Кривошеев молча повернулся и шустро, благо небольшая сила тяжести компенсировала вес и некоторую громоздкость скафандра, умчался. К тому моменту, когда он вернулся, Истомин с помощью встроенного в скафандр мультитула сумел удалить заглушки. Едва не сломал отвертку, но – сумел, открыв доступ к массивным стопорным болтам.
Их открутить с помощью ручного инструмента было бы сложнее, однако в принесенном Кривошеевым наборе имелись на такой случай неплохие аргументы. Минут через пять болты были вывернуты, а плита, которую они удерживали, с помощью банальной монтировки и всем известной матери снята и отброшена в сторону.
В открывшейся нише обнаружился штурвал. Истомин разочарованно поцокал языком – здесь те, кто проектировал этот корабль, явно не додумали. Слишком легкий, почти игрушечный. И, в принципе, опасения пилота оправдались. Попытка этот штурвал повернуть закончилась ничем. От небольшого усилия тот не шелохнулся, а когда Истомин навалился на него всей массой, просто сломался.
– Вот ведь! – зло скривился Истомин, и лишь понимание того, что он в скафандре, помешало ему сплюнуть. Обернулся на напарника, приплясывающего от нетерпения. Все неймется ему ломтерезку в деле опробовать. А вот шиш тебе! Истомин покопался в инструментальном ящике, извлек длинный, с толстой рукоятью цепной ключ. Штука тяжелая и неуклюжая – но в некоторых случаях незаменимая.
Дальше было просто. Снять штурвал, зацепить ключом вал, на сей раз вполне убедительных габаритов. Навалиться всей массой. Не идет. Кривошеев притащил все из того же набора стальную трубу, надел на рукоять ключа, увеличивая рычаг. Навалились вдвоем – и получилось! Вначале с трудом, а потом все легче и легче механизм аварийного ручного привода, скрытый за броневыми плитами обшивки, начал проворачиваться.
Для того, чтобы открыть внешний люк корабля, потребовалось четыре десятка оборотов. Закончив, Истомин заглянул внутрь – в шлюзе стояла чернильно-мрачная тьма. Впрочем, свет нашлемных фонарей и данные сканеров показали, что кроме тьмы здесь ничего, собственно, и нет. Обычный шлюз, небольшое помещение, в котором практически ничего не было.
Ловко забравшись внутрь, Истомин сориентировался и, пользуясь все тем же многострадальным мультитулом, снял одну из панелей. Под ней обнаружилась ниша с разъемами, сейчас пустыми. А ведь по штату так быть не должно. Разгильдяи! Кривошеев, не задавая лишних вопросов, притащил с бота пару аккумуляторов, которые встали на место как родные. Неудивительно, вообще-то, стандарт здесь единый. И сразу после этого шлюз ожил.
Загорелся свет, разноцветными огнями начала светиться панель управления. Все правильно, если пропал основной источник энергии, задействуется аварийный. Напарники переглянулись:
– Ну что, я один пойду или вместе?
– Вместе, конечно, – для Истомина такого вопроса не стояло. Мало ли что ждет внутри погибшего звездолета, а любую опасность лучше встречать вдвоем. – Только вначале свяжусь с кораблем.
Выслушав доклад, капитан одобрил их действия, посоветовал быть осторожнее и тут же отдал распоряжение о направлении к ним основной группы спасателей. Сигнал ретранслировался мощными антеннами бота, так что слышно было хорошо. Можно и видеосвязь настроить, но возиться не хотелось.
– Ребята, осторожнее там, – раздался откуда-то сзади голос Александры.
– Эх, штурман, не понимаешь ты великого упоения боем! – хохотнул в ответ Кривошеев.
– Да какое упоение! Живыми вернитесь.
– Молчи, женщина, твой день восьмое марта.
Александра возмущенно булькнула что-то нечленораздельное. Капитан, судя по звуку, усмехнулся и повторил о том, чтоб смотрели по сторонам. Он был прав, спору нет, а потому напарники лишь клятвенно пообещали сохранять максимальную осторожность и запустили процедуру шлюзования.
Работало, как ни странно, все. Закрылись в штатном режиме створки люка. Автоматически прошла дезактивация скафандров. Затем помещение заполнилось воздухом, и лишь после этого открылся люк внутренний. Если верить приборам, атмосфера внутри была в норме, однако открывать гермошлемы они не рискнули. Мало ли какая гадость может притаиться в здешнем воздухе. Приборы, конечно, ничего не показывают, но они далеко не верх совершенства. Паранойя? Может, и так, но лучше перебдеть, чем нарваться самому и подвергнуть опасности товарищей.
А вот освещение напрочь отсутствовало. Даже аварийные лампы не горели, и это удивляло. Если наворачивалась энергосистема корабля, то основное освещение вырубалось, в этом нет ничего особенного. Подобное Истомин видел не раз. Но вот аварийные светильники… Имея собственные индивидуальные элементы питания, они могли гореть не месяцами даже – годами.
Немного подумав, пилот жестом остановил напарника и, подсвечивая себе фонарем, осмотрел ближайший светильник. Потом аккуратно снял крышку, хмыкнул:
– Интересно даже.
– Чего?
– Аккумулятора нет. Прямо как в шлюзе.
Кривошеев лишь кивнул. Он вглядывался в темноту, подсвечивая себе фонарем и держа в руке пистолет. Затем оглянулся на напарника и выдохнул:
– Там, кажется, что-то есть.
Истомин расстегнул кобуру, но доставать оружие не стал. Если бы объект, замеченный Кривошеевым, был опасен, они бы это уже ощутили на себе. И потом, стрелять в коридоре рискованно. Пуля, разогнанная в магнитном поле до немыслимых скоростей, штука опасная, но куда хуже могут оказаться рикошеты. А они будут, можно не сомневаться. «Либерти», равно как и другие возрастные корабли, могли похвастаться прочными металлическими переборками, способными не только отразить пулю, но и заставить ее плясать джигу по всему коридору. Нет уж!
Вместо того чтобы доставать оружие (к слову, в скафандре его и держать-то было неудобно, слишком толстые пальцы, а уж стрелять и вовсе мучение), Истомин начал осматривать коридор. Увы, ни инфракрасные фильтры, ни многочисленные сканеры ничего не давали, зато визуально удалось различить лежащий в конце коридора бесформенный предмет. Ну а подойдя ближе, еще и рассмотреть его в подробностях. И нельзя сказать, что находка Истомина обрадовала.
Труп. Самый обычный. И нет ничего удивительного, что не видно его ни в тепловизор, ни как-то еще. В коридоре без малого минус пятьдесят. Для рассчитанных на сложные условия механизмов – ничто, а вот для хорошенько полежавшего трупа… В общем, сейчас это просто хорошо промороженный кусок мяса.
Склонившись над телом, Истомин безо всякой брезгливости перевернул его. За не такое и долгое время службы в МЧС он успел повидать мертвецов больше, чем рота спецназа. В городах вроде тех, где недавно пришлось возиться, всегда лежало столько тел разной степени покалеченности, что один-единственный аккуратный труп, упакованный в комбинезон, вызывал даже нечто вроде умиления. Это вам не фарш, который получается, когда на человека вначале падает, а потом сползает, растирая в блин, каменная плита. Быстро осмотрев находку, он выпрямился, на автопилоте отряхнув колени.
– Что там? – спросил Кривошеев. Он так и стоял, настороженно осматриваясь, разве что пистолет опустил.
– Я, конечно, не врач, но полагаю, что его швырнуло на что-то твердое. Скорее всего, при аварийной посадке.
– Понятно. Что делаем дальше?
– Возвращаемся. Предварительную разведку мы провели, группа поддержки штанов будет через пятнадцать минут.
– А может, пройдем дальше?
Истомин задумался. На одной чаше весов лежали молодость и прилагающаяся к ней непоседливость, на другой – осторожность. Последняя, хоть и пребывавшая в меньшинстве, все же перевешивала. Чуть подумав, он отрицательно качнул головой:
– Нет уж, давай-ка назад. Толпой сделать можно больше.
Сквозь прозрачное забрало гермошлема было видно, как скривился десантник. Похоже, у него только что жизнь дала трещину. Во всю задницу. Тем не менее спорить он не стал и, круто развернувшись, первым зашагал к шлюзу.
Они покинули разбитый корабль как раз в момент, когда второй бот начал посадку. Солидный такой бот, грузовой. Если тот, на котором напарники прибыли, можно было сравнить с летающим спорткаром, то этот, скорее, выглядел автобусом. Неуклюжим, основательным, зато способным много чего перевезти. И, к слову, действительно привез. Оборудования было много и разного, однако главное – люди. Если конкретно, механики, которые незамедлительно включились в работу.
Первым делом, похвалив (небрежно и с оговоркой, что можно было сделать лучше и быстрее, но – куда деваться, в каждой профессии свои понты) Истомина за то, что он не стал вскрывать борт и устраивать тотальную разгерметизацию, а задействовал стандартные механизмы, они подключились к энергосистеме. Аварийный люк тут пришелся очень кстати. Как выяснилось при тестировании, этот участок был отключен от единой корабельной схемы, но так даже лучше. Механики, прочувствованно матерясь на изношенность аппаратуры чужого звездолета, без особых проблем подключили к кораблю переносной реактор – небольшой, два на полтора, ящик. Особой мощностью тот, конечно, похвастаться не мог, от силы пара мегаватт, но здесь и сейчас более чем достаточно.
Сразу после запуска выяснилось, что, несмотря на ворчание механиков, сети корабля пребывают во вполне удовлетворительном состоянии. Во всяком случае, ни замыканий с веером искр, ни прочих расстройств не обнаружилось. Свет исправно загорелся, вентиляция загудела, сработала климатическая установка, и отопители погнали по коридорам теплый воздух. Похоже, часть, а может даже, и все системы оставались в норме, не было только питания.
Около часа проверяли каюты, нашли еще несколько тел в том же состоянии, что и первое. Врач, мужик опытный, подтвердил вывод Истомина о причинах их гибели. Непонятно только, почему это вообще могло случиться – искусственная гравитация кораблей гасила чрезмерные перегрузки при избыточно резких маневрах. При неисправных компенсаторах никто попросту не выпустил бы корабль в рейс. Да и сами капитаны не пошли бы на такое, дураков и самоубийц на флоте мало. Нет, конечно, хотя все люди являются носителями интеллекта, у некоторых это проходит бессимптомно, но все же явные дегенераты вымерли еще на заре межзвездных перелетов.
Погибших было немного, что несколько удивляло. Если корабль действительно воткнулся в планету с отказавшей компенсаторной системой, то скопытились бы все. Стало быть, уйти не могли. А ведь здесь располагались каюты третьего класса, на таких кораблях самые заполняемые. И пассажиры в них имелись – во всяком случае, форменная одежда была всего на двоих. По расовой принадлежности полный интернационал – европейские лица, азиатские, негры опять же… Каждой твари по паре, а ведь большинство капитанов предпочитает набирать моноэтнический экипаж – так конфликтов меньше. Ну а пятеро детей к экипажу и вовсе отношения явно не имели. Но неужели корабль вышел в рейс полупустой?
Первая попытка открыть проход в соседние отсеки не увенчалась успехом. Двери оказались наглухо заблокированы, и, когда механики подключились к встроенным контрольным приборам, выяснилось – за ними вакуум. Второй переход тоже был заблокирован. А вот проход, что вел во внутренние помещения, открылся сразу же после восстановления питания. Ну а когда открыли следующую дверь… В общем, там горел свет и были люди.
Планета Новый Альбион. Через три дня
Капитан прочувствованно матерился. Остальные благоговейно внимали, не решаясь вмешиваться. Ругался командир «Ирбиса» чрезвычайно редко, будучи сдержан от природы и, как положено имперскому аристократу из старинного рода, отменно воспитан. Однако же, если Русаков не крыл матом подчиненных по поводу и без, это не значит, что он не умел строить заковыристые конструкции, от которых завяли бы уши даже у видавшего виды грузчика.
Надо признать, повод для этого имелся весомый. Если конкретно, спасенные с корабля «Жан Рибо» люди, которых Русаков планировал здесь высадить. Все честно и правильно – согласно договоренности, подписанной всеми сколь-либо серьезными державами, спасенных имели право высадить в любом порту. Вот Русаков и направился в ближайший, совершенно не ожидая, что ему там дадут от ворот поворот.
И ведь не придерешься! Объявили, что на планете пандемия какого-то вируса, вроде не опасного, но… А вдруг? Имперский корабль не пустили дальше орбиты. Вот мозгляки!
Как подозревал капитан, и все с ним были согласны, вопрос был не в пандемии, а в желании подгадить Империи. Новый Альбион был населен выходцами из Великобритании, которые никак не могли простить Империи того, что она загнала их под шконку. Тот факт, что вначале они интриговали, теряя связь с реальностью, тут не учитывался. И, похоже, случившееся ничему британцев не научило – сейчас жалкие остатки некогда великой державы изо всех сил пыжились, демонстрируя, что они по-прежнему что-то значат. Когда-нибудь точно огребут, но в данный момент их высокомерие значило лишь, что имперцы все же получили мелкие неприятности.
– Капитан, да плюньте вы на них, – Александра, устроившись в кресле, аккуратно полировала ногти. Она была, пожалуй, единственным человеком в рубке, сохраняющим спокойствие. – Сразу было ясно, что проблемы возникнут. Они ж ведут себя, как бабы.
– В смысле? – капитан удивился настолько, что уже набранный в легкие воздух потратил не на очередную порцию высказываний в адрес местных властей, а на вопрос.
Александра пожала плечами:
– Ну вы сами подумайте. Женщины называют козлом того, кого не удалось сделать бараном. Этим же не удалось сделать баранами нас, вот они и злятся. И ненавидят, причем не только Империю, но и всех остальных тоже.
– Логично, – Русаков задумался на миг. – Павел Павлович, не в службу, а в дружбу. Сделай мне на их премьера…
– Уже! – широко улыбнулся особист.
– Это что? – удивленно спросил капитан, с подозрением глядя на ярко раскрашенную коробку.
– Надувная кукла вуду. Чтобы врага можно было не только уколоть.
– Вообще-то, я думал тебя потрясти насчет компромата, – переждав вспышку хохота, пробурчал Русаков. – Но ход твоих мыслей мне нравится. И, раз уж ты здесь самый главный юморист, подумай над тем, куда деть пассажиров. И да! Вариант повыкидывать их прямо сейчас в космос не рассматривается.
– Значит, потом можно? – тут же деловито уточнил особист.
– Потом – разговор отдельный. Я еще не решил.
Вот так, смех смехом, а дело серьезное. Не то чтобы полторы сотни человек, снятых с разбитого «Либерти», очень уж мешали. В конце концов, «Ирбис» в своей корабельной молодости был предназначен для несколько иных целей, в числе которых была перевозка большого количества людей. Вдобавок и махиной он был здоровенной. Выделить для спасенных резервный жилой блок? Да без проблем. Возможность того, что кораблю придется заниматься эвакуацией, предусматривалась. Системы обеспечения тоже имели многократное резервирование, равно как и запасы продовольствия на складах. Все так, если бы не маленькое «но».
Имея на борту эту толпу, заниматься своим делом не получится. Банально уставом запрещено. Выгрузи – и лети куда надо, а до того ни-ни. Конечно, можно запросить разрешения у командования, и его, поматерившись, дадут, но ведь нарушается куча международных договоренностей, где четко прописано: низ-зя! И как только информация всплывет, найдется моральный урод, что сумеет ее каким-то боком применить против Империи. Как минимум против ее имиджа. Вряд ли серьезно, однако же подставлять свою Родину не хотелось, даже в мелочах.
А главное, куда их высаживать-то? В этом районе населенных планет мало. Для звездолета прыгнуть к одной из них не то чтобы проблема, но тащиться придется долго. А ведь надо и экипажу дать отдых, и это не блажь. Все же нагрузки вроде тех, что они испытали на Басре, и физические, и, главное, психологические, никому на пользу не идут, особенно когда в любой момент могут сорвать на новый вызов. А отдых в космосе полноценным не является. Несмотря на все достижения техники, пребывание на планете он не заменяет. Так что маятник «работа-курорт-работа» штука важная и нужная, и ломать график не хотелось категорически.
С другой стороны, и спасенных жалко. Их корабль, как оказалось, потерял управление во время коррекции курса в гиперпространстве. Маленькая ошибка штурмана в момент прыжка, потребовавшая этой самой коррекции, отказ маневрового двигателя – и вот корабль уже выкидывает черт-те где. Ничего вроде бы страшного, но полоса невезения продолжилась – столкнулись с необозначенным на картах роем метеоров. Ничего, опять же, удивительного, эту систему толком и не картографировали никогда. Технически, опять же, ничего страшного, но из-за того, что встреча произошла в момент выхода, защитное поле банально не успело выйти на режим. Вот такая цепочка случайностей, а в результате разрушенный реактор, который автоматика торопливо отстрелила, аварийная посадка, которую не вытянули изношенные накопители энергии, и, в принципе, всё.
Чудо, что они выжили при посадке. Хорошо еще, большинство успело собраться во внутреннем отсеке-ядре, где система гравикомпенсаторов имела дублирование. Те, кто не успел, не захотел, просто не услышал приказа и остался в отсеках внешнего радиуса, погибли от перегрузок или разгерметизации. Их даже трогать не стали – вопрос был о собственном выживании. Без реакторов, со сдохшими накопителями это само по себе было той еще задачкой. Ведь без энергии даже сигнала не подать, а искать пропавший во время прыжка звездолет – дело практически безнадежное.
Хорошо еще нашлась у кого-то голова, рассчитанная на нестандартные решения. Собрав все аккумуляторы, включая даже те, что используются в светильниках, сумели запитать систему управления, а через нее попытались запустить аварийные генераторы. Подобраться к ним просто не могли, все генераторы оказались в зоне разгерметизации либо высокой радиации, так что единственным шансом был дистанционный запуск. И, надо сказать, шанс этот все же сыграл, хоть и не в полную силу.
«Либерти» – корабли прочные, но если что-то сделано уже десятилетия тому назад, с тех пор не использовалось и неизвестно сколько лет не обслуживалось… В общем, чудо, что хоть один генератор удалось запустить. От него запитали передатчик, кое-как заставили работать аппаратуру, отвечающую за жизнеобеспечение ядра, но на большее его уже не хватало. И сидели выжившие, подъедая аварийный рацион, при температуре, близкой к нулю, и дышали через раз.
Стоит признать, имперцы появились очень вовремя. Во-первых, запасов было мало, да и система жизнеобеспечения могла сдохнуть в любой момент. А во-вторых, сигнал перехватили пираты, которые никогда не упускали возможности поживиться за чужой счет. На потерпевшем крушение звездолете можно найти всякое-разное-интересное, а если вдобавок кто-то выжил, то и вообще замечательно. Рабы на многих планетах в цене.
Пираты, надо сказать, были какие-то нецивилизованные. Любому человеку, хоть сколько-то знакомому с реалиями жизни, ясно: когда Империя заявляет свои интересы, лучше не связываться – прибьют. Если за тобой не стоит серьезное государство вроде того же Альянса или Содружества Европейских Демократий, конечно. Однако пираты вне закона, во всяком случае, официально, и работают на свой страх и риск. Соответственно, и церемониться с ними никто не станет. Так что, услышав в эфире русскую речь, любой нормальный пират незамедлительно сдал бы назад.
И уж конечно не стали бы нормальные пираты затевать стрельбу, даже полагая, что перед ними какой-нибудь вшивенький корвет. Поведение джентльменов удачи было нелогичным вначале и неожиданным в конце. После того, как «Ирбис» разнес одного, второй тут же продемонстрировал готовность капитулировать, но, когда к нему подошел бот с абордажной группой, рванул прочь.
Уходил он очень грамотно. Похоже, его капитан имел неплохой опыт, и не только в грабеже, но и реального боя с сильнейшим противником. Корабль улепетывал так, чтобы между ним и «Ирбисом» постоянно находился тот самый злосчастный бот. Вести огонь с риском зацепить своих Русаков не стал, а потом было уже поздно. Вражеский корабль, продемонстрировав мастерство капитана и явно избыточную мощь двигателей, разогнался почти вдвое быстрее, чем положено для кораблей этого типа, и нырнул за планету. Догонять его не было смысла – «Ирбис» счастливый обладатель в пятьдесят раз большей массы, и так быстро не разгоняется, да и удельная мощность двигателей ниже. Все же подвешенные какими-то недоброй памяти умельцами на пиратский корабль нестандартные движки обеспечивали ему серьезное преимущество. Оставалось с чувством выругаться вслед беглецу и заняться тем, ради чего они сюда и прибыли – спасательной операцией.
Если верить капитану «Жана Рибо» и его же бортовому журналу, катастрофу пережило меньше половины находившихся на корабле пассажиров и членов экипажа. Как ни цинично звучит, это было даже неплохо. Для имперцев, естественно – чем больше народу, тем больше возни. И так медики работали как проклятые – у многих спасенных были травмы, кое-кто обморозился, а уж простудой могли похвастаться все поголовно. И висели они гирей на ногах, имперцам абсолютно ненужные. В общем, этот табор надо было срочно куда-то девать.
Вот и собрался в ходовой рубке весь комсостав. Истомин, как офицер, тоже вынужден был присутствовать, хотя, говоря по чести, предпочел бы находиться как можно дальше отсюда. Решать судьбы людей ему совершенно не хотелось. Но – увы и ах, положение обязывает.
Обсуждение шло ни шатко, ни валко, муссируя одну и ту же тему: что делать? И ведь, главное, не было дилеммы «бросать нельзя оставить», все запятые уже расставлены. И что дальше? Жертвовать отдыхом экипажа? А потом кто-нибудь из-за этого с управлением не справится?
После того, как отцы-командиры устали переливать из пустого в порожнее, они вспомнили, наконец, что здесь же сидят и внимают их мудрости и терпеливо ждут, когда на них обратят вниманию, младшие по возрасту и званию. Им милостиво разрешили высказаться – и понеслось!
Мыслей у молодежи было много, опыта – мало, тормозов у некоторых и вовсе не наблюдалось. Их предложения плавали на границе нелепости и гениальности, а ни то, ни другое реализации не подлежит… Истомин, правда, молчал, зато Александра, спевшись с еще парочкой молодых да наглых, старалась за троих. И на очередном перле музу на взлете все же сбили.
– Помолчите, Саша, – мягко прервал ее Никифоров, старший штурман «Ирбиса». Огромный, больше двух метров ростом, обладающий медвежьей силой и невероятно терпеливый. Во всяком случае, так, как он, молодую поросль учить не получалось ни у кого. Не зря же попасть после училища к нему на стажировку почитали за счастье. Доктор физико-математических наук, он давно мог бы возглавить какой-нибудь институт, но – не хотел. Говорил, что в космосе ему лучше работается. А вдали от бюрократических кабинетов еще и легче дышится. Он, собственно, и диссертацию написал во время рейсов. Авторитетом Никифоров обладал вполне сравнимым с капитанским, а в чем-то и большим, поэтому неудивительно, что бойкая и острая на язык Александра заткнулась мгновенно.
– Сергей Владимирович? – Русаков вопросительно посмотрел на Никифорова.
– У меня есть на примете одно местечко.
Толстые, как сардельки, но в то же время удивительно чуткие пальцы штурмана заплясали над клавиатурой, едва касаясь чувствительных сенсорных кнопок. Секунда, вторая, и над уютно расположившимся в центре рубки столом-проектором, в девичестве тактическим дисплеем, а ныне в основном местом для кружек с кофе, повисла медленно вращающаяся сфера, исчерченная тысячами светящихся точек. Каждая точка – звездочка, сфера – трехмерная карта, а в центре нее слабо мерцающая красная пиктограмма, их звездолет. Конечно, разрешение так себе, все же аппаратура успела немного устареть, но все понятно и видно.
– Ну и? – приподнял брови Петрович. Сегодня он был зол, раздражителен и не в меру язвителен. – Мы и так знаем, что до ближайшей планеты нам тащиться восемь дней.
– Не восемь, а сутки, чуть больше…
– И где ж вы ее, такую близкую, нашли?
– А вот, – рука Никифорова свободно прошла через голограмму и коснулась одной из точек, которая и впрямь располагалась совсем рядом. Вот только цвет у нее был, скажем так, не совсем нужный.
– Там же дикари, – скривился механик.
– Во-первых, нигде не сказано, что мы должны высаживать спасенных исключительно на развитые планеты, – пожал плечами штурман. – И не говорите мне, что это подразумевается – букву закона мы не нарушаем, а остальное к делу не пришьешь. А во-вторых, какие же они дикари? Бывал я там как-то, вполне удобный мир. А что космические полеты дальше орбиты не освоили – так им пока и не нужно. Практически все, что хотят, они производят сами, а что хотят – то можно и без собственного космофлота экспортировать. Точно знаю, торговые звездолеты там бывают, раз в два года точно, а иногда и чаще.
– Гм… А…
– Декларацию они в свое время подписали, так что примут и будут кормить-поить-содержать наших найденышей как миленькие. А дальше пусть о них родные консульства беспокоятся. Правда, я не знаю, имеются ли они там.
Повисла тишина – командный состав «Ирбиса» обдумывал перспективу, а Никифоров безмятежно щурился. Он все же был математиком и считать умел не только звезды на погонах, но и реакцию людей. И не сомневался: его предложение будет принято. Не сразу и после какого-то количества споров, но – будет.
Планета Веселая Ницца. Три дня спустя
В названии планеты была некоторая аномалия. Так уж получилось, что несколько веков назад, когда человечество очертя голову ринулось в космос, бездумно заселяя и осваивая новые миры, сложилась традиция называть колонизированные миры в честь родных мест. Новый Кипр, Малая Анталия… Потом, конечно, многое поменялось, но планеты, заселенные в первой волне, называли именно так.
Веселая Ницца из этого ряда выбивалась. Французы в ее заселении, конечно, участвовали, но было их не то чтобы много. Там вообще сборная солянка получилась. Но всех их объединяло желание жить так, чтоб никто лишний раз не кантовал. Вот и назвали очень неплохую, с мягким климатом и минимумом вредоносной фауны, планету по имени популярного курорта.
Имперцев здесь встретили на удивление хорошо. Причина, впрочем, была понятна – скука. Когда варишься в собственном соку, и все страсти исключительно местечковые, любые гости извне могут стать глотком свежего воздуха. Нет, планета вовсе не была оторванной от цивилизации, станция гиперсвязи имелась, межпланетная инфосеть тоже, но одно дело вал неструктурированной информации, проходящей вдобавок со скрипом, ибо пропускная способность устаревших станций-ретрансляторов, мягко говоря, не впечатляла. И совсем другое – матерые космические волки, за неделю видевшие больше, чем иные за всю жизнь.
Тем более население планеты было невелико, едва превышая сорок миллионов человек, раскиданных на огромном пространстве по фермам, шахтам и мелким городкам. Да чего уж там, столица, по местным меркам настоящий мегаполис, не дотягивала до трехсот тысяч жителей. Очень сильно не дотягивала, даже с учетом поселков в радиусе ста километров вокруг. Там же, к слову, располагался и единственный космодром планеты, вечно пребывающий в сонном простое и невероятно оживившийся, когда на него один за другим начали садиться транспортные боты.
Это еще имперский звездолет не приземлился. Он мог, да, корабли такого класса строились с учетом возможности посадки на любую планету с атмосферой плотностью до трех стандартных и гравитацией до полутора земных. Вот только размеры… Или он садится в центре космодрома и аккуратно раскидывается за его пределами на… На много, в общем. Или же вовсе выбирает чистое поле, где ничего не снесет, но и ничего живого на двадцать метров в глубину не оставит. Имперцы ущерб экологии наносить не хотели, они в этом плане вообще люди аккуратные, а потому корабль остался на орбите, благо всевозможных транспортных ботов на его борту хватало.
Экипаж, посуточно меняясь, тут же рассовался по курортам. Встретили их там дружелюбно, особенно хозяева баров и прочие специалисты по ночной жизни. Имперцы платили хорошо, общественный порядок сверх необходимого минимума не нарушали, а их капитан имел разговор с президентом, где они договорились: если понравится, то будут сюда заходить почаще, да еще и прорекламируют место отдыха дома. Там, глядишь, потихонечку начнут подтягиваться туристы, благо денег в Империи хватало, красивых мест на планете тоже. А туризм – это валюта, заработки местным, да просто свежая кровь. Всем же хорошо, правда?
В отличие от альбионцев, местные и к необходимости выполнять международные соглашения отнеслись с пониманием. А куда деваться? Им же надо показывать, какие они мягкие, пушистые, и вообще как же хорошо иметь с ними дело! Так что спасенных приняли молниеносно, выделив им для размещения небольшую гостиницу. Как полагали имперцы, потому, что та оказалась никем не востребованной – построили ее в свое время невесть с какими целями на отшибе от города. Видимо, надеялись, что город разрастется, но – не срослось, и здание так и осталось в стороне. Вдобавок место так себе – на берегу моря, правда, но пляжа практически нет, инфраструктура отсутствует в принципе. Вот и стояло здание на две трети законсервированным, а в остальных номерах размещались случайные постояльцы вроде молодых и романтичных парочек, скрывающихся от гнева родителей. Как вообще не закрыли! Но – повезло, и сейчас в здание вернулась жизнь. Целый детский сад вселили.
К слову, насчет детского сада – это не шутка. Детей среди выживших пассажиров оказалась едва не половина. В полете их еще удавалось держать в узде, да и тихие они были – шок, болячки, недоедание… А на планете, уже оправившиеся и оклемавшиеся, они устроили настоящий кошмар. И оставалось лишь радоваться, что ответственность за разновозрастную ораву лежала теперь не на имперцах. А то, откровенно говоря, кое-кто уже жалел, что они поймали тогда этот несчастный сигнал.
Истомин попал на планету только на третий день. Так сложился график вахт, да и, честно говоря, сам не особенно рвался. Появилась интересная задумка, которую он попытался хотя бы приблизительно оформить на бумаге. Вначале сам, а потом, сообразив, что не тянет, попросив о помощи Никифорова. Все же у штурманов с математикой дела изначально обстоят лучше, а уж у их отца-командира тем более. В общем, сидели долго, набросков оказалось на хорошую статью в профильном издании, так что время пролетело незаметно. И все равно, каковы бы ни были побудительные мотивы, отдыхать нужно. Так что спустился пилот вниз, да и отправился к морю, благо оно здесь было мелкое, теплое и неопасное.
Здесь, откровенно говоря, вообще найти что-то опасное было сложно. Как гласили данные, полученные из корабельной библиотеки, планета некогда пережила столкновение с астероидом. Результат – кратер размером с небольшое море, грандиозные тектонические сдвиги, вулканы, разлившие лаву на тысячи квадратных километров, пепел… А когда все успокоилось, еще и глобальное оледенение. Маятник любит качаться обратно.
Как следствие, жизнь на планете осталась лишь в глубине океана, и к моменту, когда сюда прилетели люди, банально не успела нормально выбраться на сушу. Верх достижения – что-то вроде хвощей, а в основном гигантские, многометровой высоты грибы. И все это к агрессии извне совершенно неподготовлено!
