всего, ловеласу, охочему до чужих мамок, было от силы десять лет.
«Провалено».
Цвета на экране монитора поблекли, картинка стала черно – белой.
– Ебаные школьники! – раздраженно прорычал я, сорвав с головы наушники и бросив их на стол. – Боги, если вы есть – заблокируйте этим малолетним рачкам доступ в интернет.
На дворе стояли ноябрьские праздники. Холодные, ветренные и сырые. Поэтому, вся школота, которой "завтра не на уроки", сгруппировалась в этих ваших интернетах. Про игровую реальность можно было смело забыть, пока каникулы у шкилы не кончатся.
– Ненавижу, блядь, детей! – прошипел я сквозь плотно стиснутые зубы.
Я оттолкнулся от края стола, и выехал на кресле в центр комнаты, думая, чем бы занять остаток вечера.
Впрочем, решение пришло само собой. В виде зазвонившего на столе телефона:
– У аппарата!
– Как сам? – раздалось из трубки в качестве приветствия.
– Как сала килограмм, – усмехнулся я. – Чего хотел среди ночи?
– Только не говори, что ты уже спал, шаромыжник тунеядец и бездельник. – саркастично ответил товарищ. – Какие планы на остаток ночи?
– До пятницы я абсолютно свободен, Виктор.
– Ну вот и чудненько. Сейчас заскочу.
В трубке запищали короткие гудки. Я бросил телефон на стол и встал с кресла, пройдясь по комнате. Подошел к окну, опершись руками на подоконник и выглянув наружу.
Съемная квартира не вызывала восторга своим местоположением. Выбирать особо не приходилось и вручая риелтору кровно заработанные, я не заморачивался видом из окна. А вид прямо сказать, был гнетущим. Узкий двор с арочными сквозными проемами, в который не заглядывает солнце радовал только наличием плотно задернутых штор в окнах напротив. Зато здесь никто не интересовался кто его сосед и чем он живет. В таких вот дворах и рождаются Раскольниковы со ржавыми топорами. Те, кто не нашел свое место в социуме и работы. К слову, ее у меня тоже не было.
Вернее, у меня были способы заработка. Но они были непостоянными и не совсем легальными. Вернее, совсем нелегальными. И дело тут не в деньгах, а в кураже и адреналине, что давала эта работа. Своего рода азарте.
Выбора у меня особо не было, так как питаться святым духом я еще не научился.
Не могу сказать, что мне не повезло с семьей. Мать умерла, когда мне было совсем немного, а отец оказался в местах не столь отдаленных. Но тетка с мужем не отдали меня сиротинушку в дом для ненужных. Они оформили опеку и на этом решили, что свой долг выполнили. Буквально. Опекун был носителем погон и мотался по стране, куда она его пошлет, а его супруга следовала за ним, выполняя роль доктора и поддержки. Хорошо, кстати, выполняла. Меня таскали за собой по городам и весям, особо не спрашивая, каким образом эти путешествия отображаются на моей психике. Школы менялись от сезона к сезону. Обзаводиться друзьями было бессмысленно, а знакомые лишь раздражали тем, что имели разные имена, которые мне было лень запоминать. От меня требовалось
не отсвечивать и не попадаться под ноги. Что я исправно исполнял. До поры до времени. Когда же я вошел в пору созревания, то расстановка сил несколько изменилась. Отчим решил, что во мне нужно воспитать покорность, а я решил, что ему стоит перестать так решать. Вспоминая наше противостояние я испытывал испанский стыд за взрослого дядю, который примерил на себя личину бога. Он не замечал, что его ловко дурят. Я притворялся послушным мальчиком, а он принимал все за чистую монету. На каникулы меня отсылали в пыльный городок у моря, где я тайком встречался с отцом. Вот кто всегда принимал меня таким каков я есть. Ему было плевать, что на мне надето, какие сигареты лежат в кармане моей куртке. После очередной отсидки, он колесил по курортному городку и облегчал кошельки наивных отдыхающих. Нет, я не рисовал себе идеалистическую картину, где папаша мой был хорошим малым. Конечно, все было не совсем так, а порой и совсем не так. Но он не пытался казаться кем-то иным. И это я ценил в нем превыше остального.
Зачастую мы встречались в одном душевном заведении на берегу, где отец знакомил меня со своими друзьями – колодой. И конечно же, он делился житейской мудростью, которая была для меня скорее сказочной, чем реальной. Ведь после каникул я возвращался в очередной военный городок, в уважаемую семью. И только истертая колода с насечками и крохотными песчинками между слоями картона, напоминала мне об отце и его солнечной улыбке. Вот кто никогда не унывал.
После совершеннолетия, когда военком официально заявил, что такие дебилы им и бесплатно не нужны, отчим решил отправить меня в выбранное им учебное заведение. Я честно согласился, взял деньги и уехал в туманный город. Тут я сменил телефон, снял квартиру и начал новую жизнь, которую выбрал сам. Не уверен, что она лучше,чем та, которую пророчили мне новоявленные родственники. Зато это была моя жизнь. В которой я сам принимал решения, и сам же за них отвечал. Как говорится: пусть херовая, зато не в кредит.
Воспитание и правила, намертво вбитые социумом с рождения, твердят что за преступлением обязательно следует наказание. Это показывают нам с экранов в разных фильмах, об этом написано множество книг. Но порой, запретный плод тянет тебя словно магнит. Особенно сильно это работает в подростковом возрасте. И вот ты нарушаешь статью уголовного кодекса. Мелкую, типа развода лохов в интернете или кражи безделицы в супермаркете. Спектр эмоций трудно описать. Сперва, ты испытываешь эйфорию вызванную тем, что довел дело до конца. Ты решился и… все выгорело. Но потом эйфорию сменяет дикий, первобытный ужас. Ты боишься, что тебя уже выследили и вот – вот поймают. Этот страх и вызван тем, что ты нарушил правила общества, а за преступлением всегда следует наказание. И тебе об этом постоянно твердили, вдалбливая в голову с рождения. Ты не спишь ночами, в ожидании, когда за тобой придут копы, боишься малейшего шороха, вздрагиваешь от каждого стука. А потом, в один определенный момент понимаешь – всем плевать. Тебя не то что не поймали, но даже скорее всего не стали искать. И страх проходит. Его сменяет новое желание: повысить планку и проверить, сможешь ли ты? И эта жажда куда опаснее героиновой зависимости.
Звонок домофона прервал течение моих философских размышлений. Я оторвался от окна и пошел открывать дверь ночному гостю.
***
Для прогулки решено было выбрать центральную часть города.
Ещё по дороге мы взяли по несколько бутылок пива, а коварная подземка укачала нас. На станции метро "Чернышевская" мы покинули поезд, так как изрядно утомили пассажиров вечернего метро, возвращающихся домой. Оно и неудивительно. Их вечер был полон мыслей о семьях, которые ждут дома, горячем ужине и телевизоре. Мы же с Виктором были не самыми хорошими попутчиками. Пиво разогрело нас, сняв всяческие оковы приличия и вежливости. Нет, мы ещё не превратились в озверевших животных, лишенных остатков рассудка, но тревожные звонки о том, что вечер мы скорее всего проведем в отделении, уже начинали поступать в мой затуманивающийся этанолом мозг. Закончилось все безобразной дракой, возникшей в вагоне. На Финляндском вокзале, в вагон вошел парень в розетке Спартака. Это Виктору не понравилось, но и вступать в драку без повода, товарищ не желал. Благо, фанат очень быстро дал Виктору этот самый повод. Он начал приставать к сидевшей рядом девушке, которая была не в восторге от такого общения. Виктору было достаточно такой причины. О чем мой приятель тут же сообщил:
– Ты какого хрена забился в один вагон с людьми, поросенок? – громогласно произнес он, глядя на парня.
– Чтоб ты спросил, – зло ответил тот, переполнив и без того скромных размеров чашу терпения Виктора. Очевидно, парень решил, что мой товарищ не будет бить его при свидетелях. И просчитался.
Виктор не стал вести дальнейшую беседу. Резко вскочил и ударил ногой, целя в лицо сидевшему парню. Встать тот не успел, и подошва ботинка попала в цель, сломав парню нос и лишив его желания сопротивляться и воли к победе. Сидевшая рядом девушка истошно завизжала, когда кровь из разбитого носа брызнула на ее белую курточку.
– Помогите! Тут человека убивают!
Ее крики имели успех. Виктор, который явно хотел добавить фанату, отвлекся и уставился на нее:
– Ты чего вопишь? Совсем дура? Я тебя спасал, между прочим.
Но девушка была так напугана, что слова на нее не действовали. И она продолжала истерично вопить, глядя на своего "спасителя" округлившимися от ужаса глазами. Тогда Виктор решил было привести ее в чувство, отвесив и ей пару хороших оплеух, но в этот момент состав затормозил на станции, и я поспешно вытолкал народного героя на перрон.
Сегодня боги явно были на нашей стороне. Потому как к моему величайшему удивлению, на выходе с эскалатора нас не принял городской патруль. Виктор прочитал это добрым знаком, и мы продолжили наш путь к площади Восстания.
Он пролегал через мрачные подворотни и закоулки, сквозные дворы – колодцы, выводя нас к Суворовскому проспекту.
Мой товарищ, видимо, в этот вечер решил поставить рекорд по употреблению этанола. Всю дорогу он усердно подпивал, и когда мы прошли через Некрасовский сад и свернули в сторону БКЗ "Октябрьский", он был уже малость не в себе. А уж после того, как мы догнались темным пивом в одном из кабаков неподалеку от станции метро площадь Восстания, злой синий дух окончательно взял над ним верх и он "перекинулся". Лицо его вытянулось и побелело, будто больничная простыня. В глазах появился недобрый блеск, а в голосе прорезались взлаивающие нотки. Сперва, заметив метаморфозу, я решил было покинуть заведение от греха подальше. Мало ли, что у него на уме? Тем более, новую личность Виктора я совсем не знал. Знакомы мы были не так долго и встречи в основном проходили в барах и закусочных. Но судьба распорядилась иначе.
Личность, которая просыпалась в моем собутыльнике после употребления этанола, была совсем не агрессивной. Да, склонность к "недоброму" чувству юмора у нее была, но и только. Как потом оказалось, на этот счёт я здорово ошибался.
– Здесь неподалеку есть один хороший притон, – склонившись через стол, начал он. – Давай двинем туда? Отдохнем, развеемся.
Скорее всего, парень думал, что говорит совсем тихо. Но мне показалось, что он орет на весь бар. Некоторые наши соседи даже побросали свои занятия, едва заслышав эту речь.
– Давай, – надрываясь, словно труба, продолжал настаивать товарищ. – Только вот ещё по одной за знакомство – и в путь. Официант!
Девочка в форменном переднике как – то очень неуверенно оглянулась, поняла, что помощь ей никто не предлагает и горестно вздохнула. После чего она отлепилась от барной стойки и с опаской подошла к нашему столу. Официантка опасливо покосилась на Виктора, враз определив, что именно от него стоит ждать неприятностей. На меня она посмотрела мельком, отчего стало даже чуточку обидно.
Знаю, я не произвожу впечатления хоть немного опасного человека, но и приятным себя не назвал бы. Однако то, что девушка слегка приблизилась ко мне, отодвинувшись от моего собутыльника говорило о многом. Может мне и не стоило оставаться в такой вот неуютной компании. Да только выпито было так много, что инстинкт самосохранения захлебнулся и оставил меня.
– Посчитай нас, – рявкнул Виктор и вынул из кармана несколько крупных мятых купюр.
Мне показалось, что одна из них оставляла на его пальцах подозрительные красные разводы. Да только убедиться я в этом не успел, так как приятель вытер руки о темные джинсы.
– Тут немного больше… – заискивающе сообщила девушка.
– Не беда, – парень поднялся и оглянулся. – Сдачи не надо.
После его слов окружающие расслабились, да только рановато они решили, что неприятности минули. Виктор не любил долгов. Ни давать, не оставаться в них не любил. А потому он справедливо рассудил, что стол с посудой надобно перевернуть. По его словам, стеклобой должен покрыть тот кредит, который он оставил в качестве залога. Когда же кто-то из посетителей приглушенно ахнул, тем самым привлекая внимание моего приятеля, то и несчастный получил крепкий удар по физиономии. Только один. Потому как сопротивляться он не стал и просто свалился на пол без чувств. Заодно и уронил свою кружку.
– Это не я, – указав на осколки заявил Виктор и направился к выходу. – Хорошее место. Надо сюда почаще заглядывать, – сообщил он мне через плечо.
Девушка всхлипнула. Не удивлюсь, если она уволиться, реши Виктор появляться тут чуточку чаще, чем раз в пять лет.
Бармен уже торопливо разговаривал с кем то по телефону, и я, справедливо решив, что в кабак скоро заглянет патруль, потащил Виктора к выходу.
Площадь Восстания мы покидали в спешке. Виктор пер как таран, расталкивая прохожих и сквернословя. Пока дорогу ему не заступила какая то цыганка, замотанная в теплую шаль.
– Дай погадаю, милок, – глядя в глаза Виктору произнесла она, протягивая к нему грязную руку.
В глазах Виктора блеснул какой-то злой огонек.
– Зубы то поди золотые? – успокаивающее прорычал он, протягивая руку к лицу цыганки.
Женщина чуточку отстранилась, и в ее глазах промелькнул зарождающийся страх, который быстро перерастал в панику.
– А ну с дороги! – рявкнул Виктор так, что переполошил половину проспекта. Потом немного помолчал и добавил:
– Чума ебаная.
Ганглий что был у уличной гадалки вместо мозга, быстро дал обладательнице понять: эта особь настроена агрессивно. Поэтому, бормоча что – то себе под нос, она быстрым шагом направилась в сторону метро.
– Ненавижу, блядь, цыган!
Во избежание осложнения с полицейскими патрулями, мы свернули во дворы, обходя стороной и станцию метро, и Московский вокзал. Виктор вел меня куда – то по одному ему известному маршруту. И кабы не морозный и ветреный вечер, который начал прочищать мозги моего товарища, эта прогулка по дворам северной столицы могла бы закончится куда более плачевно.
На пересечении улицы Восстания и Ковенского переулка, Виктор свернул во дворы, и мы начали плутать из арки в арку, пока не вышли к серому зданию, в торце которого расположилась неприметная металлическая дверь. С виду помещение казалось заброшенным. Но Виктор так не считал. Пошатываясь, он поднялся по невысокому крыльцу и забарабанил в дверь. Колотил он с такой силой, что со стены посыпалась штукатурка.
Такое поведение было воспринято крайне негативно. Железная дверь распахнулась и на крылечко вышел огромного вида мужик. Я даже чуточку протрезвел, когда увидел такого лося на пороге заведения.
– Чего ломишься? – начал мужик очень злым голосом. – Жить надоело?
Но на Виктора этот грозный вид не произвел никакого впечатления.
– Свои, блядь! – рявкнул он на охранника. – Уйди со входа. Пройти же мешаешь.
Видимо, охранник только сейчас узнал в пьяном шатающемся теле Виктора. И, как мне показалось, даже чуточку успокоился:
– Сразу надо было сказать что это ты, – начал он более миролюбивым тоном. – Чего ломиться – то?
Виктор открыл было рот чтобы ответить охраннику, но подумал, и говорить ничего не стал. Только махнул рукой и протиснулся в зал. Я обреченно вздохнул, но все же проследовал за ним.
Глава 2 Спор.
Мы оказались в огромной комнате. Накурено здесь было так, что голова пошла кругом от табачного дыма. Вдоль стен протянулись ряды игровых автоматов с сидящими перед ними посетителями. Долбя по кнопкам и матерясь, бедолаги спускали свои кровно заработанные деньги. В центре расположился стол с рулеткой, вокруг него столпилось немало народа. У дальней от входа стены виднелась барная стойка. Рядом с ней виднелись несколько столов с удобными креслами для курения кальяна.
Вправо от входа вел длинный полутемной коридор, оснащенной одной тусклой лампой дневного света. Она гудела и моргала, напоминая о фильмах ужасов, действия которых происходят в заброшенных психиатрических больницах, где маньяк с ржавым тесаком гоняется за компанией тинейджеров, выпиливая их по одному самыми жестокими и кровавыми способами. Скорее всего, тут за крашенными в красный дверями скрываются так называемые комнаты релаксации. Для клиентов, которые хотят покурить что – нибудь покрепче кальяна. Или пропылесосить пару дорожек белого порошка.
– Постоянным посетителям пиво – бесплатно, – заявил мордоворот, завидев мой интерес к бару. – Но ты пока еще не постоянный.
