Она замолчала, в её глазах блеснули искры, напоминающие далекие звёзды. Богиня была слишком молода, чтобы окончательно утвердиться в своей вечной гордости, и слишком умна, чтобы не видеть тот факт, что Андрей был абсолютно прав.
– Ты осознаёшь, что твоя нить с моей Божественной сущностью не разорвётся? Если я дам тебе кровь, ты станешь тем, кто может управлять частью моей судьбы.
Андрей долго молчал. Его взгляд был тяжёлым, но честным.
– Ты сама видела, – сказал он наконец, – что я никогда не стремился управлять чужой судьбой. Я и своей-то едва справляюсь. Но если это наш единственный шанс – то да. Придётся связать нас ещё крепче.
Мэй Жо отвела глаза. Впервые она ясно почувствовала, что этот человек не боится взять на себя её бремя. Но и её гордость требовала жертвы. После долгого молчания она протянула руку, позволив на коже выступить капле сверкающей золотой крови.
– Тогда возьми. Но если предашь… Ты не спасёшься даже в смерти.
Когда все приготовления завершились, ночь опустилась на долину. Факелы, зажжённые по периметру, мерцали то алым, то синим светом. Воздух становился вязким, будто напоённым металлом. Андрей сел в центре круга, положив ладони на колени. В груди билось не сердце, а сама печь, и он чувствовал, как ритм ядра совпадает с его дыханием.
Цзяолин села справа, её пальцы легли на его руку – связь засияла мягким, тёплым светом. Соль Хва заняла место позади, удерживая печати. Мэй Жо – впереди, и её божественная кровь, сияя золотым отблеском, капнула на центр круга. Круг вспыхнул. Начинался путь, от которого зависела их судьба.
Когда наконец наступил выбранный день, всё было подготовлено до мелочей. Вокруг долины, где возвели временное место ритуала, Андрей собственноручно начертал десятки линий печатей – они образовали гигантскую многослойную схему, рассчитанную не только на удержание и направление энергии, но и на её разделение между несколькими участниками. Воздух был пропитан запахом горелых трав, из которых старик-помощник Андрея приготовил защитный дым, а сама земля дрожала – словно предчувствовала, что скоро её вскроют ударом чуждой силы.
Первым шагом Андрей достал из Божественной печи Десяти трофеев само Ядро Божественной силы. Ту самую сияющую сферу, в глубине которой мерцали десятки искр, напоминающих Божественные печати и даже отголоски уничтоженных миров. Ядро переливалось слишком ярко, чтобы смотреть прямо, и каждый из присутствующих чувствовал его вес даже на расстоянии. Мэй Жо, увидев сферу, впервые побледнела по-настоящему – она не ожидала, что Андрей рискнёт не просто хранить, но и вскрывать это чудовище из энергии.
– Если его взорвёт… – Шёпотом произнесла она.
– Не взорвёт! – Холодно ответил Андрей, хотя и сам внутри чувствовал, как его тело сжимается от предчувствия. – Мы заставим его работать на нас.
Связь между всеми он укрепил заранее. Через духовные узлы и кровавые печати, каплей своей собственной крови связав их с каждой из женщин, включая и саму молодую Богиню. Цзяолин держала ладонь на его спине, сосредоточив дыхание, чтобы стабилизировать поток, Соль Хва и остальные заняли места по кругу, формируя своеобразные “каналы”. Мэй Жо, будучи последней, подошла к самому краю круга, и когда печать запылала под её ногами, она ощутила, как невидимая нить потянулась к её сердцу. Ритуал начался.
Андрей медленно коснулся ядра. В тот же миг оболочка сферы дрогнула, и наружу хлынул поток энергии – густой, тяжёлый, как лавина, и настолько горячий, что воздух завибрировал, словно от раскалённого металла. Небо над долиной заволокло тучами, хотя ветра не было, и каждое дыхание казалось наполненным огнём.
Первая волна ударила в него, и Андрей ощутил, будто его кости ломает изнутри, а кровь превращается в кипяток. Но он не позволил себе пошатнуться – рывком вытянул связь и направил часть энергии в круг. Цзяолин застонала, её плечи дрожали, но она крепче вцепилась в его спину, стабилизируя поток. Соль Хва прикрыла глаза, и её волосы вспыхнули искрами.
– Не разрывай связь! – Прорычал Андрей, ощущая, как часть силы ядра всё равно пытается вырваться напрямую в него.
Вторая волна была ещё хуже. Она несла не просто силу – внутри её слышались отголоски чужих голосов, остатки воли тех Богов, чья энергия была поглощена печью. Они шептали, кричали, пытались вбросить образы – чужие битвы, чужую ярость, чужие воспоминания о небесных мирах. Андрей едва не потерял контроль, когда осознал, что его разум начинает тонуть в этих осколках. Но тут вмешалась Цзяолин. Её сознание мягко скользнуло в его, удерживая и помогая отсеивать ненужное.
Мэй Жо в этот момент почувствовала, как в её тело вливается струя силы – слишком тяжёлая и слишком чистая. Она задохнулась, и даже опустилась на колени, а сердце молодой Богини забилось так, будто готово было взорваться. Но связь удержала её, и вместе с болью пришло странное ощущение – будто её родная Божественная кровь отзывалась на этот зов, вплетаясь в общий поток.
Андрей держал центр. Его тело трещало под натиском энергии, кожа покрывалась трещинами, из которых проступал свет, но он заставлял потоки двигаться строго по заданным линиям. Он ощущал, что если на миг потеряет внимание – кого-то просто разорвёт, и тогда весь ритуал станет катастрофой.
– Соберитесь! – Его голос как острый клинок прорезал гул потоков. – Дышите вместе! Разделяйте через меня! Я центр, вы – реки, проведите силу дальше!
Поток усилился. Теперь ядро буквально трещало, его оболочка рушилась, и энергия выходила уже не толчками, а непрерывным потоком, как если бы открыли врата в иной мир. Каждый из участников содрогался… Кто-то сжимал зубы… Кто-то едва не падал… Но связи держали.
В какой-то миг Андрей почувствовал, что круг готов лопнуть. Тогда он собрал всю свою волю, и, проревев, словно дракон, резко направил основной удар потока внутрь себя, на мгновение беря на себя львиную долю давления. Его кости заскрежетали, а внутри словно обрушилась молния, но он удержал.
Потом наступила кульминация. Последняя часть ядра разлетелась, и энергия залила их всех разом. Каждый из них осознал, что их тело уже не принадлежит прежнему “я” – оно менялось, укреплялось, впитывало новую силу. Сеть связей вспыхнула, как звёздное небо, и Андрей, задыхаясь, но не сдаваясь, удержал это сияние, пока последнее искрение не стихло. И лишь тогда, тяжело дыша, он позволил себе закрыть глаза и прошептал:
– Мы сделали это…
А долина ещё долго дрожала, будто сама земля пыталась прийти в себя после того, что в ней произошло.
Пламя ритуала давно погасло, но в воздухе ещё стоял запах озона и густой, как кровь, привкус силы. Каменный пол был исчерчен трещинами, каждая из которых светилась тонкой красной линией, уходящей глубоко в землю, – следы от того, как печь Десяти трофеев выпускала наружу Божественную энергию.
Все участники, кто только что пережил эту пытку, сидели вокруг Андрея. Их дыхание ещё не восстановилось, но в их глазах горели иные огни – осознание перемен…
……….
Соль Хва ощущала приходящий шторм иначе, чем остальные. Когда энергия рванула из ядра, подобно лавине, многие едва удерживались на грани разрыва. Она же – напротив – не сопротивлялась. С первых же мгновений она сделала то, чему её учила жизнь. Раскрылась навстречу. И каждый новый поток Божественной силы, словно полноводная река, вливался в её тело, и она не строила преграды. Каналы её Ци уже были отточены до совершенства многолетними тренировками и опытом боёв, и потому энергия ложилась в них мягко и ровно, как в русло, выточенное временем. Там, где другие едва удерживались, балансируя между хаосом и разрушением, Соль Хва шаг за шагом направляла потоки внутрь себя, позволяя им разливаться по меридианам и сливаться с её собственной силой.
Сначала её тело охватил холодный жар – словно тысячи игл пронзили каждую клетку. Но стоило ей глубоко вдохнуть, и жар обратился в кристальный поток, как будто каждая её кость превращалась в чистый лёд, сияющий изнутри. Её мышцы наполнились упругой прочностью, словно внутри них возникли струны, отзывающиеся на каждый порыв энергии. А в сердце – в глубине её ядра – возникла тихая, но властная песнь. Она поняла, что это было не просто наполнение, это её собственное тело учится жить с новым уровнем силы.
Когда первые разряды хаоса прошли, Соль Хва ощутила, что она удержала равновесие там, где другие едва не сорвались. Ни один поток не ушёл в разнос, ни одна нить не рванулась неконтролируемо. Всё легло идеально – словно сама судьба вела её.
И в этот миг её сознание расширилось. Она почувствовала, как вся долина, каждый камень, каждая снежинка вокруг будто отразились внутри неё. Мир стал ясен, словно она стоит на вершине ледяной горы, откуда видна каждая деталь, каждая трещина внизу.
Прорыв случился стремительно. Барьер, державший её на грани Доу Хуан, рухнул – и Соль Хва шагнула сразу к уровню Доу Цзун. Её аура засияла холодным светом, величественным и непоколебимым. Это не был яростный взрыв, как у Андрея или Мэй Жо. Это было величие неподвижной горы, на которую обрушился ураган, но она не дрогнула, а лишь стала ещё крепче.
Она чувствовала – в её руках теперь сила, которой редко достигают даже старшие мастера. Ей было трудно сдержать улыбку. Ведь она знала, насколько редок подобный прорыв, тем более за одно-единственное мгновение. Но за этим ощущением радости пришло и другое – холодное понимание.
Теперь у неё не только сила, но и невероятно огромная ответственность. На неё будут смотреть иначе. На неё будут надеяться. Она станет тем, кого будут испытывать, чью стойкость будут проверять. И где-то глубоко внутри, под слоем гордости и радости, вспыхнуло чувство тревоги. Теперь её шаг сделал её слишком заметной.
Но Соль Хва подняла голову и выпрямила спину. Она знала – выбора у неё нет. Она шла этим путём сознательно. И сегодня её шаг оказался куда более значимым, чем она ожидала…
…………
Когда энергия ядра рванулась наружу, Ло Иньюй оказалась одной из самых уязвимых. Она привыкла полагаться на хитрость, тонкие слова, умение видеть слабости в людях и обстоятельствах, но не на собственное тело или боевые каналы. Сначала её дыхание сбилось, сосуды дернулись, словно вот-вот лопнут. Казалось, что вся её хрупкая основа рассыплется под давлением силы Богов, которые веками рушили города и меняли судьбы мира.
Она почти потеряла сознание, когда Андрей удержал связь и направил часть энергии в неё мягким, но несгибаемым потоком. Это было похоже на то, как море врывается в узкий залив – невозможно остановить, но можно придать этому движение форму. Ло Иньюй чувствовала, как её меридианы расширяются с треском, как чуждая сила выжигает её слабость и переписывает тело заново. Каждая клеточка её словно горела – и вместе с этим горением вспыхивала новая ясность.
Когда жар наконец сменился ровным светом, она осознала, что стоит на совершенно ином уровне. Её аура стала глубокой, плотной, тяжёлой, будто она могла одним дыханием повлиять на окружающих. Она чувствовала – её сила взлетела к уровню Доу Хуан, и не просто первой звезды, а сразу приблизительно пятой.
От этого открытия Ло Иньюй растерялась. Всё её искусство всегда было в словах и манёврах – а теперь её тело стало оружием, способным раздавить тех, кого раньше она могла лишь запутать интригами. Внутри царило странное противоречие. Ликование от власти, что теперь текла в её жилах, и панический страх. Ведь она совершенно не знала, как распоряжаться этим даром.
Она прикоснулась к ладоням, удивлённо ощутив, как в пальцах клубится сила, будто сама ткань мира готова подчиниться её прихоти. Её сердце забилось быстрее, и на миг она ощутила себя чужой в собственном теле.
– Это… невозможно… – Прошептала она, но её голос прозвучал так властно, что воздух дрогнул.
В этот миг Ло Иньюй впервые по-настоящему осознала, что теперь она больше не просто интриганка в тени. Она стала силой, с которой придётся считаться, даже если сама пока не знала, куда её вести. И внутри Ло Иньюй началась настоящая буря. Её разум, натренированный просчитывать комбинации, строить паутины из намёков, слухов и ловко расставленных слов, срывался в привычный поток размышлений… Как использовать это новое положение? Кто станет союзником? Кто первым обратит внимание на её внезапное возвышение?
Но с каждой новой мыслью её тут же пронзал и новый страх. Ведь сама основа её силы не принадлежала ей. Не было десятилетий закалки, боевого опыта, не было школы, что научила бы её владеть каждой каплей этой мощи. Всё, что в ней горело сейчас, – результат чужого ритуала, чужой воли. Андрей и Цзяолин, именно они вели потоки, именно они удержали её от разрушения. Без них она бы рассыпалась, как пепел на ветру.
Сейчас Иньюй осознавала, что её вознесли выше, чем она вообще могла себе вообразить. Но значит ли это, что теперь она свободна? Нет. Она всё ещё была зависима. Не от слов и сделок – от силы этих двоих. Даже её новоприобретённое могущество походило на неукротимого зверя, запертого в клетке. Одно неверное движение – и зверь вырвется, разорвёт её саму.
Она нервно сжала кулаки. Внутри неё уже возникло странное чувство. Будто теперь слова стали легче, но и одновременно более бессильными. Ведь зачем плести долгие интриги, если можно просто раздавить противника давлением ауры? Но именно это её пугало. Так как в том мире, где сила всё решает, её собственное мастерство – холодный разум, гибкая ложь, искусство тонкого давления – могут банально обесцениться.
Она представила зал собраний какого-нибудь клана. Раньше она бы вошла туда в сопровождении слухов… Информации… Тонких улыбок… Теперь же всё изменилось. Она могла войти туда одна – и воздух сам бы дрогнул, а собравшиеся там люди сами бы замолчали. Но разве это было именно то, чего она хотела? Разве власть через страх не разъедает быстрее, чем власть через уважение и зависимость?
И всё же внутри шептал другой голос:
“Ты больше не пешка. Ты – фигура. С тобой придётся считаться всем. Даже представителям сект… Великих сект…”
Эта мысль кружила ей голову, как вино. Но стоило ей взглянуть на Андрея и Цзяолин, которые спокойно и уверенно контролировали свои новые состояния, словно рождены для этого, – реальность обрушивалась вновь. Их сила была естественна, выстрадана, подтверждена опытом. Её же – навязана извне. И Иньюй впервые за долгое время ощутила укол зависти. Но за завистью последовал страх. А что произойдёт, если Андрей и Цзяолин однажды решат, что она им не нужна? Что её слабость в основе слишком очевидна?
Так что она уже понимала, что ей придётся учиться. Становиться не только интриганкой, но и воином. Вплетать новое могущество в привычную игру ума. И самое тяжёлое – признать собственную зависимость от тех, кто дал ей этот шанс.
В глубине души Ло Иньюй чувствовала тот факт, что её прежний мир рушится. Её оружием были слова. Теперь у неё появилось новое оружие – сила, к которой она ещё не готова. И страшнее всего было то, что именно эта сила может затуманить её разум, лишить остроты, превратить её из кукловода – в ещё одного громкого, но предсказуемого воина.
Она невольно провела рукой по груди, словно проверяя, там ли ещё её сердце? Оно билось всё так же быстро, напоминая ей, что она пока всё ещё та же Иньюй. Но теперь ей придётся бороться уже не только с другими людьми, но и с собой самой…
………..
Когда поток энергии, вышедший из ядра, прошёл через круг и достиг её, Хун Линь ощутила это как удар – не тот, что ломает кость, а тот, что раскалывает привычную картину мира. Она, воспитанная в доме воинов, почти всю жизнь понимала силу как вес клинка, меткость удара и стойкость в битве. Её Ци была отточена под завывание вьюг и скрежет брони – до уровня Доу Ши, до тех ограничений, в которых она умела думать и действовать. И тут – внезапно – небо разорвало привычную грань, и под ногами раскрылась новая ступень.
Сначала был целый хаос ощущений. Внутри – не просто тепло или озноб. В каждой клетке её тела что-то переформатировалось. Меридианы, которые раньше она знала как чуть заметные дорожки, вспыхнули как оживлённые реки. Каналы наполнились тяжёлым, плотным Ци, которая тянула вниз, в кости, и вверх, в грудь, одновременно наполняя руку той особой тяжестью, какую даёт настоящий внутренний ствол силы. Сердце бились громче, но это не была паника – скорее ощущение, что её собственное тело стало камерой, где ожил новый механизм.
Её меч – единственный старый, проверенный инструмент – вдруг зазвенел иначе. Сталь откликнулась на новую волну, и звук клинка превратился в чистую ноту, которая резонировала в связках и костях Хун Линь. Рука, помнящая тысячи ударов, ощутила, что теперь каждый взмах ведёт не только металл, но и энергию, будто лезвие стало продолжением её каналов. Туда, куда направит она Ци, лезвие пойдёт следом. Это было не магическое чудо – это было механическое, почти инженерное ощущение. Новые возможности управления силой и точностью.
Когда она осознала, что её внутренний счётчик перешёл на Доу Хуан – и не на первую звезду, а приблизительно на пятую—шестую – сердце сначала сжалось от удивления, затем от страха. Потому что такой прорыв – это не дар без цены. Воины её рода когда-то молились не за силу, а за рассудок, потому что большие силы ломают нервы и уменьшают рассудок, если ими не править. Хун Линь почувствовала, что её привычные реакции – броситься вперёд, полагаясь на скорость и технику – теперь должны согласовываться с куда более тонкой работой. Контролем внутренней массы Ци, ритмом дыхания, управлением аурой так, чтобы она не распыляла мощь, а направляла её.
Мысли её сыпались одна за другой, но были не паническими – практичными, боевыми. В голове возникли образы. Поле битвы, где её отряд стоит под огнём магических плетений… Стена щитов, которую можно было разрезать не только клинком, но и концентрированным потоком Ци… Плотная завеса врагов, расчищаемая не ордами воинов, а точными вспышками силы… А рядом – холодные картины ответственности. Старшие рода… Воины… И даже дети, чья вера в дом теперь основана на том, что внезапно в их рядах появилась такая сила… Что если она не удержит? Что если она сорвётся? Это – не те вопросы, на которые отвечает клинок. Это вопросы, требующие дисциплины культивации.
Первое чувство, которое прорезалось сквозь шок, желание упорядочить. Хун Линь понимала, что нельзя оставлять этот скачок стихийным. Сила должна лечь в привычные ей рамки. Дыхание… Стойки… Формулы движения… Она тут же начала испытывать на себе новые принципы. Как изменился центр тяжести при наполнении Ци. Как реагируют сухожилия при ударе. Как долго удерживается поток в ладони. Как быстро он рассеивается в воздухе. Тело отвечало на вопросы прежде, чем разум успевал их задать – и это было одновременно даром и испытанием.
Почувствовав силу, она ощутила и её цену. Её мышцы теперь требовали иного расхода энергии. После короткой серии атак привычная усталость сменилась новым типом истощения – глубокой, как будто выжатой из костей. Это значило, что завтра она уже не сможет сразу встать и резать, как раньше. Нужна будет новая выносливость – не только физическая, но и духовная, способность восстанавливаться после вливания больших пластов Ци. Значит – тренировки, восстановление, правильное питание, травы, ритуалы, дыхательные схемы.
Её мысль устремилась к родным. Они всегда были семьёй воинов, чьи традиции помнили силу, но давно не видели подобного уровня в своих рядах. Она знала, с каким трепетом и ожиданием они встретят её, и это давило. Гордыня радовалась… Воительский долг требовал действий… Но рядом взывала осторожность. Сейчас, когда её сила возросла, она стала мишенью – не только для внешних врагов, но и для тех, кто жаждет вывести её из равновесия, кто попытается разжечь в ней ненужную ярость, тем самым заставив ошибиться. В таком состоянии человек опасен прежде всего для самого себя и тех, кто рядом. Так что все решения оформились чётко, как стальной обух. Немедленная изоляция от шума, в виде нескольких дней в уединении, где она сможет прочистить каналы и закрепить базовый слой Доу Хуан… Практика совместно с Соль Хва. Ведь Соль Хва знала, как направлять потоки и как переводить подобные всплески в устойчивую основу. Так что она попросит этого мастера Дао Цзы быть наставницей по внутренней работе… Так же придётся провести полную адаптация школы меча. Она не собиралась отказываться от клинка. Так что ей теперь придётся встраивать в каждое движение структуру Ци – короткие вспышки, сосредоточение в точке удара, ритмы, убивающие не только плоть, но и волю врага. Не стоит забывать также и про психологическую подготовку. Учиться владеть эмоциями так же, как владеть мечом. Чтобы не дать гордыне взять верх, потому что она видела, как другие падали от собственного пика…
При всём этом ей необходимо соблюдать политическую осторожность. Пока не выставлять силу напоказ. Внешний мир должен видеть воинскую дисциплину, а не чудо. Иначе за ней придут те, кто желает либо союза, либо её уничтожения.
Она уже представила первые упражнения. Как будет стоять на краю реки на рассвете, вдыхать холодный воздух, вбирать его в лёгкие, направлять циркуляцию Ци от пяток к низу живота и далее вдоль позвоночника… Отрабатывать уймы ударов по мешку, но каждый удар сочленять с дыханием, как метроном… Отрабатывать “точечные” выплески энергии, которые не разгоняют поток по телу, а выталкивают точную долю силы через клинок… Это будет её новая школа – смешение старых боевых традиций её семьи с внутренней алхимией.
Эмоционально Хун Линь переживала одновременно и радость, и грусть. Радость – потому что теперь она реально сильнее, может защитить тех, кого любит. Грусть – потому что простая жизнь воительницы, где честь и бой шли рука об руку, изменилась. Ей придётся стать и воином, и культиватором Дао Цзы. Она понимала, что дороги назад нет – и это не пугало её так, как пугало то, что придётся учиться заново. Но вдобавок проснулась гордая решимость. Если семейные корни забыли мастера, то она вернёт им честь. Если поле боя нуждается в голове, которая не только рубит, но и ведёт, она станет этой головой.
В ту же ночь, ещё до того, как остальной мир опомнился, Хун Линь пошла к тренировочному двору. Под луной она работала с деревянным манекеном, и каждый взмах теперь был не просто силой, а точной формой. Она училась задерживать энергию в точке, на мгновение останавливать её – и затем отпускать, направляя через лезвие меньшую, но смертельную волну. Мышцы болели, но сердце постепенно умиротворялось. Она делала то, что умела лучше всего – тренировалась до тех пор, пока не добивалась контроля.
В мыслях же, между ударами, она продумывала дальнейшие шаги. Найдёт ли она учителя тяжелой внутренней работы? Пойдет ли к Соль Хва за наставлением? Как сообщить семье без паники? Как не стать пешкой в чужой игре? На эти вопросы ответы приходили медленно, но приходили – как и должно быть у воина. Через дело, а не слова.
И в конце концов, когда звезда уходила за хребтом, Хун Линь остановилась, опёрлась на лезвие и впервые после ритуала подумала не о силе как инструменте, а о её смысле. Сила нужна не только для того, чтобы рубить… Сила – это выбор, куда направить удар и кому отдать щит. И в этой мысли она нашла новую цель. Стать воительницей, которая умеет жить на новой ступени, и, если нужно, вести за собой других.
…………
В первые мгновения, когда ядро Божественной энергии начало раскрываться, Мэй Жо едва удержалась от крика. Она ожидала мощи, но не того ужасающего потока, который ворвался в её сосуд, стремясь разорвать всё изнутри. Это было похоже на то, как если бы хрупкий сосуд из яшмы вдруг попытались наполнить лавой вулкана. Каждая жилка в её теле дрожала, сосуды словно лопались, и её дыхание стало рваным. В груди появился панический холод:
“Я не выдержу… это слишком… я погибну прямо здесь…”
Волны энергии, исходившие от ядра, несли отпечаток десятка Божественных сущностей, каждая из которых в прошлом могла поразить мир одним своим взглядом. Эти силы были куда старше и могущественнее самой Мэй Жо, и, ощущая их яростное давление, она в первый раз за многие века по-настоящему осознала собственную хрупкость.
Но именно в тот миг, когда трещины начали проявляться в её сосудах, а кровь заструилась по губам, её охватила чужая, спокойная, тяжёлая и холодная воля. Андрей. Его присутствие ощущалось не как мягкое утешение, а как железный узел, крепко стягивающий расползающиеся нити её существа. Его сила не подавляла её, но связывала, вплетала в общий ритм. Через него она почувствовала связь с остальными, словно он держал в руках сотни тончайших нитей и сплетал их в единый узор, чтобы никто не оказался разорван этим потоком.
И тогда, среди хаоса, внутри Мэй Жо вдруг что-то изменилось. Её собственная кровь, та самая Божественная искра, что веками дремала, словно зажглась. Она зазвучала в унисон с этой силой, как струна, наконец нашедшая свою мелодию. Внутри неё загудел голос её истинной природы.
Сначала кости трещали, и каждый вдох был похож на раскалённый нож. Но вот плоть наполнилась светом – плотным, сияющим, тяжёлым. Мэй Жо ощущала, как каждое движение становится плавным и властным, как её тело наполняется не просто силой, но гармонией, будто она наконец нашла утраченный ритм вселенной.
Она взлетела. Духовный прорыв прорезал тьму её сознания. Она достигла уровня Доу Ди второй звезды. Это было больше, чем она сама осмеливалась предположить. Ведь для этого нужно было приложить сотни лет культивации.
Но главное было даже не в росте силы. Глубоко внутри, там, где раньше жила лишь тень её Божественного “я”, теперь вспыхнуло пробуждение. Она впервые ощутила себя – настоящую, первородную Богиню, чья природа не ограничивается плотью.
И вместе с этим пришло новое чувство. Она ясно поняла, что теперь между ней и Андреем теперь существует связь, куда более глубокая, чем она могла вообразить. Это было не просто энергетическое переплетение, не просто союз в ритуале. В тот миг, когда он удержал её, она связалась с ним духовно. Это чувство было пугающе реальным, и от него невозможно было отвернуться. В её сердце отразилось и удивление, и тихий страх:
“Я думала, он лишь проводник… а оказалось, что он сам стал якорем для моей сути. Так что теперь моя судьба слишком сильно переплетена с его…”
Но за страхом рождалось другое – чувство притяжения. Будто теперь её собственное существование звучало в унисон с ним, и отказаться от этого было невозможно. Именно в этот момент она ощутила, что её сила очень сильно возросла. Так как даже её собственное тело преобразилось. Но главное было в том, что даже её душа стала частью чего-то большего…
…………
Когда ритуал завершился, и волны силы утихли, Цзяолин первой выпрямилась, расправив плечи так, будто её спина теперь могла удержать само небо. В тот миг она ощущала своё тело совершенно иным – каждая клетка пульсировала огненно-золотым сиянием, а мышцы и кости словно переплавились в новом горниле, где плоть и дух соединялись воедино. Её кожа стала излучать едва заметное свечение, тонкий золотистый отблеск, который был не просто внешним сиянием… Он шёл изнутри, от её преобразившегося ядра. Это ядро, прежде сдержанное и ограниченное, теперь раскрылось так широко, что даже в самых смелых её мечтах подобное было невозможно представить. Она чувствовала его вращение, будто в её груди билось маленькое солнце, чьи лучи расходились по всем каналам, делая их просторными, безграничными, как небесные реки. Каждый её вдох и выдох стал особым. Воздух, входя в лёгкие, резонировал с энергией неба и земли. Она могла слышать отголоски горных потоков, дыхание ветра, ритм каменных скал, даже пульсацию далёких звёзд. Природа отзывалась на её движения, как будто признала в ней нечто родное… Небесное… Божественное…
И это была не просто сила. Это было вознесение – рывок, что поднял её сразу к уровню, о котором даже большинство Богов могли лишь мечтать. Она осознала, что стала Божественным Небесным Драконом, достигнув уровня Доу Ди… Третьей звезды… И теперь это своеобразное чувство Величия и Свободы разливалось в ней, как океан, чьи волны не знали берегов.
Но в этом безмерном могуществе было нечто, что сковывало её и держало от распада. Внутри неё, в глубине нового сияющего ядра, отпечатался образ Андрея. Не как внешняя сила, не как случайный союзник, а как связующее звено, которое удерживало её в равновесии. Она ясно чувствовала, что без него её новая мощь рассыпалась бы, подобно песку, унесённому бурей.
И этот образ был не просто печатью силы. Это было ощущение, что он стал частью её сущности – спокойный центр, холодный узел, что связывал всё воедино. Она впервые осознала, что её трансформация – не только её личный прорыв. Это было соединение, которое в будущем невозможно будет разрушить без гибели обоих.
Её взгляд стал глубже, и на губах мелькнула лёгкая улыбка, в которой сквозила смесь гордости, благодарности и чего-то, что ещё не имело названия. В тот миг Цзяолин чувствовала себя равной богам, но в то же время – зависимой от одного смертного мужчины, который уже перестал быть просто человеком.
Когда первые волны силы улеглись, Цзяолин не выдержала – вытянула руку, желая проверить, насколько изменилась её сущность. Движение было простым. Лёгкий взмах, будто она отгоняла невидимую пылинку. Но воздух вокруг её пальцев дрогнул, и пространство пошло волнами, словно вода под камнем.
Она резко вздрогнула. Вокруг разлилось ощущение, что мир подстраивается под её жест, словно пространство больше не могло оставаться равнодушным к её присутствию. Стоило ей шагнуть – под её ступнёй на миг раздвинулись нити энергии земли, образуя мягкий резонанс, как если бы сама почва приветствовала хозяйку. Даже дыхание её породило тончайшие завихрения в потоках, и где-то высоко в небе, отозвавшись на этот вдох, засияла звезда, вспыхнув чуть ярче, чем прежде.
Удивление захлестнуло её с такой силой, что сердце бешено заколотилось. Она всегда стремилась к развитию, всегда мечтала быть сильной – но то, что каждый её жест способен менять ткани реальности, было выше всякого понимания. Восторг и страх переплелись в ней. Восторг от безмерности нового пути и страх перед его последствиями. И тут, как холодный порыв ветра, её пронзила мысль:
– Суд Небесного Дао…
Она сразу вспомнила то чувство, когда небо само склоняется над теми, кто осмелился перешагнуть грань дозволенного. То безжалостное око, которое не знает ни пощады, ни жалости, ни оправданий. Теперь её новая сила – не просто прорыв. Это вызов, брошенный самому Закону Мироздания.
Цзяолин осознала, что их с Андреем ждёт не просто очередная проверка. Это будет суд невероятной силы, ужасный и беспощадный, такой, какого не переживало большинство из тех, кто когда-либо стремился стать выше Богов. Она видела это так ясно, будто небеса уже готовили свои молнии и звёздный огонь, чтобы в назначенный час обрушить их на них.
И вместе с этим осознанием в её сердце зародилась новая решимость. Она понимала, что, если она не подготовится, если позволит себе дрогнуть, то их обоих – и Андрея, и её саму – сметёт этот грядущий ураган. Теперь её собственная сила была связана с ним, и любая слабость станет их общей гибелью.
Она глубоко вдохнула, ощутив, как нити неба и земли плавно вошли в её лёгкие и переплелись с её дыханием. В её глазах зажёгся новый свет. В котором была не только радость от достигнутого, но и твёрдая готовность встретить то, что должно прийти.
– Если нас ждёт Суд, значит, я должна стать достойной этого Суда. Я не позволю небесам лишить нас того, что мы обрели.
И в этот миг, впервые после прорыва, Цзяолин ощутила не только силу и восторг, но и бремя ответственности, равное её новому величию.
Цзяолин едва успела сдержать дрожь после осознания, как внезапно её зрение затуманилось, а дыхание перехватило. Она сперва решила, что это побочный эффект нового уровня силы, но вскоре поняла – это не её слабость, это отклик небес.
Перед её глазами развернулось видение. Сначала всё потемнело, будто небосвод над ней рухнул. Звёзды исчезли, растворившись в непроглядной пустоте, а затем из этой пустоты вспыхнула первая молния. Она не ударила в землю – наоборот, молния росла вверх, разрывая небо, будто кто-то снизу бросил вызов самим небесам. От её света всё вокруг стало бесцветным, и даже воздух задрожал, как стекло перед расколом.
Из этой вспышки проступила тень дракона. Огромная, витиеватая, не имеющая плотного тела. Его глаза – как два кровавых солнца, в которых вращались вихри бурь и огня. Он не ревел, он безмолвно смотрел прямо в неё, и этот взгляд был хуже любого крика. Ей казалось, что этот дракон – воплощение самой воли Судеб, что он является карающей рукой небес.
